jsmith
№117 "Вдогонку"

Вдогонку

  Два непривычно внимательных пепеэсника прошли рядом, заглядывая пассажирам в лица. Подняли какого-то мужичка с чемоданом, проверили документы. Что-то им не понравилось, переглянулись, буркнули в рацию, поволокли в отделение.

  Бедный дядька. Впрочем, ничего с ним не станется, только проверят повнимательнее и отпустят. Не тебя они, дядька, ищут, ой, не тебя. Будешь потом вспоминать, а может и друзьям за бутылкой рассказывать - мол, хотели дело пришить, да не вышло. Я, мол, не из таких!

  И ведь прав будешь, не из таких ты. Таких, как я мало. И чемодан у тебя не такой.

  А вот моя сумка - именно такая, но притаилась внизу, под креслом, и за ногами не очень-то и заметна. Если бы заглядывали не в морды, а между ног, тогда, наверное, и увидели бы.

  Я ухмыльнулся. Пусть девки мечтают, чтобы им между ног заглядывали. А мне бы наоборот, стать маленьким и незаметным... как, например, вон тот хмырь в кресле напротив.

  Хотя...

  Хмырь нервничал и поглядывал на чемодан соседа.

  Ой.

  Только этого мне не хватало. Я встал - будто надоело сидеть, потянулся и подался искать другое свободное кресло.

  А вдруг поймают хмыря? Вдруг окажется парень новичком или неудачником, вдруг поднимется крик, набегут туда пепеэсники да сексоты? Половина из тех, которые сейчас бродят по вокзалу, заглядывая в лица.

  А оно мне надо?

  Нет.

  Мест тоже не было, а вот подозрительных молодчиков попалось несколько штук, и пришлось идти на платформу, под дождь.

  Дождь бы и не дождь, а так себе, мжичка, зато шел третьи сутки. День первый девушки еще пробовали сопротивляться, комбинировали мини-юбки с зонтиками и мини-курточками, но в конце концов убедились, что синие замерзшие ноги мужчин не очень-то привлекают. И массово перешли на зимнюю форму одежды. Мужчины тоже. Наверное, мало кто радовался этому дождику. Кроме меня, разумеется. Потому что, я вам скажу, когда все вокруг серое-мокрое, то еще одна серая фигура привлекает меньше внимания. Да и поднятый воротник хоть немного, но все же маскирует лицо.

  Девка - наверное, из тех, кто боролся с дождем до последнего, - зябко сутулилась, как собака на морозе, к чему-то прислушивалась, и лапала свой рюкзачок.

  Я чуть не подпрыгнул.

  Девка бросила на меня подозрительный взгляд и быстренько двинулась в сторону группки людей.

  Не переставая шевелить рюкзачок!

  Господи! Вот только бешеной террористки мне не хватало!

  Но пока я разрывался между двумя рефлексами - броситься то ли на нее, то ли сбежать подальше, девка открыла боковой клапан на рюкзачке и достала мобилу:

  - Приветик!

  Тьфу. Сдохла бы ты с дурацким своим приветиком. И знаешь что? Очень может быть, что скоро так и произойдет.

  На всякий случай я сдал назад и перешел на другую платформу. Здесь бурлила толпа, как раз прибывал откуда-то поезд, и я быстро растворился среди людей.

  Интересно, если бы та девка в самом деле была террористкой - то как бы она повела себя дальше?

  Выяснить это можно было довольно просто.

  Хочешь знать, как поведет себя террорист? Как будет смотреть, прислушиваться, куда пойдет, что сделает?

  Хочешь? Это несложно. Просто сам тоже стань террористом.

  .Каждому, наверное, приходилось видеть на телеэкране, как, скажем, после авиакатастрофы или теракта появляется в телевизоре мерзкая самодовольная рожа и говорит: "Мощность взрыва составила, мол, столько-то грамм тротила, а заложена мина была там-то и там-то".

  Чушь!

  Не бывает на свете таких экспертом. Невозможно, никак не возможно с первого взгляда определить среди бетонно-металлической каши ни силу взрыва, ни тип вещества, ни даже места, куда была заложена мина. О каше из мяса я вообще молчу, о ней даже самый наглые "эксперты" предпочитают поменьше болтать. Очень уж впечатляющее зрелище. И нюхалище, кстати, тоже.

  Однако некоторые предварительные выводы опытный человек сделать может. Не всегда, конечно, и далеко не везде. Но вот здесь, например...

  К черту примеры. Что-то рвануло в противоположном конце лаборатории, и превратило всякое научное барахла в металлолом. Скомканный и разорванный. Сдвинутый с места - если он был массивным, или заброшенный хрен знает куда, если был легким и небольшим. А небольшое и тяжелое, как например, этот микроскоп...

  Вот, кстати, еще вопрос - что делает простой оптический микроскоп в физической лаборатории? Что они разглядывали - атомы да молекулы? Что вообще можно рассмотреть в эту игрушку? Потому что сейчас, я вам скажу, в нее уже ничего нельзя рассмотреть, потому что подставка торчит в бетонной стене, а тубус вообще пропал.

  Хотя нет, вот он, рядышком. Тоже ведь торчит, надо же такому случиться. Не в стене, правда, в более податливом материале.

  - Кто это? Кто-нибудь может его опознать?

  Собственно, опознать, пожалуй, будет несложно, потому что выбор не очень большой. Доступ сюда имели два-три десятка человек, и большинство из них сейчас торчит у дверей и щекочет нервы роскошным зрелищем. Меньшинство, в виде тех, кому места у дверей не хватило или у кого нервы пожиже, дымит сигаретами в конце коридора, под надписью "Не курить!". "Не", разумеется, густо заштриховано карандашом. И не поленился же кто-то.

  Соврал. Курит не меньшинство, а, так сказать, серединство, потому что настоящее меньшинство лежит передо мной с тубусом в височной области головы.

  Еще одна представительница меньшинства оказалась ближе к месту взрыва. Голая. Голая абсолютно, будто здесь не физические эксперименты проводить собирались, а оргию. Любой журналист бы так и подумал, но кто имел дело со взрывами - тот бы пальцем у виска покрутил. Потому что первое, что делают взрывы - срывают одежду. Всю - не различая, плащ это или белье.

  Девка, кажется, была ничего, и при других обстоятельствах зрелище бы меня заинтересовало. Но кроме одежды, взрывы еще обжигают кожу, сминают лица, ломают конечности. Или выкручивают их под такими углами, что становится не до эротики. Ил вообще отрывают, и тогда не до эротики становится очень надолго.

  А вот еще одного персонажа - нету. И дома нету. И в пыль его размолоть не могло, хоть бы даже он верхом на мине сидел.

  Что автоматически вызывает некоторые, ну, скажем так, еще не подозрения, но уже что-то очень на них похожее.

  Тем более, что директор, научный руководитель, главный менеджер или как он тут у них правильно называется, уже несколько раз объяснил, что взрывчатых веществ в лаборатории не было; опытов, связанных со взрывами, не проводилось; все оборудование - семидесятых годов рождения, работает, соответственно, этих самых годов не первый десяток; опасности для окружающей среды не представляет, а для человека - ну разве что если вот сюда голову сунуть. Однако для этого надо быть дураком, а для того, чтобы дураков сюда не допускать, на дверях установлен кодовый замок и доступ осуществляется только после инструктажа по технике безопасности и получения соответствующего допуска. Под роспись в журнале, конечно, и вот он, этот журнал.

  Очень хотелось предложить господину директору скрутить этот журнал трубочкой и засунуть себе... нет, не пролезет. Да и со скручиванием будут проблемы, потому что журнал тоже родом из семидесятых - толстый советский журнал в картонной обложке.

  И замок родом из семидесятых, когда партийные и комсомольские органы каждый день напоминали, что до коммунизма осталось совсем чуть-чуть, потому замки могут быть символическими. Другие органы с этим не соглашались, но партийные на тот момент были сверху.

  Короче говоря, подобрать код можно было минут за пять, а местные товарищи, наверное, его и так знали, без всяких инструктажей.

  Значит, версию о несчастном случае можно было отбросить.

  Значит, кто-то делал здесь что-то такое... которое взорвалось.

  Значит, после того, как оно неожиданно грохнуло, собрал манатки и бросился наутек.

  Вопрос - а что здесь можно было делать?

  Научные открытия? Не смешите. Научные открытия делаются на коллайдере. Двадцать семь километров в диаметре, а не десять метров в длину. Или на "Хаббле. В диаметре он только полтора метра, зато на орбите, а это, я вам скажу, лучше, чем десять метров здесь, внизу. Или, в крайнем случае, на центрифуге и электронном микроскопе, да и то после нескольких дней работы какого-нибудь суперкомпа... ну, кто в курсе - тот понял, а кому не ясно, тот пусть Донцову читает. Его уровень.

  Наркоту гнали? Сомнительно. Лаборатория все же физическая, а не химическая, колбы-реторты здесь неуместны, и перегонные кубы тоже.

  Что остается? А остается вот что:

  На скрученном кусочке металла и в самом деле остался желтый облупившийся треугольник. Вы его видели. Все его видели, потому что мало сейчас людей, которым никогда не делали рентген или флюорографию.

  - А что, - как можно небрежнее спросил я. - В состав оборудования входят какие-то драгметаллы? Ну, там золото, серебро... платина какая-нибудь?

  Директор задумался.

  - Навскидку сказать не могу... наверное, входят. В незначительных количествах, разумеется. А...

  - А радиоактивные? - еще небрежнее перебил я, уже заранее зная ответ.

  И - вы будете смеяться! - не угадал.

  - Нет, - твердо ответил директор. - Здесь - нет. За такими вещами у нас очень суровый контроль. каждый миллиграмм на учете. А что?

  Вместо ответа я показал на треугольник.

  - А, - директору сразу полегчало. - Ну, так ясное дело. Это же все-таки ускоритель. Пусть маленький, пусть слабенький, но ускоритель. Вы знаете, что это такое?

  Я знал. Научная братия о нас невысокого мнения, но знаете, что я скажу - мы о ней тоже. Они думают, что мы глупы, и не понимаем элементарных вещей - например, как работает - например, как работает тот же ускоритель. Мы думаем, что они примитивны, как малыши из старшей группы детского сада, и не понимают элементарных вещей. Например, того, что понять человека значительно сложнее, чем какой-то там ускоритель.

  Тьфу на него. И он тьфу.

  Плюем в него пучком, скажем, протонов. Хватаем их электромагнитным полем и тащим в сторону мишени. Если попали - смотрим, что из этого получилось. Не попасть тяжело, потому смотрим после каждого выстрела. И каждый раз несколько сотен атомов мишени становятся как та невеста из анекдота - чуть-чуть беременными. Только рожают они не ребенка, а два протона с двумя нейтронами, слепленными в одну кучку. Кучка на месте оставаться не хочет, и летит, а поскольку таких кучек рождается за один миг немало, то называется весь этот беспорядок не как-нибудь, а красивым термином - альфа-излучение.

  Летит оно, если честно, небыстро и недалеко. В воздухе - на несколько сантиметров. Металл, одежда, даже листок бумаги для него - непрошибаемый барьер. Казалось бы - чего такого бояться, однако кто в курсе, тот знает - альфа значительно хуже беты и даже гаммы. Той самой гаммы, которая проходит в воздухе десятки километров, прошивает бетон, кирпич и броню, порождает лучевую болезнь, лысину, импотенцию и радиофобию.

  А почему? А потому что гамма пройдет сквозь тело, и может задеть ядро клетки - а может и не задеть. Может разрушить, а может только слегка поцарапать.

  Альфе же буквально разбивает ядро на осколки и клетка гибнет. Быстро и безболезненно.

  Одному невезучему шпиону хватило нескольких миллиграммов.

  Стоп. Я сказал безболезненно? Соврал. Литвиненко умирал больше недели, мучился, блевал и мочился кровью, потерял волосы на всем теле и ослеп. Так что очень даже болезненно. Болезненно и физически, и морально, потому что антидота нет. Кто получил внутрь источник альфы, тот уже не вылечится.

  Как же .его получить, этот самый источник? Легко. Можно в чай, если акция, так сказать, высокоточная, против одного человека. Чай, правда, можно не пить. И воду из крана тоже, если акция масштабная, против города. Но тот же город можно засеять активным веществом, отравить его воздух - а не дышать люди не смогут.

  А распылить гадость легко. Не обязательно даже самолет поднимать - залезь на тридцати-сорока этажку, подойди к подветренной стороне и рассыпь.

  Впрочем, можно и самолет. Полторы сотни баксов - и услужливый летчик покатает над пригородом. И потом не признается, что катал - оно ему надо?

  В советские времена было несколько экспериментов по рассеиванию активной пыли с бомбардировщиков и ракет. Тоже гуманно, ничего не скажешь. Один пуск - и целый штат становится непригодным для обитания. Или, скажем, половина Германии.

  Правда, расчеты вражеских пусковых установок успеют спасибо сказать, но легче им от этого вряд ли станет.

  Наверное, мысли директора (или как его там) тоже двигались в эту же сторону, потому что он побледнел и стал очень похожим на медицинский халат из дорогой клиники - белый, как накрахмаленный. И такой же обвисший.

  - Мне нужно личное дело пропавшего сотрудника, - сказал я. - Список и краткое содержание всех его публикаций. Бухгалтерские документы, где он упоминается. Профсоюзные... короче, все, что есть. Как можно скорее. Все, что найдется, передавайте моему помощнику сразу, не ждите, пока наберется куча. У нас мало времени.

  Фамилия. Имя. Отчество. Год рождения. Место рождения. Земляк, надо же. Учился. Школа, институт, армия, опять институт, бурные девяностые. Наука перестала быть уютным болотом, стабильное получкой, существенно большей, чем у пролетариев с инженерами, с диссертациями-компиляциями и пустопорожними диссертациями, с надбавками за напечатанный бред. Остались только фанатики и неудачники, а у них частенько бывает желание отомстить. Всему миру. За что? За то, что мир их, таких умных, не оценил.

  А тут вдруг такая возможность! Ускоритель, практически бесконтрольный доступ. А где журнал экспериментов? А нету журнала.

  Ясное дело, на его месте я бы тоже следы замел. Разве что не стал бы журнал прятать, а подсунул фальшивый. Пусть бы головы поломали. Хотя, если в спешке, то сделал все, что мог, журнал спрятал, соратников замочил.

  Кстати, зачем? И почему таким хитрым способом? Почему кумулятивными зарядом? Да и вообще, странный взрыв даже для кумулятивного. Такое впечатление, будто не разорвало конструкции, а повело-потащило.

  Ну да ладно, это неважно, вот в какую сторону он драпать надумал - важно, да еще как.

  Если бы кое-кто из нас был женат, то немедленно позвонил бы домой и отправил жену к родителям. Или к родственникам - в другой город. Или в село, к бабушке. Или на курорт, и плевать, что осень и дождь - вперед, и немедленно! Можно даже зубную щетку не брать, для скорости.

  К счастью, звонить некому. Или не к счастью. Но все равно некому.

  Мобилу он, разумеется, выключил. Ученый, чего ж вы хотите, не пролетарий какой-нибудь. Последняя сота зарегистрировала его на площадке у института. Возможно, и аккумулятор вытащил, хотя это уже перестраховка. Теперь выбросит по дороге, или, того интереснее - продаст какому-нибудь жучку по дешевке. Тот включит - и, наверное, здорово удивится, когда его грянут о землю и зафиксируют, чтобы детонатор вдруг не нажал. Не найдут детонатора, извинятся, но дня три будут очень настойчиво спрашивать - а где, мол, купил? А как выглядел тот, кто продал? Как был одет? Куда потом двинулся?

  Куда, куда он мог двинуться?

  С точки зрения результативности - лучше всего, конечно, в столицу. Людей больше, журналистов на единицу населения - тоже. Жертв больше, и резонанс посильнее.

  Логичнее, конечно, было бы прямо в столицу.

  Однако логика террористов не всегда поддается анализу. Логика может быть вообще неуместна. Один товарищ, выступая против повышения цен, пробовал взорвать знаете что? Главный почтамт! Другой, когда прищучили конкуренты, самосжегся у горисполкома.

  А еще у них едет крыша, и они едут домой. Или вообще наослепь. Покупают билет, например, в первый попавшийся город, и едут. А дальше уже все зависит от того, доедут ли.

  Бывает, что не выдерживают нервы, и коробка, чемодан или канистра, разносит вагон. Как в той электричке.

  Мало, мало информации для анализа! И помощники что-то не чешутся.

  Дзынь. Ну вот, помяни черта - он и появится.

  - В лаборатории наведенный фон.

  - Сколько?

  - До тридцати миллирентген. Растет от дверей до центра взрыва. Альфа. Всех вывели, двери опечатали. Ищут скафандры.

  Вот так. Значит, и я схватил дозу. Интересно, какую?

  - Скажи, что они дураки, и вполне достаточно изолирующих противогазов. Из ближайшей пожарки.

  - Понял.

  И он схватил. И директор схватил, а вот любопытные морды, заглядывавшие в двери - нет. Будут жить. Обидно как-то, не правда ли?

  И весь ми еще не схватил, будет жить, а иногда мне кажется, что напрасно.

  У меня в личном деле лежит много чего, и было бы хорошо, если бы некоторые вещи там не лежали. Некоторые и не лежат, но речь не о них.

  Среди кучи бумажек лежат выводы психа. Психолога, то есть, но кто их так называет? Психи - они и есть психи. Кто из нормальных людей будет ковыряться в чужой башке, а если и будет - то нелады в голове, они, знаете ли, заразны. Психи называют это явление "профдеформацией", и как раз об этой штуке идет речь в последнем психвыводе.

  Написано, что моя профессиональная деформация вышла за установленные пределы.

  В защиту этого тезиса приведена целая куча всяческих аргументов, издалека похожих на правду... но гляньте на меня - разве похож я на террориста? Разве я выгляжу террористом, разговариваю, как террорист, хожу как террорист или хотя бы думаю, как террорист?

  Конечно же, нет.

  Кажется, еще нет.

  Надеюсь, что еще нет.

  Надеюсь, что когда поймаю или пристрелю очередного клиента, все вернется на свое место, я перестану шарахаться от пепеэсников, высматривають сексотов в толпе и подозревать черт знает в чем девок, которые слишком далеко запихали мобилу в рюкзак.

  Если поймаю, конечно. Или пристрелю.

  Хочешь знать, куда что чувствует террорист?

  Хочешь знать, куда он побежит? Просто стань им. Просто испугайся, как следует.

  Бойся сексотов, остерегайся пепеэсников, избегай внимательных граждан и старайся не ошиваться у телевизора, потому что там как раз могут показать твою фотокарточку. Бойся радио, не крутись у стенда "Из разыскивают", не садись в уголках, это подозрительно, но и не лезь на глаза, это заметно. Бойся контролеров, но и кассиршам не лезь на глаза, не пользуйся автоматическими турникетами, но обходи и вахтеров, или как там они называются. Всячески избегай скандалов, шума, пьяных, обдолбанных; бойся воришек и грабителей, обходи десятой дорогой хулиганов, и даже если рядом у старенькой бабушки отберут пенсию – не вмешивайся.

  Не пробуй познакомиться с девушкой, даже если она всячески показывает, что не против. Не кури сам, и не угощай сигаретами, если попросят. Протянешь руку – а наручники клац! Не читай книгу или газету, и даже не делай вид, а то зачитаешься и не заметишь, как сзади подкрадываются три сексота, замаскированных под крепкую пролетарскую семью. Если встретишь цыган – обойди.

  Бойся гаишников на дороге, бойся проверки в аэропорту, бойся проверки билетов у в дверях вагона.

  И все, все, все время держи руку на детонаторе!

  Тогда ты поймешь, как чувствует себя террорист.

  Хочешь им стать? Стань!

  И знай, что оставаться на месте нельзя. Куда побежишь?

  Правильно. На электричку.

  Пиликнула мобила, и помощник доложил, что человека с подходящими приметами видели у вокзала. Со стороны электричек.

  Я почему-то не удивился.

  Знаете, чем они хороши? Стартуют мягко, резко не поворачивают, в столбы не врезаются, с высоты не падают. Людей много, сексота в каждый вагон не посадишь, а пепеэсники террориста пропустят. Или попробуют с него денег содрать. Или попинают сумку ногами – не взорвется ли?

  Вот вы смеетесь, а я когда-то сам подобное видел. И за те пару секунд успел вспомнить всю прошлую жизнь. По счастью, в сумке оказался чей-то завтрак, бутылка коньяка – наверное, на взятку кому-нибудь, и квитанции за уплату коммунальных услуг. Ага, с адресом. Ага, вернули хозяину и сказали, чтобы вещей не разбрасывал.

  - Так я и не разбрасывал! – мужичок был очень, очень удивлен. – Оно же все в сумке было! Сухое... а сейчас почему-то мокрое... а дождя не было!

  Ну не рассказывать же ему, что сумку расстреляли из гидропушки!

  Электричек, однако, много. Которая из них наша?

  Ну, это просто.

  Хочешь знать, куда побежит смертельно раненный террорист? Глотни вместе с ним альфа-пыли.

  А где ты родился – я уже знаю.

  - Билетики, пожалуйста, ваши билетики! Тааак, спасибо. А ваши? Ясно.

  Это сексот. Точно. Иначе и быть не может. Группа захвата, впереди – инициатор, тот, который подходит к объекту, обращается, а в это время другой лупит его дубинкой по голове. Или сразу двое хватают за руки, чтобы детонатор не дернул. Или сразу четверо падают на плечи, чтобы и не дернул, но и не отпустил, если тот вдруг работает на размыкание.

  - Ваш билет? Спасибо. А ваш?

  Контролеры не бывают такими вежливыми. Они ругаются, хриплыми голосами выкрикивают: "Ваш? А ваш? А у тебя что? Да быстрее, быстрее, мне еще два вагона проверять!"

  - Ваш билет, пожалуйста.

  Я молча сунул двадцатку. Руки дрожали. Глаза слезились. Как с перепою.

  Парень глянул на меня сочувственно, молча выписал билет и вернул сдачу.

  Отличный момент для нападения!

  Контролер прошел дальше.

  - Ваши билеты, пожалуйста!

  Сердце колотилось в груди, а под черепом стучал молот. Вредная работа у террористов. Слишком нервная. Хуже, чем у, скажем, учителя младших классов в пролетарском районе.

  Но что там рассказывает второй контролер – веселая тетка?

  - ...видно, задремал, я ему руку на плечо положила, а он кааааак подпрыгнет! И к сумке! Наверное, думал, - украли. Я улыбаюсь, а он, бедолага, весь белый и руки трясутся. С перепугу купил билет аж до конца, а сам раньше встал, за две остановки. А чего спрашивается, бояться, мы ж контролеры, а не грабители. Да не беспокойтесь, дедушка, я и так вижу, что вы пенсионер. А по вас, женщина, и не скажешь, но верю, верю, не надо удостоверение доставать.

  У тех, кто идет следом за террористом – тоже работа вредная.

  Зато я теперь знаю, что иду правильным курсом.

  Электричка останавливалась у каждого столба, и контингент в вагоне понемногу менялся. Вот исчезла бабка с узлом, и сел мужичок с рюкзаком. Просидел, бездумно пялясь в окно, три остановки, и вышел. Села девушка, и уставилась в книгу. Парень зашел, сел напротив, что-то спросил, что-то сказал – и через несколько минут уже бодро тарахтели о бурной поездной жизни:

  - ...ага, бывает, и грабят. Заскакивают по двое-трое в вагон, хватают чемодан или сумку, и тикать. И что сделаешь? Не останавливать же поезд. Правда, всяко бывает, он, как вчера. Видишь, плафон разбит? Говорят, заскочили, дернули... а мужик выхватил револьвер да как пальнет в потолок! Осколки так и брызнули! Ага, вот здесь и сидел, где сейчас тетка с мешком сидит.

  Парень рассказывал так подробно, что, скорее всего, и сам был среди "двух-трех" заскочивших.

  Девка кивала, хихикала, прикрывая ладонью рот, и смеялась, а смеялась, потому что дура. Парень и вправду хват, но пока что у тебя больше шансов оказаться на месте того мужика, чем стать подругой "классного парня", а оно тебе надо?

  - ...выскочили, значит, а тут и поезд двинулся, так что дальше черт его знает. Наверное, пришли менты, и было тому дядьке за пистолет!..

  И ты, парень, тоже дурак. Глянь на плафон – стекло разбито, а обшивка целехонька. Резинкой он пальнул, и даже если пришел кто разбираться, то глянули на документы и спасибо сказали, что грабителей пугнул.

  Однако это зацепка.

  "Проверить, не выдавалось ли разрешение на оружие, не покупал ли оружие, не фигурировал ли в делах, связанных с оружием?"

  Эх, аналитики. Должны были с самого начала проверить, без моего запроса, а они...

  "Разрешение на приспособление для отстрела травматических боеприпасов. Марка, номер. Не фигурировал".

  Вот так. Зря я их.

  Зато в центр пошло донесение о подслушанном, а из центра пойдет волна по местной милиции. Не дай бог, не доложили ребята о вчерашней стрельбе, а ведь, скорее всего, не доложили.

  Охранника, который плохо обыскал тех двух террористок в Домодедове, посадили, если не ошибаюсь, лет на пять, как пособника. А там жертв всего-то было две сотни. А у нас... ой, что будет.

  А может, так и нужно. Видели террориста, говорили с ним, может, расспрашивали. Кто как, а я бы после такого позора или застрелился, или уволился.

  И теперь я знаю, что будет делать террорист, если кто-то сунется к его сумке.

  Стрелять он будет, вот что.

  Его бывшая квартира окружена, и родительский дом тоже. И у каждого родственника на всякий случай тоже по сексоту. Кто в гостях, кто газовщиком прикинулся, кто кучей листьев в аллее.

  Не пойдет он домой.

  Но у каждого из нас было в детстве любимое место, где можно было спрятаться от родителей, учителей и реальности, и каждому из нас хотелось иногда в этом месте сдохнуть.

  Это нормально. У большинства детей случаются такие мысли, и у подростков случаются, и у взрослых людей тоже. А возможностей у них для этого больше, поэтому на всякий случай лучше держатся от этого места подальше.

  Если, конечно, и в самом деле не собираешься сдохнуть. А если глотнул альфа-пыли, то хочешь, не хочешь – а соберешься.

  А потому – беги, смертник, беги.

  Хочешь знать, где окажешься, если побежишь за ним следом? Я скажу. Я бы даже и показал, но очень уж мрачное зрелище.

  На кладбище.

  Странное какое-то было кладбище, замаскированное. Обычно их видно издалека - оградка, церковь, церквушка или хотя бы часовня. Памятники, в конце концов. А здесь - вот она дорога, вот она, тропинка, вот она лесополоса... ой. А что я здесь делаю, среди памятников и крестов?

  Небогатое было кладбище. Сельское, и село это тоже было не очень богатым. Да и старенькое уже, свежих могил не видно. Послевоенное, или, максимум из пятидесятых родом. Тяжелые были годы, голодные, холодные и нищенские. А еще - густо политые страхом. Страшно было со всех сторон, и голод мог повториться, и повторить его тоже могли, и каждый второй был социально чуждым и мог оказаться врагом народа, и американские бомберы летали аж до Кировограда, и запросто могли бомбу уронить, и не шпиона-парашютиста.

  Тяжело было жить... но все же старые люди говорят, что тогда было лучше. Объясняется это просто - молоды были, а молодость - это всегда хорошо. Говорят, на одном из коммунистических митингов залез ветеран на трибуну и брякнул: "При Сталине было лучше! При Сталине у меня стоял, а сейчас..."

  Старенькое было кладбище, и заброшенное. Заросло бурьяном, кленами-самосейками и терном - не везде и пролезешь. Или, если пролезешь, то оставишь полкуртки на этих колючках.

  Кожаной черной куртки.

  Я внимательно осмотрел лоскут, пригляделся к траве... да. Туда, туда он пошел! Спасибо вам, люди! Сдавали шпионов живыми, сдали и террориста мертвыми.

  И деда моего тоже сдали. Шпионом назначили, и того. Выдалась как-то возможность заглянуть в архив, и знаете что? Очень захотелось найти всех, кто имел к этому отношение, и... нет, вовсе не расстрелять. Допрашивать! Очень долго и тщательно допрашивать, с использованием тогдашних и сегодняшних методов. И не для того, чтобы рассказывали, а просто так, ради самого процесса.

  Только до большинства из них уже не дотянешься. Ничего им не сделаешь. Уже лежат - кто на таких вот забытых кладбищах, кто на Новодевичьем. Кем-то, возможно, я прямо сейчас дышу, а кто-то стал землей, травой и водой, и прямо сейчас опять просыплется на меня холодным осенним дождем.

  Кладбище вдруг закончилось, исчезло так же внезапно, как появилось, и я оказался на поле.

  И знаете что? Мне здесь понравилось.

  Если бы был террористом - то, наверное, тоже пер сюда через полстраны. Good day for die, как сказал бы американец, а я вам скажу - прекрасное место, чтоб сдохнуть. Впрочем, для того, чтобы жить - тоже весьма неплохое.

  Если вдруг выйду на пенсию, если не кончит меня этот клиент или следующий, если не сожрет изнутри альфа или снаружи начальство - приеду сюда.

  "Если выпало в Империи родиться, лучше жить в глухой провинции, у моря".

  Что тут сказать?

  +1.

  Так, чтобы выйти утром на берег, стать на любимый камень - и умыться свежей холодной водой. А если летом - то искупаться, побороться с волнами, отмахать с километр, а может, и два.

  Вот оно, море. Игрушечное, правда, море, искусственное, водохранилище, если честно, ну так империя тоже слегка уменьшилась за последнее время. С другой - холмы. С третьей - город. Не столица, конечно, но и не мухосранск. Вот две трубы дымят - наверное, заводик, а чуть дальше - церковь очень хочет проколоть крестом небо.

  Не выйдет, не стоит и пробовать. Хоть и низкое сегодня небо, серое и облачное - все равно кресту к небесам еще расти и расти.

  Хоть как не хотелось бы вертеть головой, но сторон четыре, а не три, пришлось разворачиваться.

  Знаете, что гонит террориста вперед? Знаете. Для этого не нужно быть террористом. Нужно просто сильно перепугаться. Дети прячутся под одеяло, любовники - в шкаф, снайперы - под кустом, генералы - под землю, президенты - под гору. Полтора километра скал над головой создают иллюзию, будто ни одна бомба уже не страшна, но, знаете, что я им скажу? Бомба здесь не нужна. Нужен я. И небольшая, но правильная бомба с собой.

  Убежище останется целым, но иллюзии пропадут, а господа президенты сдохнут.

  Но то президенты! Их вона как охраняют, а они все равно боятся. А знаете, как чувствует себя террорист? Разоблаченный, затравленный, загнанный в угол?

  Он ищет нору. Он тоже лезет под землю. Например, в старый бункер на вершине холма.

  Вот в этот.

  - Стой! - глухо сказали из бункера.

  - Стою, - охотно согласился я. - Руки поднимать?

  - Ну, подними, - такое впечатление, будто там, в бункере - пожали плечами.

  - Ну, поднял.

  В ближайшей амбразуре что-то шевельнулось.

  Странно - но место он выбрал удивительно неудачное для себя, и, соответственно - предела мечтаний для меня. Город небольшой. Место безлюдное. Хоть и на холме - зато под землей. Если и распылит свою альфа-гадость - то наружу вырвется не очень много. Ну, сдерут верхний слой почвы, зальют композитом, запихают в стальные бочки и поставят в хранилище. Сотней бочек меньше, сотней больше. Хранилищ пока хватает, а когда перестанет хватать - пускай у потомком голова болит.

  Но ведь не может, не может, не может быть все так просто!

  Это ж не фермер, и не прапорщик с артиллерийского склада. У него с мозгами получше. Наверняка придумал какою-то подлянку, чтобы нормальным людям побольше мороки было. Может, у него бомба, которая весь бункер поднимет на воздух, может, установка для распыления, может, ракета в небо полетит, как в том фильме про Фантомаса.

  Черт его знает. Прежде чем пристрелить террориста, лучше с ним поговорить, потому что иначе все диалоги будут односторонними. "Вот гад, вот негодяй, вот мерзавец, да где же ты взял детонаторы?" - а он не ответит.

  - Ну, чего молчишь? - спросили из бункера.

  Вот тебе раз. А что же мне говорить?

  Я так и сказал.

  - Ну... расскажи, например, как вы на меня вышли.

  - О, это надолго, - бросил я в ответ и нахально опустил руки. - И скучно. Давай лучше по очереди рассказывать.

  В бункере коротко хохотнули.

  - Ну, можно и по очереди. Заходи.

  Я сделал шаг вперед.

  - Только оружие брось!

  Бросил, а что поделаешь. Зашел.

  В углу стояла обычная черная сумка, у нее присел на корточки дядька с фотографии, и держал револьвер. Направленный, понятное дело, в меня. Это нормально.

  - Садись.

  Я оглянулся, вроде бы для того, чтобы присесть, споткнулся, неуклюже взмахнул руками.

  Через мгновение револьвер был в углу, дядька - в другом, я - сверху, сумка - на месте.

  Вот и все. Стоило ли...

  Он смеялся, и знаете, что я скажу? Смеяться в таком положении, лежа мордой в землю, с рукой, закрученной до затылка - это надо иметь в кармане неслабый козырь. Может даже и джокер.

  И дядька, наверное, что-то такое имел.

  - Глупый ты, глупый, - выдавил, он, наконец, сквозь смех, и смех его был очень странным. Что-то среднее между истерикой и насмешкой. Если бы так смеялся человек с чем-то, хотя бы немного похожим на кнопку в руках - я бы уже драпал. Или падал. Или молился.

  Но у этого в руках кнопки не было.

  - Сколько у нас времени? - вдруг спросил он.

  - То есть?

  - Ну, до того, как прибегут... твои.

  - Когда нужно, тогда и прибегут, - неприветливо буркнул я, фиксируя его в наручниках. - А что? Подлянку готовишь? Даже не думай. Это солидные наручники, не советские.

  - Фигня, - беззаботно улыбнулся клиент. - Наручники ты и сам снимешь. Я о другом беспокоюсь...

  Я стоял на вершине холма и ловил струи дождя лицом. Нельзя сказать, чтобы это было приятно. Зато отвлекало.

  Клиент вылез из бункера, оглянулся вокруг, дернул плечами - "бррр!" и спрятался.

  Я вздохнул и присел на травку у входа. Брюкам конец, да и черт с ними. Уже не важно.

  - Слушай, - виноваты сказали из полутьмы бункера. – Ну, ты хоть понимаешь, что я не виноват? Что я не хотел?

  Я промолчал. Шофер, который по неосторожности человека сбил, тоже вроде как не совсем виноват, и вряд ли хотел, однако ж его сажают. Если, конечно, он не внук министра обороны.

  - Ты понимаешь? – сказали из бункера. – Это не я виноват. Да вообще никто не виноват! Рано или поздно...

  Да-да, именно так. Рано или поздно. И каждый надеется на поздно, позднее, как можно позднее! – а оно вдруг хлоп! – и рано. Кто ж знал, что в больших масштабах оно тоже примерно так.

  А если все же не так?

  - Слушай, - я тряхнул головой. – Давай еще раз. Сначала. Подробно. А вдруг...

  Я не договорил. Знал, знал, конечно, что никаких "вдруг" быть не может, но весь опыт, все мозги с инстинктами протестовали, требовали думать, анализировать, действовать и чихать хотели на призрачные шансы. Все равно – действовать. Как та лягушка в горшке с молоком.

  Клиент тоже вздохнул и начала издалека, размеренно, да еще с отступами, как на лекции:

  - Что такое резонанс? Это такой физический процесс, когда амплитуда колебаний растет взрывообразно. Например, вал турбины слабо вибрирует на частоте... ну, скажем, тысяча оборотов в минуту. И на двух слабо, и на трех, а на четырех вдруг начинает скакать так, что разрушает подшипники. Казалось бы, сильнее разгонять ее нельзя, однако если вдруг подшипники не разрушатся – то на шести тысячах колебания исчезают. И можно гнать обороты дальше – до десяти тысяч, двадцати, сорока или даже полусотни! И не нужно усиливать конструкцию, а наоборот – нужно сделать вал легче, пусть опасную частоту побыстрее проскакивает.

  Что такое синергетика? Если буквально – то сложение действий. В нашем случае – сложение колебаний разных компонентов системы и усиление их за счет этого. Звучит сложно, да? А на самом деле явление очень распространенное. Выйдите на берег моря и посчитайте волны. Одна, вторая, третья... ой. Что, ноги лизнуло? Бывает. Повторите. Одна, другая, третья... что, снова ой? Уловили закономерность?

  А теперь зайдите в столовку. Не в ресторанчик или кафе, а в древнюю столовую, пельменную, сосисочную или что-то подобное. Такую, что не ремонтировалась с советских времен. Поднимите глаза. Что висит на стене? Правильно, Айвазовский. И если репродукция не совсем еще засижена мухами, то можно разобрать, что нарисовано. А если повезет, то и надпись. Что написано?

  Я поймал себя на том, что таки заслушался. Вот гад. Умеет же, не отнять. Наверное, когда читал лекции, студенты не резались в морской бой.

  - ...правильно, "Девятый вал" она называется. Девятый – потому что трижды три будет именно девять, а не сэм-восэм, как в анекдоте. И тут немедленно рождается вопрос. По такой логике, двадцать седьмой вал бы просто катастрофическим, а восемьдесят первый – вообще цунами, однако ж сколько не стой у моря, такого не выстоишь. А почему? А потому, что волны все-таки разные. Потому что в море нет когерентного источника волн, который бы выпускал их одинаковыми, как новобранцы после стрижки. И вообще, в природе нет такого источника.

  А у нас – есть. Называется – лазер, и кто ни разу пугал прохожих лазерной указкой с десятого этажа, пусть бежит в киоск, пока не закончились.

  ...ха, указкой. Увлекся клиент, увлекся. Забыл, что он не перед студентами. Кое-кто из нас светил лазерным прицелом на шесть километров, и летел по лучу кое-что такое, что срывает динамическую защиты и делает в броне дырку! И то, во что упирался лазерный "зайчик", не стояло на месте, как удивленный пешеход, а перло со скоростью "бентли" с депутатским сынком на водительством месте, и не глазами хлопало, а светило навстречу широкодиапазонным генератором помех, и не ругалось, как тот самый прохожий, а плевалось дымовыми гранатами, да не с простым дымом, а с боевым, с металлический пылью, непробиваемым для радаров, тепловизоров и прочего оптоэлектронного барахла! И на махало кулаком, как все тот же прохожий, а махнуло снарядом в сто двадцать миллиметров диаметром, да еще и с готовыми осколками – каждый, как сабля, только длиной в палец.

  Эх, было, было...

  Но тогда я успел, а сейчас – нет.

  -...что нужно, чтобы погнать волну? Нет, напиться не обязательно, и обкуриться тоже. Можно бросить в лужу камень, но разве это волна? Тьфу! Можно бросить в озеру глыбу, можно и самому прыгнуть – но все же это мелочи. Игрушки. Можно бросить гранату. Правда, в этом случае эксперимент выйдет не совсем корректный, к продольной волне, которую мы сейчас рассматриваем, добавиться поперечная, ну да черт с ней. Наша волна будет заметнее. Можно увеличить заряд, и тогда, при благоприятных условиях, получится искусственное цунами. Но, я вам скажу, такой эксперимент обойдется дорого – как в плане затрат, так и в плане последствий. Да и наш менталитет будет против, не так ли? Вот, даже радиотелескоп новый в Харькове знаешь, из чего строят? Из труб. Канализационных.

  Так что не дадут нам бомбу на эксперименты, а если бы и дали, то зеленые хай бы подняли.

  Следовательно, как говорил один корифей ядерной физики: "Мы пойдем другим путем".

  По поводу корифея – это, я, кстати, вполне серьезно. Ляпнул когда-то, что электрон так же неисчерпаем, как атом, и мучились наши физики полвека, ни шагу влево-вправо от единственно верной марксисткой физик. Немцам полегче было, у них Гербигер отдельно, Ган и Штрассер - отдельно, конспектировать "Майн Кампф" их не заставляли, и не хватило им совсем чуть-чуть, буквально трех месяцев.

  А вот японцы в натуре пошли другим путем, и я не про бомбу. Знаешь, как они развлекаются в аквапарках? Набиваются так, чтобы можно было друг друга за руки держать, и начинают подпрыгивать. Невысоко – в воде особо и не попрыгаешь. И не часто – а экспериментальным путем определяют частоту колебаний, а она зависит от размеров бассейна, глубины, формы, количества прыгунов и кучи разных факторов. Пробуют. Раз, другой, третий, десятый... и, в конце концов, находят резонансную частоту, и поднимают волну! И не какую-нибудь, а, бывает, выбрасывает людей из воды, бьет о стены и калечит. Поэтому в некоторый бассейнах такие развлечения запрещены. И в любом случае не советую развлекаться так в аквапарках российских, они, бывает, сами по себе падают.

  На этом месте студенты, наверное, хихикали; хихикнул и я.

  - А что же делают немцы и прочие обитатели гниющего Запада? Они создают кумулятивный аналог могучей атомной бомбы. В диаметре – почти тридцатник, упрятан под землю, жидкого гелия жрет, как маленькая звезда, и позволяет отмыть несколько сот миллионов евро только в процессе строительства, а про эксплуатацию я вообще молчу. Он разгоняет горстку протонов, разбивает их о такую же горстку, летящую навстречу, и что получается? А хрен его знает, потому что у них вечно что-то не так, то гелий вытечет, то зеленые себя прикуют к главному рубильнику, потому что кто-то им сказал, что в результате получится черная дыра всех поест, как Бабай из детской страшилки.

  А что делают нормальные люди? Нормальные люди берут старенький советский ускоритель. Даже не циклический, а линейный. Совсем слабенький, ничего тяжелее мезона с его помощью и не получишь. Казалось бы, ничего они и не получат, но кроме ускорителя они берут еще небольшой генератор когерентного рентгеновского излучения – то есть, слабенький рентгеновский лазер; светим этим лазером навстречу пучку, и...

  Клиент запнулся и виновато отвел глаза.

  - Ну, и... это. То есть, того.

  - Да рассказывай, чего уж там.

  - Короче говоря, сделали мы почти то же самое, что они планировали сделать на коллайдере, и оно таки сделалось. Но кто, кто мог догадаться, что проклятый академик Мигдал настолько ошибся с расчетом нижнего порога пионной конденсации?

  Знаете что? Если бы кто-то мне и сказал, что в подвале можно создать звезду, пусть маленькую, пусть даже крохотную – я бы не поверил. Несмотря на то, что читано и перечитано по этому поводу всякого, от пана Савченко до мистера Хокинга.

  Интересно же, черт побери!

  Ага. Вот и доинтересовались.

  - ...произошел экспоненциальный процесс конденсации, создалось два кварковых мешочка, они коллапсировали... и одна вырвалась.

  - Кто – одна?

  - Ну, кто, кто... кто у нас может быть таким тяжелым, что всасывает абсолютно все, включая свет? Чорная дыра, что ж еще. Самая настоящая, только маленькая. Удачно, правда, вырвалась – прошла вдоль ускорителя, прошила стену и улетела наискось, под углом градусов в тридцать. Я, пока ехал, посчитал – скорость она имела километров двенадцать-шестнадцать в секунду, то есть из системы не ушла. Думаю, сейчас уже за орбиту Луны выскочила. Луну, кстати, миновала, иначе бы это уже увидели.

  - А если б не миновала?

  - Было бы то же самое, что в лаборатории. С поправкой на масштабы, конечно.

  Тут уж настала моя очередь краснеть. Ганьба мне, ей-богу, ганьба. Перепутать канал, созданный приливными силами – с каналом от кумулятивного песта. Согласен, немного похоже, но видно же, видно! – не прогрызало оно канал, не разбрасывало осколки на все стороны, а втягивало, сосало в себя! Будто ударили ножом с чешуйками, потом дернули на себя, - но чешуйки уже оттопырились, и рвут за собой мясо. Так и дырища наша, черная-пречерная... вылетела – и потащила за собой материю. Всю подряд. С соответствующими механическими, термическими, и... я вспомнил девку, с которой содрало одежду – и травматическими, черт бы их побрал, эффектами.

  И радиологическими, кстати, тоже. Дырка разрушила множество атомов на пути, и они, покалеченные-потревоженные, еще долго после этого сыпались. И сейчас сыплются, и далеко ходить не нужно, чтобы увидеть последствия этого рассыпания. Меня еще только мутит, а клиент, который и хватанул больше, и носит их в себе дольше – уже и блевал. Кровью. Может, и в туалет ходит кровью, но и это уже неважно.

  Ничего уже неважно.

  -...и даже ее бы одной хватило. Если бы набрала скорость километров в сорок – о, тогда можно было бы еще побултыхаться. Возможно, проскочила бы астероиды и зону Оорта, вышла за границы системы, а там чисто, почти вакуум. Грохнула бы из-за хокинговского эффекта квантового испарения... тысяч эдак на десять гигатонн тротилового эквивалента. Или кометную пыль начала бы жрать, и лет через полсотни выросла до заметных размеров, начала бы влиять на Солнышко... но ведь не набрала. Так и останется где-то в астероидах или в Оорте, жрать начнет, и очень скоро...

  - Очень скоро – это сколько?

  - А черт его знает. Вряд ли кто подсчитает. Если встретит Цереру или что-то подобное – то несколько часов, а если нет... ну, так, на глаз – несколько лет.

  - А дальше?

  - А что дальше? Дальше – никакого дальше. Сам подумай, что будет с системой, если внутри болтается черная дырища? Сожрет астероиды, Марс проглотит, великанов наших высосет, Юпитер и Сатурн я имею ввиду. Закусит Меркурием и внешними планетами, а потом, наверное, и Солнце выпьет, потому что зачем оно черной дыре? И будет лететь в сторону Полярной звезды, встречными каменюками подкрепляясь, и может, когда-то и долетит, и тогда не завидую я Полярным аборигенам. Но и это неважно.

  Я поднял брови. А что же тогда важно?

  - А вот дырка-вторая поважней будет. Она поймалась. В правильном направлении полетела, и с правильной скоростью. Как раз в магнитно-лазерную ловушку. Ничего по дороге не разрушила... ну, почти не разрушила, проскочила в горловину, затормозилась, ну и...

  Он кивнул в сторону полутьмы – дальше, в основном помещении бункера. Сквозь узкие бойницы пробивалось три световых луча, и скрещивались они, как цирковые прожектора на фокуснике. Или на пушке, из которой сейчас вылетит девка в трико.

  И правда, удался фокус. Эта пушка как бахнет – так бахнет!

  - ...подвешена в центре контейнера. И, несмотря на вакуум, понемногу растет. Сожрала все остатки воздуха в контейнера – между прочим, нигде больше на Земле нет более чистого вакуума, хе-хе. Сейчас потихоньку ест обшивку. Очень потихоньку. Ну сколько там испаряется атомов с металла? Крохи! Но все же вакуум, и тяжесть... слой за слоем она сдирает атомы, и растет.

  - А это можно проконтролировать? Ну, по изменению массы, или еще как?

  - Не очень умный вопрос!

  Я хотел было дать ему пистолетом по голове, но передумал. Зачем? Пусть борзеет, все равно уже ничего не сделаешь.

  Впрочем, через мгновение я и сам понял, что вопрос неразумный. Ну какие там изменения массы? Она ж не наружный воздух ест, а тот, который внутри был, и металл со стенок. Наружный воздух, конечно, тоже, но сколько там его просочится через крантик и вакуумметр?

  Стрелка прибора, кстати, и в самом деле уперлась в ограничитель. Такого чистого вакуума и вправду никто на Земле не имел. Хоть в Гиннес звони.

  - ...я в этой области спец небольшой, могу только примерно сказать. От суток до трех, и одни из них уже миновали.

  - А потом?

  - А потом или квантовый распад опередит скорость поглощения, или внешнее давлений контейнер сомнет. Или свищ образуется, и сквозь него ринется воздух. С точки зрения физики, процессы разные, а с точки зрения последствий – один черт. Хоть совой об пень, хоть пнем об сову.

  - Ну, так что будет-то?

  - Ну что, что... Тут два варианта. Первый – высвечивание массы в одной вспышке. Несколькодесят гигатонн. Планета, может, и уцелеет, но атмосфере конец. Второй – попроще. Сожрет несколько сот тонн воздуха, грунта... провалится. Будет грызть мантию и ядро. Вторая космическая скорость у нас одиннадцать километров... с копейками. Значит, под конец материя будет падать в нее с примерно такой же скоростью. Это займет несколько часов, возможно, даже суток. Но это неважно, потому что задолго до такого исхода потревоженной ядро устроит нам такое землетрясение, что уцелевших не будет. А если кто-то и уцелеет, то во время падения материи она будет излучать в гамма-диапазоне так, что воробьи на лету из птичек в закуску превратятся. Копченную.

  Мне ужасно захотелось дать кому-то пистолетом по морде, и боюсь, что это желание было заметно.

  - Но говорю же! – встревожился его виновник. – Это неважно! Пойми! Это же просто, так просто! Это было ясно еще до того, как мы разобрались с тем резонансом!

  - Что – ясно?

  - Понимаешь... – он зачастил. – Ты слышал о парадоксе Великого Молчания?

  - Читал. Давно. Но он-то причем? Его же по разному объясняют.

  - Ну да, ну да. Можно, конечно, допустить, что все младшие цивилизации молчат, потому что нечем заорать на весь космос, а старшие – потому что это им нафиг не нужно. Но ведь звезд – миллиарды, неужели среди них нет средних? Ни слишком молодых, ни чересчур старых? А?

  - Ага.

  А что тут еще скажешь? Над этим вопросом хорошо размышлять в кресле с книгой, или на конференции. Статья можно написать. В крайнем случае – основать религию Великого Молчания и качать деньги с фанатиков. На разработку нового способа космического общения, например.

  Но никак, никак не укладывается в голове, что вот здесь и сейчас эта чисто философская проблема вдруг приобрела жизненно важное значение. Или, если уж точно – то смертельно-важное.

  - Вот и выходит, что рано или поздно каждая цивилизация должна, просто обязана себя уничтожить. Не знаю, как именно. Может, так, как у нас вышло, может, с помощью атомной войны. Может...

  Он не договорил.

  Контейнер дрогнул и с металлическим скрипом прогнулся. Примерно как бутылка из пластика, знаете, если присосаться и сделать большой глоток. Неважно, чего – хоть минералки, хоть пива. Сминается бутылка. Окружающий воздух душит ее, хочет прорваться внутрь.

  - А?

  Мы успели перевести глаза на контейнер. Возможно, даже успели побледнеть – оба.

  Но и это было уже неважно.