Dominikanka
№199 "Резервация"

Резервация

  Олко собрала на рассвете заплечный мешок, погладила спящую на сундуке серо-голубую кошку и вышла тихо из палатки. Вчера она, в день своего шестнадцатилетия, прошла обряд инициации, поменяв статус ученика на звание молодого мастера, и теперь могла до достижения брачной зрелости на время покинуть поселок.

  Девушка еще раз проверила снаряжение: лук и колчан стрел без повреждений, метательная трубка хорошо смазана, нож, недавно заточенный, сверкал при нежных лучах розового солнца. И яд – в хрупком флаконе, в кожаном чехле.

  Итак, она готова. Можно начинать путь.

  Олко скользила по пустым еще улицам плавно и продуманно, как в ритуальном танце. Но возле святилища её призывающая высшее благословение походка наткнулась на препятствие - на соискателя звания жреца молодого ицтека Вертина (Вертуна, как объясняла себе особенности его имени Олко).

  - Пропусти, – потребовала ныне совершеннолетняя «мастерица».

  - А вот и нет! Куда собралась моя невеста без меня?

  - Я свободна еще два года – ты забыл? А могу вообще не вернуться – пасть смертью храбрых и уйти вослед душам праведных праотцев – она втиснулась в узкий проход пред-храма, невольно протянув перед собой не обретшее еще черт мужественности тонкое тело Вертина. Юный помощник жреца не забыл воспользоваться её оплошностью – обнять назначенную ему Высшим Советом суженую.

  «Только этого не хватало – объятия в месте покоя Великого У!»

  - Пусти, а то я закричу – и не видать тебе жреческого звания!

  - Хорошо, Олко…

  - Я пришла сюда не к тебе – а вознести хвалы нашему Покровителю. Оставь меня одну.

  - Как скажешь. Я подожду возле входа.

  «Вот радость-то какая!» - и она опустилась на колени пред жертвенником.

  Возблагодаривши Хранителя племени и вознесши к нему свои прошения, начинающая путь странствующего воина дочь ицтеков поклонилась Божеству и покинула отведенных для молитв ищущих комнату.

  Золотисто-пурпурный блеклый свет мягкой дланью вторгался в спящее лоно поселка, чтобы исполнить его до срока жизнью. Первыми откликнулись на толчок вольные птицы, вразнобой рассыпающие парящие бабочки звуков. Им вторили гоготанием гуси. Вскоре проснутся люди. Медлить нельзя.

  Олко напряглась.

  Отчего?

  Ах да, Вертин.

  Как бы уйти незаметно.

  Миновав последний шатер и не встретив юношу, получившая посвящение воительница вступила в пределы иного царствия – леса.

  Знакомая тропка повела её зарослями малинника. Далее же простирался неизведанный ею путь.

  Олко достала нож, сделала зарубку на дереве – распускающаяся четырьмя проекциями точка – начало пути. Сколько ей идти до цели? Дня два? Три? Не важно. Главное – скоро она окажется в нужном месте и станет первой знающей. Или погибнет.

  Когда солнце стало посылать пекучие стрелы ей в глаза, Олко сняла снаряжение, пометила острием металла место отдохновения, отпила воды из кожаного бурдюка, вздымавшегося, словно самостоятельно дышащего, во время перехода на её бедре, обернула тонкую материю вокруг головы над глазами и продолжила путь.

  В лесу было тихо, безжизненно, ей, кроме копошащихся муравьев, не встретилось ничто живое. В глубокой чаще у сочащегося из груды валунов родника путешественница присела на мшистый камень отдохнуть.

  Упругая веревка лианы протянулась с верхушки дерева по земле: конец её губился вдалеке. Олко срезала ворсистый жгут так высоко, как смогла достать, и потянула его на себя. Мертвый полоз подтягивался легко, пока не уперся во что-то. Девушка, не выпуская добычу из рук, пошла к помеченному мысленно месту. Вот так. Что здесь? Сняв топорик, дочь ицтеков стала аккуратно сгребать землю. Металл стукнулся о металл и неприятным звуком ударил в уши. Лиана не оборвалась, не ушла двужильными корнями вглубь – она тянулась под верхним слоем почвы, кое-где под травой. Но препятствие на её пути оказался оплетенный ею проржавевший предмет.

  - Тебе помочь? – спросил кто-то.

  - Не нужно, я сама, – произнесла она, не поднимая головы.

  - Будь это не я, ты могла бы оказаться в опасности. Кто из опытных воинов оставляет оружие без присмотра?

  - Дротики со мной. И топор. И нож.

  - Но ты потеряла бы стрелы – и проиграла бы в тактике дальнего боя.

  - Возвращайся в поселок, Вертин. Ты успеешь до темноты.

  - Нет, я должен идти с тобой, Олко.

  - Но ты еще не стал моим защитником и до твоего испытания на возмужание вдобавок полный лунный месяц. Ты не можешь теперь уйти.

  - Если бы ты подождала меня…

  - Нет.

  - Тогда могу. Я не оставлю тебя.

  - Но ты понесешь наказание…

  - Согласен.

  - … и не будешь никогда жрецом Великого У.

  - Пусть. Я останусь его верным служителем, как и всякий ицтек.

  - Но я не хочу. Я сказала ведь - я сама.

  - Хорошо – сама. Я тоже сам. Мы сами, но мы вместе.

  - Вертин, как ты мне надоел. Уж лучше – смертью храбрых. Найди другую, упроси Совет…

  - Мне обещана ты, Олко, и я не желаю другой!

  - О Великий У, почему ты выбрал для меня Вертуна – взмолилась она, не стыдясь присутствия того самого Вертуна, – он совсем не тот, совсем не тот!

  - Я знаю, Олко, ты стала на стезю воина, чтобы заслужить позволение Совета на брак с ним, но я…

  - С кем?

  - С ним – с Храбрым Тео.

  - Возвращайся в поселок – еще не поздно, юнец.

  - Значит, Тео.

  - Значит, смертью храбрых.

  - Согласен, но только вдвоем.

  - Тогда ты несешь колчан и мешок. Не стой. Помоги мне выкопать артефакт.

  Олко перерезала лиану и обкрутила её вокруг стана, а Вертин после продолжительной возни вынул старинные предмет и поднес его возлюбленной.

  - Давай отмоем его и себя в ручье, – предложила она.

  Вымытый и вытертый сухим выцветшим мхом артефакт был очень странным: передняя его часть напоминала метательную трубку, а задняя – разветвлялась двумя широкими тупыми концами.

  - Что это, – заинтересовался Вертин.

  - Если не ошибаюсь, то оружие одного из слуг Великого У.

  - А как оно работает?

  - Не знаю. Ты же у нас теперь воин, вот и определи, – и она усмехнулась. – Что сидим – у нас долгий путь. Идём.

  Когда небо стало напоминать мутнеющий пруд, Олко оставила ножом на коре дерева память для потомков. Согрев в котелке на костре воду, девушка сварила из куска вяленого мяса и пшеницы похлебку.

  - Вертин, а ты взял с собой пищу или нахлебником будешь?

  - Взял – он вынул из полотняного мешочка связку сушеной рыбы и выпаленные огнем до хруста кукурузные лепешки.

  - Прибереги их – через Великие Воды плыть будем.

  Бедный мальчик наверняка испугался, но постарался скрыть свой страх – никто из ищущих , пытающихся одолеть Великие Воды, не вернулся.

  -Ты сказал вместе, но если хочешь, можешь вернуться, – Олко не издевалась, а была серьезна. – А я поплыву.

  - Вместе, значит вместе, до конца. Я согласен. Так значит, не Тео.

  - Не Тео. А теперь будем спать. Подай мне накидку. Ляг по другую сторону костра. Хорошо. Ночью если тронешь – не доживешь до рассвета.

  - Не трону – ещё два года.

  - Или смерть храбрых. У меня есть выбор.

  - Есть. А я могу повлиять на него?

  Олко посмотрела на суженого сквозь волнующееся над затухающим огнем марево и ответила:

  - Можешь.

  Вечером третьего дня они вышли за пределы леса к рыбацкому поселку племени дерридов.

  - Переночуем здесь, а утром отправимся Великими Водами, – сказала Олко.

  Они увидели неподалеку смуглого мальчика, перебирающего обточенные морем белые камни – словно окаменелые яйца древних птиц.

  - Мир тебе, питомец Великого У, – обратилась к нему Олко.

  - И тебе, дочь Воителя. Вы из племени ицтеков?

  - Да. Как пройти к одному из ваших старейшин?

  - Идемте за мной, я покажу вам.

  Мальчик повел их к странным постройкам, о которых Олко только слышала, - с круглыми, как тамтам, деревянными стенами, на высоких каменных помостах, с крышами из тростника, с маленькими дырами на уровне человеческих глаз.

  «Будет, что вспомнить», – ободрила себя она.

  - Подождите, я позову брата Лориса.

  «Странно, у нас старейшин называют почтительно – «отец племени», а у них – брат. Но, возможно, сей мудрый муж молод», – прокомментировала для себя услышанное будущая героиня сказаний.

  Мальчик постучал по обшивке дома. Часть дерева отъехала в сторону – и ицтеки увидели старейшину Лориса, облаченного в длинные светлые одежды. Он был не то чтобы молод, но и не стар. Его мягкий взгляд мог принести собеседникам только радость и успокоение.

  - Друзья мои, приветствую вас на краю мироздания. Что привело вас из плодородного края ицтеков к каменистой земле дерридов? – Лорис спустился с помоста. Теперь он стоял с молодыми людьми.

  - Ну же, – шепнула Олко, дернув за руку спутника. У дерридов считалось неприличным, если первой подавала голос женщина.

  - Мир вам, брат Лорис, и трудолюбивым дерридам, – поклонился старейшине Вертин. – Я с моей невестой прошел обряд инициации и теперь путешествую. Мы бы хотели переночевать в поселке, перед тем, как продолжить путь на рассвете. Я – Вертин, а это – Олко. Мы еще не получили взрослого имени, поскольку не прославили себя. За гостеприимство мы готовы отблагодарить вас, братья в Великом У.

  Пока Вертин налаживал приветственные отношения со старейшиной, Олко успела заметить возвращающиеся из Ближних Вод с уловом лодки дерридов и местных женщин, ждущих на берегу.

  - С радостью предоставляю вам комнату в моем доме, юные ищущие. Это честь для меня. Кто знает, может сегодня я делю кров со славными воинами, – ответствовал Лорис.

  - Это честь для нас, быть принятыми мудрым не по летам старейшиной, – сказала Олко, – но мы бы предпочли не утруждать вас лишними заботами, а переночевать у вдовы, которой суженый мой и я могли бы помочь по хозяйству.

  - Храбрая Олко, вы скромны и неприхотливы. Повезло вашему защитнику с невестой…

  «Но он еще не стал защитником – ведь два года впереди», – хотела возразить Олко, но смолчала.

  - … но мне бы хотелось принять вас у себя. И к тому же услышать про важные события у ицтеков.

  - Будь по-вашему, – сказал Вертин.

  Гости оставили заплечные мешки, бурдюки и стрелы в отведенной им небольшой комнатке, по краям которой были расставлены широкие лавки, а в центре – простелено домотканый ковер, и вернулись в центральное круглое помещение с четырьмя прикрытыми шкурами животных входами в разные части дома.

  - Присаживайтесь здесь, дорогие гости, – Лорис указал им на круглые мягкие подушки у стола, – отдохните с дороги, а я позабочусь о вас.

  - Олко, мы правильно поступили, – спросил Вертин, когда они остались наедине, – что остались ночевать не в лесе, а здесь?

  - Откуда мне знать, Вертин? В любом случае, нам понадобится хорошее каноэ, чтобы плыть Великими Водами, а его мы можем взять только здесь – или сумеешь сам построить лодку?

  - Как мне ни жаль – не смогу. Но ведь можно было незаметно взять челн ночью, а потом вернуть его!

  - Этот поступок недостоин воина Великого У. Так совершить разрешается, если нет иного выхода, да и друг, который оказался врагом, чинит препятствия.

  - Олко, а зачем тебе нужны Великие Воды? Их все равно не переплыть – это край мира.

  - Ты прав, Вертин, это край нашего мира, а за Великими Водами есть иные земли – царствие Великого У.

  - Ты что, хочешь умереть, Олко?!

  - Нет, я хочу увидеть Его, или хотя бы его слуг. Они – там, я знаю.

  - Выбрал Совет мне жену – с ней не будет покоя…

  - Так откажись от меня или заслужи подвигом ту, что по нраву, – спокойно ответила девушка.

  - Не могу.

  - Почему?

  - Ты – моя!

  Между ними теперь не было костра и марева – только низкий стол, но им обоим стало почему-то жарко.

  - Скоро подадут трапезу – я распорядился, – сказал вошедший Лорис. Он сел на одну из подушек поближе к Вертину. – Куда вы направите свои стопы утром, друзья мои?

  - Мы бы хотели взять у вас лодку – на время. Олко мечтает совершить прогулку глубокими водами – доселе ей доводилось купаться только в небольшом озере Сторне, что возле нашего поселка.

  - Что ж, желание невесты – лучший повод испытать себя, ицтек. Ты будешь храбрым воином, юноша.

  - Так вы разрешите нам взять лодку?

  - Поговорим об это утром. А сейчас отдадим долг гостеприимству.

  Им подали жареную рыбу с помидорами, маисовую похлебку с пшеничными лепешками, вяленое мясо и фрукты, а потом пригласили на всеобщее гуляние племени у костров. Когда у Олко зарябило в глазах от разряженных, постоянно движущихся фигур, она увела Вертина в дом в выделенную им Лорисом комнату.

  - Поставь лавки одну на другую перед входом, – попросила она.

  - Зачем?

  - Так нужно.

  Вертин сделал, как она хотела.

  - А теперь будем спать. Ложись рядом, – сказала она, положив между собой и женихом лук и колчан стрел. – Спокойного тебе сна, спутник, – в темноте белыми звездами сверкали глаза юноши. Олко коснулась рукой его длинных волос, – не знала, что они у тебя такие нежные, как шерсть моего кота… Спи. Завтра нам предстоит быть мужественными, чтобы достичь Великих Вод.

  Ночью Олко разбудил грохот. Юная воительница вскочила, приготовив нож.

  - Ну же, Вертин, вставай, – стала теребить она его. – Не спи! Друг мой, что же ты?!

  Он не мог проснуться, но был жив. Без сомнений, его опоили. Что же делать?

  Лавки были невидимым врагом отброшены, открыв доступ к пленнице, обнажив её. Олко заметила две тени. Одна из них подошла ближе. Это была старая женщина, подававшая им ужин.

  - Пройдем, дитя моё. Я безоружна. Но ты не прячь свой нож – тебе так спокойнее.

  Олко сказала:

  - Я останусь здесь.

  - Не спорь, девица. Подчинись. Ты одна, а спящий юноша беспомощен.

  «У меня есть яд, – обрадовалась Олко. – Не хочется умереть, не достигнув цели, но если по-другому нельзя…»

  - Хорошо. Обещайте, что с ним ничего не случится.

  - Обещаю. Идем.

  Её провели в покои Лориса и оставили с ним наедине.

  Олко села напротив противника и сказала:

  - Вы хотите сделать меня наложницей на одну ночь? У вас осталось мало времени до рассвета.

  - Чтобы инициировать тебя, достаточно получаса, но ты права: я хотел бы насладиться тобой.

  - Вы оделись в брачные одежды – но ведь сейчас не будет брака. Кстати, вы ведь до сих пор не женаты. Почему? Старейшине советуется иметь супругу.

  - Жаль, что я не могу взять тебя в жены, Олко. Ты умна и прекрасна. Но ты станешь моей на одну ночь – и я буду тебя помнить.

  - Вы погубите меня, Лорис. Если это произойдет между нами, как я смогу выйти замуж через два года – я не пройду проверки!

  - Не беспокойся, Олко. Иррига научит тебя, как имитировать девственность. А сейчас иди омойся. Я буду ждать тебя, моя суженая.

  Старуха выглянула из-за занавешенных шкур и поманила девушку пальцем. Та же не смогла сдержать смеха.

  - Я не могу быть с вами, Лорис,– я дала обет Великому У. Вы ж не хотите, чтобы вас постиг его гнев?

  - Ты лжешь.

  - Нет. Это должно было стать условием благоприятного исхода моего путешествия. А я еще только в начале моего пути к цели.

  - Значит ли это, что после достижения той цели ты освободишься от своего обещания?

  - Да.

  - Но ты ведь не вернешься сюда ко мне после, если я сейчас освобожу тебя?

  - Нет, ибо вы не вызываете во мне иных чувств, кроме уважения. И зачем вам столько меня ждать? Вам разве недостаточно дев вашего племени для исполнения плана?

  - Иррига, выйди вон.

  - Хорошо, – послушно сказала старуха.

  - Ты убедила меня, Олко. Я не трону тебя.

  - Почему вы не опоили меня, как и Вертина? Я бы не оказала сопротивления.

  - Мне нужно добровольное подчинение. Многие девы моего племени добровольно отдали себя мне, чтобы понести в своих детях, рожденных впоследствии от законных мужей, частичку меня. Ведь, как известно, тот, кто первым входит к девице, ставит на ней и её потомстве свою печать. Так же поступишь и ты, Олко. Утром ты получишь каноэ, достигнешь Великих Вод, а потом вернешься и станешь моей.

  - Я не вернусь.

  - Вернешься – Вертин будет гостить у меня, пока ты не исполнишь обет.

  - Оттуда не возвращаются.

  - Ты – вернешься.

  - Нет. Спросите у Вертина почему, когда он проснется. А теперь я хочу отдохнуть, брат Лорис. Да, а почему брат, а не отец? – она лукаво взглянула на него.

  - Потому что мой отец делал то же, что и я, – приобщал себе племя. Я, его законный сын, – брат всему народу.

  - Вам, видно, мало дерридов – хотите добраться и до ицтеков. А женитесь вы когда? В старости? Вам же нужен зонный наследник. Жену берите не ревнивую, а просвещенную, чтущую вас и ваши идеалы.

  - Иди отдыхай, Олко, скоро утро.

  - Благодарю, брат мой. И вам приятного сна.

  Но долго спать им не довелось – процессия горящих факелов вошла в поселок.

  - Откройте. Мы хотим забрать наших детей – настойчиво потребовал знакомый голос.

  «Папа!» - воскликнула Олко, осознав необходимость бежать. Подхватив два заплечных мешка, бурдюк и стрелы, она кинулась было из комнаты, но потом возвратилась. Присев возле Вертина, потрепала его по лицу, но юноша не просыпался. Тогда девушка поцеловала жениха.«Да простит меня Великий У, но это я вынужденно, по-братски». Вертин простонал, а потом открыл глаза.

  - Тебе это приснилось, дорогой. А теперь вставай – нужно бежать.

  - Зачем? – спросил сонный Вертин.

  - Если еще раз услышу это слово – попрошу Совет выдать меня за Храброго Тео.

  - Понял.

  Вертин рывком поднялся, выхватил из рук девушки поклажу и двинулся к выходу.

  - Стой!

  - За… Я этого не говорил.

  - Ладно. Там мой и, наверно, твой отец. Они догнали нас.

  - А что в этом плохого?

  - Я люблю своего отца и уважаю твоего, но они не дадут мне достичь цели, поэтому нужно бежать. Через главный выход нельзя – руби стену.

  Вертин замахнулся и ударил топором у основания стены.

  - Горе ты мое, расширяй окно – так быстрее.

  Вертин стал отбрасывать куски срубленного дерева.

  Тем временем послышал громогласный голос отца Вертина – старшего жреца:

  - Именем Великого У требую отдать нам детей – мы будем судить их по нашим законам. Если не выполните – не миновать войны между ицтеками и дерридами.

  - О Хранитель, я-то чем провинилась? – удивилась Олко. – Я прошла все испытания, став совершеннолетней.

  - Ты помогала мне – я ушел из поселка, не достигнув зрелости. Может, они подумали, что мы вступили в союз раньше дозволенного брачного периода.

  - Теперь все равно. Бежим!

  Олко оторвала надрубленный кусок бревна, открыв достаточно широкий проход.

  - Бежим, Олко. Я рад, что ты досталась мне.

  - Но ты, пока спал, чуть не потерял меня.

  - Как?

  - Расскажу потом, – она выпрыгнула из окна, едва не ушибившись. – Кидай снаряжение и прыгай.

  Когда Вертин оказался рядом с ней на земле, Олко поставила им конкретную цель:

  - Хватаем любое каноэ на берегу – и в воду!

  Когда верхние и нижние воды мироздания сравнялись между собою в сером цвете, Олко и её спутник были далеко от берега.

  - Вот так я спаслась заступничеством Воителя, – закончила рассказ Олко.

  - Ты не соврала Лорису про обет? – Вертин на миг перестал грести, чтобы взглянуть в глаза храброй девушки.

  - Нет.

  - Значит, ты не сможешь стать моей через два года, даже если захочешь, если мы не достигнем цели, то есть чего-то, что находится в Великих Водах. Но чего именно, Олко? Я должен знать.

  Они смотрели друг на друга, а потом на берег и в водную даль. Олко вздохнула:

  - Вертин, я устала, не мучь меня. Радуйся, что в твоем потомстве не будет крови наглого Лориса, глаза б мои больше его не видели.

  Она достала из мешка теплое покрывало, закуталась в него и легла на дно лодки.

  - Вертин, мы справимся – мы обязательно достигнем. А если нет – женишься на другой. Я пойму, и Совет разрешит. Дай мне поспать.

  Юноша погладил засыпающую невесту по голове.

  - Не женюсь, Олко, не женюсь.

  Олко спала, доверившись стихийной первооснове и Вертину, а её спутник греб, не поддаваясь усталости, попеременно опуская весло в воду с разных от себя сторон. Берег все уменьшался, отдаляясь, становился чуждым. Изредка пловец оглядывался, вернее, обернувшись, силился хоть что-то различить в приближающихся Великих Водах, ту цель, которая не могла отпустить его невесту.

  Четкой границы между Ближними и Великими Водами не было: Вертин инстинктивно почувствовал, когда закончилась дозволенная для рыболовства безопасная часть волнующегося пространства и началась безрадостная темно-серая полоса Междумирья – наверно, сказался потусторонний дар предков-жрецов. Потусторонний дар – По Ту Сторону – от чего? И кто находится по ту сторону – они, Союз Четырех Племен, или неведомые создания, слуги Великого У, как думает Олко. И почему никому не удавалось переплыть эти безжизненные воды, которых опасаются даже птицы и подводные твари, а потом возвратиться? Кто-то, испугавшись неосознанного напора неведомых сил, поворачивал назад, кто-то гибнул. И только, согласно преданиям, редкие смельчаки, ищущие, достигали Цели. Даже если это правда, то что ожидало их в Другом Мире? Блаженство, гармония, небытие, мука, гибель?

  Умрут они с Олко или обретут? Если найдут, то что?

  Каноэ неожиданно дернулось, накренилось, выпрямилось и повернуло назад. Что произошло? Нужно остановиться.

  - Олко, просыпайся, Олко!

  Девушка открыла глаза, приподнялась, посмотрела на Вертина, в сторону скрывшегося за горизонтом берега, на воду.

  - Приплыли?!

  - Олко, лодка повернула назад. Сама. Ни ветра, ни препятствий не было. Осмотрись: только пасмурное небо, сырой туман и бесконечные Великие Воды. Куда теперь плыть?

  Девушка потрогала воду, окунула в неё руку, поднесла к глазам.

  - Обычная вода. Без особого запаха, цвета, – Олко сделала глоток, – и вкуса. Да, и вкуса. Попробуй.

  Вертин с недоверием прильнул к её рукам и отпил.

  - Да, ничего особенного, только холодная.

  - И все же что-то с ней не так, если отбросить мысль про то, что вкус у воды бывает, хоть и слабый. Сравни хотя бы воду из источника Хранителя, влагу из моего колодца – с металлическим привкусом и терпкую воду из нашего озера.

  - Ты права, Олко. Эта вода безвкусная, – Вертин опустил за борт руку. – Мне к тому же кажется, что она отталкивает меня, словно чуждое ей существо.

  - Вертин, а Ближние Воды ведь солёные – вспомни рыбу, которой нас угощали дерриды, – она не такая, как наша, из озера.

  - Точно. Это как-то странно.

  - Непривычно.

  - Верно. Но, может, для них, что там, вдалеке, это обыденно. Воспримем ли мы изменения, что ожидают нас, Олко?

  - Если мы попадем туда, то непременно все воспримем.

  Вертин по просьбе Олко развернул лодку. Девушка пробралась к переднему краю каноэ и стала ждать, пока Вертин приблизит челн к месту невидимой преграды. Исследовательница держала перед собой протянутые руки. Внезапно её ладони натолкнулись на что-то едва осязаемо-мягкое, но неразличимое для взгляда.

  - Вертин, вот оно. Но как через него пробраться – не пойму. Будем плыть, ориентируясь на эту стену из воздуха, ты только не греби сильно, чтобы не снесло.

  - Хорошо. Олко, ты сядь. Я сейчас направлю лодку плыть вдоль стену, так что ты сможешь её касаться сбоку.

  Они все плыли и плыли, а как будто стояли на месте – пейзаж вокруг них нисколько не изменялся. Вертин устал, его сменила Олко.

  - Поешь, – сказала она.

  - И ты. Я для нас почищу рыбу.

  Он кормил её из рук, давал пить воду из бурдюка, а потом снова сел на место для гребца. В преграде не было бреши, в которую они могли бы проникнуть. Оставалось только надеяться и не сдаваться.

  - Олко, темнеет уже, а в темноте мы ничего не увидим.

  - Будем ждать утра. Плыви к берегу.

  Их лодка села на мель, когда настала ночь. Молодые люди взяли вещи и пошли искать место для ночлега. Здесь не было поселка и каменистой почвы – лес пробрался почти к самой кромке воды. Вертин нарвал больших листьев, чтобы было удобнее и теплее спать. Олко предложила помолиться Великому о б удачном завершении их поисков. Наконец они смогли насладиться сном.

  Вертин проснулся до восхода солнца и совершил дальнюю прогулку. Как он успел заметить, это часть суши была необитаемой – им повезло.

  Позавтракав фруктами и наполнив бурдюки свежей водой, ищущие сели в лодку и направились к дальним водам.

  И вновь целый день был проведен в тщетном поиске бреши в иной мир. И снова в темноте они направились к берегу. Но в этот раз они очутились неподалеку от поселка дерридов.

  - Мы совершили круг, как солнце, – сказала Олко – и вернулись. Значит, мы ищем не так. Давай отплывем чуть далее – я не хочу случайно увидеть Лориса.

  И они перестали плыть вдоль упругой преграды, плыть для ночлега к берегу. Они стояли в одной точке Великих Вод у кордона Межмирья и просто ждали, когда им откроют. Они уже не помнили, сколько дней прошло, уже закончилась чистая вода в бурдюках и они пили чрез силу не ту воду за бортом. Они готовились умереть, если придется. Они угасали.

  - Если мы вернемся в нашу долину, Вертин, – обещала девушка верному другу, – то я либо выйду замуж за тебя, либо останусь навек одинокой.

  - Спасибо, Олко, да услышит тебя Хранитель и избавит нас.

  И когда они лежали на дне лодки и шептали торжественные гимны, послышался звук вспарываемой ткани. Они даже не успели удивиться, как их подхватили чьи-то трепетные руки и понесли куда-то.

  «Мы все-таки встретили их – слуг Великого У! – торжествовала обессиленная Олко». И она вознеслась вместе с Вертином на небеса. Она видела черное небо («Здесь, наверно, сейчас ночь»), пенистые воды внизу и его – посланника. Одежды посланника сверкали при свете желтых звезд, таких близких и теплых.

  - Вот видишь, – хотела она сказать Вертину, – мы все-таки достигли! – но не смогла и лишь улыбнулась сморщенными губами. А Вертин все смотрел вокруг, и как будто не верил, что это возможно – попасть живыми в иной мир (или они все-таки умерли?).

  - Отдыхайте, смелые, – сказал посланник без голоса, но Олко услышала его, – вам многое предстоит.

  А больше Олко не запомнила. Когда очнулась, то оказалась в светлой комнате с большим окном. Девушка заглянула в него, чтобы поскорей увидеть райский сад, но окно не отозвалось на её мысли – вместо этого оно отразило её искривленное лицо.

  «Это что, зеркало? Но оно неправильное! И зачем такое большое?!»

  В стене вдруг кто-то прорубил отверстие, а потом опять зашил его, впустив в светлую обитель посланника Благословенного.

  - Не бойся, Олко, – опять посланнику удалось впихнуть в её голову беззвучные слова.

  - А я и не боюсь.

  - Конечно, нет. Прости, храбрая. Хочешь, я покажу тебе твой мир-каплю в безбрежных водах нашего мира? Смотри.

  Окно вдруг вспыхнуло. и Олко в нем увидела… себя. Во всем снаряжении возле храма Великого – миг её исхода.

  «Это мне снится. Конечно, я сплю – я ведь устала».

  Далее все совершалось очень быстро, как будто её переход вместе с Вертином был совершен не за несколько дней, а в течение малого количества минут. И Лорис тоже был здесь – в окне.

  - Зря ты отказала сему мужу, девица, – облил непостижимыми словами девушку «посланник», – ваш союз мог бы послужить для укрепления вашего рода.

  - Но он – дерридец, а я – ицтек! – воскликнула Олко.

  - Рода человеческого, – продолжил посланник. – Смотри, что было много лет назад, когда не было на свете ваших прародителей. Жило на земле много племен, и они враждовали меж собою, пока однажды не пустили чёрную чуму на весь мир и не умерли все, кроме нескольких избранных, которым было суждено спасти мир и род свой, ибо от чумы гибли не только люди, но и все живое вокруг: травы вяли, деревья ломались от огромных исполненных яда плодов, вода в реках и морях стала чернее крови, и все живые твари тоже издыхали. И вот укрылись выжившие в безопасном месте и стали думать, как не погибнуть всему живому на земле. И было выбрано ими прекрасное место, куда были посланы созданные людьми иные существа, которым не страшен яд и отравленный воздух, которые не нуждаются в пище. И огородили посланники место сие, и очистили его. И стала страна сия напоминать сад Вышнего. Но едва не погиб род человеческий и в саду, ибо черная чума оставила людей бездетными. Тогда были собраны у всех выживших кровь и кусочек кожаного покрова – и восстановлен был род человеческий. И поселились сотворенные дети в саду, отделенном морем, – в единственной благодатной частичке полного хаоса мира, в котором могут существовать одни лишь посланники.

  В окне заселенный мир стал уменьшаться, действительно стал похож на каплю, светлую, как солнечный дождь, каплю в черном расширяющемся пространстве.

  - Значит, это все зря, значит, я стремилась не в рай, а в самое пекло?

  - Да, Олко. Но пекло это – правда, а за неё многие люди готовы бывают умереть.

  - И что же дальше? Что я буду делать здесь, в отравленном мире?

  - Ты сможешь, узнать все об истории человеков, все, что было славного и ужасного помеж ними.

  - А жить, я что – не буду больше жить – только знать, как вы? И сколько лет? Вечность? И – все? А я хочу – творить, мне без этого нельзя, посланник.

  Она взглянула на единую светлую точку на сморщенном лице планеты и заплакала.

  - Вот этим мы и отличаемся, Олко, – сказал посланник. – А я постоянно забываю об этом.

  - А я могу вернуться, – спросила девушка. – Или отсюда никто не возвращается?

  - Можешь. Просто никто до тебя еще не хотел возвратиться – они предпочитали знание, а кто-то даже уверял нас, что способен очистить весь мир – и до сих пор ошибается и пробует. Но, возможно, это ему удастся – кто знает.

  - Я хотела бы вернуться скорее – нас с Вертином ищут.

  - Ты вернешься завтра, но одна – Вертин решил стать знающим.

  «Как же так?», – подумала Олко.

  Вечером следующего дня Олко вернула каноэ трудолюбивым дерридам, а сама постучала в дом старейшины.

  Когда Иррига провела её в комнату Лориса, девушка сказала:

  - Мне приснилось, брат Лорис, что у нас с тобой могут быть наиболее жизнеспособные дети. И вот я пришла к тебе. Но не думай – что на одну ночь: мне этого мало – придется тебе жениться на мне. Что ты скажешь?

  - Придется тебе найти на ночь другое пристанище – невесте не положено до свадьбы ночевать под одной крышей с женихом.