Кузнец
№223 "Бар "Лабораторная Крыса""

Бар «Лабораторная Крыса»

  Бар всем своим видом игнорировал окружающий мир. Шикарный научный городок, царство стекла, бетона и полимеров, обнесенный энергетическим защитным барьером, непостижимым образом терпел двухэтажного деревянного уродца. Но бару было наплевать на красоту, эстетичность и мнение городка. Он был единственным местом, где в защитном барьере была брешь. Местом соприкосновения с окружающим миром.

  Название «Лабораторная Крыса» совершенно не подходило этому заведению. Естественней ему было бы называться «Койот» или «Мертвый Индеец». Но название оставалось, каким было. И до бара оставалось несколько шагов.

  Почему новоприбывшим надо регистрироваться и временно размещаться в этом жутком баре, Майк и сам не понимал, и не мог объяснить Луизе. Таковы были правила. Только правила не предупреждали, что заходить в свое новое временное жилище надо с черного входа.

  - Ну что? Пошли? – Майк улыбнулся, подбадривая жену.

  - Пошли, - легко согласилась Луиза. Её не занимали особенности пейзажа. Все внимание на трехмесячном Дине. Сзади послушной вереницей топают чемоданы, повинуясь сигналам маячка.

  В помещении никого. Оно и понятно – ранее утро. Все отсыпаются. Непонятно, почему сигаретный дым не успел рассеяться. Видимо поздние посетители встречали в баре рассвет. Просторный зал с десятком столиков и облезлой стойкой. Дикость.

  - Новенькие? – усатый, лицом похожий на печеную грушу, бармен сидел за стойкой, подперев голову рукой, и даже не смотрел в их сторону.

  - Да. Мы только прибыли. Майк Чамберс с семьей. Вот документы. – Майк протянул удостоверение личности и направление в лабораторию мистера Штейна.

  - Ключ. Комната. – бармен бросил на стойку ключ. Документы его интересовали так же, как и посетители. То есть – никак.

  Майк взял ключ и выжидающе глянул на бармена. Испеченный усач выдержал паузу и мотнул головой в сторону лестницы. Или слова давались ему стром, или он их ценил на вес золота. В любом случае выжидать было нечего, и Майк, в сопровождении жены, сына и чемоданов, направился всю комнату.

  Несколько часов спустя семья расположилась в двухкомнатном номере. В спальне стояла древняя деревянная кровать, с балдахином. Кабинет тоже был сделан под старину: камин, дубовый стол, тяжелые шторы. И только новенький блестящий компьютер выбивался из общего антуража и делал это жилье человеческим.

  - Мы должны жить в этом музее? – Луиза оставила Дина в спальне и вышла осмотреть кабинет.

  - Ты же знаешь – это временно? – Майк обнял жену. Он понимал, что ей не легко и пытался поддержать. Но и у него терпение небезграничное.

  - Мне тут не нравиться? – Луиза отстранилась.

  - Но это единственное место, где нас приняли.

  - Можно было остаться на моей работе. – Луиза сама не верила в то, что говорила.

  - На твоей работе?! На твоей работе! – Майк старался не повышать голос на жену, но подобные разговоры выбивали его из колеи и заводили с пол оборота. – Это всё «твоя работа»! Вот куда нас привела «твоя работа»! Смотри! Нравиться?! Нравиться?! Дура!!!

  Майк выскочил в коридор, чтоб не слышать рыданий жены. Достала. В бар. Срочно в бар. И выпить. Нет, напиться.

  В баре было полно посетителей. И все в белых халатах. Кошмарный сон художника. Весь научный город тут собрался. Профессора, доценты, ассистенты, специалисты, лаборантки. Белые халаты сидели, стояли, пили, общались, флиртовали. И все это в «Лабораторной Крысе». Несмотря на абсурдность, Майку это сборище начинало нравиться. Ничего общего с тем, что он видел на работе у Луизы, и с тем, что он собирался увидеть. Незамеченным, Майк прошел к стойке. Кто ж его заметит, если он без белого халата?

  С появлением людей в баре произошли изменения, в атмосфере, в духе, в настроении. Но они не коснулись печеного бармена. Он также сидел, подперев голову рукой. Двигалась только его левая рука, наливая посетителям заказанную выпивку.

  Майк оперся о стойку.

  - Выпить, - он решил быть таким же не много словным, как бармен.

  - Что? – бармен ни на йоту не изменил позу.

  - Покрепче.

  - «Дохлый Доцент»?

  - Давай, - Майк взял появившийся стакан, одним глотком выпил и закашлялся.

  На лице печеного бармена появилось подобие улыбки.

  - Еще, - Майк продолжал кашлять, но желание напиться не прошло.

  Сильный удар по спине заставил его поперхнуться, но кашель прошел.

  - Полегчало? Профессор Головин, - высокий пожилой мужчина, крепкого телосложения стоял перед Майком. – Вы, случайно, не в мою группу?

  - Простите, нет. Я приписан к профессору Штерну. – Майк с интересом рассматривал Головина. Ему хотелось дожить до таких лет и сохранить такую прекрасную физическую форму.

  - Эй, Штерн, тащи сюда свой старый зад. К тебе новенький, – голос у Профессора был такой же могучий, как и сам Головин.

  Низенький Штерн подошел в сопровождении красивого мужчины, профессора Фабеля. По манерам и осанке, Майк понял, что Фабель главный павлин в этом курятнике.

  - Если не ошибаюсь, Майк Чамберс? – Штерн был обладателем не только маленького роста, но и скрипучего противного голоса.

  - Да. Рад знакомству, профессор, - Майк оставил стакан на стойке и приосанился.

  - Что ж ты пьешь в такую рань, сынок? – Штерн неодобрительно покачал головой и отошел.

  «Сынок» из уст Штерна звучало, как – «Щенок». А может, Штерн именно это и хотел сказать.

  - Не бойся. Он только с виду грозный. А так, нормальный мужик, - опять тяжелый удар по спине.

  - А кто это? – Майк уставился на шикарную брюнетку. Даже в халате она могла выиграть любой конкурс красоты.

  - Пани Щепинська. Выдающийся ученый, но гордая до потолка. А вот рядом с ней, тот, что с контейнером возиться. Это профессор Филипп. Самый старый из нас. Редкий зануда.

  Майк посмотрел на сухонького старичка, и вновь уставился на Пани Щепинську.

  - Вот ты и знаком со всем нашим профессорским составом. Удачи. – Головин в очередной раз бухнул Майка по спине и отошел.

  После знакомства с профессорами к Майку потянулись все остальные. Он перезнакомился с кучей народу, не запоминая их имена, пил, шутил, и даже поцеловал за знакомство юную лаборантку Марту из лаборатории Фабеля.

  - Аборигенов выпустили! – вбежавший молодой человек, дико выпучив глаза, мимолетно осмотрел всех присутствующих, извлек из-под грязно-белого халата диковинное ружье, и быстро выбежал наружу. Во внешний мир.

  Новость нарушила спокойную анархию бара. Профессора, доценты и специалисты принялись извлекать разнообразное оружие. Из карманов, портфелей, чемоданов, рюкзаков. Самое невероятное оружие, самых разных форм и размеров. Ассистенты крутились возле профессоров, что-то подкручивая и налаживая. Лаборантки уселись за столики, прикрываясь портативными энергетическими щитами. Только бармен остался недвижим, всем своим видом изображая смертную скуку.

  Штейн тоже вскочил, заметался и, как фокусник, извлек ружье, напоминающее смесь домкрата и огнетушителя модели прошлого века.

  - Что это? – Майку с трудом верилось в такое моментальное превращение почтенных людей в вооруженную банду.

  - Это то, за чем ты сюда приехал, сынок! - Штейн метнулся к окну и втиснулся между могучим Головиным и гордым Фабелем.

  Возле входа залег сухонький Филипп. У другого окна, в гордом одиночестве расположилась Пани Щепинська. У остальных окон, с не таким хорошим углом обстрела ютились доценты и специалисты. Профессорам всюду почет и уважение.

  В баре настала оглушающая тишина. Даже лаборантки замолкли.

  - Расскажешь? - Майк отхлебнул «Дохлого Доцента».

  Бармен мотнул головой и включил энергетический щит. Это барьер был побольше, чем у лаборанток и окутал всю барную стойку, защищая хозяина и спиртное.

  Предчувствие надвигающейся бури висело в воздухе. Майк схватил стакан и быстро присоединился с лаборанткам. Улыбчивая Марта подвинулась, давая место за щитом.

  - А что сейчас будет? – Майк устроился поудобней.

  - Тсс, - Марта прижала пальчик губам, наклонилась к Майку и горячо зашептала в ухо. – Аборигены будут бар штурмовать. А мы отбиваться. Будет здорово.

  - А зачем им бар штурмовать? – не понял Майк.- Им с наружи разве плохо живется?

  Марта прыснула со смеху и по-хозяйски обняла Майка за шею.

  - Ты откуда такой свалился?

  - Да вот, свалился, - Майк положил ладонь на бедро девушки. – Да ты объясни мне по простому, как глупому бурундуку. Я пойму.

  - А ты и есть глупый бурундук, - лаборантка быстро и легко поцеловала Майка в нос. – Ну, слушай. Значит тут мы – действующий состав научного городка. Пока улавливаешь?

  - Угу.

  - А там аборигены. Ну, они тоже были нашими. Только их выгнали.

  - За что?

  - Не оправдали надежд, - губы коснулись уха. – У нас с этим строго. Не получаются разработки – иди в прерию. А те, кто остался, доказывают, что их гениальные умы работают на благо Империи. Понял?

  - Кажется, понял. Но откуда столько аборигенов? Вы же их за один раз положите? – ситуация понемногу прояснялась, но оставались вопросы.

  - Так ведь, у нас не по одному аборигенами становятся. Если профессор облажался, уходят все, кто с ним работал. Даже подсобные рабочие. Так что молись на Штерна. Ты ведь уже поступил к нему на службу? Хотя, что мы все о делах? Может, сходим куда-нибудь после набега. – Марта попыталась поцеловать Майка в шею.

  Майк отстранился и, доставая пульт из кармана, вышел из-за щита.

  - Эй, ты куда? – Марта обижено надула губки.

  - Молиться Штерну, - Майк ответил резко. Приставания молодой лаборантки не доставляли ему удовольствия.

  Со ступенек, повинуясь сигналу пульта, весело сбежал один из чемоданов. И тут началось. Бар наполнился звуками внешнего мира – ревом двигателей, улюлюканьем, криками и выстрелами.

  Первым же залпом аборигены разнесли угол бара, погребя под обломками группу специалистов и доцентов. Интересно, из чего они пальнули? Неужто еще пользуются порохом?

  Профессура ответила нестройным залпом, снеся пару холмов и группу людей на джипах. Майк заметил вспышки от плазменного оружия, электромагнитного, ядерного. Но всматриваться, не было времени. Майк подхватил чемодан, быстро набрал код и извлек «Микеланджело» - свое любимое изобретение, мечту оружейника, ручного демона закона и порядка. Внешне оружие напоминало ленивца повисшего на руке, но по характеру оно было тигром.

  Майк надел «Микеланджело» на правую руку. Повинуясь мысленному сигналу, вырос щит, прикрывая хозяина.

  Аборигены еще раз попали. В зале взорвался огненный шар, опаляя неприкрытых щитами людей.

  Лаборантки Пани Щепинськой горестно вздохнули, готовясь идти во внешний мир, и… радостно завизжали, когда увидели, что их покровительница встала. Пани Щепинська с обожженным лицом и правой рукой, подхватила свою «Черепаху» левой и вернулась к окну. Выглядела она также страшно, как и пахла.

  Головин, Штерн и Фабель стойко держали оборону и обошлись без потерь.

  Майк подбежал к выходу и залег за мертвым Филиппом. Он еще не успел сообразить в кого стрелять.

  По небу летело несколько человек. Неужели люди научились летать? Нет, наверное, катапульты. Зачем?

  Пару аборигенов не долетели, шлепнулись перед баром. Пани Щепинська расстреляла бездвижные тела. Просто так, со злости.

  На крыше послышались шаги. Видимо кто-то долетел. Майк перевернулся на спину и пальнул в потолок, отправив большую часть крыши и того, кто ходил по ней, в космос.

  На секунду стрельба с обеих сторон прекратилась. Штерн гордо задрал нос. Смотрите, какого специалиста заимел. Фабель показал большой палец, а Головин – выматерился.

  Майку оставалось сделать только один шаг. И он его сделал. На порог. Во внешний мир. «Микеланджело» мягко заурчал.

  Это совсем не похоже микробиологию Луизы. Там законопослушные граждане бросались пробирками с микробами, исходили слизью, обезвоживались и превращались в жижу. Здесь по-другому, благородней, что ли. Честнее. Эх! Взять бы «Микеланджело» и ворваться к этим микробиологам и за всё отомстить. За потухший взгляд Линды, за её слезы, за чешую и хвост появившиеся у Дина. За всё! И не спасут вас хитроумные штаммы и закрученные вирусы. Но нельзя. Дороги назад нет. Теперь это наш дом.

  Майк поднялся к себе в комнату, бережно положил «Микеланджело» на стол, рядом с компьютером и открыл окно. Соленый морской бриз сначала стеснялся войти в комнату, но осмелел, и принес прохладу и успокоение. Закатное солнце за защитным барьером медленно, обожженным кирпичом, погружалось в раствор моря.

  В спальне Луиза пела колыбельную. Майк улыбнулся. Он уже давно не слышал, как поет любимая.