Ц и Ч
№226 "Женщина с аллергией на электричество"

Женщина с аллергией на электричество

  Директор сказал:

  - Надо ехать, Паша.

  Паша – это я. Ехать надо мне.

  Жую губами, втягиваю и надуваю щёки. Типа мы на равных, типа я думаю и прикидываю.

  - Куда? – Типа я не знаю.

  Директор, Владимир Сергеевич, подхватывает игру – трёт нос. Типа думает, стоит ли меня, ценного специалиста и практически своего приятеля, на два дня отрывать от дел. Выдирать из контекста, так сказать. Понятно, что он давно уже решил. Понятно, что никуда я не денусь.

  Но директор без политеса – не директор. Так он считает.

  - Багатайский район.

  В мозгу с легким и даже ощутимым чпоканьем всплывает карта республики. Где-то наверху, на севере. Заныла задница, превентивно: дороги туда не то что отвратительные, их нет. За ненадобностью.

  - А как туда вообще ездят?

  Это я типа ещё не согласен. Это я вроде как имею в рукаве некий Вариант Не Ехать. Зависящий от того, как туда ездят, вообще.

  - С мужем поедешь. У него какая-то попутка, там два места. – Владимир Сергеевич чувствует, что он прокалывается, ведь ещё типа ничего не решено, и поправляется. – Вроде бы охотники, знакомые мои.

  Ясно. Два места – одно для меня, другое – контрольное.

  - Командировочные, - как бы спрашиваю я.

  Значит, я согласен.

  - Будут, конечно, - говорит Владимир Сергеевич. – Что за вопрос.

  Командировочных не было. Бухгалтер сделала круглые глаза. У неё квартальный отчет, какие ещё командировочные? Нужны счета, и кто, кстати, поедет в Багатай? Надо ведь, чтоб подрядчик расписалась на всех счетах и выписках, иначе налоговая… Нет, подделать нельзя. Нет, муж расписаться не может. Она живёт в районе, в этом проблема. Если бы жила в городе, с городской налоговой договориться можно, там есть знакомые. А она живёт в районе, значит, будет республиканская налоговая. Паша, ты представляешь, что это такое – республиканская налоговая?

  Я не представлял. И что такое «точечная камеральная проверка», я тоже не знал.

  Бухгалтер стрельнула напоследок круглыми глазами и зарылась в волны скрепленных бумаг. Два монитора с открытыми один-эсками стояли в них словно ледоколы на встречных курсах.

  Я постоял молча и угрюмо. Ровно одну секунду – на большее моя храбрость не способна – и закрыл дверь. Да чтоб им всем, и директорам, и бухгалтерам.

  Тряпка.

  Собственно, виноват во всём был я сам. Наш рекламно-издательский холдинг (изящное название для хитроумной свалки ИПэшек и ОООшек) среди прочего издаёт книжки, фотоальбомы и прочую байду на заказ. Это не основная статья дохода, но как бы перспективная. В начале месяца пришёл клиент. Хочу, говорит, вот такое вот издать. Подростковая книжка, социальный проект. Я поглядел – в принципе издать можно. И не такое издают. А рисовать… А рисовать, сказал, клиент, будет вот эта девушка. И предъявил – не девушку, конечно, а её работы.

  Работы были неплохие. Даже, можно сказать, впечатляющие. Я обойдусь без белиберды всякой типа «концептуально», можно? – просто было ясно, что Мария – так её зовут – рисовала в точку. В десятку. Ну что ж, желание клиента закон, тем более, что платит ей он сам, через нас, а мы верстаем, печатаем и распространяем.

  Кто ж знал, что она живет в Багатае?

  Хотели бросить и уговорить клиента на другую художницу, прижать сроками. Но тут мне ударило. Захотелось, чтоб было хорошо.

  Дали три зелёных свистка – и понеслось. Я как проект-менеджер должен был общаться с ней. Телефона и интернета у неё не было в принципе. Багатай. Поэтому общался я с её мужем, долговязым угрюмым типом, приезжавшим два раза в неделю на попутках. Попутки были по уши в грязи, и сам он был тоже не трепетный цветок лотоса в плане внешнего вида. Он привозил готовые работы, упакованные в несколько слоёв ткани и картона, получал замечания, и я ему выдавал гонорар. Частями, чёрным налом.

  И вот сегодня, когда мы с ним окончательно рассчитались, выяснилось, что таки надо что-то подписывать. Договор задним числом, приходники-расходники. Если бы не рассчитались, то можно было бы отдать бумаги мужу и сказать, чтобы подписал и привёз. Но он уже получил деньги и просто, прямо сказал, что в ближайшие две недели не появится в городе. Он тоже от нас устал – этого он не говорил, конечно, но было понятно и так.

  Поэтому надо ехать, Паша.

  Василий – так звали мужа – ждал меня на первом этаже нашего офиса. Он не бездельничал: в каждый свой приезд он выпрашивал у кого-нибудь посидеть за компьютером, открывал огромную кучу почтовых ящиков, форумов, сайтов – и безо всякого стеснения выгонял всё это на печать, тратя едва ли не пачку бумаги и треть картриджа за раз. Наглость – второе счастье, его никто ни разу не остановил. Мы как-то посмотрели, что он распечатывает: сущая ерунда, несколько женских сайтов, несколько блогов, некоторые на русском, некоторые на английском, кино, музыка, шмотки. Женский джентльменский набор – каламбур, однако. Вот и в этот раз.

  Василий увидел меня и сказал:

  - Информационный голод.

  Я кивнул. Типа я давно уже понял, и в курсе.

  В офис вошёл хорошо упакованный мужчина походного вида и спросил:

  - Кого тут до Багатая надо было?

  - О, приехали, - Василий вскочил, споро скидал бумагу в рюкзак и спросил меня:

  - Ну, ты едешь?

  Я хотел сказать, что мне надо собраться… Но собираться было явно некогда.

  - Еду, - сказал я. Маме позвоню по дороге. Кате звонить не буду.

  Упакованный посмотрел на меня и сказал:

  - Двое, значит. Ну, веселей будет!

  Упакованного звали Роман. Машина у него была не джип, а даже ещё круче, как он сказал: Мицубиси Делика «вэдовая, восьмого года, дизель, на раме, две палки» - я ничего не понял, в общем, выглядела она как небольшой микроавтобус, только уж больно поджарый, формами она напоминала толстого бесхвостого кота, выгнувшего спину. Кроме него, в машине сидели ещё двое мужиков предпожилого возраста: Серёга и Петрович. Это действительно были охотники.

  - Так сезон закрыли же вроде, - заметил как бы ненароком Василий.

  Роман глянул на него и сказал:

  - Шаришь.

  И вынул из бардачка листок бумаги в полиэтилене.

  - Волков стрелять едем! Вот разрешение.

  - Ух ты, - сказал Василий безразлично, но бумагу прочитал. – И что, по четыреста рублей за бошку – это выгодно, что ли?

  - А мы что, за выгодой едем? – засмеялся Роман. – Ну и кто сказал, что мы будем только волков стрелять? Там можно под шумок и ещё кого, повкуснее.

  Серёга и Петрович зашевелились и согласно закивали.

  Я уже спал. Точней, пытался.

  Когда я проснулся, в голове была каша из вэдовых дизелей, нарезных стволов, манков, прицелов, сетей на двадцать, пыжей, гладкостволов и прочей рыбацко-охотничье-водительской белиберды. Кроме того, я пару раз крепко влетел башкой в потолок, поэтому каша была ещё и звенящей.

  - Вам после перекрестка куда? – спросил Роман. – В сам Багатай или в Урочинск? Нам в принципе в Урочинск, но мы вас подкинем, ежели что. Чо вам пилить десять километров.

  - Не, нам просто на перекрёстке, - ответил Василий. – Там дойдём.

  Я физически почувствовал, что ответ Василия был в корне неверным. Принципиально. Перед моим носом разом шевельнулись спины Серёги и Петровича, а Роман слегка притормозил.

  - Не понял, так куда вам надо-то? – тон его, впрочем, был вполне мирным.

  Василию, кажется, всё было пофигу.

  - Да тут зайти надо, до делянки одной, посмотреть, чё да как.

  Этот ответ, кажется, был правильным. Петрович и Серёга выдохнули, зашевелились, умащиваясь поудобнее. Я тоже заёрзал – задница натурально окаменела. И башка гудит.

  - Ну смотри, - Роман добавил газу. – А то тут такое место, говорят. Хорошо, что днём проезжаем.

  - А чё тут? – спросил я.

  А тут было вот чё: однажды, значит, ехал тут мой друган со своим братом двоюродным, на девятке, да нет, на девяносто девятом, да какая разница, не мешай – в общем, ехали они тут ночью, часа в три, оба на переднем сиденье, проезжают вот как раз это место, где мы сейчас едем – и, значит, слышат разговор. На заднем сиденье. Ну будто сидят там тоже какие-то двое и болтают. Девятка шумная машина, поэтому о чём говорят, не слышно. Друган, как рассказывает, глаза со страху закрыл, в зеркало даже смотреть боится, ка-ак втопил! Через пять минут всё прошло, и сюда он завязал ездить. Трезвым, по крайней мере.

  Смех смехом, а вот ещё чё было, это я уже сам видел, тоже проезжаю тут вечером часов в десять, смотрю, на дороге скамейка стоит. Обычная такая скамейка, как в деревнях у ограды. Завалинка, птыть, даже покрашенная недавно. Ну я вылез, сбросил её в обочину, еду дальше, смотрю, на дереве висит оконная рама. Здесь, короче, до меня доходит, что до ближайшей-то деревни, до Багатая, еще пятнадцать кэмэ. Это кто же, получается, эту скамейку припер, специально, что ли? Тут мне жутко делается, и я тоже, значит, топлю, благо тут дорога боле-менее. И гл-лядь (тут мы все вздрогнули) – на обочине какой-то старикан стоит, в брюках, в пиджачке, голосует. Я думаю, надо бы подобрать, место-то нехорошее, только, значит, притормаживаю, и вижу, ёоооо – а ножек-то у пенсионера-то нету! Брючки в воздухе болтаются, а ниже трава просвечивает. Ну тут я ващще втопил, только в Багатае и очнулся.

  Да ты слушай дальше! Я там рассказываю багатайским, мол, так и так, а они мне – так ты нашего учителя физики видал! Покойного, конечно. Учитель физики это, мол. Неугомонный был тип, в семидесятых жил, и решил, значит, извести на корню все суеверия. Поставил тут шалаш и прожил неделю, ночью по окрестностям шарился. Ну, народ осмелел, конечно, начал косить траву помаленьку, в ночное ходить, а он взял и умер. Нашли его в шалаше, инфаркт. Правда, он старенький был.

  - С тех пор по дорожкам и ходит, голосует, - закончил Роман зловещим голосом. И вдруг резко оглянулся, посмотрел куда-то вбок за мою спину и заорал:

  - Ой, кто там стоит!?

  Я дернулся от неожиданности и заполошенно уставился на дорогу, и тут же досада охватила меня – попался как школьник. Роман и Серёга ржали как кони, Василий сдержанно улыбался. Осадил их Петрович, резко и неожиданно:

  - Хватит ржать. Закрыли рты оба. Забыли, где находитесь?

  Рома что-то пробурчал.

  - Я сказал – заткнись, - ещё резче произнёс Петрович. – Болтай поменьше – целее будешь.

  Выгребались из машины едва ли не полчаса. Охотники тоже вышли размять ноги, закурили, а Василий аккуратно и медленно вынимал своё барахло, потонувшее в куче снаряжения и оружия. В конце концов совместными усилиями мы его выгрузили, я взял свою сумку, он навьючил на себя рюкзак, взял в руки баул, мне вручил пакет, мы попрощались и пошли.

  Микроавтобус попылил и через пару минут исчез из виду.

  Василий встал, посмотрел им вслед, и сказал:

  - Стой. Нам туда. – И указал в совершенно противоположную от нашего первоначального движения сторону. В лес. Пусть и редкий, но лес.

  И только сейчас до меня дошло, что я нахожусь неизвестно где, практически в тайге, в глухомани, один на один с совершенно незнакомым человеком, без связи с миром, а ближайшие от меня люди удаляются со скоростью пятьдесят километров в час.

  Василий заметил моё замешательство, но понял его по-своему.

  - Да не беспокойся, до темноты всяко дойдём.

  И мы пошли. Это была не просёлочная дорога, но и не совсем лесная тропинка, а что-то среднее. Я увидел колею и немного успокоился – автомобили здесь ходят, значит, там, куда мы идём, есть другие люди, которые эти автомобили водят и делают ими колею.

  Шли мы примерно минут сорок, Василий словно убегал от меня, постоянно приходилось его нагонять; я решил, это потому, что он стесняется, что так далеко живет, и боится, что я начну спрашивать.

  Ну не хочет так не хочет.

  Пришли мы неожиданно. То есть это я подумал, что мы пришли: вдруг раз – и переда нами легла небольшая опушка; добротный каменный гараж, баня, домик с чистым двором, колодец неподалеку. Василий открыл гараж и начал выгружать там свой рюкзак. Я нерешительно потоптался на крыльце, потом потянул ручку двери на себя, не дожидаясь приглашения.

  - Э, нет, - Василий выглянул из гаража. – Мы не пришли ещё. Промежуточная остановка. Щас, секунду.

  Вот как.

  Вечно я поперёк гаммы…

  Я закрыл дверь дома – она была незаперта, поставил сумку на скамейку у крыльца и пошёл осматриваться. Дворик мне понравился. Как это пишут обычно – чувствовалась рука хозяина. И женская рука тоже чувствовалась. Я поднял голову – солнце давно миновало зенит, небо было почти что белое, чистое и совершено бездонное. Я прищурил глаза. Вдруг пришла мысль, что, наверное, примерно так может выглядеть Белый Дракон из китайской мифологии, которого и изобразить-то нельзя.

  Затем увидел провода. Подошёл к гаражу. Василий уже завязывал изрядно похудевший рюкзак.

  - А что, здесь есть электричество? – Глупо вопрос прозвучал, понимаю.

  Василий не удивился.

  - Есть, - сказал он. – Тут у нас дизель-генератор стоит.

  И указал в глубь гаража. Я невольно подошёл поближе.

  И увидел, что в гараже стоит гигантский чёрный, совершенно новый, чистый и сияющий джип. Тойота ЛандКрузер.

  - Ух, - вырвалось у меня. Я машины не очень люблю, и не сильно разбираюсь, но вот эти отличаю, нравятся они мне. Если когда-нибудь у меня будет машина, а она, видимо, будет, то я по возможности постараюсь взять именно такую: чёрную, красивую и большую.

  - Ваша?

  - Ага, - спокойно ответил Василий, закидывая рюкзак за спину. Странно, подумал я. На такой машине без проблем можно добраться хоть куда в нашей республике. Был бы бензин…

  - Жрёт много? – с понимающими интонациями спросил я.

  Василий пожал плечами:

  - Да нормально вроде.

  Затем посмотрел на меня и засмеялся:

  - А-а, ты думаешь, почему я на попутках езжу. Да не люблю я по городу ездить, страшно. Здесь по делам когда надо, спокойно гоняю. Отличная машина.

  Я кивнул.

  - Тут ещё километра три надо пройти, - произнёс он извиняющимся тоном. – Недолго осталось. И это – у тебя мобильник и всё такое есть?

  - Ну да, - с собой у меня был бесполезный здесь мобильник и КПК. Наладонник я купил, начитавшись книжек по тайм-менеджменту и управлению своим временем, но пока что пользы от него не было, наоборот, я стал кучу времени тратить на чтение, залил туда два гига всякой фэнтезятины…

  - Надо оставить здесь, - ещё более извиняющимся тоном произнёс он. – Давай я в машину закину.

  Я молча отдал ему пакетик с мобильником, наладонником и зарядными устройствами. Василий пискнул сигналкой, открыл дверь и положил его на заднее сиденье, затем закрыл и машину, и двери гаража.

  Простым засовом. Без замка, без ничего.

  - Не, не украдут, не бойся, - он перехватил мой взгляд. Я хотел возразить, но не решился, как обычно. В конце концов, я рискую мобильником и наладонником, а он – страшно дорогим красивым джипом, к тому же он местный, ему лучше знать.

  В общем, я уже почти себя убедил, что ничего тут странного нет, просто я давно не был за пределами города и утратил понимание деревенской жизни – как вдруг Василий встал посреди двора, поднял голову к небу и сказал негромко:

  - Маша, у нас гости.

  Ветерок колыхнул траву?

  Или кто-то сказал «Хорошо»?

  Я потряс головой и решил не думать об этом. Мы закрыли калитку и пошли – впереди были три километра пешком.

  Прогулка мне даже понравилась. Тайга – так я окрестил редкий лес, по которому мы шли – неожиданно кончилась, началась этакая холмистая степь. Окружающий пейзаж был в точности таким, как я представлял себе сельскую Англию Джеймса Хэрриота – читали, наверное, в детстве, про сельского ветеринара.

  Через полчаса дорога вышла к речке, и мы пошли по высокому берегу. Затем дорога вообще ушла куда-то в сторону, а мы как шли по бережку, так и шли. Узкая еле заметная тропинка поднималась вверх, и я уже начал немножко уставать, как увидел домик.

  То есть какой домик. Это был дом! Два этажа, белый крупный камень, широкие окна, мансарда с небольшим балкончиком. Дворик очень походил на тот, который промежуточная остановка – ухоженный, чистый. Окружающий пейзаж был просто невероятным – поле, река, вдалеке виднелся лес, за ним горы. Я остановился – перевести дыхание и полюбоваться.

  Василий тоже встал.

  - Здорово, - сказал я через минуту.

  Василий кивнул.

  - Тоже каждый раз радуюсь. Не надоедает ни капли, веришь.

  Я верил.

  - Здравствуйте, - произнес тонкий голос за моей спиной.

  Я обернулся.

  Мария оказалась небольшого роста, очень ладной и очень симпатичной молодой женщиной. Джинсы, кроссовки, толстовка – и роскошная волнистая каштановая россыпь волос длиной ниже плеч.

  Мы прошли в дом.

  Дом был поразительный.

  Во-первых, там было светло, но ламп я не увидел. Просто было светло. Во-вторых, дом, казалось, был немножко живой. Во всяком случае, пару раз стены точно шевельнулись, как будто он дышал. В-третьих, на стенах висели картины. Удивительные картины. Я смотрел на них и не мог оторваться. Вот машина едёт по проселку, и я понимаю, что люди в машине довольны, они едут в город на свадьбу к родственнику, они рады, что он их позвал, они предвкушают гулянку… Вот олень вышел на опушку, и ясно, что олень – тупой, хоть и красивый, и что вышел он специально, чтобы покрасоваться. Вот знакомый пейзаж – речка, степь, лес и горы вдалеке, и понятно отчего-то, что художник немного грустит, а вот почему – непонятно.

  Ну и в-последних – жратва была такой вкусной, что я забыл обо всём. Я даже не помню, о чем мы беседовали. Под конец Мария налила нам чайного гриба, и я понял, что всё в мире – пыль и суета. Надо жить здесь и каждый день фотографировать закат. Сниму у них комнату на мансарде, они как раз недавно её утеплили, буду батрачить, собирать ягоды и грибы, охотиться, в конце концов. Съезжу в город, скажу Кате – решай! Катя, конечно, согласится, как только увидит эти места. Потом Василий поможет построить нам дом неподалёку…

  - Э-эй, Паша, - Василий легонько тряс меня за плечо. – Вернись к нам. Надо же подписать, помнишь?

  Я потряс головой, встал, и, отчаянно тараща глаза, сгоняя наваждение и сытый расслабон, нашёл свою сумку и вынул оттуда папку с документами. И документы, и папка выглядели в этом доме совершенно дико. На мгновение захотелось отбросить их от себя, а потом пинками загнать в камин. И сжечь к чертовой матери.

  Конечно, я этого не сделал.

  Я по очереди давал ей бумаги. Мария и Василий читали документы внимательно, но вопросов не задавали. Такое было впечатление, что им просто интересно. Я не торопил, торопиться было некуда. Было ясно, что уже поздно, я заночую у них, а утром Василий довезет меня до трассы, где я сяду на попутку и доеду до города.

  Наконец Мария всё подписала, я ещё раз всё проверил, сложил в сумку и выжидательно сел в кресло. Спать было вроде ещё рано, солнце даже не село, но в деревнях же рано ложатся? Я вопросительно посмотрел на Василия, а он в ответ махнул мне рукой.

  - Предлагаю прогуляться. Маша как раз мансарду подготовит.

  Ну что ж.

  Мы вышли из дома и пошли вдоль берега, к закату. Василий рассказывал мне тоном почти профессионального гида, что вон там – Саяны, тайга. Медведи, олени, волки… Тут я вспомнил про Романа и охотников, Василий же отметил, что лично он никакой активности волков не заметил, но, может быть, в деревнях ощутили.

  - Там, - показал он рукой, - заброшенный город гуннов.

  Я вытаращил глаза.

  - Гуннов?

  - Ну, гунны не гунны, не знаю. В общем, там остатки какого-то древнего поселения. Может, кладбище, может и правда гунны. Может, могила Чингисхана.

  - Могила Чингисхана в Китае, - возразил я.

  Мы подискутировали на тему подлинности недавней находки, обсудили «Сокровенное сказание», сошлись в том, что Чингисхан – реально человек тысячелетия.

  - А вот священное место, - тоном, в котором угадывались некие конферансные нотки, сообщил мне Василий. Рукой показывать суеверно не стал – было видно и так.

  Я подошёл поближе. Большой куст («неопалимая купина» - непонятно откуда пронеслось в голове), увешанный всякими ленточками, значками, тряпочками. У корней лежали монетки, спички и …

  - Мобильники? – Я не поверил своим глазам.

  - Мобильники, мобильники, - весело подтвердил Василий.

  - А это что за место, кому здесь поклоняются?

  Василий повернулся ко мне. Его глаза прямо сияли.

  - Маше.

  Несколько секунд я тупо смотрел на него, подумал, что ослышался. Затем переспросил:

  - Маше? Жене твоей?

  - Ага, - сказал он.

  - В смысле?

  Василий ответил:

  - В прямом смысле.

  Затем поглядел на закат и сказал:

  - Всё, пошли домой. Маша зовет.

  Я заторопился за ним, вопросы жгли мне язык.

  В общем, как я понял, дело обстояло так: местные жители считают её воплощением хозяйки этой местности. Почему? На этот вопрос Василий не ответил, а рассказал вместо этого, что иногда вместо мобильников оставляют и полезные вещи.

  - Типа дрели. Однажды оставили болгарку, я чуть ногу себе не отпилил, - сказал он. – Подлая штуковина, выкинул её нафиг.

  Но обычно то, что оставляют здесь одни, суеверные, утаскивают другие, менее суеверные. Но в целом им живётся очень неплохо – их дальний домик никто не смеет трогать, продукты им приносят регулярно.

  - Боятся, правда, - с легкой грустью сказал Василий. – Ну да ладно, привык уже.

  Внезапно он насторожился. Совершенно по-собачьи склонил голову, поднял одно ухо. Мы уже подходили к дому, как вдруг я увидел что-то большое и тёмное у ворот.

  Вот они, шаблоны восприятия городского жителя. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы мозг протряс пыльные архивы визуальных образов и извлек оттуда цветную картинку.

  Медведь.

  Огромный, не бурый, а совсем почти черный – или это из-за вечернего освещения? – стоит, просунул башку в калитку, а перед ним стоит Мария!

  У меня внутри всё застыло. Осенью они же не нападают… Не нападают же они осенью… У них же есть ягоды, грибы, они жир нагуливают… не нападают они осенью…

  Мария протянула руку.

  Медведь поднял лапу.

  Кажись, всё.

  Мария склонилась, внимательно посмотрела на лапу, и тут я увидел, что с неё, с гигантской медвежьей лапы, что-то капает. Женщина уставилась прямо в глаза медведю, медведь заурчал глухо. Я хочу, чтоб вы это представили. Женщина держит медведя за лапу, пристально смотрит ему в глаза, медведь рычит.

  Так длилось секунду, две.

  Затем Мария сделала лёгкое движение рукой и отпрянула в сторону – быстро и тоже очень легко. Я буквально услышал свист когтей, полоснувших по тому месту, где она только что была.

  - Ну всё, всё, - сказала она. – Иди домой. Домой, иди домой!

  Медведь неловко шагнул назад. Ещё, ещё шаг – и вдруг с неожиданной грацией развернулся и галопом поскакал вдоль берега.

  Я смотрел на всё это, открыв рот, а Василий прошел в калитку и спросил:

  - Ну как она?

  Мария молча показала гигантскую окровавленную занозу.

  - С дерева сорвалась и занозила. Воспаления вроде нет.

  - Да даже если и есть, - благодушно заметил Василий, и они оба рассмеялись чему-то своему.

  - Вы проходите, я постелила уже, - сказала мне хозяйка.

  - Значит, так, - сказал Василий. – Свет тут есть, но не совсем обычный. Видишь, вот пятно на стене? Надо по нему провести ладонью, свет погаснет. Не сразу, правда. Проведешь ещё раз, загорится. Туалет на втором этаже, ну ты видел. Если душно вдруг станет, окошко открой. Если что – кричи нас.

  Он подмигнул мне и ушёл.

  Со светом я разбирался минут сорок. Свет не гас, сколько я не возил по пятну ладонью. Я уже начал подозревать, что он меня разыграл, как решил в последний раз попробовать провести ладонью и подождать чуть подольше. Получилось. Свет померк через минуты две, и стало так темно, что я видел только яркие крупные звёзды за окном. Я испуганно шлёпнул ладонью по стене и снова стал ждать.

  Сначала засветились углы. Затем весь потолок замерцал каким-то мятущимся светом. Я глядел во все глаза и не мог им поверить – светилось само дерево, или что это было. Сильнее и сильнее, пока не стало совсем светло. Я встал на табуретку и пощупал потолок пальцами. Холодный и светится.

  - Люминесценция, - мрачно проговорил я. Спать, спать.

  Но надо пойти умыться.

  Второй этаж был пуст и тёмен. Двери открывать было настолько страшно, что я, преодолев природную робость, решил пойти на первый этаж.

  Спустился по лестнице и застыл.

  Вполоборота ко мне в воздухе висела (сидела? лежала?) Мария. В руках у неё была книжка. Она внимательно читала, и, кажется, даже тихонько шевелила губами. Простояв несколько секунд, боясь даже шелохнуться, я осознал, что где-то играет музыка, и довольно громко.

  Я поднялся на второй этаж, сходил в туалет, умылся и лёг спать.

  Разбудил меня звон разбитого стекла, затем – БАХ!

  Выстрел, крики. Я скатился с кровати, и боком, как в фильмах, подошёл к окну.

  - Вылезай, тварь! – какой-то знакомый, жестокий и резкий голос. – Ребята, сюда, здесь подвал у них ещё! Рома, смотри на мансарде! Гляди в оба! – и выругался нецензурно.

  Мансарда – это здесь.

  Как только я это осознал, в дверь бухнули.

  Естественно, незаперто.

  В светлом проёме стоял Роман с ружьем, близоруко вглядывающийся в комнату.

  - Э, есть кто? – сказал он.

  Голос его заметно вибрировал.

  Я не шевелился, я замер, я растворился в дереве в стене, стал прозрачным, стал невидимым…

  Не вышло.

  Мы встретились взглядами, и я понял, что сейчас он меня пристрелит. Он ни хрена не видит, он с ума сошёл от страха, для него каждое движение – враг.

  Так и есть – вздёрнул ствол. Что-то громко треснуло. Потолок замерцал, стало светлее. Роман остервенело давил на курок, глядя сквозь мои зрачки.

  Выстрела не было.

  Боковым зрением я заметил движение.

  Окно открылось, и на подоконник мягко приземлился Василий. Как орёл. Был он в пижаме и тапках.

  - Рома, - позвал он спокойно и даже немного лениво. – Рома, очнись. Рома, ты что творишь-то, Рома?

  Роман, кажется, очнулся.

  - Чё, а? Чё творится-то, а? Мы на чё подписались-то, а? Я на такое не подписывался, чё, а?

  - Подписывался-подписывался, - сказал Василий. – Ты и дружки твои. С Петровичем во главе.

  - Я не хотел, чё! Я не знал же, ну! Ну не надо, а? Ва... Вася, ну не надо, а?

  - Что не надо? – ласково спросил Василий.

  - Не, ну чё, а? Я не буду больше, а? Мы же не зла, чё! А?

  - Не со зла, - согласился Василий. – За деньги.

  - Не, ну а чё, я ж не знал, а? Вася, не надо, а? Паша, скажи, не надо, а? У меня жена, дети.

  - Знаю, знаю, - сказал Василий. – А ну ляг, поспи.

  - Аха, - сказал Роман. Лёг прямо на пол и уснул. Точно говорю – уснул.

  Василий посмотрел на меня печально.

  - Ну вот что с ними будешь делать? Второй раз за год уже. Соседи называются. А завтра продукты принесут. От сглаза и порчи попросят избавить. Вылечить.

  Я не понимал. Или понимал, но не совсем.

  - Они – ваши соседи?

  - Да нет, - досадливо сказал Василий. – Это-то ваши, городские. Соседи их нанимают. Как ковбоев в фильме каком-то. «Семь ковбоев»? Или как там.

  - «Великолепная семёрка», - машинально ответил я.

  Во дворе раздались выстрелы. Один, другой, третий.

  Мария.

  Василий перевалился через подоконник и исчез. Я выглянул в окно.

  Во дворе вяло корчились трое мужчин, ярко освещённые месяцем. Мария стояла, неловко держа ружьё в руках, и с выражением отвращения на лице нажимала на курок.

  - Не знаю я, как они разряжаются, - капризно сказала она.

  - Ну ладно, давай, - он крепко, увесисто пожал мою руку, взобрался в джип и уехал. Автобус приезжал через полчаса, Василий ждать не стал – чай, не девочка, сам доеду. Романа, Петровича и всю компанию повязали местные жители – и к слову сказать, никогда я не видел таких откровенно ссущихся от страха и красных от стыда людей.

  Я смотрел ему вслед, а перед глазами стояла картина: красивая женщина с распущенными светящимися волосами читает книжку, свернувшись калачиком в воздухе, и тихонечко улыбается.