flaminga
№229 "Не делай, о чем не просят"

Цервида тужилась. Мягкие копытца никак не могли найти выход из теплого лона. Анна, жестко отгородившись от неприятных ощущений, пыталась установить контроль над схватками. То, что роды буду тяжелыми, они знали заранее, но, кажется, не смогли оценить размер плода. Малышка цервида, без принуждения согласившаяся прогуляться с Гилийским чемпионом, мучалась одиннадцатый час.

  -Госпожа Матка?

  Анна обернулась. Слуга уже не первый раз окликал ее.

  -У нас гости. Суэло просила чтобы вы поторопились.

  Дочь зовет ее? Небывалое дело! Раз девочка вспомнила о существовании матери, значит, что-то случилось. Неужели эти таки пришли?

  Но и цервида не может ждать. Потратить полтора года на переговоры с гилийцами и потерять самку и плод во время родов – что может быть глупее?

  -Держите ее. – голос Матки заполнил все помещение. – Мы не должны упасть.

  Убрав барьер, Анна погрузилась в сознание цервиды. Извини, малышка, но пойди погуляй. Миг – и самочка бежит по весенней равнине. Никакой боли, никаких потуг.

  Зато Анна в полной мере ощутила, каково это – руками искать в собственном лоне маленькие копытца, тянуть за них, легонечко давить на живот, мычать самой себе что-то успокаивающее.

  Выведя задние ножки наружу, Матка разорвала связь и почти упала на руки ветврача.

  -Второй должен легче пойти. – и цервиде – Ну что, девочка, набегалась? Возвращайся.

  Животное в ответ тяжело вздохнуло. Что-то происходило здесь, куда-то уплыла прекрасная равнина. Доверчиво ткнувшись в плечо Матки, цервида опять принялась тужиться.

  В дом Анна вошла через центральный вход – так было ближе. Опыт подсказывал ей, что Суэло принимает гостей в малой зале, как и положено младшей хозяйке. Правда надеяться на скромность дочери не приходится – наверняка с пришельцами она уже на «ты», да и переодеться ей в голову не придет, как из загона прискакала, так и ходит. Впрочем, сама Анна собиралась поступить также – уж очень не нравились ей пришельцы. И их идеи.

  Дверь в зал оказалась приоткрыта, и хозяйка с удовольствием воспользовалась возможностью подслушать разговор. Она не рассчитывала узнать нечто важное, скорей хотела убедиться в приличном поведении Суэло. Девочка пока не хочет понимать, что дом и выгон – разное; цервиды ей ближе, чем люди. И дело матери помочь ей не наделать ошибок.

  -Как, барышня, у вас нет своего стада?

  Голос был незнакомым, с четко различимым акцентом. Так и есть, пришельцы. Ох, бедняжка Суэлло…

  «Бедняжка» в это время по-девичьи захихикала.

  -Конечно, нет, о чем вы? Далеко не всякая мать заботится о своих дочерях!

  Анна поморщилась – ей было слышно, что дочь переигрывает. Любой житель Территорий с первого взгляда разглядел бы в Суэлло молодую Матку, не нуждающуюся ни в чьей заботе. И когда она захочет свое стадо, с этим проблем не возникнет.

  -Но разве ваше стадо не …появляется вместе с вами? Мне говорили, что когда Хозяйка сводит животных, то и сама…

  Анна с удовольствием отметила, что гость не произнес слово «зачинать», но поморщилась от нелепого эфмеизма «Хозяйка». Суэлло среагировала по-другому – она рассмеялась.

  -Вы считаете, мама занимается сексом два раза в год?!

  Гость закашлялся.

  Анна посчитала момент вполне подходящим для появления. А девочку надо воспитывать, а то она так и будет считать, что люди – это такие странные прямоходящие цервы.

  -Добрый день, господа.

  Гостей оказалось двое. Пришелец, и еще один … пришелец. Только более привычный.

  -Хозяйка Альба… - одетый в ядовито-оранжевый комбинезон гость вскочил на ноги. – Прошу прощения за неожиданный визит, но у нас возникли вопросы…

  Второй гость тоже встал на ноги и, как-то изящно поклонившись, вдруг оказался рядом с Анной. Аккуратно поднесся к губам ее совсем не чистую руку, он хамски улыбнулся.

  -Матка, мое почтение…

  Анна чуть не рассмеялась. Вот же клоун!

  -Губернатор Северных Территорий всегда желанный гость в моем доме. И его друзья тоже – она деликатно покосилась на человека в комбинезоне, который совсем не собирался к ней приближаться и даже, кажется, морщился от запаха.

  -О, нет, наш визит совпал совершенно случайно! Я встретил госпожу Суэлло и предложил проводить. А господин… Крауч приехал позже.

  Анна резко встряхнула головой – так, чтобы челка закрыла глаза, и сквозь ресницы глянула на дочь. Одета та была отнюдь не для загона и аккуратно причесана, что подтверждало версию прогулки. Но была ли встреча случайной? Стараясь не ухмыляться, Анна любезно улыбнулась Губернатору. Что ж Суэлло, давно не ребенок и это свидание было не первым в ее жизни. Правда он старше дочери лет на… Зато не так странен, как те северные мальчики с которыми Суэлло пропадала прошлой зимой.

  От разработки матримониальных планов Анну отвлек второй гость. Решив, что замершая в дверях хозяйка ждет от него более весомых знаков внимания, он попытался приблизиться, но был почти сбит с ног ринувшимся вслед креслом.

  -Простите, простите, - бормотал пришелец.

  Анна буквально чувствовала растерянность живой мебели: ну не хочет же человек вставать, сильно не хочет, куда рвется? Да уж, этому существу в догадливости не откажешь. Сжалившись над креслом и пришельцем, Анна вернулась к роли хозяйки.

  -Суэлло, проводи гостей в мою гостиную. Прошу прощения, мне надо переодеться.

  На слабо улыбающегося пришельца она старалась не смотреть. Ну, Суэлло! Это же надо – посадить чужака в ее любимое кресло! Как она его из спальни выманила, интересно? Наверное, опять на себя полфлакона духов вылила.

  Анна Альба, входившая в гостиную через десять минут, весьма основательно отличалась от заляпанного кровью пастуха. Официальное платье всегда придавало ей уверенности, но в этот раз она не ограничилась подходящим нарядом. Приходилось признать, что чужак, такой смешной в защитном комбинезоне и неумении общаться с мебелью, вызывает опасения. Деньги и технологии – не так уж и мало в любом месте, а тем более отрезанном от цивилизации на полтысячелетия.

  Слуга открыл дверь и Анна, приподняв уголки губ в легкой улыбке, шагнула в комнату. И наткнулась на взгляд дочери. На секунду ей показалось, что Суэлло злится, и Анна запоздало сообразила, что выглядит лучше дочери, но девочка вдруг заулыбалась и даже немножко подпрыгнула.

  -Господин Крауч, здравствуйте еще раз. Прошу прощение за выходку кресла, оно просто не привыкло к чужакам.

  Человек вскочил со стула и манерно поклонился. Анна вдруг подумала, что если снять с него этот оранжевый ужас, то узнать в нем пришельца будет почти невозможно. Территории огромны, привычки и традиции разнятся даже у соседей, а что уж говорить об отдаленных уголках. Так что для человека, прилетевшего за сотни световых лет (или как это называется?) пришелец достаточно привычен. Матка решила, что попробует отнестись к господину Краучу спокойнее.

  Увы, благим намерениям помешал сам гость. Рассыпавшись множеством комплиментов, он сообщил, что в качестве оплаты потраченного на него времени и в залог будущих договоренностей он хочет преподнести госпоже Альбе подарок. И достал кнут.

  Гость что-то говорил о непослушных животных, а Губернатор уже вскочил на ноги и аккуратно вынул из стиснутых пальцев хозяйки подарок и положил его на стол. После чего, закрыв шокированную женщину своей широкой спиной, внимательно выслушал рассказ о древних традициях, неломающейся рукояти и особой обработке кожаной веревки.

  Неприятная ситуация могла быть сглажена, если бы не Суэлло. Не произнеся ни слова, девушка подошла к буфету, достала из одного из ящиков столовый нож и принялась аккуратно резать кнут. Получив горку нигде не применимых ошметков, она резким движением согнула рукоять и, подойдя к открытому окну, запустила ее во что-то невидимое. С удовлетворением выслушав птичий визг, Суэлло провозгласила:

  -Бумеранг будет!

  И, подобрав юбку, изящно выпрыгнула в окно.

  К тому моменту в комнате повисло тяжело молчание. Господин Крауч злился и боялся, Губернатор сохранял равнодушие, Матка, почти успокоилась и готова была аплодировать выходке дочери.

  -Простите девочку, господин Крауч, но разве вы не знаете, что Матка не нуждается в орудиях принуждения? Животные подчиняются ей с радостью и доверием! – Губернатор прервал затянувшуюся паузу.

  Господин Крауч нервно вертелся на стуле.

  -Ах, друг мой Джеральд, Забытых колоний много, обычаи у всех разные, нам ли, жителям Метрополии, обращать внимание на такие мелочи.

  Анна чуть не рассмеялась. Губернатор не сдержался.

  -Но бизнес! Как же вы ведете ваши дела, если не утруждаетесь элементарным? Впрочем, ответ очевиден. Матка Альба, как поживает ваш гилийский приплод? Не его ли держит на руках Суэлло?

  Анна развернулась к окну. Конечно, девочка не переоделась, глупо было бы надеяться! Прекрасное платье из чархийской ткани было вымазано в кровь и слюни новорожденной цервиды. Совершенно белой цервиды.

  -Как интересно… - с этими словами Губернатор Джеральд скопировал прыжок Суэлло и бодро зашагал по двору.

  -Это какая-то особая порода? – оставшись наедине с хозяйкой господин Крауч тоже подошел к окну.

  -Да. Гилийская шерстяная. Конечно, смесь – чистопородные особи не выживут в нашем климате.

  Гость глубокомысленно покивал.

  -У меня есть к вам дело, госпожа Альба, можем мы поговорить?

  Анна, не отрываясь, смотрела на дочь.

  -Нет. То есть да, но это не имеет смысла – я не продаю животных на убой.

  -А если я удвою цену?

  Женщине стало трудно дышать. Вот значит как… За тысячу не самых молодых цервид и цервусов она может получить столько же, сколько дает продажа молока и пантов за три года. Причем она вольна выбрать тех животных, которые уже не приносят пользу – действительно старых. Освободятся пастбища, можно будет нанять еще пару приличных ветврачей. И Суэлло… Впрочем, нет. Никогда Матка не сможет сделать такое – и остаться Маткой. Той кому животные подчиняются с любовью и доверием.

  Но теперь она понимает, почему некоторые соглашаются на такое. Вот только как же они сами переживают смерть тысячи цервид?

  И не из-за этого ли случились те самоубийства?

  -Госпожа Альба?

  -Нет.

  Крауч преувеличено вздохнул.

  -Вы стойкая женщина.

  Анна пожала плечами. Деньги решают не все. Просто многое.

  -Губернатор возвращается. О, объясните мне этот казус, почему Джеральд – Губернатор Северных Территорий, а не всей планеты? Здесь есть еще какая-то администрация?

  Матка развеселилась. Эти люди, что вообще ничего не считают нужным знать мир, в который летят?

  -Так исторически сложилось. Южная часть планеты малонаселенна, так что налоги платят только Северные Территории. Поэтому и должность Джеральдов всегда так называлась.

  -Всегда?

  -Первым Губернатором Анатори был Морис Джеральд, тезка нашего друга. Возможно вы слышали о нем?

  Крауч наконец-то смутился.

  -Слышал, конечно, но я думал он успел вернуться на Землю до… трагедии.

  Анна опять отметила вежливость гостя. Наверное, он получил хорошее воспитание. Просто другое.

  -Да, успел. Но это не помешало ему сохранить за собой должность.

  -Каким образом? – кажется, гостю стало действительно интересно.

  -О, ничего сложного – Губернатор приятно улыбался из-за окна. – Он просто продолжал платить налоги Анатори.

  -А разве с планетой сохранялась связь?

  -Некоторым образом. Хорошо, что мой предок был богатым человеком, а Анатори – бедной планетой.

  -Но зачем он это делал? Какой смысл?

  Джеральд пожал плечами.

  -Может он догадывался, что однажды его непутевому потомку понадобится занятие? Матка Альба, вы не уделите мне несколько минут? Конфиденциально?

  -О, мне уже пора, я и так вас задержал… - господин Крауч суетливо засобирался.

  Анна вежливо проводила гостя до ворот, подождала, пока за ним спустится катер, и даже помахала вслед. На душе у нее было очень неспокойно.

  Жизнь в забытой колонии никогда не была легкой, но присутствие чархи, их интерес и поддержка очень помогали. Сначала жители пятой планеты (Анатори была четвертой) не дали исчезнуть коммуникациям, даже смогли наладить связь с Землей. Затем эвакуировали людей из неуютной южной части планеты.

  А потом подарили людям цервов. По словам чархи эти млекопитающие когда-то обитали на их планете, но, с изменением климата, вымерли. Правда, нельзя сказать, чтобы климат Анатори подходил подарку идеально, однако инопланетники сделали ставку на человеческую историю и умение людей одомашнивать самых разных животных. Сами чархи скорей оживляли созданное руками – реагирующая на эмоции хозяина мебель была хорошим примером их отношения к жизни.

  Выращенные животные напоминали одновременно оленей и лошадей, правда, загибающиеся крутые рога подошли бы скорей горным козам. У цервов, обытающих на крайнем севере, за несколько поколений появилась густая мягкая шерсть, а южные породы славились своим молоком и выносливостью в дороге.

  Феномен Маток и огромные стада, медленно перемещающиеся по Территориям, вызывали у соседей по системе уважение и все тот же интерес. Работа ветеринаров и пастухов, контроль за размножением, выведение новых пород – все это для расы, никогда не приручавшей животных, казалось невероятным и удивительным. И люди, вначале воспринимавшиеся как дети, заигравшиеся в «много планет», стали скорей партнерами по нелегкой, но такой интересной игре в жизнь. Особую роль в этом, конечно, сыграло необычное воздействие роговой ткани цервов на биохимию чархи. Ну и то, что независимо от разрушения почти всех технических устройств люди продолжили соблюдать законы – то есть, с точки зрения инопланетников, доказали, что являются самостоятельными разумными.

  -Матка? – Губернатор вежливо остановился в двух шагах.

  Анна устало махнула рукой

  -Что там у вас, говорите.

  Ей вдруг стали абсолютно безразличны пришельцы, ухажеры дочери, официальная мишура. Захотелось чтобы поскорее пришла зима, и жизнь полностью перенеслась на пастбища. Поиск потерянных животных, уход за беременными цервидами, необходимость контролировать перемещения всех табунов, следить за хищниками… Хотелось простой и понятной работы, а не сложных этических решений.

  -Вы как-то упомянули что храните кристаллы, сохранившиеся со времен Первого Губернатора…

  -Храню – Матка кивнула.

  -Могу я просмотреть их?

  -Да, сейчас я вам их покажу – она повернулась к дому.

  -Нет, вы не поняли. Я смог приобрести древний сканер, возможно, удастся считать с кристаллов информацию.

  -Вы хотите чтобы я отдала вам камни? – Анна растерялась. Альба хранили кристаллы столько лет…

  -Только просмотреть. Возможно, вы сможете приехать ко мне, и сами поучаствуете в этом?

  Матка задумчиво кивнула. Да, так будет лучше.

  -Благодарю. Тогда до послезавтра? Вы же будете у Джекобса?

  Пришлось кивнуть еще раз. Ах, Джекобс…

  Окончание этого дня и весь следующий Матка занималась цервами. Она внимательно выслушала отчет ветеринара о «наших гилийцах», проконтролировала состояние цервид, связалась с владельцами чемпиона и намекнула на продолжение сотрудничества, два раза поругалась с Суэлло и, естественно, забыла спросить, зачем та встречалась с Губернатором. Мысль о заманчивом предложении господина Крауча не уходила из головы, но менять свое слово Анна не собиралась. Дважды «нет», это серьезно.

  Отправив Суэлло осматривать состояние дальних пастбищ, Анна напоследок выругала дочь за количество поклажи навьюченной на цервуса – для однодневной поездки! – и, вспомнив о завтрашнем визите к Джекобсам, решила заняться собой. Пять лет вдова, еще не значит старуха. Скоро и младшая дочь покинет ее, а в одиночку тащить всю Территорию Альбы не сможет даже самая сильная Матка. Ей нужен… партнер. Вот и попробуем его найти – к Джекобсам приезжают многие. Поиск подходящего наряда занял время до позднего вечера, и в сон Анна буквально провалилась.

  Снились ей цервы – а что еще может сниться Матке? Ласковые огонечки тысяч живых существ проносились сквозь ее сознание, рассказывая о самочувствии, качестве травы на пастбище, хорошем ветеринаре и странном пастухе. О сбитых копытах и пересохшей реке, о том, что молоко уже закончилось и скоро новый гон, выстрелах в ночи и светящихся людях с кнутами… Стоп, какие выстрелы?! Еще не проснувшаяся Матка резко затормозила полет сознания по Территории.

  Небольшое стадо, двести голов, пасется почти в предгорьях, пастухи куда-то исчезли, а незнакомые чужие люди гонят животных… Анна с криком вскочила с кровати. Сапоги, штаны, куртка. Бегающие слуги, кто-то бросился выводить платформу.

  Через десять минут Анна летела вдоль восточной границы своей земли к месту нападения. Чуть подрагивающая платформа (еще одно полуживое изобретение чархи) дольно легко несла на себе четырех вооруженных людей.

  -Их там не много, может с десяток. Пастухов наверно перестреляли. Животные видят их светящимися, не пойму что это.

  -Фонари. – Алекс, молодой ветврач обвел рукой голову. – В Альсити такие у многих есть. Пришельцы продают.

  -Зачем они?

  -Удобно очень. Свет светит туда, куда ты смотришь, руки свободны.

  Анна кивнула. Пришельцы, значит.

  -Подлетаем. Стрелять когда я уложу животных.

  Всадники с точкой света во лбу смотрелись действительно красиво. Но и мишенями оказались прекрасными. Четверых убили первым же залпом. Прежде чем стрелять повторно Анна опомнилась и чуть сместила прицел – нельзя убить всех, кто-то должен ответить на вопросы. Судя по раздавшимся крикам, эта мысль пришла в голову не только ей.

  Платформу в темноте приземлили неаккуратно, Матка подвернула ногу, и когда дохромала до раненых, допрос уже начался. Кто, зачем, сколько обещали заплатить, куда гнали стадо… Убедившись, что вся нужная информация будет получена, Анна занялась стадом. Животным было страшно, пришлось потратить немало времени прежде чем они поверили, что вот эти люди – свои(все, а не только Матка), и заинтересовались травой под ногами. Правда каменистая почва предгорий не могла обеспечить привычного рациона, но жевание успокаивало, и когда над головами с тихим жужжанием пролетел катер, цервы никак не среагировали.

  -Матка Альба, – Губернатор как всегда был сама любезность.- У вас проблемы?

  -Уже нет.

  Анна не удивилась ночному визиту – вот уже несколько лет спутники кружили вокруг планеты, обеспечивая пастухов прогнозами погоды, а Губернатора – причинами для ночных вылетов. Далеко не у всех есть летающая платформа, и уже бывали случаи, когда именно арсенал катера вынуждал угонщиков отказаться от добычи. А случай на перевале, когда, пострадав от камнепада, раненые догадались расстрелять в небо весь боезапас, и уже через час были обеспечены медицинской помощью, убедил даже самых стойких скептиков, что Губернатор нужен не только для оплаты налогов.

  Поклонившись, Джеральд присоединился к группе мужчин, и, кажется, вступил в разговор. Анна вдруг поняла, что очень устала – раньше такими вещами занимался Симон, а она уже много лет не просыпалась ночью для того, чтобы застрелить пару человек. Попросив ближайшую цервиду лечь, Матка уткнулась головой в шерсть животного, и уснула.

  Перед рассветом Джеральд привез ее домой. Разглядывая мелькающий на фоне звезд силуэт катера, Анна решила, что отдаст ему кристаллы. Вот прямо сегодня – у Джекобса. Нет у нее желания узнавать, как там все было пятьсот лет назад. А вот не тратить день на поездку в Альсити – есть.

  К Джекобсам по традиции ездили верхом. В обычной ситуации Анна попыталась бы получить от поездки удовольствие, но бессонная ночь добавила пессимизма, и сама идея визита казалось невероятной глупостью. Почему верхом, зачем время и силы тратить? Чтоб уважение выказать? Кому? Умирающему старику? Или другим гостям, не имеющим других средств передвижения? Попросили бы Губернатора, он бы подобрал по дороге.

  От мысли о Джеральде стала веселее. Только бы Суэлло ничего не испортила. На обеде ее не будет, правда, ну ничего – где одно свидание, там и два.

  А Джекобсов жалко. И молодого и старого… А ведь не старый он еще, если так подумать. Ну, шестьдесят, ну еще пару годов накинуть. А выглядит… как и живет. Да и что это за жизнь – год в анабиозе, неделю на стимуляторах и обезболивающих? И все ради того, чтобы цервы плодились и размножались. Вожак, он и есть Вожак. Жаль, Эрик талант отца не унаследовал. Потому что не стал бы старый Джекобс вот так себя мучить, если б было кому стадо передать.

  А еще Эрик мог жениться на молодой Матке, которая подхватила бы стадо, но втельмяшил себе в голову, что тогда отец сразу решит, что он больше не нужен сыну и Территории…

  Дорога заняла полдня и к моменту прибытия Анна опять могла только злиться. Это еще хорошо, что у нее дом на южной границе стоит! Нет уж, в следующий раз она наплюет на традиции и воспользуется платформой. А стадо пусть пастухи гонят.

  Правда, увидев Джекобса, Матка была вынуждена признать, что следующего раза может и не быть – так плохо он никогда не выглядел. Мутный взгляд, речь почти непонятна, руки дрожат. Ох, не зря чархи когда камеру привезли, предупредили, что месяц ему остался. Вот месяц и заканчивается.

  Поговорив с больным, Анна отошла поздороваться с гостями. Приятным и ожидаемым было присутствие Губернатора. Совсем по-другому воспринимался господин Крауч – в привычном оранжевом комбинезоне он важно расхаживал среди гостей. Более того – именно с ним разговаривал Джеральд!

  Несколько расстроившись, Матка присоединилась к группе более понятных людей. Четверо женщин и трое мужчин радостно приняли ее в свой круг и забросали вопросами о гилийском приплоде. Расслабившись, она с удовольствием отвечала на вопросы, делилась подробностями. Через несколько минут душевное равновесие, покинувшее женщину во время ночного нападения, почти вернулось. Просто разговор на самую важную в мире тему – о цервах – и вот уже Альба смеется по-настоящему, и ее веселые шуточки заставляют улыбаться даже молодого Эрика. В конце концов, она ведь именно этим собиралась заняться – продемонстрировать миру, что еще молода и жива, и поискать возможного партнера, который разделит с ней жизнь после замужества Суэлло. Кстати, вот и Суэлло… А что она здесь, собственно делает?

  Отправляя дочь проверять дальние пастбища, Анна совершенно не ожидала увидеть ее у Джекобсов. И не потому что была бы против, но девочка никогда не проявляла интерес к жизни больного соседа. А теперь улыбается, как ни в чем не бывало, и одета прилично. Ах, вот почему поклажа была такая тяжелая! Анна чуть не захлопала в ладоши. Есть только один человек, с которым Суэлло может хотеть встретиться именно здесь! Ах, Губернатор, вы все вскружили девчонке голову? Прекрасно!

  Дочь заметила Матку и, гордо выпятив подбородок, двинулась в ее сторону. Анна, стараясь не рассмеяться, приветливо кивнула.

  -Здравствуй, милая. Хорошо выглядишь.

  -Добрый день. Дома все в порядке?

  «Да», чуть не ответила Анна, но во время остановилась.

  -Нет. Ночью попытались угнать цервов.

  Суэлло вдруг побледнела.

  -Кто? Где?

  -На восточной границе. Наемники. Как обычно, не знают, кто им платил, гнали до ничейной земли.

  -Кто туда летал?

  -Я, из охраны двое, ветеринар.

  Суэлло вдруг посерьезнела.

  -Мама, пообещай мне, знаешь, что? Пообещай, что если еще такое случиться, ты сама не полетишь! Пусть мужчины разбираются!

  Анна удивленно хмыкнула. С ее цервами что-то произойдет, а она не будет в этом разбираться. Интересная логика.

  -Мама, я серьезно!

  Суэлло сорвалась на крик, и тут же, прикрыв рот рукой, покосилась куда-то в сторону.

  Анна тоже туда покосилась. Губернатор внимательно слушал старого Джекобса, его сын яростно спорил с Краучем. Ага, то есть мнение Джеральда дочери не безразлично, при нем она буйный нрав демонстрировать не хочет. Хорошо! Можно воспользоваться моментом.

  -Суэлло, не говори глупости. Мне не на кого переложить ответственность за цервов, да и не могу я их бросить.

  -Мама! Но разве цервы – это самое важное?!

  Девочка почти плакала.

  -Да – уверенно ответила Анна. – Цервы – это самое важное.

  К счастью именно в этот момент Эрик пригласил гостей в обеденный зал, так что странный разговор прекратился сам собой. И продолжать его Анна не собиралась.

  За обедом говорили о приятном – будущем гоне. Обсуждали перспективы, делились ожиданиями. Вожак с Севера надуваясь от важности рассказал, как осушил болото и теперь у него есть «чудная долинка, как раз на пятьсот пар». Слушали внимательно, задавали вопросы. Анна рассказала о ночном эпизоде, ей сочувствовали. Губернатор добавил несколько подробностей. Суэлло прятала глаза, искоса глядела на гостей. В общем, встреча получилась прекрасной, и Анне стало жаль что Джекобс скоро умрет – не много на Территориях таких сборов. У всех стада и семьи, все заняты собой. Разве что Губернатор заглянет…

  -Господин Крауч, а расскажите нам – какова политическая ситуация в Метрополии? Что – волнения уже прекратились?

  Торговец раздулся от важности.

  -Смотря где, господин Джеральд, смотря где. В центре все спокойно, а вот вокруг Земли опять какие-то проблемы. Говорят, фраги пытались высадить десант на Луну, но были перебиты.

  -Но им все же дали статус союзной планеты?

  Крауч махнул рукой.

  -Зря, очень зря! Кому нужны головастики, разве людей недостаточно? Я их вообще за разумных не считаю, мало ли кто по космосу шастает! Галактика для людей – таково мое мнение!

  Над столом повисла пауза. Жители Территорий знали, что у их соседей, чархи, большие проблемы с союзным статусом. Слишком непонятными были они столичным чиновникам. Зачем-то помогали людям, честно торговали, а не грабили, не стремились расширить свои владения.

  В общем, вели себя не как люди.

  Анна вдруг подумала, что Крауч специально ведет себя так, не может заинтересованный в результате торговец делать столько случайных ошибок. Или он не догадывается о существовании такого понятия как «местный обычай»?

  Решив, что надо поддержать свою точку зрения еще какими-нибудь доводами, Крауч повернулся к Эрику.

  -Господин Джекобс, вы согласны со мной? Признавать инопланетников разумными, это все равно, что объявить цервов умнее и красивее людей! Вот вы же не считаете, что ваше стадо лучше, чем ваши гости?

  -Я считаю! – вместо Эрика заговорила Суэлло. – Я считаю, что цервы Эрика лучше, чем некоторые гости.

  Голос девушки был полон непонятной горячности.

  -Но при этом, я не считаю, что цервы важнее человека! И думаю, что жизнь одного человека стоит тысячи животных!

  -Суэлло! – Анна не заметила, как встала на ноги. – Немедленно извинись перед хозяевами!

  -Может, хозяева со мной согласны! Может Эрик тоже считает, что ради возможности вылечить отца стоит пожертвовать…

  -Замолчи! – это, наконец вмешался Эрик, но остановить девушку было невозможно.

  -Что замолчи? Скажи мама, неужели ты бы не променяла пару тысяч цервид на живого папу?

  Анне показалось, что потолок обрушился ей на голову. Да как она смеет! Что она знает о… Ах, Симон, разве можно было так рано умирать?

  Проглотив готовые сорваться с губ проклятия, Анна только пожала плечами.

  -Дома поговорим.

  Дочь шмыгала носом и сдерживала слезы. Тоже мне, поборница прав человека…

  -Господин Крауч – голос Губернатора оставался спокойным. – А расскажите, что за завод вы оборудовали в горах?

  Крауч снова воспрянул духом.

  -О, это прекрасный агрегат, просто прекрасный! Вы должны купить такой! Хотя бы один на планету. Никаких лишних расходов, полная переработка животного. Мясо подается с одной стороны, а с другой очень быстро начинают выстраивать горы маленьких баночек.

  -Мясо подается? – Губернатор заинтересовано приподнял бровь. – Вы о чем?

  -Животное подходит к разделочной кабине и поступает в переработку.

  -Без каких-либо дополнительных операций?

  -Без. Максимальная экономия времени и ресурсов!

  Анна медленно отодвинула тарелку. Хорошо, что она об этом узнала. Ни за какие деньги Крауч не получит ее цервов.

  -Папа, что с тобой, папа тебе плохо? Папа!

  Эрик поддерживал едва не упавшего отца. Забыв о гостях и жарких спорах, он бережно обхватил старого Джекобса и почти понес в сторону двери.

  Суэлло вдруг вскочила и, бросив на мать независимый взгляд, поспешила за ним. Анна окаменела. Что она делает, это девчонка? Разве не видит, как внимательно Губернатор следит за каждым ее шагом? Разве не понимает, насколько важно то, что между ними происходит? Ну, ничего, доберутся они домой…

  Окончание обеда оказалось скомканным. Господин Крауч молчал, Губернатор о чем-то задумался. Едва принесли сладкое, Анна картинно схватилась за голову и слабым голосом попросила Губернатора отвезти ее домой. Суэлло, вернувшаяся за стол, была вынуждена подыграть матери и почти насильно усажена в катер. В полете Анна пыталась завязать разговор, но собеседники ограничивались односложными ответами и у нее от злости действительно разболелась голова.

  Едва катер приземлился, Анна, схватив дочь за руку, потащила ее на выгон. Разговор предстоял серьезный, и пространства для него требовалось много.

  -Суэлло, что у тебя с Губернатором? – Анна решила не церемониться.

  -Ничего – дочь явно удивилась. – С чего ты взяла?

  -А разве позавчера ты не с ним каталась?

  -Нет. Я его возле ворот встретила.

  Анна растерялась. То есть она ошиблась? А может девочка врет – Джеральд так на Суэлло смотрит!

  -…да и старый он.

  -Кто старый?

  -Губернатор. Ему же почти тридцать пять! Как папе было, когда я родилась.

  -Папе было тридцать – автоматически поправила Анна.

  «Губернатор старый?!!!»

  -Ну, тридцать. Все равно.

  -А кто не старый? – она попыталась взять себя в руки. Вряд ли девочка хотела ее обидеть разговорами о возрасте.

  -Эрик не старый. Ему двадцать четыре, он наш сосед, я далеко не уеду, мы тебе помогать будем, а то тебе уже… Ой!

  Анна не сдержалась и влепила дочери пощечину. Это что же, девчонка решила, что все кто старше тридцати – старики, и постоять за себя не могут? Или дураки и намеков не понимают?! Сейчас посмотрим, кто здесь дурак!

  -Доченька, но пока отец жив, Эрик не женится. Тем более на Матке. Он скорей стадо разорит, чем позволит тебе отцовских цервов водить. Или Джекобс достаточно старый, чтобы его в расчет не принимать? А Эрик знает, что ты так о его отце думаешь?

  Анну несло. Она сама понимала это, но не могла остановиться. Что-то в словах дочери больно задело. Вдруг вспомнились все предложения, которые после смерти Симона она отвергала, как пила успокоительное после первого «сухого» гона и рыдала двое суток не переставая. И как ни тяжело было одной все тянуть, всегда помнила, что девочка растет и может не хотеть чужого мужчину рядом видеть.

  А теперь девочка выросла и считает, что тридцать пять – это старость. Еще много всего считает.

  Выдохшись, Анна развернулась и побрела в сторону дома, оставив рыдающую дочь в одиночестве. Пусть. Как будет, так будет. Думает дурочка, что Эрик самое большое счастье пусть хлебнет этого… счастья! Потом пожалеет, да поздно будет. Такие мужчины как Джеральд не часто встречаются.

  В доме, разбирая сумку, она вдруг сообразила, что так и не отдала Губернатору кристаллы. Значит, придется завтра в город лететь.

  Судя по голосам, Суэлло сидела на кухне, и в жилую часть дома перебираться не спешила. Решив, что на сегодня скандалов хватит, Анна попросила слугу принести горячего молока, и, выпив кружку, вдруг провалилась в такой крепкий сон, которого не было и в детстве.

  Разбудил ее ветеринар.

  -Матка, Матка, с вами все в порядке?

  С трудом разлепила глаза, попыталась заговорить, почему-то сразу не смогла.

  -Что такое, Алекс? Разве уже утро?

  -У нас опять нападение. Южное пастбище, молодняк. Попытались тихо увести стадо в ничейные земли.

  Анна ничего не могла понять. Нападение уже было. На восточной границе, вчера, разве нет? Наконец смогла стряхнуть с себя сонную одурь.

  -Пострадавшие есть? Сейчас я соберусь…

  -Все живы, пастухи отогнали нападавших, те даже не стреляли. Цервы, наверное, ничего и не поняли.

  Деликатный юноша искал объяснение – почему Матка не проснулась вовремя. Анна попыталась встать и сползла на пол.

  -Мне плохо. Суэлло, где Суэлло?

  Алекс молчал. Анна вдруг заплакала. «Мама, пообещай мне…» Доченька, что ты наделала? Зачем? Попросила бы стадо – разве я б тебе не дала? Угонять своих, разве так делают…

  Ветеринар вышел из комнаты. С кем-то поговорил, вернулся с кружкой чая.

  -Выпейте.

  Анна послушно глотал, не переставая плакать. В голове светлело. Нет, это не Суэлло, она бы не стала. Но знала, наверняка знала. И молоко… Не просто так она на кухне сидела, что-то в молоко добавили.

  С этой мыслью Анна опять уснула.

  Утром отправились в город. Вывела платформу, позвала охрану. Никто вопросов не задавал – уж очень плохо выглядела Матка.

  Приземлились в пригороде, взяла в городском доме цервуса. Охрану оставила.

  Мысли бродили странные. Думалось – не бросить ли все? Уйти в дикие земли, собрать новое стадо. Губернатора попросить – выделит Территорию. Уж очень страшно было осознавать, что Суэлло вот так могла поступить – связаться с бандитами, отравить мать. Ну, пусть не отравить. Усыпить.

  Что говорить доктору Анна придумала заранее. Минимум вранья, а там посмотрим. Рассказала о двух нападениях и бессонных ночах. Объяснила, что лекарства принимает редко, поэтому дозу могла перепутать, а название не помнит – просто высыпала горсть в кружку с молоком…

  Врач хмыкал, просил прижать палец в иголке, считал пульс, светил в глаза. Было странно видеть кого-то, кто учился лечить именно людей. На Анатори в почете были ветеринары, к ним, если что, и пастухи обращались. Настоящие, человеческие доктора, гнездились в городах. Да и там мало кто их них только врачевал. Этот, например, читал лекции в школе и колледже. Даже в столице (А Альсити называли столицей) просто доктора никто бы не понял – столько ли людей вокруг, чтобы ничем кроме их здоровья не заниматься? Вот цервы – это другое дело…

  Закончив осмотр, доктор поспешил успокоить Матку.

  -Ничего страшного не случилось, небольшая передозировка снотворного. Вот, выпейте это, и через час все пройдет. Но, пожалуйста, привезите мне домашнюю аптечку, я посмотрю, что там и подпишу все лекарства. Хорошо?

  Анна, глотая кислую жидкость из стакана, задумчиво кивнула. Очень правильная идея, а то ведь и правда сама не знает, что там лежит.

  -Погуляйте сегодня на свежем воздухе, не сидите дома. Вечером можете сделать несколько упражнений. Но лучше отдыхайте. У вас гон через неделю? Сколько тысяч?

  -Пять. Может шесть.

  -Ну вот. Отдохните.

  Анна вдруг кое-что вспомнила.

  -Доктор, а успокоительное прямо сейчас дадите?

  Мужчина нахмурился.

  -И что у нас с нервами?

  «Дочь» - захотела ответить Анна. – «Губернатор. Ночные нападения». Но сказал не это.

  -Нет, мне на потом. Я вдова.

  Доктор кивнул. «Сухой» гон, что ж тут не ясного.

  Отсыпая в бутылочку капсулы, уточнил:

  -Сколько лет уже?

  -Пять.

  -Не хорошо.

  Анна закусила губу. Не «не хорошо», а плохо. Отвратительно. Когда тело выворачивает наизнанку от животных страстей, которые не с кем разделить, это хуже любого отравления.

  Доктор хотел что-то добавить, но, посмотрев на лицо пациентки, махнул рукой. Принципы, это важно, но когда от них страдает здоровье… Что пастухов на выгоне нет? Может ей студентов на практику отправить? И намекнуть кому-нибудь шустрому. Потому что сгорит ведь Альба со своими цервами…

  Выйдя от доктора, Анна прошлась по рынку, зачем-то купила смешную игрушку в виде незнакомого животного. Не покидало ощущение, что она о чем-то забыла, о каком-то деле. Рассеяно скользя взглядом по рядам вдруг обнаружила беседующих Эрика и Крауча. Первый был невероятно бледен, второй – чем-то доволен. Захотелось подойти к Эрику, спросить – где Суэлло. Сдержалась. Хватит лезть в чужие дела. Хорошо если перед Губернатором извиняться не придется. Стоп, а не сегодня ли он ее ждет? На следующий день, после обеда у Джекобса. Но разве обед был только вчера? Значит надо ехать.

  Кое-как забралась на цервуса (животное удивленно покосилось на хозяйку), шагом, борясь с тошнотой, отправилась в резиденцию. Если доктор не соврал, через полчаса должно стать легче, как раз доедет. А то не хватало еще у Губернатора в доме бледнеть и зеленеть. После вчерашней выходки с головной болью он точно решит, что его преследуют.

  Доктор не соврал, очень скоро стало легче, так что с цервуса Матка спрыгнула уже без проблем.

  Увы – Губернатора не оказалось дома.

  Оставленная для нее записка сообщала, что «неотложные дела», и что, «как только освободится, он тут же посетит уважаемую Матку Альбу».

  Вдруг стало немножечко смешно. Получалось, что, если она не хочет пропустить визит Губернатор, то должна вот прямо сейчас галопом скакать к платформе и лететь домой, принимать дорогого гостя. И еще вчера она бы так и сделала, а сегодня – зачем? Если ему кристаллы очень будут нужны – заедет еще раз. А пока… Что там доктор советовал – гулять? И физические упражнения? Ну что ж, пожалуй, медленная поездка домой на цервусе как раз подходит. Семь-восемь часов в седле – не так и много, когда начнется гон, ездить придется сутками. Так что – вперед Альба! Будем, как в молодости, угадывать направление по звездам и любоваться чужими долинами. Только сначала предупредить охрану. А то с них станется вломиться к доктору и потребовать объяснений.

  Охрана таки проводила Анну, правда недалеко. И пообещали ждать с платформой на границе. Они вообще не хотели отпускать ее одну, но Матка не собиралась ни с кем спорить. Ей вдруг очень захотелось подумать в одиночестве. Не о цервах, не о приближающемся гоне, а о своей жизни. О конфликте с дочерью, о поведении Эрика. Вообще – подумать. А для этого лучше всего подойдет ночная прогулка. Пообещав озабоченным охранникам никуда не сворачивать с прямой дороги, Анна проводила взглядом платформу и поскакала, куда глаза глядят. С направлением она определится попозже, а пока – гулять.

  Когда стемнело, впереди показались какие-то холмы. Решив, что это очень удобное место для ужина, Анна изменила направление движения, и нашептала цервусу о скором отдыхе. Увы – темнота помешала ей правильно оценить расстояние. До момента остановки прошло еще не менее двух часов, да и холмы превратились в горы.

  А самым неприятным было то, что место уже заняли. Причем люди, с которыми Анна совершенно не собиралась встречаться.

  Огромное стадо цервусов, сопровождаемое вооруженными наемниками и людьми в таких уже знакомых защитных комбинезонах, медленно продвигалось по долине в сторону гор. Стараясь не попасться кому-нибудь на глаза, Матка скрылась за скалой и принялась разглядывать шествие. Где она уже видела этих цервусов? Вот буквально на днях. Вот… вчера? Разве не этим стадом старый Джекобс любовался из окна перед обедом? Анна как вживую увидела дрожащие руки, слезы в уголках глаз. Так что тогда эти цервусы делают здесь сегодня? Разве эта дорога ведет на дальние пастбища Джекобсов?

  Будто в ответ на возникший вопрос от общей массы отделились два знакомых Альбе всадника. Один был все так же бледен, как в предыдущую встречу, второй все еще доволен.

  Матка почти с омерзением смотрела, как Крауч передает Эрику какую-то коробку и, тыча пальцами в содержимое, что-то рассказывает. Она уже почти догадалась, о чем они говорят, но все еще не желала понимать. Ведь не может Эрик быть настолько глуп? Правда мальчик не Вожак и никогда им не будет, но неужели ему никто не объяснил?

  Пока она гнала от себя неприятные мысли, молодой Джекобс, закончив разговор, развернул цервуса, и поскакал в куда-то в сторону. Ох, идиот все-таки сделал это. И ничем уже не поможешь… Или?... Это, конечно, ничуть не лучше воровства, но стоит представить, куда бредут эти бедные животные! И почему они так странно бредут? Матка попробовала дотянуться до ближайшего цервуса. Ощущение было странным – будто она снаружи попробовала свое ночное состояние. Грязно-серый пузырь дурмана мешал животному, но и одновременно отуплял, успокаивал. Альба билась в тонкую, вязкую перегородку пока не обнаружила, что находится прямо на дороге у стада. И что хорошо бы куда-то сбежать. Впереди были только горы и ничейная Территория – хорошее место для бандитов и торговцев, но не для Матки. Можно еще взобраться вверх. Или сорваться при попытке.

  Анна усыпила своего цервуса и принялась карабкаться на скалу. Вот уж не везет, так не везет! Оружия нет, Территория чужая, до ближайшего стада недалеко, но пастухов с ними нет. Буквально через неделю в ее распоряжении будут тысячи разъяренных гоном животных, готовых примчаться по первому зову и растоптать все на своем пути. А пока она может только прятаться. И жалеть о недостижимых возможностях. И о собственных ошибках. Мысли опять вернулись к кругу, по которому бродили последние несколько часов. Была ли у нее причина считать, что Суэлло имеет виды на Губернатора? Никакой! Наоборот – разве хоть однажды ее младшая дочь интересовалась выгодными партиями? И ничего странного, что она увидела своего избранника в таком несчастном и страдающем Эрике. Будем надеяться, что Джеральд ни о чем не догадался, а Суэлло вернется. Должна вернуться – не может она бросить мать в неизвестности! Даже такую, непонимающую очевидных вещей. Только бы не решила уйти в дикие земли, только бы не пошла одна через горы, уже лучше Эрик с его непонятной любовью к пришельцам, чем потерявшаяся Суэлло.

  Добравшись до небольшого уступа, Анна огляделась. Что ж, место пусть и незнакомое, но не самое плохое. А если перебраться через гребень, то можно пересидеть не одну тысячу медленно бредущих цервусов. Перевязав сумку с припасами поудобнее, Анна принялась штурмовать гребень.

  Нет, почему Эрик так неожиданно возлюбил пришельцев – уже понятно. Когда агония любимого отца растягивается на долгие годы, тут что угодно сделаешь, хоть и все стадо продашь – лишь бы его спасти. Вот только неужели он не понял, что не спасает, а убивает родителя? Ведь не выживет Вожак! Чтобы смерть каждого животного как свою собственную не воспринимать приходится ужом изворачиваться, тысячами молодняка закрываться! Так то когда от старости умирают, без боли, просто засыпают. А ведь Крауч четко сказал – нет на бойне никаких «дополнительных процедур». Живыми цервусов на мясо отправят, и через сутки получат гору железных баночек. Как Джекобс эти сутки переживет, Эрик подумал? Или думает, достаточно отца снотворным опоить, и он ничего не почувствует? Каждому в голову не залезешь, но ведь неспроста те самоубийства в прошлом году были! Три Матки из одной семьи, за месяц! И то, что назвали их несчастными случаями скорей подозрительно – значит, никто ничего не расследовал. Так что плохо Джекобсу будет.

  А вот когда с отцом Эрика это все произойдет, тут и начнется ей, Анне, новая головная боль. Потому что Суэлло своего возлюбленного в одиночестве не оставит, не так девочка воспитана. А виновный в смерти отца хорошо жить не будет, если вообще будет. Так что лучше бы это стадо как-то остановить, причем вот прямо сейчас, когда они на ничейную землю не перебрались. Интересно, а чья это земля? Ничего, сейчас за гребень переберется, и вспомнит. Обязательно, вот только еще чуть-чуть повисит на скале, ну и что, что руки болят, не рассыпятся…

  В первый момент Анне показалось, что она все-таки сорвалась и падает – так неожиданно было движение. Потом пришло понимание, что ее, словно ребенка, за шкирку тащат наверх. А еще через мгновенье она смотрела в глаза Губернатору.

  Ответ на вопрос, волновавший Матку последние минуты, пришел сам собой.

  -Ну конечно – сообщила она оторопевшему Морису. – Это Территория Джеральда. Ваша Территория.

  Мужчина рассмеялся. Анна огляделась по сторонам, и на душе вдруг стало легко и спокойно. Здесь за гребнем была оборудована посадочная площадка. И была она не пустая.

  -Губернатор – голос Матки просто переполняли эмоции, - могу я обратиться к вам за помощью?

  -Да. А заодно расскажите, что вы делаете ночью в горах одна?

  Матка набрала побольше воздуха и заговорила.

  Рассказ выходил путанный – то и дело приходилось опускать подробности личного плана. Не произнести как она обозвала дочь, оправдать поведение наемников, и ни в коем случае не проговориться, о совершенной ошибке, в результате которой… Зато о своих догадках по поводу Джекобса Анна рассказала все. И о подозрительных самоубийствах, и об отчаянной надежде в глазах Эрика. И о стаде, бредущем на убой.

  -Я понимаю, что вы представитель закона, но так нельзя! Если цервусы умрут, то и Джекобс тоже. И это будет намного страшнее, чем сейчас.

  -И что вы предлагаете?

  -Давайте сделаем вид, что вы ошиблись и решили, что это угнанные цервусы? Достаточно вам поднять катер и покружить над стадом, чтобы движение прекратилось. А я тем временем проскочу в долину и к утру буду здесь с отрядом. Вы арестуете стадо до разбирательства, а потом…

  -Нет. – Губернатор грустно покачала головой.

  -Но почему?! – Матка чуть не кричала. – Неужели вам не жалко старика и молодого оболтуса? Вы представляете, что будет с Эриком, когда Джекобс начнет кричать от боли? Каждая отрубленная…

  -Тихо, тихо… Я не могу поднять катер. Бергане обезопасили трассу, здесь сейчас не работает техника. Или вы думаете, я для собственного удовольствия ночую на камнях?

  Анна расплакалась. Весь этот дурацкий день она держалась из последних сил, и таки сломалась. Цепь ошибок и нежелания смириться с тем, что дочь уже выросла, привели в итоге к невозможности предотвратить надвигающийся кошмар. Если бы она не сорвалась на Суэлло, то раньше догадалась бы о планах Эрика и просто перехватила бы стадо на своей Территории. Или, если бы сразу поняла, что Джеральд проявляет интерес не к Суэлло, а к бизнесу пришельцев…

  -Как вы их назвали? Пришельцев.

  -Бергане. Это известный торговый флот, некоторое время назад лишенный лицензии за контрабанду.

  -Что это значит?

  -Что любая заключенная ими сделка незаконна. И если бы мы могли остановить стадо, то действовали бы в рамках закона.

  Анна вдруг осознала, что последние четверть часа провела в объятиях мужчины, и что случилось это с ней впервые со дня смерти Симона. Что ж, стоило бы признать наконец, что отнюдь не Суэлло была женщиной из семейства Альба, интересовавшейся Губернатором. Что мать, а не дочь, раз за разом находила причины увидеть господина Джеральда и произвести на него впечатление. Закрыв глаза, Анна, впервые за долгие годы вдовства, разрешила себе ощутить нечто. Такое забытое, такое…родное.

  На далекой ночной равнине цервида приподняла голову. В воздухе пахло цервусами. Осень… скоро гон…хорошо… Вот бы уже бежать, игриво запрокидывая голову, ускоряясь и ускоряясь, пока трава не превратится в сверкающую волну, а рев безумного самца не станет громче топота тысяч копыт.

  Анна рывком села. А что, если? Конечно, цервиды никогда не начинают гон, наоборот они ждут, и только потом, на несколько часов, вступают в игру, в то время как раззадоренные цервусы способны носиться по пастбищам сутками. Но вдруг получится? Как не одурмань животное, но если самец может ходить, то за правильно пахнущей самкой побежит как миленький! Ей ли не знать, насколько это сложно – удержать стада на расстоянии, не дать пойти событиям естественным чередом!

  Да, но сейчас надо не удержать, а подтолкнуть. И не быстро заводящихся цервусов, а пока еще вполне спокойных цервид. Конечно, им с Симоном приходилось во время гона ночевать на пастбищах, и свою старшенькую они именно там зачали, и стадо она потом немалое получила – восемьсот голов за одну ночь не каждая Территория даст. Но Симона нет. А тот, кто есть – поймет ли? Сможет? Анна вслушалась в слова Губернатора.

  -Я заподозрил что-то еще в том месяце – помните Ярмарку? Филипп тогда жестоко высмеял чужаков, не желающих ничего знать о чужих обычаях, а я сильно удивился – почему представители официальной торговой миссии не читали моих отчетов? Я же каждые полгода отсылаю. Так что потом я за ними специально следил, старался поговорить. И каждый раз какую-то нелепость замечал – то кнут этот, то…

  «Значит, у меня в доме он был из-за Крауча. Только из-за Крауча» - подумала Анна, и, потянувшись, поцеловала Мориса.

  -О – в голосе Губернатора появился сарказм – я, конечно, польщен таким вниманием, но разве вы не…

  Анна, стараясь не слушать, повторила попытку. Она не сомневалась, что появись возможность объясниться, Джеральд не будет сопротивляться, даже подыграет. Но еще понимала, что, только почувствовав себя желанной, поверив в происходящее, сможет зацепить цервид, спровоцировать их на активные действия.

  Второй поцелуй длился дольше.

  -То есть, ты больше не считаешь меня хорошей партией для Суэлло? – Губернатор откровенно смеялся.

  Анне вдруг стало ужасно стыдно. Он все понял! Может броситься со скалы вниз? Вполне хороший способ решить все проблемы! Нет, сначала она все-таки попробует спасти Джекобсов, а потом уже выберет скалу, благо здесь их достаточно!

  -Но Анна, ты уверена, что это подходящее время и место?

  Он что же, ждет ответа? И надо что-то сказать?

  -Да – губы не слушались. – Да!

  Цервида приподняла голову. Где-то недалеко были цервусы. И скоро они прибегут сюда. Кажется самое время? Что же они медлят?

  «Они спят». Странная, непонятная картинка замершего самца, внушила цервиде незнакомое игривое настроение.

  Ах, они спят? Значит, их надо разбудить!

  Огромное стадо, как единый организм развернулось и двинулось вглубь предгорий.

  Гон начался.

  Анне было хорошо. Нет, это неправильное слово. Ей было очень хорошо. Не мешали ни камни, ни ночная прохлада. Даже нарастающий гул не особо мешал. Максимум через полчаса цервиды буду здесь, и уж тогда никакой дурман не удержит животных. Правда, почувствовавшие самок цервусы могут затоптать пастухов… Но так ли это плохо? Пусть топчут. Этих – пусть топчут!

  -Вот они.

  -Кто? – Анна нехотя приподнялась. Цервиды еще далеко.

  -Цервусы. А вон и Бергане.

  Матка резко села. Стадо уже здесь? Так быстро? Но это же катастрофа! Буквально через километр долина заканчивалась узким проходом. Там спасительное столкновение просто не произойдет – места не хватит.

  -Их надо задержать! – Анна принялась лихорадочно одеваться. – Стадо должно остаться в долине! Еще хотя бы полчаса.

  -А что потом?

  Морис явно удивился.

  -Долго объяснять – Анна наконец нащупала сумку. – О, черт, у меня же нет пистолета. Морис, сделай что-нибудь, они не должно уйти отсюда!

  Повисло молчание.

  -Полчаса? – спросил Губернатор.

  -Да. – Матке вдруг стало страшно. Что он собирается делать? Будь у нее оружие, она попробовала бы подстрелить парочку пастухов… А потом бы попробовали подстрелить ее.

  -Где твое животное?

  -Внизу. Спит.

  -Буди.

  Изящно поклонившись, Губернатор Джеральд принялся спускаться со скалы, оставив наверху испуганную женщину.

  Стадо медленно продвигалось по долине. Одурманенные животные начали приходить в себя, но это только замедляло движение, они пытались щипать траву, почесать спинку о камни. Кнуты свистели все чаще, но чувствовалось, что нанятые пастухи не желают ими пользоваться. Хотя они и присутствовали при передаче стада, и причин сомневаться в праве хозяев делать с животными что заблагорассудится у них не было, местное воспитание удерживало от крайностей.

  Крауч нервничал.

  Сроки выходили, а трюмы все еще не были забиты. А ведь корабль ему достался не самый большой, да и дело представлялось не сложным – прилететь на планету-пастбище и честно(!), за очень(!) хороши деньги, купить много живого мяса. Которое тут же законсервировать и отправить покупателю. Желательно, не озвучивая обратного адреса.

  Увы – легкое дело обернулось почти провалом. Кто же знал, что эти дикари так любят своих теляток? И Губернатор этот еще… Надо же – сам опальный Джеральд! Придумали то же историю – пятьсот лет за планету налоги плати. Он бы, Крауч, не платил. Он бы об этой планете забыл, как только с нее взлетел. И так и сделает! Вот только отведет эту тысячу на переработку – и сразу на взлет.

  При мысли о так легко полученном товаре на сердце стало легче. Эх, знать бы изначально, чего планете не хватает, давно бы уже трюмы ломились. Медицина у них оказывается почти на нуле. Все, что касается лечения животных – высшего класса, а люди умирают от таких мелочей! Придумали – засунуть полумертвого старика в анабиоз и будить раз в полгода, чтобы он сводником поработал.

  Конечно, за три ампулы, пусть даже не самого дешевого средства получить тысячу голов немаленького скота, немного слишком. Но старик то будет жить. Так что все честно. А телят они тут себе еще наделают, раз может рогатыми командовать, то все у него будет. Но не эта тысяча, эта уже наша.

  Впереди раздался выстрел. Люди почему-то остановились, и цервусы мгновенно воспользовались возможностью поискать еду.

  Начиная злиться Крауч постарался пришпорить сонную клячу, на которой ехал и протолкался вперед.

  Перед стадом маячила одинокая фигура верхом на животном, в шляпе надвинутой на лоб и нелепой маске, закрывающей нижнюю половину лица.

  Краучу стало смешно.

  -Вы кто?

  -Владелец этой земли.

  Голос незнакомца показался знакомым.

  -Как вас понимать?

  -Очень просто, господин Крауч! На Анатори вся земля, кроме ничейной, кому-то принадлежит. Эта мне.

  -И что?

  Торговец занервничал. То, что незнакомец знал, с кем имеет дело, было плохим признаком.

  -А то, что вы едете по моей Территории без разрешения. А это оскорбительно.

  -Но я не знал, что это чья-то земля!

  -Разве у вас нет карты? – всадник явно издевался.

  Краучу захотелось рычать. Карты! Да если бы у него были карты, и анализ почв, и отчеты этого проклятого Джеральда!

  -Что вы хотите от нас?

  -Выкуп. За право проезда по моей земле.

  Торговец успокоился. Деньги, ну конечно, все хотят денег. На этой партии он сэкономил столько, что может и не торговаться.

  -Сколько?

  -Тысячу – ответил незнакомец. И после паузы добавил – Тысячу цервусов.

  Крауч вдруг понял, кто на этой планете так тягуче произносит «ц». И кто способен в одиночку выехать среди ночи с нелепым требованием.

  -Джеральд – устало произнес он. – Прекратите валять дурака. Ну, зачем вам эти олени? Что вы будете с ним и делать?

  -Заботиться. Ухаживать. Куплю стадо цервид и буду они плодиться и размножаться.

  -Лучше продайте это стадо мне, и уйдите с дороги.

  -Не могу – в голосе Губернатора звучала настоящая печаль. – Вы едете по моей Территории с незаконно купленным грузом.

  -Да по какой вашей Территории? – Крауч предпочел проигнорировать «незаконно купленным». – Вы что решили, что вся планета ваша?

  -Планета нет. А это Территория Джеральда. То есть моя. Или вы действительно поверили, что мы просто так пятьсот лет платили налоги? Люди Анатори вернули долги, все до копейки. Землей. Вот только цервов у меня не было. А теперь есть. Отдайте мне моих цервов.

  -Да что ты себе удумал? – голос торговца сорвался на визг. – Аристократ приблудный! Кому ты страшен?! Я тебя даже убивать не буду, усыплю, как этих баранов рогатых, и валяйся сутки под кайфом. А потом лови, кого догонишь. То-то смеху будет – от Джеральда опять кто-то сбежал!

  -Крауч, не переходи границ. Я все-таки Губернатор этой планеты, а ты…

  -А я – честный торговец, и не меня за пьяную драку в опалу отправили!

  -Честный торговец Бергане? – Анне, свесившейся со скалы, голос Мориса показался холоднее льда.

  И вот тут Крауч понял что влип. Потому что теперь он просто обязан был убить стоящего перед ним человека. И не мог его убить – потому что это был бы след. Такой след! Это никакие консервы не оплатят. За это Крауча самого на консервы пустят.

  -Послушай Губернатор, давай договоримся. Полстада. Полстада твои, и завтра утром я улетаю с планеты.

  Джеральд задумался.

  Анне стало неуютно. Ведь не может он согласиться, не из-за стада он это представление устроил. И опала эта еще…

  -Давай договоримся. Стадо мое и ты мой. Гарантирую, что никто тебя не найдет.

  Тут уж задумался Крауч. Не то, что ему хотелось бросить торговлю, но он действительно был не самым плохим человеком. Просто нанялся не в то время и не к тем людям. А Джеральды слов на ветер не бросают. Пересидит пару лет в дыре какой-нибудь, потом заново дело начнет.

  Или таки не морочить себе голову и пристрелить Беднягу Джеральда? Говорят, побег любимой жены ему гайки в голове хорошо свернул, может и не сдержит слово.

  -А зачем тебе эта тысяча? – Крауч тянул время. Пристрелить или не обманет? А как с кораблем быть? Можно, конечно, аварию устроить, но так и ему могут устроить. Да и консервы жалко, с таким трудом их добывал.

  -Женщина… - Что-то в голосе Мориса предостерегало от шуток на эту тему.

  -Так купи ей другое стадо, зачем тебе мое?

  -Она хочет это.

  Крауч расхохотался.

  -Так это девчонка Альба, что ли? Зря стараешься, она от молодого Джекобса не отходит, он еле от нее отвязался, чтоб со мной поговорить. А может ты выслужиться хочешь, а Бедняга Джеральд? Думаешь – принесу голову Бергане на блюде и прощай опала, прощай провинция?

  Крауч удобнее перехватил повод. Он нашел выход. Хороший выход, даже в чем-то красивый.

  -В общем так, Джеральд. Стадо я тебе не отдам. А если ты не хочешь по-хорошему уйти, то полетели со мной. Хочешь?

  -Нет – голос Губернатора настораживал своим спокойствием.

  -А придется – Крауч выхватил пистолет, нашпигованный транквилизатором и, кое-как прицелившись, принялся стрелять. Он хорошо помнил, что пуль изначально было десять, но никак не мог вспомнить, сколько израсходовал на цервов. Но не больше пяти, так что Джеральду должно хватить. А потом он его, тепленького, отвезет хозяину, а тот пусть сам разбирается.

  Почти одновременно с выстрелами сверху раздался крик

  -Иэээх!

  Едва Крауч поднял руку, Морис соскочил с цервиды и бросился под защиту скал. Правда торговец таки влепил в него заряд, но это было уже не важно – еще одна тысяча животных вливалась в долину. Разгоряченные бегом и желанием, цервиды как нож в масло вошли в аморфную массу приходящих в себя цервов и, смешавшись с ними, образовали бурлящую первобытными страстями смесь.

  Что случилось с людьми, не успевшими сбежать, думать не хотелось.

  Чувствуя, что сознание уплывает, Морис попытался улечься на скальный выступ, впился ногтями в какое-то растение и потерял сознание.

  Какие-то звуки пробивались через дурноту.

  -Мама, перестань кричать на Эрика! Он хотел спасти отца!

  -Он мог его убить!

  -Его отец и так умирал!

  -Дура! Если бы ты не играла в маленькую девочку, а собрала стадо, то поняла бы что умирать от болезни в тысячу раз легче, чем от того, что твоих цервов режут живых на консервы! Спаситель родительский! Это его отец еще не понял, что произошло, поймет, Эрик много о себе узнает!

  «Что это, кто-то плачет?»

  -Ну, все, не реви. Все уже закончилось.

  -Мам, - Суэлло почти шептала, - а что здесь произошло?

  «Наверное, Анна пожала плечами?»

  -Гон. Хорошее зрелище, верно?

  -Мам, но ведь рано еще? Да и цервиды, с чего они сюда примчались все такие готовые?

  -Я их… спровоцировала. – По голосу слышно, что Анна поморщилась.

  «Спровоцировала? То есть это все была просто провокация?...»

  -Как?!

  Анна хихикнула. Как-то очень весело хихикнула.

  -А ты догадайся.

  Суэлло ахнула.

  -Но мама! Губернатор Джеральд… Он же...

  -Что?

  «Анна опять злится?»

  – И для меня старый?

  -…молодой – еле слышно договаривает Суэлло

  -Ах вот как!

  «Теперь уж точно злится»

  -Девочка моя, а тебе не приходило в голову, что мужчину можно выбирать не только по возрасту? Что это возможно не главное?

  -А что главное? – голос Суэлло звучит как-то особенно смиренно

  -Ум. Талант. Доброта. Смелость. Находчивость. Не знаю что! Пойди, приведи Эрика, надо Мориса с этого карниза в катер перетащить и в город отвезти, что он тут на камнях спит.

  «Это правильно» - думает Морис. «Лучше в город. На камнях мы спать больше не будем».

  И в одиночестве тоже.