Беата
№244 "Чань Джоу"

Чань Джоу

 Мудрый Чань Джоу сидел в прахе порешённого китайского императора. Уже два дня как он стал новым правителем и мастерил себе чашу из головы Мудрого Мина У-Вэя, тщедушного владыки, которого он рассёк пополам одним ударом, предварительно ответив на все его хитрющие задачки. Министры, все как один, были поражены мудростью этих ответов. Даже сам Тщедушный Мин снял с себя корону и молвил: “Убей меня. Не хочу быть императором, когда рядом столь достойный муж!”.

 А в это время, на далёкой стройке империи под обрушившимся карнизом истекал кровью У Чоу. Его напарник, Лунь Гу, увидев столь горестную картину, тут же отбросил лопату и отправился домой, сквозь тьму, и воды, и пески… Он не успокоится, пока не утолит своё чувство мести энергией ци поверженного противника. Да поможет ему и Фэн, и Шуй, и Инь, и Янь.

 ***

 День первый, утро

 Гаусюн дрожал в тишине промозглого утра, когда я с опаской выглянул за дверь. Людей Сельского Старосты видно не было, но было слышно, как он сам хозяйничал в Центральной Пагоде.

 Но Мудрый Ван не причинял особо вреда, пока мы не нарушали его законы.

 Мы живем далеко от границы. А ещё дальше чем от границы мы живём от столицы. Это основная причина того, что мы живём долго. Все мы безоговорочно уважаем и поддерживаем нашего Великого Китайского Императора. Не будь он наш, и не будь он столь велик, как мы в такой глуши узнали бы, что он существует?

 Если бы он не существовал, то был бы у нас сплошной беспредел и профанация власти. А при беспределе и до маленького местного некитайского императора недалеко. А тогда и столица рядом, и граница, и опять стену строить, но уже невеликую и некитайскую, а, так, местную. От кого сможет защитить Невеликая Гаусюнская Стена? Кому вообще нужна будет Гаусюнская стена?

 Как учил Кун Цю, (который то ли мёртв, то ли не мёртв, в отличие от нашего старосты, с которым уже всё понятно): “то что говорит мудрый ван – всегда важно, но не стоит понимать это шире, чем это есть на самом деле, ибо ширина – есть как полный разлив реки, что иссыхает мелкими лужами, а исполнительность – прямой энергичный поток, бегущий к морю”. Рек у нас в провинции и в помине не было, но Кун Цю – тоже мудрый Ван, значит: не стоит над его словами особо задумываться.

 Мы уважаем Китайского Императора, даже не зная его имени. Частая сменяемость императора ещё не повод усомниться в его величии. Он далеко: неудивительно, что послания от него идут долго, обгоняя друг друга, а иногда и вразнобой… Поэтому мы выполняем только те законы, которые нам удобно выполнять... И которые назначит староста…

 Вот недавно последнее пришло – снова Всекитайская стройка, вызывают добровольцев.

 А кто доброволец? Конечно же мы все добровольцы, лишь бы подальше от садиста Старосты. Все любят строить, вот только списки из столицы придут старые. Повезёт отправиться на великую стройку и бесплатное кормление только старикам лет по девяносто. Поэтому мы всегда стараемся, чтобы внуков звали как дедов. Взять хотя бы У Чоу – дед его был У Чоу, и прадед его был У Чоу – и все работали на великих стройках. Когда он вернётся со стены и умрёт, его внука тоже назовут У Чоу.

 Пользуясь моментом я решил проскользнуть к побережью. Там я уже давно вырыл яму для созерцания моря, в которой меня не видят периодически проходящие вооружённые патрули Мудрого Вана.

 Вдруг я почувствовал что меня словно что-то держит. На миг моё сердце замерло… “Меня выследили,” - мелькнуло в голове, прошиб пот. Я обернулся – пола моего халата всего лишь зацепилась за корень, который неизвестно с каких времён торчит в гранитном камне нашего побережья.

 Вздох облегчения. Я поднимаю глаза и вижу патрульного, который целится в меня из лука.

 - Ты знаешь правила, Лу Чанг, - злые раскосые глаза молодого патрульного светились радостью. Лу Чанг должен был стать первой засечкой на его оружии.

 В тумане, покрывавшем море, раздался всплеск вёсел.

 - Кто это? Твой сообщник? Корейский шпион? Тревога!!! – патрульный потянулся за световой ракетой, чтобы вызвать подмогу, когда, прорезав пелену тумана, ему в горло вонзилась стрела… Он упал.

 К берегу причалила лодка. По добрым раскосым глазам я сразу узнал Лунь Гу, человека, который давным-давно ушёл на Великую Китайскую стройку.

 - Ну, что братец. Теперь ты мне обязан жизнью, - Лунь Гу вытащил из лодки свой заплечный мешок. – Думаю ты меня приютишь в твоём доме, пока я тут освоюсь. А пока, помоги мне, - заметил Гу, схватив за ноги убитого патрульного. Затем мы вместе оттащили труп в мой грот для созерцания.

 Так в нашей деревне, впервые за всю эпоху Лего, произошло убийство.

 ***

 - Лу Чанг, Лу Чанг, открывай… - в дверь барабанили, а я бездарно сидел в гулу и дрожал от страха. Они нашли труп и пришли, что бы забрать меня на казнь, - Лу Чанг, открывай, не то мы взломаем дверь.

 - Открой им, - тихо сказал Лунь Гу.

 Мне предстояло решить, кого я боялся больше: семидесятилетнего Мудрого Вана, не допустившего за всю мою жизнь в своей деревне ни одной смерти, или этого непонятного человека, хозяйничающего в моём доме.

 Я открыл дверь…

 - Лу Чанг, завтра с материка прибудет вербовщик со списками новобранцев на стройку Великого Китайского Коллайдера. Быть всем в Центральной пагоде уже с утра? А это кто? – вдруг спросил чиновник, заметив сидящего в углу человека.

 - Это Лунь Гу. Сегодня утром он убил патрульного, - сказал я, пригнулся, обхватил руками колени, спрятав между ними голову. Лишь краем глаза я успел заметить, как шею навестившего меня гостя пробил дротик. Заливая кровью порог, он рухнул прямо на мои свежесвязанные циновки.

 - Ты не думай… Я – герой, а этот человек чиновник и, следовательно, негодяй, - философски заметил Гу, - втаскивай-втаскивай его. А если попытаешься выйти сегодня во двор, я прострелю тебе ноги.

 Я поверил ему, что он – герой. Ведь у него были очень добрые раскосые глаза.

 ***

 “Я не видел никогда Великого Императора Китая, - сказал Лунь Гу, затянув в себя дым неизвестной травы, привезённой им из северных степей, - но среди рабочих на стройке был один рассказ, открывающий всю его безграничную любовь ко всему китайскому народу и каждому китайцу в отдельности.

 Жил на далёком побережье известный философ Цинь Ик, и был он известен на всю округу своим пренебрежением к одежде и жилью. Своим безобразным поведением он подрывал безопасность Китая, а, особенно, Великий Китайский Национальный проект всеобщего доступного жилья.

 В один солнечный день Император Чань Джоу лично снизошёл к нему с облака, чтобы просветить его сознание и направить его ци в конструктивное русло.

 - Давно я уже тут лежу, - заметил философ Цинь,

 - Почему ты не идёшь в дом, Ик. В доме накрыт стол. Постелены перины из императорского дворца. Твой Император хочет от тебя этого.

 - Мой император уже подарил мне такой дар, после которого нельзя требовать большего. Я давно тут лежу. Надоело мне солнце, и вознёс я мольбу самому себе, чтобы Великий Император лично сошёл и подарил мне свою прохладную тень.

 - Я могу дать тебе слуг – они будут давать тебе тень, когда ты попросишь, они построят тебе кров от дождя и совьют циновку для сна.

 -Не надо мне слуг. Зачем мне слуги. Когда я хочу греться – меня греет само солнце, когда я хочу тени – ко мне приходят цари и императоры и дают мне тень.

 - Неужели, всё, что ты можешь попросить у императора – это его тень, пустой образ, бесплотный и бесцветный.

 - Но всё же это тень Великого Императора Китая. Что был бы Великий Император Китая, если бы он не давал тень, а, отойдя, не открывал солнце. Что есть образ Великого Императора Китая для китайцев, как не тень, пустой образ, бесцветный и бесплотный. Тень – это предел Императора.

 И тогда, император лёг рядом с философом, а его тень села на облако и улетела обратно во дворец.

 Именно из-за этой легенды, я думаю ты поймёшь, почему я завтра убью и вербовщика, позорящего светлое имя нашего Великого Китайского Императора.”

 Лунь Гу вытащил из старого заплечного мешка густо промасленный арбалет, взвёл курок, натянул тетиву, вставил болт.

 “Завтра он у нас сам станет коллайдером…” - заключил довольный Гу.

 ***

 День второй

 Было ещё темно, когда я протёр глаза для нового дня. Я вышел из хижины к морю.

 На берегу, на одинокой коряге, сидел Лунь Гу в широкой остроконечной шляпе.

 - Зравствуй, сказал я и присел рядом. Гу положил мне руку на плечо и сказал:

 - Брат, что ты знаешь о Китае?

 - Ну, есть такой, Китай. Мы, вроде, в нём.

 - А я знаю только то, что люди там квакают, как мы говорим. Квохчут, так что не поймёшь.

 - Ну, ты ж стену строил. Должны были приезжать сановники, смотреть что да как, - я принюхался, от Лу сильно несло рисовой водкой и каким-то ещё неприятным запахом.

 - А я тебе сейчас расскажу: приезжает разукрашенный чёрт в халате. Кудахтает час-два. А мы затем садимся все мужиками и думаем, что же нам делать. В последний раз мы решили, что самым полезным будет построить шесть тысяч локтей большой стены. Это называется - Советы Народных Строителей, прямо-таки.

 - А как же великий Китайский Император.

 - Этот? Да! Он действительно велик! – взгляд Лунь Гу одухотворился и он весь преисполнился пониманием величия китайского императора.

 - Ладно – если они совсем непонятно как говорят, то, наверное, писали какие-то записки. Вот как староста – получил послание, читает, а мы всё понимаем.

 - Это наш мудрый Ван умеет читать? Он же неграмотный. Он каждый раз перед выступлением водки маханёт и будь, что будет. На ходу, старичок, выдумывает, – затем, подумав, – к тому же, неужели ты действительно веришь, что всё то барахло, которое привозят с материка – это реальная хроника событий? Нет! …единственное, в чём мы можем быть уверены – это Великий Китайский Император. Так что я думаю, это плохо, что Староста у нас не умеет читать. Его надо наказать за это.

 Я проверил труп патрульного. Он был там, где мы его оставили накануне, весь облепленный крабами.

 Я с сомнением отнёсся ко всем заявлениям пьяного Лунь Гу, (кроме, конечно, Великого Китайского Императора), но когда я направлялся в город, нет-нет да чудился пьяный староста, пробирающийся к Центральной Пагоде с огромной бутылью.

 Тогда я понял – я должен предупредить несчастного старика о грозящей ему опасности.

 - Приехал Лунь Гу, грозится убить вербовщика? Грозится убить меня?! – с сомнением заметил Мудрый Ван. – Да не бойся ты, у меня есть охрана – один к одному десять бравых парней. Я расставлю их по крышам, а ты иди и позови этого парня. Мы его встретим.

 Из-за двери выглянуло огромное распухшее лицо вербовщика. Он орал что-то непонятное безумным фальцетом…

 - Вы пока начинайте собрание, - сказал ему Староста, - а мы сходим, тряхнём стариной.

 Пока я шёл заманивать Лунь Гу в подготовленную ловушку, я осознал, насколько я несправедлив к человеку с такими добрыми раскосыми глазами. Я понял, что в моих силах остановить несправедливость и, с надеждой, что мой друг сядет в лодку и уедет обратно в Китай на свою стройку без новых убийств, рассказал ему кто-где будет прятаться в подготовленной ему ловушке. Я думал, что, узнав насколько эта ловушка идеальна, Лунь Гу решит, что разумнее в неё не идти. Но Лунь Гу был пьян.

 Когда первый болт пробил насквозь грудь первого охранника, прятавшегося за тачкой, я опять попытался убедить Лунь Гу свернуть со скользкого пути. В ответ он прострелил голову, пытавшемуся обойти нас сзади Чанг Лену.

 У Ли, показавшего противнику спину, и, попытавшемуся укрыться в Священном Саду тоже настиг вездесущий болт. Си Янг, бросившийся на нас с мечом из из дома напротив тут же получил болт в печень. Его тело, красиво описав дугу, сбило с ног его брата Си У.

 Си У не думал помирать так рано и притворился мёртвым. Он не знал, того что знал Лунь Гу, а именно, что ни один китаец не покинет поля боя не сделав контрольного выстрела.

 - Гу, - взмолился я, не надо расстреливать остальных…

 - Хорошо, - согласился Гу. Думаю я уже достаточно наказал старосту.

 С этим тут же согласились голоса оставшихся в живых.

 Когда мы подошли к Пагоде оттуда доносился старый скрипучий голос Мудрого Вана:

 “Как говорил Кун Цю, а он много чего говорил, и уж точно он не говорил того, что не следовало бы говорить вам, если бы он когда-нибудь вообще снизошёл до разговора с вами... а не перестрелял бы всех вас как бешеных непочтительных собак…”

 И дальше оназвернулся во всю силу, рассказывая о реке, которая полноводна, лишь пока не разливается безобразными лужами по равнине, как мысль человеческая, плодотворна лишь, если сможет после подобного разлива вновь собраться воедино, а не бездарно иссохнуть, не дав ни урожая, ни другой какой-либо соответствующей пользы. И, утопив нас в своей мудрости быстро пролистал послание:

 “Послание Китайскому народу от Великого Китайского Императора с целью не заставить задуматься, но утвердить будущую предельность Великого Китайского Императора в его Поднебесном дворце для мудрого Вана, который неразделим от Киатйскоимператоропредельности во всей его мудрости

 Будут сиять истиною горизонты его Китая. В самые отдалённые провинции пройдёт слава о его мудрости и покое. Самый последний человек юго-востока поймёт величие его замыслов. С такими мыслями Император Джоу и я, его советник, имя коего недостойно существовать в такой близости от императора, приняли в свои руки культурный и благодатный единый Китай от Сычуани до Жёлтого моря и от Ганьсу до Янцзы.

 А мудрый Ван, хоть и недостоин быть рядом с Императором, но не существует отдельно. Идентичность Великого Китайского Императора полностью в его воли, мысли его полностью в его знании.”

 Когда мы зашли, мы увидели, что Мурый Ван как обычно держал лист послания вверх ногами. Слева от него сидел раскрасневшийся вербовщик. Староста продолжал речь, лишь правый его правый раскосый глаз задёргался, когда он увидел нас. Я обернулся – Лунь Гу растворился в толпе. Но староста начал сбиваться и заговариваться.

 “затем, ещё раз поражённый своею же мудростью, прозорливый Чань Джоу простёр свою длань над испуганными учёными и промолвил: “Я вижу эпоху Лего. Вижу: строится всё, что должно строиться. Струятся потоки бесконечных энергий: Фэн и Шуй облекают меня в императорские покровы. Слушайте же, что вам говорит Чань Джоу И-Ван: ци омывает меня, как великого Чань Джоу, фэн нисходит ко мне с небес, одаривая меня беспредельностью китайского императора. Ци и фэн – ручьи первого и второго транспортного потока моей столицы – Лоина. Но не будет ни императору, ни Китаю морального удовлетворения без Третьего Транспортного Коллайдера Лоина. Не будет покоя, не будет пути Дао и его предела.

 А, вкратце, мы, мудрые китайцы, сейчас построим большой коллайдер и всех из него бабахнем.”

 Толпа перед старостой восторженно зашумела. Наконец мы покажем этим северным варварам, южным варварам, восточным варварам и западным варварам.

 “И будет всем полный Фэн-Шуй. – староста с наслаждением завершил чтение документа.

  - Теперь вопросы из зала…”

 Все подняли руки. Я встал, и думая, что выражу главный вопрос всех собравшихся, начал:

 - А эта штука, коллайдер, что такое?

 Зал тут же разделился на комиссии и вес тали напряжённо размышлять.. Из противоположного угла в исступлении радовался местный мастер фейерверков: “Коллайдер – это такой очень большой фейерверк, – заключил он, - будет всекитайский коллайдерный праздник!”

 ***

 Великий Китайский император присел на песке. Он кидал песок в воздух над собой, но тут же поднимался ветер и уносил его в море, так что ни одна песчинка не касалась его одеяния.

 “Я несчастен, ибо мне нет предела, - с горечью заключил он, -

 Ведь я – Великий Император – захочу – и всё Жёлтое море будет осушено, лишь по мановению моей руки, - захочу – и все народы мира мне покорятся, но должен ли я делать только, что захочу? Ведь я должен отказаться от целеполагающей активности в пользу бесконечного Дао. Дао есть путь и цель пути. Я изучал энергии Фэн и Шуй, Инь и Янь, я говорил с Фэн-И и Фэн-Хуа. Они говорят, что я такой же как они: эти уродцы, порождённые лишь моей ци, настаивают на своём существовании.

 И я понял, что Дао не познаётся никем в отдельности. Дао единство первооснов мира – то есть моих первооснов – Дао – это путь к Пределу меня. И без коллайдера тут уж никак не обойтись!”

 “Я сидел под огромным столетним дубом и думал о судьбах Китая, то есть о себе. Я часто думаю о себе. Я страдаю от постоянного желания стать предельным.

 И тогда, сидя под этим дубом и умозревая пасмурное небо, сад камней, испорченный вышедшей из берегов Янцзы, гул толпы перед казнью с площади Запретного Города, я понял, что я дискретен, и каждая моя часть уже больше всего этого мира настолько, что даже частично я не могу его осознать.

 Я подпал под власть уродцев, созданных моим дискретными ци. И именно их я видел страдающими в искристом потоке энергий коллайдера в мучительном экстазе единения.

 Только там сойдутся Инь и Янь в бесконечном искристом потоке знаний, - Император по-отечески обнял дерево, уткнулся в него и заплакал, - и обретётся великое тайцзи Императора Китая.”

 “Вы рады, император, я вижу, все ваши свершения удались, - день ожидался трудным, а что это значит? Это значит новые свершения, одно величественнее другого и каждое в отдельности достойное имени Великого Китайского Императора.

 - Вернулась ли моя тень, спросила тень Китайского Императора, - сладко потянувшись в постели. Я не могу без неё, в её голове – все мои знания. А ведь именно сегодня я построю коллайдер и стану предельным. Но, именно сейчас, за минуты до последнего решающего скачка, я чувствую себя ужасно непредельным, - глаза императора наполнились слезами.

 Сегодня наступил день моей предельности. Мой трон – это центр Великого Китайского коллайдера. Я сяду на него, прямо на кнопку, врезанную в трон, и этим запущу коллайдер. И тогда моя предельность уже не оставит сомнений – я буду самым предельным во всей Поднебесной!”

 Он сел на кнопку и его голова стала распухать. Мебель закружилась по комнате, затягиваясь постепенно в Великого Китайского Императора. Сначала он стал пределен как дворец, затем стал пределен как Лоин. Люди выбегали на улицы и радовались предельности своего императора. Их подхватыло в воздух и, закручиваясь в вихре, они приделывались к его предельности… а потом был очень большой праздничный фейерверк... ”

 ***

 “Император, - сказал Лунь Гу с трибуны, - не имеет предела!. А ему, как нормальному дескретному существу, хочется быть единым! Ему хочется быть предельным. Коллайдер – это третий энергетический поток императора. Никакой император не может быть предельным без хотя бы малюсенького коллайдера, а Великий Император Китая не может быть предельным без Великого Китайского Коллайдера Мы должны с пониманием отнестись к этому начинанию”

 - Правильно пацанёнок бает, - раздался возглас из зала. – Мы тут с мужиками посовещались и решили, что коллайдер – это такая установка, в которой два пучка ускоренных заряженных частиц Инь, движутся навстречу частицам Янь, взаимодействуя на участке встречи... Так что завтра же поплывём на материк строить эту байду.

 “Но уже поздно, мы не успели достроить свой участок коллайдера, а запуск уже в одиннадцать часов, - заключил вербовщик императора, достал откуда-то свой арбалет с огромным резным драконом вдоль ручки, зарядил болт и выстрелил им себе прямо в мозг.

 Было уже темно, когда я протёр глаза для нового дня. Я вышел из хижины к морю.

 На берегу, на одинокой коряге, сидел Лунь Гу в широкой остроконечной шляпе. Но всё остальное заметно изменилось. Берег был запружен стоящими людьми, а в море появлялись всё новые и новые лодки. На весь горизонт, на месте материка, раздувался огромный чёрный гриб. Несмотря на то, что люди в лодках на воде гребли изо всех сил, шли они чрезвычайно медленно. Бывало, изможденные гребцы в одной из этих посудин окончательно выбивались из сил, и тогда её подхватывало в воздух и уносило в сторону того огромного чёрного объекта на горизонте.

 Я подсел к Лунь Гу.

 - Ну что ты теперь думаешь о Великом Китайском Императоре? – неожиданно спросил он меня… и не дожидаясь ответа, - я же видел, что ты сомневался в его существовании. Может, как раз из-за твоих необоснованных сомнений он и чувствовал себя непредельным?!

 Я пожал плечами. Я ведь никогда не сомневался в Великом Императоре Китая У Чоу. Немногие лодки достигли берега, но рассказы гребцов настолько внушали почтительный ужас перед Великим предельным Императором Китая, что людей вокруг нас охватила паника. Побережье стремительно пустело и вскоре всё снова стало как вчера. Лишь только огромный чёрный гриб вместо горизонта заставлял больше думать о вечности.

 - Ты же вроде знаешь кунг-фу, - спросил я и Лунь Гу. Не научишь?

 - А почему бы и нет, - заметил Лунь Гу. Спрыгнул с бревна, подпрыгнул в воздух и вихрь унёс его в сторону материка.

 Справа от меня стоял старый мастер фейерверков. Его тоненькая бородка развивалась на ветру, казалось, утягивая своего хозяина вслед. Мастер смотрел на горизонт и одобрительно кивал головой. Ему нравился всекитайский коллайдерный праздник. Именно о такой вершине мастерства он мечтал всю жизнь.

 Слева прямо на песке сидел староста. Все свои семьдесят лет он читал послания Великого Императора Китая. Теперь он, наконец, его увидел своими глазами.

 - Мальчик, - обратился он ко мне, ибо знал как выглядит моё имя, но не знал как произносится, - ты осознаёшь, что это всё… всё то что мы видим нам всем доказывает?

 - Бойтесь своих желаний? В каждом человеке есть Инь и Янь? Вся тьма в Тайцзи? Следуй своему Дао?

 - Нет… Он многозначительно поднял голову, встал во весь рост, - это доказывает, что Великий Китайский Император существует. Это величайшее доказательство!

 “Зря он встал при таком ветре,” - подумал я, когда его оглушило куском черепицы и, подняв в воздух, унесло на горизонт. Я посмотрел направо, старого мастера фейерверков тоже уже как ветром сдуло.

 В этот момент со спины меня, как будто, что-то ударило и оглушило. На меня накатились огромные массы воды, волна промчалась через меня за десять-двадцать мгновений, меня же затянуло под корягу на которой я сидел. Под ту самую корягу, крепко вросшую в горный гранит побережья...

 Когда волна прошла, я, мокрый, нахлебавшись солёной воды, валялся на пляже, и думал о том, как побыстрее откашляться, и о Великом Императоре Китая, причём больше о Великом Императоре Китая, чем о том, как выдохнуть теперь из себя всю эту воду. Руки и все внутренности сводило судорогой. А, между тем, ветер утих, море успокоилось. Природа вокруг перестала бесноваться. Противоположного берега не было, а темнота на его месте стала казаться какой-то полной и предельной. Через весь горизонт, над огромным чёрным грибом, раскинулась прекраснейшая радуга.