NNNew
№28 "Ковбой Макар и погремуха"

Ковбой Макар и погремуха

 вестерн по-русски

  Ковбой Макар гнал по деревенской улице телят. Телята радостно мычали,

 норовили почесаться о забор или залезть в чужой палисадник. Ковбой щелкал кнутом,

 восстанавливая порядок. Утро выдалось ясное, что обещало еще один жаркий июльский

 день.

  Несмотря на ранний час, местные аборигены уже проснулись. Подходя к магазину,

 Макар заметил их кучку – недовольные, помятые лица, спутавшиеся волосы, странное,

 порой экзотическое одеяние – у некоторых даже мелкие куриные перья в волосах. При

 виде ковбоя аборигены зашевелились.

  Не миновать стрельбы, – подумал Макар, привычно опуская руку в карман

 широких штанов.

  Предчувствия его не обманули.

  – Эй, скотогон, курить есть? – метнулся к нему самый шустрый – по прозвищу

 Синий Нос. Пахнуло перегаром.

  Макар, чуть согнув колени, молниеносно выхватил из кармана пачку «Марльборо».

 В таких случаях все решали доли секунды. Малейшее промедление будет принято за

 неуверенность, и тогда превосходство противника в численности станет критическим.

  Остальные аборигены подобрались поближе, обступили ковбоя плотным кольцом.

 Завязалась беспорядочная стрельба. Расстреляв пол пачки сигарет, Макар все же отбился.

  Вот они – дикие нравы, – думал наш герой, продолжая путь. И местный участковый

 Бабакин, по прозвищу Шериф, сделать ничего с ними не может. Или не хочет?

 Приходится полагаться только на свои силы. На быстрые ноги, да верное «Марльборо.

 Есть еще кнут, но это оружие запрещенное. С ним и за решетку угодить недолго. Тут уж

 Шериф расстарается, покажет свое рвение перед вышестоящим начальством. Есть, правда,

 еще одна штука… Но о ней – тссс….

  Что-то промелькнуло в небе. Краешком глаза Макар заметил яркий отблеск

 восходящего солнца на стремительно летящем предмете.

  Тарелка, – понял он, успокаиваясь.

  Они летали постоянно и всем порядком надоели. Нет, поначалу, конечно, все

 удивлялись, даже ученых из города приглашали. Но тарелки, откуда-то прознав про

 гостей, не желали попадаться им на глаза. Гости уехали и больше на приглашения не

 откликались. А тарелки – вон они, летают себе, как ни в чем не бывало.

  Объект вынырнул из-за тополя и плавно опустился посреди дороги. Телята

 равнодушно обтекали его, словно река круглый металлический островок. Из тарелки

 выскочил зеленый человечек и, не обращая внимания на ковбоя, принялся лобзиком

 подпиливать фонарный столб.

  – Брысь, окаянный! – шуганул гуманоида Макар, щелкая для острастки кнутом. –

 Ишь удумал чего! Столб завалишь!

  Человечек отскочил от столба как ошпаренный, с ужасом поглядел на Макара

 своими огромными глазищами и юркнул в свою тарелку.

  Все одно вылезет, скотина, как уйду и будет пилить. Упрямые, черти! – покачал

 головой ковбой.

  Но времени охранять от гуманоидов телеграфные столбы не было. Сегодня Макар

 решил гнать общественных телят на дальнее пастбище, куда до этого их ни разу не гонял.

 Путь предстоял нелегкий, но иного выбора не было. Засушливая погода привела к тому,

 что трава на ближнем пастбище была уже частью съедена, частью вытоптана.

  Ковбой в очередной раз щелкнул кнутом, направляя стадо вдоль проселочной

 дороги за околицу. Деревня со странным названием Империя осталась позади, а впереди

 его ждали самые невероятные приключения, о которых наш герой еще не догадывался.

  Смурная жизнь какая-то, – грустил Макар, пыля керзачами по проселку. Четверть

 века, считай, прожил, а ничего кроме Империи не видел. А что Империя? Как она была

 сто лет назад, как пятьдесят, так и сейчас. Деревня и деревня. Ничего, почти что, в ней не

 изменилось. Вся та же грязь, серость, убогость… Все те же дураки и дороги. Вон

 инопланетяне уж на тарелках летают, а мы все по старинке, пешкодралом.

  Нет, конечно, и в эти края приходит новое. Вон недавно фермер объявился –

 Понтипилат Артурович, мать его! Паразит еще тот! Захапал себе лучшие земли, огородил

 столбами – заходить не моги! Частная собственность! Где это видано? Чем такое новое –

 лучше уж старое. Правда, дочка у него… Правильно в народе говорят: «Нет худа без

 добра».

  Так думал наш герой ковбой, привычно управляя вверенным ему стадом, да

 любовно поглаживая висящую на поясе самодельную кобуру. В кобуре лежала не совсем

 понятная штуковина, по виду напоминавшая толи большой револьвер без ствола, толи

 маленькую электродрель без шнура. Вместо курка агрегат имел на рукоятке большую

 желтую кнопку непонятного предназначения. То есть, предназначалась-то она,

 несомненно, для включения штуковины, но вот для чего предназначался сама

 штуковина…

  Макар пробовал нажимать на кнопку, направляя этот самый агрегат то в небо, то в

 землю. Что-то гудело, но и только. Никакого эффекта. Но вещь была красива,

 производила впечатление на девок, и он таскал ее собой в брезентовой кобуре.

  Штуковину забыл растяпа-гуманоид у Макара на огороде. Пол дня тарелка, по

 свидетельству соседей, торчала посреди картошки. Вечером ковбой пошел оценивать

 нанесенный ему ущерб. Ботва была помята и поломана изрядно, но зато Макар нашел на

 земле эту бесполезную, но красивую вещь.

  Солнце поднималось все выше. Хор кузнечиков набирал силу. Появились первые

 слепни. Макар поглубже натянул широкополую шляпу, закрепив ее на подбородке

 плоской почти белой резинкой. Чуть поодаль показался фермерский дом, а на краю

 клеверного поля нарисовался столб с табличкой: «Внимание! Не заходить! Частная

 собственность!».

  Макар смачно плюнул на табличку. Понаехали тут! Шагу ступить негде. Гони

 теперь телят вокруг. Сколько времени потеряешь. А напрямки, через поле – вон она роща,

 а за ней сразу и дальнее пастбище. А вот хрен тебе, Понтипилат Артурович! Что важнее,

 личное или общественное? Наш герой храбро направил своих подопечных в клевер.

  Телята явно были довольны таким поворотом событий. Они радостно мычали и

 успевали на ходу полакомиться неожиданным угощением.

  А вот их мычание как раз в планы Макара не входило. Ковбой носом чувствовал

 беду. В воздухе запахло жареным.

  Когда уже больше половины поля осталось позади, люди Понтипилата обнаружили

 вторжение. Они поступили умно, эти опытные охотники за головами. Незаметно окружив

 Макара, враги выскочили сразу с четырех сторон. И у каждого в руках было оружие. Две

 одностволки, двустволка и грабли, – машинально пересчитал ковбой. Сопротивляться

 было бессмысленно.

  – Попался, вредитель! За потраву посевов ответишь! – злорадно воскликнул

 фермерский племянник Кривонос, детина с небритой физиономией.

  Двое других прислужников капитала, так же как и Кривонос дальние родственники

 хозяина, Большеух и Лупоглаз, крепко держали Макара под руки, норовя дать пинка. Еще

 один, единственный местный из напавших – дед Сидней, стоял чуть в стороне, держа

 грабли наизготовку. В отличие от остальных, кого Макар знал только по кличкам, деда

 нарекла Сиднеем собственная мать. По слухам, его отец был австралийским аборигеном.

  Пленника, с заломленными руками, препроводили на ферму. Сам хозяин, дородный

 мужик средних лет одетый по народному, вышел навстречу.

  – Задержали? У-у-у, разбойник! Запереть, глаз с него не спускать!

  – Папан, за что его? Что он сделал? – хозяйская дочка выскочила на крыльцо вся в

 смятении.

  Макар исподлобья взглянул на девушку. Была она не подстать деревенским

 простушкам, вечно лузгавшим семечки и хохочущим по поводу и без повода. Нет, она

 была не такая. Белокурая, с короткой стрижкой, с огромными кольцами в мочках ушей,

 одетая в белые обтягивающие джинсы и топик такого же цвета, девушка напоминала

 Макару волшебную фею, принцессу из сказки, которую он еще не читал. Во всем ее

 облике сквозила небесная чистота, так контрастирующая с навозной жижей скотного

 двора, где в данный момент находился наш герой. Девушка пожалела ковбоя, а значит, ее

 внешнему ангельскому облику соответствовала внутренняя доброта.

  Кривонос резко рванул Макара в сторону:

  – Куда пялишься? Нечего на хозяйскую дочь заглядываться. Не твоего поля ягода!

  – Кристалина, марш в дом! – прикрикнул на девушку Понтипилат. – Я за

 Шерифом, то есть за участковым Бабакиным, – бросил он своим людям. – Я скоро!

  Он вскочил в седло велосипеда и, смешно подпрыгивая задницей, умчался. Телят

 загнали за изгородь, а ковбоя заперли в свином хлеву. Сторожить остался один дед

 Сидней с граблями, остальные мужики отправились охранять обширные поля фермера от

 новых вторжений.

  Кроме Макара в хлеву находилось еще пять свиней. Нет, наш герой, конечно же,

 свиньей не был, но вскоре так изгваздался в навозе, что разница между ним и

 четвероногими производителями сала свелась к минимуму. По крайней мере, внешняя.

  Пригорюнившись, ковбой стоял в относительно чистом углу и смотрел в

 небольшое окошко, как по загону бродят его некормленые телята. Он уже перестал

 зажимать нос, так как дышать ртом было еще противней. Жужжали мухи, хрюкали

 свиньи, откуда-то извне лилась волшебная музыка.

  Что это? Откуда? Это она, чудесная девушка Кристалина играет на арфе. Или на

 флейте… Или, быть может, на балалайке? Макар не слишком хорошо разбирался в

 музыке, но сердцем чувствовал – она прекрасна. И музыка и девушка…

  – Вы слушаете «Радио Максимум» на волне 103 и 7 Ф.М., – раздался уж совсем не

 девичий голос.

  Радио. Всего лишь радио, – опечалился Макар. Однако расстроится окончательно

 он не успел.

  – Ковбой! Ковбой, ты не спишь? – раздался нежный голосок.

  Макар встрепенулся и снова поглядел в окошко своей тюрьмы. Метрах в двух от

 хлева стояла она. Вся такая… Сияющая в солнечных лучах, красивая, неземная. Макар

 застыл с открытым ртом, забыв, что надо дышать, и лишь чудом не упал лицом в навоз.

  – Кристалина!

  – Да, это я. А тебя как зовут, мачо?

  – Макаром кличут.

  – Есть хочешь, мачо Макар? Я принесу.

  – Нет, спасибо, не надо. Что-то аппетита нет, – Макар не знал, что сказать еще, что

 спросить. Не знал, как вообще вести себя с такой девушкой. Ангелом небесным.

  – Может, выпить хочешь?

  – На работе не пью, – отрицательно помотал головой ковбой, и это было правдой.

 Удивительной, но правдой.

  – Зря… Какой ты интересный! Совсем не такой как другие. Те пацаны, с которыми

 я в городе тусовалась, все были одинаковые. Ну, стильные, конечно, некоторые даже

 крутые, но какие-то инкубаторские, что ли… А ты – дитя вольной природы, я смотрю.

 Волосы пшеничные, глаза голубые, нос курносый. Да и запах от тебя особенный,

 природный.

  – Это не от меня, – поспешил отречься Макар. Он с каждой минутой все больше

 чувствовал, что ради этой девушки готов совершить любой подвиг. Да, и для кого

 совершаются подвиги? Ради таких вот девушек и совершаются.

  Стоящий на часах дед Сидней неодобрительно посматривал на происходящее и,

 наконец, не выдержал:

  – Кристалина Понтипилатна! С арестованным разговаривать не положено.

 Попрошу вас отойтить. Батюшка ваш ругаться будет.

  – Пошел ты… Старый пень! Плевала я на тебя вместе с твоим батюшкой, – как

 видно ангел мог при необходимости постоять за себя, отметил Макар.

  Дед заткнулся и демонстративно стал смотреть в другую сторону, будто и не видит.

  – Ругаться будет… – продолжала Кристалина. Он только и знает, что ругаться. В

 городе ругался, говорил: заберу, мол, в деревню, отлучу от этой компании. И здесь ему

 шагу лишнего не ступи, юбку короткую не носи, травку не кури… Надоело! Пусть

 ругается. Да, и когда он теперь вернется? Пока Шерифа вашего найдет, пока добудится,

 пока притащатся… Уроды!

  – Я это… тоже не слишком хорошего мнения о твоем отце.

  – Да, козел он! Козел и есть. Достал уже! Слышь, ковбой, а не рвануть ли нам

 отсюда вдвоем? Всю жизнь мечтала встретить настоящего рыцаря. Чтоб не мажор, а в

 натуре. Чтоб за меня на все был готов. Ты как, ковбой?

  – Куда рвануть?

  – Все равно куда, лишь бы отсюда подальше.

  – Я вообще-то телят на дальнее пастбище гнал.

  – Дальнее? Годится! Пошли?

  – Но как?

  – А очень просто, – Кристалина отодвинула щеколду и распахнула дверь

 свинарника. – Свободу неграм!

  – Куда? Нельзя, не положено! – завопил дед Сидней. – Назад! Меня хозяин убьет! –

 он направил грабли на Макара словно ружье.

  – Слушай сюда, старая калоша, – подступила к деду Кристалина, – или ты

 опустишь свои грабли и отойдешь в сторонку, или я закатаю тебе каблуком прям в

 лобешник. Выбирай.

  – Но я… Но мне… Не губите! – завыл Сидней, бросил грабли и отскочил

 подальше. Видно понимал, что хозяйская дочь вполне способна выполнить свою угрозу.

  Напрямик через клеверное поле к березовой роще гнал ковбой Макар свое стадо

 телят. Душа его пела. Рядом с ним, весело щебеча что-то на полупонятном нашему герою

 городском языке, шагала Кристалина. Позади них, на некотором отдалении тащился дед

 Сидней, который не мог оставаться на ферме, опасаясь хозяйского гнева.

  – Отца я твоего знаю. А мать? – спросил Макар свою спутницу.

  – А мать в Ницце загорает. Прикинь, она в Ницце, а я в провинции вашей глухой.

 Даром, что Империя называется. Самая глушь и есть. А она там, на море, балдеет. Пляжи,

 рестораны топ класса, крутые мэны… Я, когда на море была, такое там вытворяла…

 Предки после год в себя прийти не могли.

  – А я на море не был ни разу. Представляю, как там здорово. Я бы тоже там такое

 вытворял… Плавал бы целый день, нырял, загорал до посинения. Вернее, до покраснения.

  – Чудной ты, – засмеялась Кристалина. – Я думала, такие только в заповедниках

 встречаются. Однако, оказывается, и на воле тоже. Интересно с тобой, необычно как-то.

 Похоже на приключения на Диком Западе. Там тоже такие простые, но героические парни

 водились.

  – А море там было?

  – Нет, вот моря, как раз, там и не было.

  – Жаль. Жить бы у моря. Пусть в самой глухой дыре, но чтобы море было. На море

 хочу. Мечтаю.

  – Ты парень мечтай, мечтай, а оглядывайся, – подал голос дед Сидней. – За нами

 погоня. Вон она уж близко.

  Беглецов догоняли. Погоня двигалась по проселку в обход хозяйского поля, но

 скорость ее была значительно выше скорости движения Макара с его неторопливым

 стадом. Впереди, втроем на одном мотоцикле неслись Кривонос, Большеух и Лупоглаз. У

 каждого за спиной торчало ружье. На значительном отдалении виднелись Понтипилат

 Артурович и участковый Бабакин. Оба ехали на одном велосипеде.

  Дело принимало весьма неприятный оборот.

  – То-то я гляжу, стрельбы давно не было, – вздохнул Макар, – непривычно как-то

 без стрельбы.

  – Точно! – почему-то обрадовалась Кристалина. – Скучно без нее. Что делать

 будем, ковбой?

  – В лес! Занять позиции! Приготовиться к обороне!

  До рощи было рукой подать. Добежали быстро, успели даже рассредоточиться.

 Макар достал из кобуры свой непонятный агрегат.

  – Что это у тебя за хрень? – удивилась Кристалина. – Красивая!

  – Оружие. Психологическое. Стрелять не стреляет, но шугануть может. А теперь

 тихо!

  Мотоцикл влетел в рощу и резко остановился, взмыв на дыбы. Преследователи

 увидели своих жертв. По решительному виду ковбоя они поняли – приближаться опасно.

  Мотоцикл заглох, наступила гнетущая тишина. Не пели птицы, не стрекотали

 кузнечики. Пахло бензиновой гарью и еще чем-то тревожным, зловещим… Это и есть

 запах опасности, – подумал Макар, – знакомый запах, но привыкнуть к нему невозможно.

  Все три ружья были нацелены в грудь ковбою. Сам же он навел свой агрегат на

 старшего охотника за головами. Прошло минуты три. Никто не шевелился.

  В напряженной тишине послышался скрип. Он все приближался и приближался. И

 вот на раздолбанном в конец велосипеде подъехало начальство. Именно им предстояло

 решить судьбу противостояния.

  С грохотом и звоном велосипед упал. Чертыхаясь и матерясь, начальство

 посыпалось на землю. Понтипилат Артурович, перекатившись калачиком, похоже, не

 пострадал, а вот грузный участковый Бабакин плюхнулся как куль с мукой, да так и

 остался сидеть, выпучив глаза и держась за ушибленный бок. Никакого активного участия

 в дальнейших событиях он не принимал.

  Приведя себя в порядок и отдышавшись, Понтипилат начал переговоры с

 преступником.

  – Спокойно, – сказал он, – вы окружены. Немедленно отпустите мою дочь и вам

 будет гарантирована жизнь.

  – А мне? – проблеял дед Сидней из-за дерева.

  – Тебе не обещаю, – ответствовал Понтипилат. – У меня с предателями разговор

 особый. Но учти, сотрудничеством с правосудием ты можешь искупить свою вину.

  – А что для этого надо сделать?

  – Сам сообразишь. Ты поближе к преступнику находишься.

  – Это что? Я по вашему его скрутить должон? После того, как мы вместе шли и о

 море мечтали? Нет, уж. Ты говоришь, что я предатель. А теперь я, по твоему, должон

 двойным предателем стать? На это у меня подлости уже не хватит. Как хошь, хозяин, а я

 лучше здесь, за деревом постою.

  – Воля твоя. Но смотри, я предупредил. Ну, так что, вы согласны отпустить

 заложницу? – обратился Понтипилат к Макару.

  – Не выдавай меня, – зашептала Кристалина. – Он меня убьет, на фиг.

  – Кристалина, дочка, ты как? Он тебя не обидел? – продолжал Понтипилат.

  – Меня? – удивилась та. – Ты, папашка, головой, часом, не ударился? И вообще,

 убирайся отсюда. Все равно я домой не вернусь. Лучше буду в лесу жить. Тут вон

 грибочки есть серенькие, я видела. Мы шалаш построим и будем жить, правда, милый? –

 Кристалина обняла Макара за шею. Удивительная девушка! Такая романтичная!

  – Кристя! – взмолился несчастный Понтипилат Артурович.

  – Сколько раз просила не называть меня этим дурацким именем! Пошел вон! –

 девушка сорвала с ноги туфлю и с силой швырнула в отца.

  И понеслась…

  Стреляли, конечно, в воздух. Какой дурак будет стрелять в живого человека, пусть

 даже и солью? За это и срок можно схлопотать. И Кривонос, и Лупоглаз, и Большеух

 готовы были по долгу службы защищать своего хозяина, но не до такой же степени…

 Участковый, по прозвищу Шериф, на заднице отползал в кусты.

  Макар долго не открывал ответный огонь. Шума его оружие издавать не могло, а

 просто так нажимать большую желтую кнопку смысла не было. Однако, мало помалу,

 азарт овладел ковбоем. Азарт неравной битвы, где все решает, порой, смелый,

 неожиданный ход.

  – Бах, бах! – воскликнул наш герой, наведя агрегат поверх голов нападавших и

 нажимая на спуск.

  И вдруг…

  Над березовой рощей, над лесной дорогой, утопающей в пороховом дыме,

 зазвучала дивная музыка. Большой церковный орган мощно, многоголосно вел свою

 партию. Над миром воцарилась знаменитая фуга. Музыка лилась сразу со всех сторон,

 отовсюду и ниоткуда… И настолько неожиданным оказалось это для всех

 присутствующих, настолько нелепо и, вместе с тем, завораживающе, что люди застыли в

 немом благоговении, внимая волшебству великого композитора. Музыка смолкла. Затем

 все повторилось еще раз.

  Когда снова наступила тишина, все в недоумении поглядели друг на друга. Что

 это? Что это было здесь в лесу? Столь же прекрасное, сколь и необъяснимое. Даже

 Кристалина, совсем не жалующая классику, была потрясена:

  – Неужели это… «Иванушки Интернейшенел»? Никогда не думала, что они

 способны на такое.

  – Это Бах, милая. Бах, – Понтипилат Артурович смахнул слезу.

  И тут Макар совершил еще один поступок, мотивы которого потом так и не смог

 объяснить. Он направил свое оружие на крону ближайшей березы и нажал желтую

 кнопку:

  – Пух!

  Крона, вдруг, расцвела белым, и в воздухе закружился вихрь пушинок. Береза

 исчезла, а пушинки, все убыстряя свой танец, подобно крупному снегу замели дорогу,

 облепили и преследователей и преследуемых.

  И враг не выдержал, побежал.

  Бросив всю свою колесную технику, враги удирали сломя голову в том

 направлении, откуда пришли. Если, конечно, они могли видеть направление, залепленные

 пухом с ног до головы.

  – Ну, вот, кажется, и все, – сказал ковбой, подул на агрегат и, крутанув его на

 пальце, бросил в кобуру.

  – Клевый дивайс. Звук мощный, а весит немного, – похвалила Кристалина,

 выплюнув пух изо рта. – Фирма какая? «Шарп»? «Сони»?

  – А шут его знает, – пожал плечами Макар. Однако двигаться пора. Телята вон

 разбежались, собрать надо. Да и время уже…

  Но и на этот раз продолжить путь им не дали.

  В нескольких метрах от них прямо на дорогу опустилась летающая тарелка. Та

 самая, что была на моем огороде, – понял Макар. Хоть он сам и не видел тарелку, но

 соседи описали ее точно. Нельзя было не узнать. Две опоры нормальные, как обычно у

 летающих тарелок, а вместо третьей приспособлена табуретка. Макар машинально

 прикрыл кобуру рукой.

  Из объекта вылез тощий гуманоид, посмотрел на ковбоя огромными печальными

 глазищами и указал на кобуру. Его жест был абсолютно понятен, но Макар сделал

 недоуменное лицо. Тогда пришелец слазил в кабину и достал оттуда какое-то подобие

 мегафона. Что-то пробубнил, настраивая, удовлетворенно кивнул и заговорил. Голос его

 звучал подобно иерихонской трубе.

  – ЧЕЛОВЕК, ВЕРНИ ПОГРЕМУХУ, ЧЕЛОВЕК! МНЕ ЗА НЕЕ ГОЛОВУ

 ОТОРВУТ.

  – Какую такую погремуху?

  – НУЛЬ-МУЛЬТИФАЗЕР. ВЕРНИ, ЧЕЛОВЕК!

  – Бли-и-ин! – восхитилась Кристалина. – Круто!

  – Ну, да еще… – усмехнулся Макар. – С какой это радости я возвращать буду. Сам

 потерял, сам и расхлебывай. А я раз нашел, значит мое.

  – ЧЕЛОВЕК, ЕСЛИ ВЕРНЕШЬ, ПОЛУЧИШЬ НАГРАДУ. СОГЛАШАЙСЯ,

 ЧЕЛОВЕК!

  – Какую награду?

  – ЛЮБУЮ НАГРАДУ. ЛЮБОЕ ТВОЕ ЖЕЛАНИЕ БУДЕТ НЕМЕДЛЕННО

 ИСПОЛНЕНО. А, ЧЕЛОВЕК?

  – А не врешь?

  – НЕТ. МЫ НЕ УМЕЕМ… К СОЖАЛЕНИЮ. КАКУЮ НАГРАДУ ТЫ ХОЧЕШЬ?

 ВЫБИРАЙ, ЧЕЛОВЕК!

  – Хочу жить у моря. Пусть в захолустье, но только у моря. И чтоб она тоже, –

 Макар указал на прижавшуюся к нему девушку. Ну, и он, – помедлив ковбой указал на,

 прячущегося за деревом, деда Сиднея. Вот мое желание. Сможешь исполнить?

  – КОНЕЧНО. ДАВАЙ СЮДА ПОГРЕМУХУ, ЧЕЛОВЕК.

  Макар протянул гуманоиду агрегат. Тот, вдруг, навел его на ковбоя.

  – НЕ БОЙСЯ, ЧЕЛОВЕК. ПОГРЕМУХА НЕ УБИВАЕТ. ИТАК, ТВОЕ ЖЕЛАНИЕ

 – ЖИТЬ У МОРЯ. ПОДТВЕРЖДАЕШЬ?

  – Да.

  – НУ, ТАК ЖИВИ!

  Существо вдавило желтую кнопку. Прибор тихонько загудел, но больше ничего не

 произошло. Ровным счетом ничего.

  – ПРОЩАЙ, ЧЕЛОВЕК!

  Гуманоид скрылся в летающей тарелке. Тарелка подпрыгнула и, все ускоряясь,

 взмыла в небо, превратилась в серебристую точку, растаяла как сон.

  Макар долго смотрел ей вслед. Смотрел, пока Кристалина не вывела его из забытья

 чувствительным тычком в бок.

  – Ну, и?

  – Что?

  – Море где? Как были в вонючей Империи, так и остались. А я уж, дура,

 собиралась на пляже оттянуться по взрослому. Наколол тебя инопланетянин, развел как

 лоха. А я тебе поверила… Никогда себе не прощу того, что с лузером связалась. А ты как

 был селом, так и останешься! Иметь в руках такую вещь и так бездарно позволить себя

 кинуть! Нет, это надо уметь! Прощай, коровий мальчик! Бай-бай!

  Кристалина зашагала по дороге к дому.

  – Постой, ты же говорила, что отец убьет!

  – Не убьет. Я у него единственная дочь. Стерпит, никуда не денется, – донеслось

 из-за деревьев.

  – Вот так вот. И вся любовь, – вздохнул Макар.

  – Не печалься, пройдет. И не такое проходит, – попытался утешить его дед Сидней.

 – И спасибо тебе, что про меня не забыл. Хотел к морю взять. Я как ваших разговоров

 понаслушался, так жутко к морю захотелось. Думаю, скоро помру, а моря так и не увижу.

 Какое оно море? Интересно. Да, уж видно теперь не судьба.

  – А правду говорят, что твой отец был абориген австралийский?

  – Да, брешут люди. Кто был отец? А бог его знает. Кузьмич я. Мог быть абориген

 по имени Кузьма? Хотя, с другой стороны, мать покойная говорила, что отчество у него

 было Рабиндранатыч… Может, и правда? – засомневался дед. – Кстати, а почему ты

 зеленому штуковину ту отдал? Ведь понятно уже было – не простая она. Иль впрямь

 поверил, что тебя к морю отправят?

  – Не мог я не отдать. Человек – это звучит гордо. Вот и отдал ему эту… погремуху.

  – Я так и подумал. Они же не злые вовсе, эти инопланетяне. Надоедливые – да, но

 не злые не в коем разе. Когда к тебе по человечески, то и ты по человечески. А что

 обманул, так может, ему деваться было больше некуда. Он же должен перед начальством

 своим ответ держать.

  – Да, – кивнул Макар. – Однако надо двигаться. И так сколько времени потерял. Ты

 теперь куда, дед?

  – А пойду пока с тобой. Все одно идти боле некуда. К хозяину не вернешься, он

 меня уж небось уволил по статье.

  – Ну, пошли, коли так.

  На самом краю рощи, перед дальним пастбищем ковбой закурил последнюю

 сигарету. Телята ушли вперед и, верно, уж жуют сочную траву. Дед Сидней отправился

 следом за ними. Но не успел Макар сделать и двух затяжек, как дед вернулся.

  – Пошли, милок. Бросай курить. Сейчас тебе не до курева будет.

  – Да, что такое еще произошло? – забеспокоился ковбой, комкая пустую пачку

 «Марльборо».

  – Сам поглядишь.

  Дальнего пастбища больше не было. Вместо него до самого горизонта

 простиралась водная поверхность. Невысокие волны лениво накатывались на песчаный

 пляж. Вода изнутри светилась бирюзой. Кричали чайки, играла вдали стайка дельфинов.

 Море тихо шепталось само с собой.

  Телята разбрелись по пляжу и пребывали в недоумении. Куда их пригнали? Где

 трава?

  – Море… – сказал Макар.

  – Море, – кивнул дед Сидней. – Вот тебе и погремуха…

  – Я думал нас к морю перекинут, а тут значит… – Макар устало опустился на

 песок, снял шляпу, положил ее между сапог.

  – Море к нам. Видно ему все равно было, что перекидывать, что людей к морю, что

 море к людям, – дед сел рядом.

  – Есть такая поговорка: «Где родился, там и пригодился». Родился в Империи и

 живи в ней. А море мы себе сами выстроим. Надо только очень захотеть. Всем вместе. И

 ничего не бояться.

  Дед снял картуз, подставляя солнцу голую макушку, прищурился.

  – Есть еще другая поговорка: «Везде хорошо, где нас нет». Я ее понимаю так:

 человеку хорошо, когда у него внутри хорошо. А если у него внутри все плохо, то куда он

 не поедет, везде ему плохо будет. А если внутри порядок, то он и в Империи счастливым

 будет, и все, что нужно для своего счастья сам сделает. Кстати, – встрепенулся дед, – а

 давай сюда на рыбалку сходим. Я удочки достану. Здесь должна крупная рыба клевать.

 Акула на что лучше берет, на червя или на мормышку?

  – На живца.

  Долго молча сидели у воды. Прибой лизал стоптанные керзачи и широкополую

 шляпу.

  – Смотри, наблюдает! – дед Сидней указал на, неумело прячущегося на опушке,

 Кривоноса. – Осмелился таки за нами пойти. Небось, удивлен еще больше нашего!

  – Эх, это все хорошо, но где я буду теперь телят пасти? – Макар стукнул себя

 кулаком по колену. – Ладно, придумаю что-нибудь. Позагорали и хватит. Пошли отсель.

  Собрав телят, ковбой погнал их в рощу. Кривоноса уже и след простыл. Когда

 вышли к клеверному полю навстречу им попались все трое фермерских работников.

 Каждый тащил на плече деревянный столбик с прибитой к нему табличкой. На табличках

 неровными буквами, видимо в спешке, было написано:

  «Внимание! Не заплывать! Частная собственность!».