boogel
№80 "В лесу, где нет тигра"

В лесу, где нет тигра

  Императорский посланник и самый могущественный евнух Поднебесной У Гао въезжал в городок на рассвете, опередив на три часа рейсовый дилижанс. Роскошная карета, украшенная застывшим в прыжке тигром – гербом рода Ху, величественно проплыла над убогим мостом, брошенным через быструю говорливую речушку.

  Караульные, задремавшие было в эту раннюю пору на посту, встрепенулись. Сверкнула сталь поднятых в салюте императорскому гербу дробовиков. От внимательного взгляда Гао не укрылось, как юркий мальчишка шмыгнул из сторожевой будки и что было сил припустил в сторону дворца наместника, сверкая белыми пятками.

  Официальная резиденция представителя императорской власти в любом провинциальном городке всегда называлась дворцом. Впрочем, сам Гао стеснялся про себя называть так одноэтажную халупу с глиняными стенами и корявым изображением тигра на казенной табличке.

  Охранники Гао – серьезные ребята, выпускники знаменитой школы Хэньдалинь, обогнали карету, и поскакали вперед, на центральную площадь, как положено по протоколу.

  Имперский посланник с удовлетворением наблюдал за растерянными, сонными лицами то и дело мелькавшими в окнах лачуг. Кортеж Гао – не Бусяоцзы весть какая боевая сила, на первый взгляд. Да, конечно, суровые вороные кони выглядели достаточно грозно, как и блестящие револьверы фирмы «Саньсинь», с украшенными затейливой резьбой сандаловыми рукоятками. Но их было всего четверо, охранников этих. А в городке Нунцунь, даром что пограничном и захолустном, худо-бедно проживало три тысячи крестьян. И это не считая женщин и детей, на которых, как известно, налоги рассчитывались совсем по-другому.

  Впрочем, Гао прекрасно понимал, что нет таких крестьян, которые бы решились напасть на выпускника Хэньдалиня, будь у них даже тысячекратное преимущество.

  А, кроме того, эти охранники были особенные. Они принадлежали к императорской фамилии. Младшие отпрыски многочисленных наложниц самого Императора. И они унаследовали от повелителя Поднебесной не только могучий боевой дух, но и одну особенность крови Божественного владыки.

  Тот факт, что Гао знал об этой особенности – уже нечто невероятное. Император крайне не любил делиться тайнами своего рода. Но, если подумать, сама жизнь господина У выглядела как нелепое нагромождение невероятных событий, причем как счастливых, так и несчастных.

  Маленький Гао остался без родителей, и без возможности продолжить свой собственный род – и это, безусловно, прискорбная случайность. Никто ведь в то время и подумать не мог, что владыка какого-то царства Ху одержит верх над могучим легендарным царством У. Однако правителю Ху покровительствовали боги, которые наслали на царство У небывалое наводнение, в котором погибла значительная часть войска…

  Но после этого случая судьба словно решила извиниться перед маленьким Гао за допущенную несправедливость, и обласкала его неожиданными и приятными дарами. Во-первых, он пережил своих родителей. Господин Ху, который как раз в ту пору готовился стать Императором, решил проявить милосердие, и оставил в живых маленького отпрыска враждебного рода, лишь оскопив его.

  С Гао очень хорошо обращались в императорском дворце, учили различным хозяйственным премудростям, и готовили его на почетную должность главного смотрителя императорского гарема. Но во время учебы отрок проявил такую недюжинную сообразительность и изворотливость ума, что сам Император мало помалу начал привлекать его к решению государственных дел.

  Однако настоящая слава пришла к господину У уже в зрелом возрасте, когда по велению Императора он возглавил поход за Южные Моря во главе непобедимой армады кораблей, с тысячами солдат на борту. Тот поход позволил более, чем в два раза расширить молодую Империю. Государь Ху получил во владение почти весь известный мир.

  Благодарность владыки Поднебесной не знала границ. Именно тогда Гао оказался посвящен в самую сокровенную тайну императорского двора.

  Однажды ночью гонец принес ему предписание явиться во дворец после полуночи, и ожидать аудиенции в крохотной беседке, в самом дальнем и темном углу обширного императорского парка. Конечно, он не мог ослушаться.

  Когда же к смиренно сидящему в той самой беседке и любующемуся переливами лунного света Гао подошел огромный свирепый тигр, пожилой евнух решил, что император перестал нуждаться в его услугах. Как истинный и верный слуга он не испытал трепета, и был готов покорно принять волю господина, но тигр вдруг жалобно, по-человечески застонал, упал на землю, и стал меняться. Спустя короткое время, у ног Гао лежал обнаженный император. Так некогда скромный евнух, дворцовый книгочей, стал вхож во Внутренний Круг.

  Да, владыка Поднебесной не спроста взял себе тигриный герб. С каждого государственного здания, кареты, почтового дилижанса или корабля на подданных смотрел истинный лик правителя.

  Наместник, одетый в церемониальный кожаный плащ, казенные черные джинсы и высокие мокасины встречал Императорского посланника на центральной площади. «Успел-таки соблюсти этикет, - подумал Гао, - или же ночевал одетым?» Кобуру с табельным револьвером и боеприпасами держал стоящий рядом оруженосец. Хороший жест. Невооруженный наместник этого Бусяоцзы забытого уголка Империи выражал полную покорность.

  Впрочем, выбора у него особого не было. Конечно, он мог бы начать хорохориться, показывать свою независимость и выдержку. Но Гао еще и не таких обламывал. Тем более, то повод для его сегодняшнего визита был более чем серьезным. Пропажа имперского налогового аудитора. Некоторые города в центральных провинциях выжигали и за меньшее, и конечно, наместник не мог этого не знать.

  Гао неожиданно ловко для своего возраста и комплекции выбрался из кареты, и подошел к наместнику.

  - Мир вам, верные подданные императора! – поздоровался.

  - Да пребудет навечно гармония, что осеняет правление Его, - ответил наместник.

  - Истина и гармония – не разделимы, - Гао был обязан официально известить о цели своей миссии. Поиски истины – вот самая достойная цель, под стать власти, данной Императорскому посланнику.

  - Верность истине и верность гармонии – это часть верности Императору, - вот так. Наместник отвергает обвинения, и предлагает заняться Посланнику его прямыми обязанностями. В противном случае он бы сказал что-нибудь о стремлении к совершенству.

  Гао поглядел в глаза Наместнику, слишком светлые и круглые, чтобы принадлежать жителю коренных провинций. Владыка считает, что привлечение на государственные посты аборигенов – эта хорошая политика. И Гао был с ним согласен. В конце концов, его собственные глаза не намного уже глаз Наместника, а вклад в процветание империи – несомненен.

  Странно, но во время церемониальной встречи Наместник вел себя настолько приветливо и дружелюбно, что казался почти искренним. Такое Гао встретил впервые. Подследственный, почти обвиняемый даже – и вдруг приветлив…

  - Верный слуга Императора всегда занят своей работой, - сказав так, Тао поклонился и вернулся к своей карете. Вышло, пожалуй, чересчур сухо и грозно, но посланник был немного сбит с толку дружелюбием наместника. Теперь придется держать марку, и провести в карете остаток утра, дожидаясь, когда первые крестьяне потянутся на поля. Предстоял напряженный рабочий день – опросить десятки, или даже сотни людей. Найти тех, кто лжет, и заставить их сказать правду.

  Однако проработать Гао смог только до обеда. Нет, с этим городком что-то было не так. Каждый жалкий крестьянин, каждый полуграмотный кузнец или шорник, и даже их подмастерья искренне готовы были сотрудничать. Это здорово мешало работать. Попробуй-ка поймать на лжи хитреца, которому ты готов доверять!

  Сославшись на необходимость поразмышлять в одиночестве, и «провести невидимую глазу, но не менее важную работу на благо Империи и Императора» Гао велел наместнику выделить номер в местной гостинице.

  Номер оказался не Бусяоцзы весть какой роскошный, но, по крайней мере, там была мягкая кровать, и теплая ванна, которой Гао не преминул воспользоваться, мысленно отметив расторопность гостиничных служек.

  После полудня ему почти удалось задремать. Помешал шум на улице. Нехотя накинув халат, Гао встал с кровати и подошел к окну.

  Возле дверей единственного в городке салуна, расположенного аккурат напротив гостиницы, собиралась небольшая толпа. В самом центре виднелись плащи имперских охранников, что совершенно не понравилось Гао. Недовольно кряхтя, он натянул черные джинсы, мокасины, и накинул положенный по статусу алый плащ. Шум на улице нарастал.

  Толпа почтительно расступилась перед Императорским посланником. Охранники из рода Ху стояли подле скрючившегося на земле человека. Несчастный был одет в какое-то рванье, и пытался закрыться ладонью от револьвера, нацеленного ему в лоб.

  - Всем стоять на месте, не двигаться, и не открывать рот, - приказал Гао.

  Толпа послушно замерла.

  - Что здесь происходит? – обратился Императорский посланник к лежащему на земле человеку, - ты говори.

  Оборванец поднял мутные глаза, и сказал, пытаясь отползти подальше от охранников:

  - Эти стрелки забыли лица своих отцов!

  - Что? – переспросил Гао.

  - Они забыли лица своих отцов! Они не охраняют нас от рейдеров с той стороны гор, из Тандерклепа, что разрушают луч Черепахи!

  Гао задумчиво посмотрел на заснеженные шапки Небесных гор, украшающие горизонт. Где-то там, оставив на последней пограничной заставе свои знаменитые свитки, исчез величайший мудрец Поднебесной Бусяоцзы.

  - О чем это он? – спросил Гао подоспевшего наместника.

  - Не гневайтесь, солцеподобный и луноликий посланец высшей гармонии. Это наш местный юродивый, Бо Ян. Он любит сочинять истории, и рассказывать посетителям салуна. Мы… терпим его, потому что, слушая его, люди не учиняют пьяных безобразий.

  - Что ж, - Гао деловито пригладил несуществующую бороду, - это разумно.

  - Мир сдвинулся с места! – осмелел юродивый, - мы говорим спасибо тебе, сэй.

  - А вы что скажете? – спросил Посланник охранников.

  - Он оскорбил нас, господин, - ответил один из них. Кажется, Хань Ху, но Гао не был уверен – он до сих пор путал братьев.

  - Оскорбление от юродивого – не есть оскорбление, так писал Бусяоцзы, - сказал Гао.

  - Безусловно, мудрец был прав, - сказал другой охранник, убирая револьвер в кобуру, - но в этом мире так мало совершенства! И к нему надо стремиться, вовремя опознавая юродивых.

  На вкус Гао, охранник выразился грубовато, впрочем, не выходя за рамки вежливости.

  Инцидент был исчерпан, толпа начала рассасываться. Вскоре Гао остался на площади наедине со своими охранниками.

  - Не стоит ставить телегу впереди лошади… - начал Посланник, но один из охранников перебил его.

  - … или бежать впереди паровоза, как говорят в цивилизованных центральных провинциях, - сказал он.

  - Верно, - сказал Гао, и добавил, совершенно проигнорировав хамское поведение охранника, - ты слишком горяч, Хань, - теперь он не сомневался, что точно его опознал, - молод и горяч. Но со временем ты постигнешь гармонию. А сегодня вечером я разрешаю тебе сходить на охоту.

  Вернувшись в номер, Гао долго не мог уснуть. Пришлось достать любимое собрание сочинений Бусяоцзы, и погрузится в благочестивое чтение. После размышлений о возвышенном сон пришел, и был свежим и приятным, как тень большого дерева в жаркий летний полдень.

  Императорский посланник лежал в постели и улыбался – просто так, еще не осознавая, что проснулся. Ему отчего-то было очень хорошо.

  За окном серебрила небосвод полная Луна, стрекотали вездесущие цикады. Нестерпимо захотелось покинуть тесное помещение, и насладиться ночью. Пребывая на тончайшей границе между сном и явью, Гао встал с постели, и начал поспешно одеваться, будто опасаясь куда-то опоздать.

  Улицы городка были пустынны. Яркий лунный свет лишил пейзаж красок, но это буйство серо-серебристых оттенков было по-своему чарующим. Гао спешил куда-то прочь из городка, в поля. Ему почему-то очень хотелось оказаться там.

  Чем дальше удалялся он от гостиницы, тем сильнее было накатывающее волнами теплое чувство дома. По щекам Императорского посланника текли слезы.

  Наконец, взобравшись на пологий холм, он увидел внизу жителей городка. Они стояли молча в лунном свете и приветствовали его дружеским взмахом сотен рук. Гао спустился вниз и затерялся в толпе.

  Словно дождавшись условного сигнала, люди вдруг скинули одежду, упали на землю, и начали изменяться. Изменился и Гао – впервые в жизни. Он ощутил, как по жилам струится животный огонь, как зрение и слух приобретают невероятную остроту, а воздух наполняют неведомые запахи. Когда преображение завершилось, он поднялся на все четыре лапы и огляделся. Кругом были родные. Его семья. Его партнеры по охоте. Огромный выводок ирбисов – снежных кошек.

  В Поднебесной этот зверь не пользовался почетом. По специальному указанию императора Лао Ху почти всех ирбисов истребили. Гао не понимал, откуда у владыки такая личная неприязнь к этим животным – до сегодняшнего дня. Но в ту ночь Императорский посланник не думал о политике. Он целиком отдался инстинктам, и охотился вместе с остальными членами своей семьи в ближайших горах. Впервые за всю свою долгую жизнь он был по-настоящему счастлив.

  Проснулся Гао поздно, солнце стояло уже высоко. Воспоминания о прошедшей ночи теснились и толкались в голове радужной сумятицей. Он до сих пор не был уверен, что это все ему не приснилось. Только ноющие, как после длительных нагрузок, мышцы прозрачно намекали на реальность ночной охоты.

  Что-то мешало Императорскому посланнику сосредоточиться на своих мыслях, и подготовится к наступающему дню. Он не сразу понял, что на улице опять шумно. И шум этот был какой-то очень не хороший.

  Возле дверей салуна лежала огромная окровавленная туша. Боясь поверить своим глазам, Гао приблизился. Его сердце упало. Перед ним лежал младший отпрыск императорского дома, и его личный охранник Хань Ху, в своем секретном, ночном облике.

  Возле поверженного тигра уже собралась небольшая толпа. После прошедшей ночи Гао старался не смотреть в глаза местным жителям, но все равно всей кожей, нутром, ощущал родство с ними, их негласную поддержку и… просьбу о помощи.

  В робкой надежде Гао опустился на колени и попытался нащупать пульс на могучей полосатой шее. Тщетно. Тигр был мертв. На его груди виднелись многочисленные пулевые раны. Плохо. Император не прощает смерть родственников.

  - Что здесь случилось? – спросил посланник бесцветным голосом.

  - Этот тигр напал на Бо Яна, прямо посреди площади, утром уже, - отозвался незнакомый голос.

  - Кто таков? – спросил Гао, поворачиваясь к говорившему.

  - Яо У, местный кузнец, - ответил коренастый крепыш. Кажется, он тоже сегодня ночью был на охоте. Гао узнал его, даже в облике человека.

  - Кто стрелял в тигра? – продолжал Посланник.

  - Я, - просто ответил кузнец.

  - Ты знаешь, что по законам Империи убийство тигра карается смертью?

  - Всех тигров, кроме тигров-людоедов. Тех, кто отведал человеческого мяса. Для них специальный императорский эдикт делает исключение.

  - Верно. Но разве этот тигр кого-нибудь съел?

  - Он задрал Бо Яна, - пожал плечами кузнец, - я прибежал на его крики, но опоздал.

  - Ясно, - сказал Гао, и продолжил, обращаясь к наместнику, - тигра кремировать со всеми почестями. Мне – немедленно подготовить карету. Расследование временно прекращено. Я возвращаюсь в Дунань.

  - Да, господин, - поклонился наместник. В его глазах мелькнул странный задор.

  Кортеж покидал городок в неподобающей Императорскому посланнику спешке. Жители городка дипломатично не заметили исчезновение одного охранника. Но Гао было плевать и на этикет, и на арифметику. Впервые в жизни он столкнулся с неразрешимой проблемой.

  У него было всего лишь два возможных выхода, один хуже другого. Первый – доложить Императору все, как есть. До конца выполнить свой верноподданнический долг. И это было бы правильно. Империя, созданная ценой стольких усилий и крови, обязана выжить. Угроза в виде конкурирующего рода должна быть нейтрализована. Но, поступая так, Гао уничтожал и себя, и тени всех своих предков на восемь восьмерых коленей назад.

  Другой выход – убить Императора и тем самым начать процесс разрушения существующей Империи. А потом обеспечить становление новой династии. Но Гао прекрасно понимал, что старость может помешать исполнению этих планов. И как он переживет предательство? Это ведь тоже потеря души, правда, души его собственной – всего рода проклятие не коснется. И прежде, чем новая династия сядет на трон – прольются реки крови. Разрушится зарождающаяся гармония общества, так хорошо описанная в трудах известного мудреца Кунцзы.

  Конечно, можно было бы попытаться замолчать то, что он обнаружил. Отвести гнев Императора от городка Нунцунь, что у самой западной границы. У монарха такой огромной страны очень много других, куда более важных, дел. И пропажу охранника тоже можно объяснить, сгладить гнев владыки. Вот только Гао был достаточно умен, чтобы понимать: молчание и сокрытие – это только иллюзия настоящего выхода из ситуации. Замалчивание в конечном итоге также неизбежно приведет к гибели Империи, как и смерть Императора, не успевшего воспитать наследника.

  Всю долгую дорогу до столицы Империи Ху города Дунань Гао размышлял, и пытался принять решение. Чтобы растянуть время путешествия, он даже не стал пересаживаться на поезд там, где начиналась новая железнодорожная ветка,.

  Но даже когда его карета въезжала в ворота императорского дворца, Гао не знал, как поступит. Не знал он этого и тогда, когда сам Лао Ху лично вышел, чтобы встретить его.

  - Приветствую тебя, мой верный слуга и друг, - сказал Император, жестом приказав многочисленным вельможам и охране покинуть зал для аудиенций. Личные нукеры Императора с неохотой выполнили приказ. Хоть Гао и принадлежал к Внутреннему кругу, и имел право носить оружие даже в императорских покоях, револьвер у его пояса здорово нервировал гвардейцев.

  Гао молча поклонился.

  - Как дорога? Не досаждали ли разбойники на отдаленных трактах?

  Это был намек на убитого охранника, но Гао пропустил его мимо ушей.

  - Помнишь, господин, когда-то давно, после морского похода, мы были с тобой в отдаленной островной провинции Хайбэй?

  Император удивленно посмотрел на слугу. Гао крайне редко игнорировал его намеки, еще реже сходу переходил на «ты», общаясь с владыкой в официальной обстановке.

  - Разумеется, - чуть раздраженно сказал Лао Ху.

  - Ты сказал, что эвкалиптовый лес на морском берегу, принадлежит мне, и что я могу отдохнуть там, когда захочу. Помню, ты еще шутил, что в тех лесах не было тигра, и поэтому тамошние звери называли Великим Князем обезьяну…

  - Ты решил отдохнуть? – судя по голосу, с Императором произошло нечто небывалое. Он растерялся.

  - Я принял решение, - сказал Гао, твердо глядя в глаза господину, и нащупывая вдруг вспотевшей ладонью сандаловую рукоятку своего револьвера.