Милые дамы
№90 "Бумажное яйцо на весеннем поле"

Бумажное яйцо на весеннем поле

  1

  Летом вечера длинные и неторопливые. Сумерки пахнут порохом и яблочными пирогами теть Зины, что живет в восьмом доме. По крышам носятся коты. Они шумят до тех пор, пока дядь Вася не пальнет в небо из нагана, или кто-нибудь из ребятишек не запустит в животных камнем. Камень, громыхая, покатится по разбитому шиферу, свалится на крыльцо, и поселок вновь станет по-летнему тихим и сонным. Дети продолжат возиться в песочнице, мужчины - резаться в дурачка, женщины - сплетничать, вешая белье.

  - Клара! Что это у тебя за дырки в простыне? Неужто Васька вместо своих прямых обязанностей в кровать из пушки палит?

  - Хи-хи, распустился совсем твой Васька!

  Смеется Клара:

  - Это не Васька, это человечки ко мне по ночам приходят.

  - Ишь ты!

  - Правда?

  Ржет Клара:

  - Поверили, дурехи!

  - Бабоньки, а как вам наши новые соседи?

  - Новые соседи? Когда приехали? Врешь, небось!

  - Электронщика из столицы выписали, сама видела. И дядь Вася подтвердил, вот те крест!

  Валентина, вечно злая, нервная баба, вмешивается:

  - Ты крест-то без нужды не упоминай!

  - Ну тебя, Валентина! – женщины смеются. – Мужика себе заведи, а за крестами пусть попы гоняются!

  - Дуры вы… Катька! Катерина! Где ты, негодница?!

  Смеются женщины:

  - Катька твоя раньше тебя мужика себе надыбает!

  ***

  Десятилетняя Катька спрыгнула с качелей и приземлилась на колени рядом с песочницей. Улыбнулась щербатым ртом. Незнакомая чернявая девочка, что сидела на бортике песочницы, покраснела и потупилась.

  - Ты теперь в пятом доме живешь? – спросила Катька, с любопытством разглядывая скуластое лицо незнакомки.

  - Ну да… - робко ответила девочка.

  - А как тебя зовут? Сколько тебе лет? Как мне, десять, да?

  - Алиса… одиннадцать мне… А тебе не больно?

  - Чё “не больно”? А… коленкам? Они у меня крепкие, смотри! – Катька уселась на корточки, выставив острые колени.

  - Ни царапинки… - восхищенно протянула Алиса.

  - Да это фигня! – сказала Катька, поднялась и приподняла майку, показывая пупок. Возле пупка краснел свежий шрам: кривой – полумесяцем – и глубокий.

  - Ой… - Алиса закрыла ладошкой рот и прошептала: - Больно, да?

  - Фигня! – беззаботно отозвалась Катька и добавила: - Это от человечков мне перепало. Я по берегу вечером гуляла…

  - Вечером же нельзя!

  - Ты прям как моя мама! – Катька захохотала.

  - Ну…

  - А ты с папой к нам переехала, да? – спросила Катька.

  - С папой, - сказала Алиса. – Ну, я…

  - А я с мамой живу! – сообщила Катька радостно. – Папу человечки убили давным-давно, я его даже не помню. Хочешь со мной дружить?

  Алиса захлопала ресницами.

  - Ну…

  Катька нахмурилась:

  - Что это у тебя?

  - Что? – испуганно спросила чернявая и обернулась.

  - Да вот, под ногами.

  Алиса покраснела до ушей, наклонилась и схватила белый шар.

  - Это я нашла… сегодня, - сказала она, прижимая шар к груди.

  - Ух ты! Дай потрогать!

  - Держи… - Алиса протянула Катьке шар. Шар был большой, серовато-белый, с темными полосками, беспорядочно разбросанными по бугристой поверхности. Катька ткнула в шар пальцем и радостно взвизгнула:

  - Мягкий! А для чего он?

  - Не знаю, - прошептала Алиса, баюкая шар. – Похоже на яйцо какого-то животного, правда?

  - Ду-у-ура! – радостно протянула Катька. – Яйцо, скажешь тоже! – И тут же, без перехода: - Как думаешь, кто из него вылупится?

  - Не знаю. Птица какая-нибудь… мне мама в детстве рассказывала сказку про волшебную синюю птицу, которая… ой! – Алиса слетела с бортика, хватаясь за плечо.

  - Махоркин, придурок! – закричала Катька, подхватывая с земли палку. – Урод мелкий!.. Алиса, больно?.. А ну стой, Махоркин!

  Маленький чумазый мальчишка в пляжных шлепанцах улепетывал вверх по улице. Сообразив, что Катька не собирается за ним гнаться, мальчик остановился и закричал:

  - Катька – мохнатька! Катька – мохнатька!

  - Дурацкая дразнилка, - презрительно сказала Катя и повернулась к Алисе: - Ты не обращай внимания на Махоркина. Он трусливый, только и может, что издалека камнями швыряться. Куда он тебе попал? В плечо?

  - В плечо, - подтвердила Алиса и робко улыбнулась: - Ничего страшного, он чуть-чуть попал. Мне не больно.

  - Вот и хорошо, - сказала Катька и взяла Алису за руку: - Пошли заныкаем твое яйцо.

  ***

  Дядь Вася долго разглядывал новичка. “Субтильный какой-то”, - подумал он. Сказал вслух:

  - И откуда ты такой на мою голову взялся…

  Черноволосый сутулый мужчина, что стоял, окруженный сваленным на пол огнестрельным оружием, пожал плечами.

  - Зачем к нам приехал? – спросил дядь Вася. – Чего в столице не сиделось?

  - Были причины, - сказал черноволосый.

  - Еще и малолетнюю дочь притащил, - буркнул дядь Вася, роясь в стеклянном шкафу с револьверами. – А с яйцами у тебя как? Бумажные?

  - Не понял… - Черноволосый почесал затылок.

  - Яйца у мужика стальные должны быть, а не бумажные, - заявил дядь Вася и положил на стол револьвер.

  - Наган. Длина ствола – сто четырнадцать миллиметров. Патроны калибра семь целых, шестьдесят две сотых миллиметра. А главное – наш, родной, Российского производства. Красавец, а? Бери, теперь он твой.

  Черноволосый смущенно признался:

  - Я не стрелял никогда. Да и за стену выходить не собираюсь…

  - Зато человечки к нам за стену собираются, - сказал дядь Вася. – Любят они за стеной пошалить. Водку будешь?

  - Я виски предпочитаю. Со льдом.

  - Сразу видно: не наш человек, - дядь Вася плюнул в раскрытое окно. – Но отзывы о тебе самые положительные, а других электронщиков у нас нет. Так что добро пожаловать в поселок Весеннее Поле! – Дядь Вася протянул черноволосому револьвер и добавил: - Бумажные яйца на стальные меняй – и побыстрее. Иначе долго тут не протянешь.

  ***

  Валентина постучала в дверь дома номер пять. Дом стоял на отшибе, у самого забора, рядом с конопляной полянкой. Валентина стучала тихо, будто надеялась, что ее не услышат. К двери долго никто не подходил. Валентина вздохнула и развернулась, чтобы уйти. Дверь распахнулась.

  - Здравствуйте. Вы ко мне?

  Валентина обернулась и исподлобья посмотрела на черноволосого чуть растрепанного мужчину, который стоял на пороге. Хотела брякнуть по обыкновению что-нибудь злое, но вместо этого протянула соседу тарелку, накрытую клетчатым платком. Мужчина почесал переносицу и осторожно принял угощение.

  - Здравствуйте, - невпопад буркнула Валентина. Разозлилась сама на себя и, отвернувшись, пробубнила: - Это от соседей. Теть Зина пироги печет на весь поселок. Вкусные.

  - Спасибо, - сказал мужчина. И добавил: - Меня зовут Клим.

  - А меня – Валя, - представилась Валентина и, разозлившись, что назвала себя уменьшительным именем, добавила: - Но вы зовите меня Валентина.

  - Хорошо, Валечка.

  - Я о детях пришла поговорить. Моя Катька с вашей дочерью спуталась…

  - А чего мы на пороге стоим, как не родные? – спохватился Клим. – Валечка, милая, вы не стойте, проходите! – Он взял ее за руку.

  - Да я как бы и не собиралась заходить! – возмутилась Валентина, позволяя Климу перевести себя через порог. – Серьезные вопросы и у дверей можно решить!

  - Серьезные вопросы лучше всего решать за чашкой чая, - заявил Клим.

  ***

  Чай был вкусный, по-летнему ароматный, пах яблоками и малиной. Валентина не успела заметить, как выдула три чашки. Клим, почесывая переносицу, суетился у плиты.

  - Варенья хотите? – спрашивал он. – Есть отличное варенье, крыжовниковое. Мне тетя целую посылку прислала, а я варенье, честно говоря, терпеть с детства не могу, но отказаться стыдно. Или вот, яблочный джем. С Земли. Вы любите яблочный джем, Валя?

  - Нет, спасибо, - сказала Валентина, доброжелательно разглядывая Клима. Потом вдруг спохватилась – не за тем пришла! – и заявила:

  - Вы знаете, девочки, Катя и ваша дочь, нашли какое-то яйцо. Я его только издалека видела, они мне его не показывают. А вдруг оно опасно? Вдруг из яйца вылупится человечек?

  Бумажные яйца, вспомнил Клим слова дядь Васи. Пора менять бумажные яйца на стальные…

  - Бред какой… - Он вздохнул.

  - Чего? – Валентина нахмурилась.

  - Яйцо? – Клим ущипнул себя за кончик носа. – Чем может быть опасно яйцо? Эти ваши человечки, как я слышал, живородящи. Может, яйцо обычное, куриное?

  - Нет, не куриное, - сказала Валентина. – Намного больше.

  Клим пожал плечами и включил радиоприемник на подоконнике. Радио зашипело.

  - Ну вот… - огорчился Клим, поворачивая ручку настройки.

  Валентина сказала:

  - Я могу починить, - и грохнула по радиоприемнику кулаком. Радиоведущий сказал вкрадчивым голосом:

  - А теперь, дети, я расскажу вам сказку про грибочки…

  - Валентина, вы - молодец! – восхитился Клим. – Еще чаю хотите?

  - Нет, спасибо. Так что скажете насчет яйца?

  - Не беспокойтесь о яйце, Валечка! – торжественно заявил Клим. – Дело в том, что в столице я работал в научно-производственном предприятии.

  “Чего это он о работе заговорил?” – удивилась Валентина и подалась вперед, полная смутных предчувствий и приятных надежд.

  - Я работал с электрическими платами, - сказал Клим. – Распаивал планарные элементы: резисторы, конденсаторы, микросхемы… вы меня понимаете?

  - Понимаю, - сказала Валентина и уткнулась носом в чашку с недопитым чаем. – Не считайте меня идиоткой.

  - В общем, паял управляющие микромодули для “Овчарок”. ЦБУ – центральный блок управления. Эти микромодули после пайки, проверки и помывки в спиртобензиновой смеси надо залакировать.

  “К чему он клонит?” – подумала Валентина, теряя остатки приятных ожиданий.

  - Так вот, перед лакировкой мы заклеиваем малярным скотчем разъемы на микромодулях – чтоб лак на контакты не попал. Потом высушиваем в сушильном шкафу, а с высохших модулей скотч снимаем. Скотч этот, Валечка, для повторного использования не годится. Его обычно выкидывают. Но…

  - Чего? – со злостью спросила Валентина и со стуком поставила чашку обратно на стол.

  - Но я не выкидывал скотч, - Клим виновато потупился. – Я его от нечего делать собирал, налепливал куски друг на друга, раскатывал в руках как кусок пластилина, и в результате получился шарик. Я лепил на него новые куски скотча, и шар становился все больше…

  Валентина долго смотрела на сконфузившегося Клима, а потом рассмеялась:

  - Вы хотите сказать, что яйцо, с которым играют девочки, это шар из использованной малярной ленты?

  - Угу…

  - Ой, умора!

  - Ну да… - Клим робко улыбнулся и спросил: - Хотите крыжовникового варенья?

  Валентина смахнула выступившие от смеха слезы, посмотрела на Клима внимательно и сказала:

  - Хочу.

  ***

  - Алиса – биссектриса! Алиса – биссектриса!

  Катька схватила с тротуара камень и замахнулась:

  - Иди отсюда, Махоркин! Ты хоть знаешь, что такое биссектриса, неуч?

  - Сама дура! Сама не знаешь! – закричал Махоркин, прячась за дерево. – А я знаю, что ты прячешь, Алиса-биссектриса!

  Алиса вздрогнула, прижимая к груди мешочек с яйцом.

  - Ты притворяешься, что там у тебя настоящее яйцо! А на самом деле это бумажный шар! Самый обычный бумажный шар, ха-ха! Ой…

  - Попался! – торжествующе завопила Катька, хватая Махоркина за ухо. – А ну пошли…

  - Нечестно! Отпусти, дылда! Я отвлекся и не заметил, как ты подошла! Нечестно!!

  - Идем-идем. Будешь перед Алиской извиняться.

  Алиса заплакала. Катька отпустила Махоркина, подбежала к подруге и схватила ее за плечи.

  - Алисочка, миленькая, ты что? Чего ревешь-то?

  - Отвали! – закричала Алиса сквозь рыдания и оттолкнула Катьку: - Чего ты со мной возишься? Ну чего? Я же дура… со своим этим… шаром…

  - Алиса!

  Алиса побежала к дому. Остановилась у двери, повернулась, замахнулась мешочком, прицеливаясь в мусорный контейнер, и… не кинула. Прижала мешочек к груди и, словно обессилев, потащилась вдоль стены, ведя кончиками пальцев по шершавой доске.

  Рассерженная Катька закричала:

  - Ду-у-ура!

  Алиса вздрогнула и застыла на месте. Катька подбежала к ней, обняла:

  - Ну чего ты… чего?

  - К маме хочу… - совсем по-детски захныкала Алиса.

  - А где твоя мама?

  - Умерла… потому папа сюда и переехал.

  - Вот дурак, - безапелляционно заявила Катька и сказала: - Слушай, сегодня же десятое! Пошли волну смотреть?

  - Волну?

  - Ну да. Она вечером как раз начинается!

  ***

  Они забрались на самый высокий платан у забора и, усевшись на толстую ветку, смотрели на темнеющее море. Алиса сначала подумала, что море темнеет, потому что настает вечер. Но море темнело не поэтому: оно темнело потому, что из моря поднимались маленькие черные фигурки. Десятки тысяч карликовых человечков шагали по дну и вместе с накатывающими волнами выбирались на пологий берег. Двигались аборигены как насекомые, нелепо перебирая кривыми лапками, стукаясь друг о дружку и иногда замирая.

  - Дядь Вася зовет их пляшущими человечками, - сказала Катька. – Не знаю почему.

  - Это название из старинной книжки, - сказала Алиса. – Я видела такую у папы.

  - Не может быть… - протянула Катька. – Мама говорит, эту планету заселили всего двадцать лет назад, поэтому книжка не может быть старинной: в старину еще не знали о наших пляшущих человечках.

  - Ой, как их много… - прошептала Алиса.

  Аборигены заполнили белую полосу берега и медленно двинулись вдоль присыпанных песком стежек к забору. Выглядело это так, будто черные щупальца потянулись от моря к поселку. Алисе стало страшно, и она посмотрела на Катьку: та была совершенно спокойна.

  - Катя…

  - Смотри.

  У ворот возились мужики. Был там и дядь Вася, и Клим, и еще кто-то. Клим что-то подкручивал у неказистого серебристого робота, издалека похожего на крупного пса. На плечах металлического зверя гнездились два шестиствольных пулемета.

  - Давай! – крикнул дядь Вася. Мужики отворили ворота. Дядь Вася отвесил роботу пинка под зад, и “Овчарка” бросилась наружу, на ходу расстреливая аборигенов. Мужчины следовали за роботом на некотором расстоянии, отстреливая из револьверов человечков-одиночек, в панике покидавших основные “потоки”. Клим, выстрелив пару раз, уронил револьвер в заросли колючего кустарника. Он опустился на колени и стал раздвигать руками ветки, разыскивая оружие. Катька захихикала. Алиса покраснела: ей стало стыдно за отца.

  Выжившие человечки кинулись прочь, наступая на своих мертвых собратьев, падая и с хрустом умирая под лапами металлического зверя.

  - Круто! - восхищенно прошептала Катька.

  Робот дернулся, заскрипел и замер с поднятой лапой. Пулеметы прекратили огонь. Откуда-то из-под шеи “Овчарки” пошел едкий черный дымок. Застыли и человечки, и люди. Только Клим продолжал ползать в колючей траве: искал наган.

  Аборигены дружно запищали и медленно поползли обратно к поселку. Люди отступали, стреляя в человечков. Дядь Вася схватил ничего не понимающего Клима за шкирку и потащил к воротам. Человечки наседали, дядь Вася с трудом успевал их отстреливать. Он едва успел нырнуть в закрывающиеся ворота. Ворота затворились, аборигены с хлюпаньем воткнулись в преграду и мерзко заверещали.

  Алису трясло от одной мысли, что ее отца только что могли убить. Катька была спокойна, только чуть раздосадована. Она поковырялась пальцем в носу и вздохнула:

  - Теперь дядь Васе и остальным придется всю ночь на заборе сидеть, отстреливаться.

  ***

  - Связь с ЦБУ накрылась, - роясь во внутренностях “Овчарки”, сказал Клим. – Сгорел пятивольтовый преобразователь… закоротило где-то, видать… да и оптроны тут хреновые… коэффициент передачи надо бы померить…

  - Ты это… - сказал дядь Вася, наливая в фарфоровую кружку водку. – Электронщик ты, конечно, от бога, но стрелок – хреновый. Хреновей этих твоих… опр… обт…

  - Оптронов.

  - Угу, их самых. Вчера вечером человечки тебя – да и меня тоже – чуть не сожрали. А все из-за твоей расхлябанности. Сечешь?

  Клим выудил из шейного отдела робота зеленую плату вместе с ворохом разноцветных проводов. Положил на стол, зафиксировал под микроскопом, ткнулся щупом осциллографа.

  - Яйца у тебя бумажные… - сокрушенно вздохнул дядь Вася. – Сложно тебе будет, Климушка. – Он залпом выпил водку. – Если б не знал, что ты русский, подумал бы, что буржуй недоделанный…

  - А они каждый вечер так?

  - Кто “они”? Буржуи?

  Клим почесал за ухом:

  - Аборигены. Их же там несколько тысяч, наверно, погибло.

  - Волна не каждый вечер случается, - сказал дядь Вася, - а раз в десять дней.

  - Ну, все равно. У них что, инстинкта самосохранения нет?

  Дядь Вася пожал плечами:

  - Не знаю. К нам в прошлом году ученый приезжал, типа тебя – сутулый сморчок. Рылся тут чего-то, копал, вынюхивал. Говорил, мол, скоро раскроет секрет пляшущих человечков. Потом человечек ему палец оттяпал, он и уехал. Водку будешь?

  - Мне бы виски…

  - Дряни этой не держим, - отрезал дядь Вася.

  С крыши закричал кот. Дядь Вася выругался, выхватил наган и выбежал на улицу.

  Раздался выстрел. С отчаянным мяуканьем на землю повалился большой рыжий котяра и тут же шмыгнул в кусты, оставляя на ветках клоки шерсти.

  Дядь Вася зашел обратно в дом. Вид у него был огорченный.

  - Коту твоей Вальки полхвоста отстрелил нечаянно. Что ж теперь будет…

  - Почему это “моей”? – удивленно спросил Клим.

  Дядь Вася посмотрел на молодого электронщика исподлобья и ничего не ответил.

  2

  Шепотом:

  - Клим, Климушка…

  - А?

  - По поселку уже сплетни пошли…

  - Сплетни?

  - О нас с тобой. Будто мы спим вместе…

  - Враки! С тобой, Валечка, фиг уснешь!

  Громко:

  - Дурак!

  Снова шепотом:

  - Клим, Климушка… Давай поженимся, а?

  Молчание.

  Потом тихо:

  - Ночью такие вопросы не решаются. Днем поговорим, хорошо?

  И снова тишина.

  А в соседней комнате, укрывшись одеялом с головой, плачет Алиса. Прижимает к груди бумажный шар. Ей кажется, что внутри шара что-то стучит, будто живое сердце.

  С улицы веет холодом. Пляшущие человечки бьются головами о забор и воют. Мужики иногда палят в них из револьверов. Под одеялом тепло, спокойно, и чудится Алисе, что тепло исходит от шара. Словно чья-то душа в нем заточена: может быть, мамина.

  В комнату заходит папа. Алиса его в последнее время ненавидит: папа променял настоящую маму на Катькину. Катькина мать хорошая, но она Катькина, не ее. Катька-то радуется, конечно… Говорит: “Теперь мы как сестры прям”, но Алисе это не по душе.

  Папа поправляет одеяло.

  - Папа… - зовет Алиса.

  Молчание.

  Потом тихо:

  - Ты не спишь?

  - Папа, а Махоркин сказал, что яйцо, которое я нашла, это на самом деле шар из бумаги. Это правда?

  Молчание.

  Потом тихо:

  - Сейчас ночь. Давай завтра поговорим, хорошо?

  ***

  На следующий день в поселок явился всадник в черном плаще и широкополой шляпе. Он привязал свою гнедую лошадку к столбику у ворот тошниловки “Салун”, ногой распахнул дверь в прокуренное, пропахшее кислым пивом помещение. На него никто не обратил внимания: поселок Весеннее Поле расположен возле важной торговой дороги, бродяги сюда часто наведываются.

  Дядь Вася сидел за стойкой и глушил водку.

  Бармен спросил его:

  - Может, хватит? С утра и уже на рогах…

  - Кошаку полхвоста отстрелил, - качал головой пьяный дядь Вася. – Грех-то какой!

  Всадник сел на высокий стул рядом с дядь Васей, положил на стойку серебряный доллар и бросил:

  - Виски.

  - Виски – дрянь. – Дядь Вася скривился. – Русский человек эту гадость пить не станет.

  - Я слышать, у вас иметься проблема, - с неприятным акцентом сказал всадник.

  - Ты про кошака Валькиного, что ли? – поразился дядь Вася. – Откуда узнал?

  - Я говорить об аборигенах.

  - А где они не проблема, мил человек?

  - Здесь в пограничный область, где жить русский житель наша великий страна, – особенный проблема.

  - А мне нравится жить в пограничной области! – с вызовом сказал дядь Вася и потянулся к револьверу. – Тут море, красота! А в столице – болото, законность, водка по пять долларов – зачем мне все это?

  - Никто не спорить, - сказал всадник и похлопал себя по кобуре. – Так что? Проблема с аборигенами нет?

  - У нас “Овчарка” есть, - буркнул дядь Вася и налил себе еще водки. – Специально обученный робот, разработанный русскими инженерами.

  - Этот? – всадник кивнул на окно. Дядь Вася вытянул шею. Посреди улицы застыла “Овчарка”. От шейного отдела робота валил дым, из металлической пасти сыпались искры. Клим вертелся возле робота с электрической отверткой наготове, но не решался прикоснуться к раскаленной шее зверя. Рядом стояли пьяненькие мужички с пустыми бидонами и хохотали.

  - Опять сломался, сволочь, - огорченно прошептал дядь Вася. – Одни проблемы: сначала кошак, потом это…

  - Так что? Нужен помощь?

  - Ты ж награду потребуешь, собака…

  Всадник улыбнулся. Зубы у него были белые, словно свежевыпавший снег.

  - Думаю, мы сработаться! Меня звать Джон, приятель!

  - А вы какой пастой зубы чистите, дружище? – спросил бармен, наливая виски в стакан с двумя желтоватыми кубиками льда.

  - Я пастой не пользоваться, я пить виски! – гордо ответил Джон, схватил стакан и осушил его.

  - Водка все равно лучше, - буркнул дядь Вася, не разжимая губ.

  ***

  - А что у вас за револьвер, дяденька? – пискнул Махоркин, хватая Джона за рукав.

  - Подлиза, - буркнула Катька, внимательно наблюдавшая за всадником с ветки платана, и спросила у Алисы: - Ты как?

  Та пожала плечами и покрепче сжала мешочек с шаром.

  Джон потрепал Махоркина по лохматой голове:

  - Ругер “Редхок”: патрон Магнум, длина ствола – сто девяносто миллиметров. Отличный оружие для охоты на черный тварь!

  - Класннооо… - пробормотал восхищенный Махоркин.

  Джон подмигнул ему, снял плащ и шляпу, кинул мальчишке:

  - Подержать, малыш, хорошо? Я скоро вернуться.

  Весь поселок следил за Джоном. Всадник в черном вышел за ворота, вразвалочку пошел к пляжу. Остановился возле бурой кромки, разделявшей колючую растительность и белый песочек, стал ждать. Сумерки пахли яблочными пирогами теть Зины и порохом. Было очень тихо, только из тошниловки “Салун” доносился неспокойный храп – то храпел напившийся в хлам дядь Вася.

  Солнце щекотнуло краешком море, и вода у берега почти мгновенно потемнела. Темная колышущаяся масса двинулась на поселок. Пляшущие человечки шли по дну клином. Рука Джона замерла над кожаной кобурой. Даже издалека было видно, как дрожат его пальцы.

  Черную волну выплеснуло на берег. Человечки, пританцовывая, засочились по песочку прямиком к ковбою. Черный всадник выхватил револьвер и открыл огонь. Он успел выстрелить ровно шесть раз и развернулся, чтобы дать деру, но черная волна накрыла его с головой. Стало очень тихо. Жители поселка, кусая губы, следили за жестоким представлением. Пляшущие человечки вскоре отхлынули, довольно чавкая и пискляво перекрикиваясь. Один за одним они исчезали в море, и очень скоро на берегу никого не осталось.

  Шатаясь, из ворот вышел дядь Вася. Он оглядел пляж, тягуче сплюнул, схватился за голову. К нему осторожно подошел Махоркин, протянул черный плащ и шляпу. Дядь Вася пощупал плащ:

  - Хороший материал. Неси на склад, малыш.

  - А можно мне плащ, дядь Вася? – крикнул кто-то с забора.

  - На черта он тебе сдался, олух? – закричал дядь Вася.

  - Для понтов! – ответили с забора.

  – Нетушки! Мы его барыгам продадим за патроны…

  Дядь Вася обернулся и закричал:

  - Кто-нибудь, посмотрите, что от этого идиота осталось! – Он увидел Валентину, твердо шагавшую прямо на него, и как-то сразу обмяк, втянул голову в плечи.

  Валентина шла со сковородой в правой руке и кричала, задыхаясь от злости:

  - Это ты, ирод, моему Тошке хвост отстрелил?!

  - Валька, ты чего? Не весь же хвост, только половину… подумаешь… да погоди ты!.. не надо!.. Ох, что же ты творишь, баба!

  - А ну стоять! Не смей убегать, ирод!

  Бабы, вешавшие белье у ворот, захохотали.

  Ошарашенная Алиса повернулась к Катьке:

  - Там человек только что погиб, а они ведут себя как… как… как идиоты!

  Катька пожала плечами:

  - Да ну, нашла кого жалеть… ковбоев не жалко! Каждый месяц кто-нибудь из ихнего племени да заявится, спасители фиговы, позеры… - Катька слезла на ветку пониже и бросила: - Пошли ко мне, блинами с клиновым сиропом угощу.

  ***

  - Пап, а на том свете пляшущие человечки есть?

  - Нет, только ангелы.

  - Пап, а ангелы тоже из моря выходят, чтоб души людей сожрать?

  - Не знаю.

  - Пап, а мама тоже ангелом стала?

  - Не знаю.

  - Пап, а ты хочешь, чтоб теть Валя стала моей мамой?

  Молчание.

  Потом тихо:

  - А ты этого хочешь?

  - Ну-у… нет. Я ее ненавижу.

  - Дура! – Обиженно. – Она к тебе так хорошо относится!

  - Не кричи на меня! Сам виноват, что спросил! Я честно ответила!

  - А ну марш в угол!

  - Я тебе не малолетка какая-нибудь, чтоб в углу стоять! Мне одиннадцать!

  - Если ты такая взрослая, чего с этой фигней возишься?

  - Это не фигня! Это яйцо… яйцо синей птицы!

  - Какой к черту синей птицы, идиотка?! У синих птиц не бывает бумажных яиц!.. Да и синих птиц тоже не бывает!

  - Чё?!

  - Это бумажный шар! Из бумажного скотча! Я сам сделал и забыл, а ты случайно нашла!

  - Не кричи на меня, козел!!

  - Да как ты смеешь… Стой! Алиса!

  ***

  Алиса спряталась у забора, за складом с оружием. Девочка думала, что никто ее не видит и не слышит, и собиралась всласть выплакаться, но ее неожиданно окликнул трескучий старческий голос:

  - Девочка, подойди, пожалуйста.

  Алиса послушно потянулась на голос. В кресле-качалке на крыльце у дома номер восемь сидела пожилая женщина в белом чепчике. Она вязала. Что-то в ее взгляде показалось Алисе странным. Девочка подошла поближе и поняла, что старуха слепа.

  - Девочка, что ты там делала? – спросила старуха. – Надеюсь, ты не собиралась украсть оружие? – Она погрозила в сторону Алисы спицей. – Девочки не должны красть оружие. Воровать оружие – привилегия мальчишек.

  - Нет, бабушка, ничего такого делать я не собиралась… - промямлила Алиса. Она посмотрела на покосившуюся табличку с цифрой восемь и внезапно догадалась:

  - А вы, наверно, теть Зина? Которая для всего поселка яблочные пироги печет?

  Старушка захихикала:

  - Ты угадала, малышка!

  - Но как у вас это получается? Ну, в смысле такие замечательные пироги… вы же… вы…

  - Да?

  - Вы же слепая!

  Старуха замолчала. На миг Алисе показалось, что теть Зина обиделась. Девочка уже собралась извиниться, но в этот момент старуха поманила ее пальцем. Завороженная Алиса подошла поближе, повернулась к теть Зине ухом. Старуха наклонилась к ней и прошептала:

  - Мои яблочные пироги потому такие вкусные, что я добавляю в них мясо пляшущих человечков! – Теть Зина откинула голову и захохотала. Алиса неуверенно улыбнулась, сделала шаг назад и побежала.

  Еще долго ей вслед доносился смех сумасшедшей старухи.

  ***

  - Катька, здесь все чокнутые. Не понимаю, как ты тут прожила и не рехнулась. Мой папа тоже уже того…

  Катька пожала плечами.

  Они с Алисой прятались в заброшенном складе. Лениво отмахивались от мух и болтали ногами, сидя на балке под крышей.

  - А чё так? – спросила Катька, подумав. – Из-за того, что моя мамка с твоим папкой снюхалась? Из-за этого, что ли, бесишься?

  - Нет! – воскликнула Алиса. Подтянула ноги к груди, обняла колени: - Не знаю… может быть. Но мне так плохо тут с тех пор, как мы переехали. Только ты моя подруга… только с тобой мне хорошо.

  - А мне кажется, что тут классно, - заявила Катька. – По мне – так это самое замечательное место. И буржуев нет, как в столице… А еще… еще море есть!

  - Угу. Только в нем купаться нельзя – вдруг что-нибудь откусят?

  - Нам-то с тобой откусывать поменьше, чем мальчишкам!

  Алиса захихикала и пихнула Катьку кулаком в плечо:

  - Дура! Чего мелешь?!

  Катька молча и очень серьезно посмотрела на Алису. Алиса перестала смеяться, испугалась.

  - Ты чего зыришь? Что случилось?

  Катька прошептала:

  - Яйцо твое… бумажное.

  Алиса посмотрела на мешочек, висевший на груди, и обомлела. Мешочек светился! Она сунула руку в мешок и вытащила белый шар. Сомнений не осталось: светился именно он. Точнее, светились полоски на шаре; тонкие лучики белого света пробивались откуда-то изнутри.

  - Фигасееееее… - прошептала Катька, ковыряя пальцем в носу.

  Шар раскололся на три части прямо в руках у Алисы. Остатки шара со вспышкой сгорели в воздухе, и на Алисиной ладони остался сидеть крохотный ярко-синий птенец. Птенец повел бирюзовым клювиком и что-то пропищал.

  - Чудо… - выдохнула Алиса и аккуратно поставила птенца на балку рядом с собой. Птенец неловко расправил крылышки и снова открыл клювик, но не успел издать ни звука: раздался выстрел и птенца будто сильной рукой смахнуло с балки. Девочкам в лица брызнула кровь. В воздухе закружились синие перья. Потрясенная Алиса посмотрела вниз: у ворот склада стоял Махоркин с револьвером в руке.

  - Алиса-мамонтиса, Алиса-мамонтиса! – закричал вредный мальчишка, показывая язык.

  - Дебил! – завопила Катька, спрыгивая с балки. – Ты что натворил?! Где револьвер взял?!

  - Ругер “Редхок”: патрон Магнум, длина ствола – сто девяносто миллиметров! Отличный оружие для охота на глупый девчонка! – кривляясь, завопил Махоркин, ловко уходя от загорелых рук Катьки.

  Алиса провела ладонью по тому месту, где только что сидел птенец.

  - Это была волшебная синяя птица, - прошептала она. – Быть может, она смогла бы вернуть маму…

  Алиса спрыгнула с балки на пол прямо перед Махоркиным. Мальчишка остановился, исподлобья посмотрел на девочку:

  - Бить будешь? – Он отвернулся. – Извиняться не собираюсь. У меня револьвер!

  Алиса легко выхватила у него оружие. Махоркин побледнел, но упрямо повторил:

  - Все равно не извинюсь. У меня гордость…

  Алиса очень хотела в него выстрелить. Но вместо этого она сказала:

  - И не надо. Ты лучше скажи, чего все время один тусуешься? Мог бы с нами гулять. Хочешь? Чем больше народу, тем веселее.

  - Вот еще! – сказал Махоркин и отвернулся.

  - Ну не хочешь, как хочешь.

  Махоркин что-то проворчал и буркнул:

  - Да я не против… - Он оживился и подпрыгнул: - А я анекдотов много знаю! Про ковбоев и яйца! Интересных анекдотов, честное слово!

  Катька схватила Алису за руку и прошипела ей в ухо:

  - Ты че ваще? Он твою птицу только что застрелил!

  Алиса улыбнулась:

  - Из бумажных шаров не вылупляются синие птицы.

  Она взяла Катьку и Махоркина за руки и предложила:

  - Пойдемте волну посмотрим?

  ***

  Волна сегодня была больше обычного. Но Клим хорошо поработал над роботом, и “Овчарка” с легкостью отбила атаку пляшущих человечков. Черные трупики обильно усеяли белые дорожки. Дядь Вася с командой проверенных бойцов ходил по пляжу и собирал мертвые тельца в большие холщовые мешки. Алиса знала, для чего он это делает: чтоб теть Зина продолжала печь яблочные пироги на радость всему поселку.

  Алиса спустилась с платана и подошла к отцу, который дежурил у ворот с наганом в дрожащей руке.

  Клим посмотрел на дочь и вздохнул:

  - Еще сердишься?

  Алиса молча обняла его.

  От папы приятно пахло порохом и канифолью.