Kernel
№115 "Вечное падение"

ВЕЧНОЕ ПАДЕНИЕ

Гитарист

Как всегда, он сидел на краю и играл на гитаре. Блондин, красивый и молодой. Как всегда, взлохмаченный, в свободной голубой футболке, поднимаемой ветром, с фенечкой на шее (обычными деревянными бусами), в цветных кедах и потертых, где-то порванных джинсах. Неформал, в который раз подумал Колли.

Колли подходил к нему по траве, придерживая рукой галстук. В высоком зеленом ковре попадались синие васильки. Потревоженная саранча прыгала из-под ног.

Бывало, он пел, вспоминал Колли. Иногда - печальные, лиричные песни. Иногда - драйвовые и громкие. Но всегда цепляющие. Голос у него хороший, вот только Колли не понимал ни слова и даже удивлялся иногда: а чем, собственно, цепляет?

Колли подошел к самому краю, в голове зашумело, и он, судорожно сглотнув, сделал шаг назад. А парень не робкого десятка, подумалось Колли.

— Месье, - позвал он гитариста. - Месье, извините, что прерываю...

Гитарист не обернулся. Он продолжал играть, не смотря на струны, а смотря в небесный океан, где в беспредельной голубизне пробегали маленькие облачка и медленно, как бы значительно проплывали исполинские, но такие же далекие столбы.

Колли попробовал еще раз, но блондин опять проигнорировал его, и тогда Колли закурил. Молокосос! - с раздражением подумал он. Никакого уважения!.. Ч-черт, как же его заткнуть на минутку? Можно, конечно, отобрать гитару, но что это даст? Обидится он, вот что. Больше ничего. Об интервью после этого придется забыть.

Колли отбросил сигарету, та полетела вниз. И сказал:

— Тогда я присяду, если не возражаете.

Гитарист, конечно, не возражал. Колли тоскливо поморщился, чувствуя надвигающееся отчаяние. Ну что с ним делать? Позавчера вечером он три часа играл, потом Колли не вытерпел и ушел. Может быть, он тут круглые сутки сидит и играет? Может, он вообще робот? А что, разве это так уж невероятно?

— Эй! - сказал Колли. - Вы не робот?

Нет ответа. Это укрепило подозрения, и Колли решил проверить нелепую догадку. Сегодня же остаться около гитариста до самой ночи, а если понадобится, так и до утра. Почему бы, в конце концов, и нет? - подумал Колли. Слишком это странно. Как ни приду, он все играет, не ест, не спит, только играет. Точно робот!

Зато Колли был не робот. Едва он подумал о еде, тотчас почувствовал, что в животе у него пусто. Не обедал сегодня... Значит, слежку придется отложить до завтра. Завтра набрать сэндвичей с сыром, курицей и котлетами, взять термос с холодным чаем и зависнуть в кустах у стены. Блестящая стратегия!.. Ну ладно, с этим ясно, а сейчас что делать?

Гитарист внезапно запел, к Колли взглянул на него. Пауз между композициями тот никогда не делает, так что окончания песни ждать бесполезно. Если и ожидать, то лишь того, что он самолично снизойдет до разговора. А может, он не понимает? - подумал вдруг Колли. Может, он думает, я его прогнать собираюсь или еще как-нибудь досадить?

— Я бы хотел поговорить, - на всякий случай сообщил Колли во время проигрыша.

И снова гитарист сделал вид, что не услышал его.

Колли упал спиной на траву, зажмурился с досады. Он видел только красноту из-за солнца, просвечивающего веки, и слышал только пение гитариста. Гитарист пел красиво: немножко резко, но мелодично. А иные переборы заставляли замереть сердце. И все бы хорошо, но сегодня Колли не послушать его пришел...

Краснота в глазах резко сменилась искрящейся полутьмой. Колли, чувствуя, как сердце ухнуло в пустой живот, быстро сел на траве. Но нет, гитарист, как и прежде, находился на краю и играл, как и прежде. Вовсе он не замахивался на него гитарой, рассерженный настойчивостью Колли, и даже не подходил к нему.

Однако то, что в действительности заслонило солнце, вызвало у Колли волнение не меньшее, чем предполагавшееся покушение.

Это был столб. Гигантский столб проплывал мимо того самого края острова, где находились гитарист и Колли, и проплывал совсем близко - километрах в десяти, не больше. Колли за свою жизнь видел, конечно же, достаточно этих колоссов, называемых небесными телами, и знал, как эти тела выглядят, но собственными глазами так близко видел столб впервые.

Был он на вид очень твердым и цветом напоминал повидавший виды бетонный фундамент. В большинстве своем серый, но кое-где бежево-коричневатый, или с темными потеками, или вообще с налетом серо-зеленого пятнистого мха. Колли не мог представить, что и как породило такое "небесное тело"...

Но не догадки о происхождении этого явления, даже самые безумные, поражали сильнее всего.

Столб, в поперечнике составлявший километра два-три, в высоту был... Ох... У Колли заныла шея - так он запрокинул голову. Столб устремлялся далеко вверх, истончаясь в шпиль, и пронизывал клубящееся белоснежное облако. Колли набрался смелости и подошел к самому краю. Впрочем, это казалось вполне безопасным: все-таки здесь отсутствовал скат, берег обрывался резко и круто, единой мраморной глыбой. Внизу облака не было - каменный колосс, уходя в воздушную глубину, затягивался дымкой и растворялся в синеве.

Одним словом, высотой столб был в бесконечность.

Колли настолько был поглощен зрелищем, что не заметил, как снялась с него и гитариста тень и уплыла прочь. Он закурил, приводя нервы в порядок, и только теперь понял, что парень все это время играл, и понял, что половина его, Колли, волнения, если не больше, - вовсе не от увиденного. От услышанного. Гитарист заканчивал композицию, но Колли успел уловить мелодию - сильную, напряженную. Соответствующую моменту. Значит, он тоже проникся, подумал Колли. Это шанс. Ну, сейчас или никогда!

Он подошел к парню вплотную и посмотрел на него сверху вниз. Белокурые вихры мотались туда-сюда ветром. Колли спросил:

— Месье, как вы полагаете, а не могли мы, случаем, столкнуться? Ну, вы понимаете, наш Мраморный и этот столб? Совсем ведь рядом прошел, километрах в десяти, кажется...

Колли возликовал, когда гитарист поднял на него глаза. Но тот, водя медиатором по струнам, лишь сказал:

— Не мелите чепухи. И не мешайте играть, пожалуйста.

Вся радость быстро утекла, как вода из треснувшего кувшина. Колли плюнул в сердцах и размашистым шагом пошел прочь, к большой двери на каменном крыльце, ведущей внутрь стены.

Стена эта была высоченной, была сложена из белого камня и, как известно, ограничивала город по периметру. Внешне она, хотя и не имела зубцов и бойниц, походила на крепостную. Так ее и называли.

Колли с силой потянул за ржавое холодное кольцо, и потемневшая от дождей деревянная дверь с железными накладками приотворилась.

Колли в стылом полумраке и тишине поднялся по каменной лестнице и пошел по каменному коридору. Стук каблуков казался непорядочно громким здесь, в месте, давно позабытом людьми.

Впрочем, один человек здесь все-таки был. В нише, размером сравнимой с маленькой комнаткой, за столом между большой керосинкой и полкой с раскатанным матрацем сидел усатый краснолицый стражник. Он всегда там сидел. Еще ни разу Колли не застал его, дрыхнущим на полке или готовящим себе еду на керосинке, не говоря о том, чтобы его вообще не было. На стражнике, ясное дело, была такая же форма, как у полицейских в банке или ломбарде, но его мундир был уж очень изношенным и явно давно не стиранным.

Смысла этого поста Колли не понимал. Чего тут сторожить? Проход? Но ведь выходить за периметр стены не воспрещается, за городом вон и никакой стены нет. Не рекомендуется - да, мол, опасно, вдруг с края сорветесь нечаянно, но не запрещается. Да и не реагирует стражник на Колли, слова не сказал ни разу, будто посажен он здесь лишь для вида. Странный пост, спору нет...

Однако удивительнее было другое. Сложно поверить, но за спиной стражника на стене висела алебарда. Это и впрямь было его оружие? Не боевая дубинка, не пистоль, не шашка даже, а выкованная, стоит полагать, на заказ алебарда. Колли, когда увидел ее впервые, подумал, что забрел в музей. Он и сейчас не знал этого наверняка, так как спрашивать не решился. Да и важно ли это?..

Снова данную картину Колли разглядывал только потому, что перед комнаткой ему пришлось остановиться. Все потому, что стражник занимался привычным делом: кидал дротики в мишень, повешенную на стене коридора напротив ниши. И в это самое время он целился. Целился вот уже как с минуту, то ли решив пропустить Колли, из вредности вида не подавая, то ли просто старался.

Промаявшись еще полминуты, Колли не выдержал и шагнул вперед, заслонив головой мишень.

Стражник бросил дротик.

Колли чрезвычайно повезло. Дротик высек искру, стукнув об камень позади его головы. Стражник промахнулся.

Колли, осознав, что только что могло произойти, в бешенстве сжал кулаки и повернулся, думая наорать на стражника, и пусть тот делает, что пожелает, хоть снимает со стены свою алебарду. Подумал так и тут же вспомнил День города, когда все гуляли... и он тоже погулял.

Ярость постепенно исчезла, словно сам камень впитал ее.

Опять повернувшись, Колли спустился по лестнице, толкнул тяжелую дверь и вышел в город.

Друзья

Кто-то захлопнул тренькнувшее окно, и сразу стало по-другому. Нет, тише не стало, уличный шум лишь сменился на гомон ресторации. Вместо цокающих подков и скрипящих рессор, вместо недобро урчащих моторов и шепчущего в кронах ветра теперь были цокающие каблуки и скрипящая кожа, приятно урчащая кофеварка и шепчущие голоса. Стало не тише, но по-другому. Уютнее, наверно. Спокойнее.

Месье Карандаж, человек-скелет, уважаемый журналист, неторопливо и основательно поглощал овощной супчик. Выслушав Колли, он ненадолго отложил ложку и со значением произнес:

— Вот что я тебе скажу, месье Колли. Одумайся. Понял, дружок? Одумайся лучше.

— В смысле? - тупо спросил Колли.

Карандаж только покачал головой и снова принялся за супчик. Колли, посмотрев на потолок, хлебнул крепленого и сделал затяжку.

Одумайся. Опять он начинает. Нет, я понимаю, к тридцати пяти уже пора обзавестись женой и выводком, хотя бы небольшим. Или хотя бы женой. Я разве спорю? Да, это было бы неплохо, вполне. Но сколько можно об этом талдычить? Я вообще не на эту тему спрашивал, я про гитариста ему рассказывал.

Или он про гитариста и ответил?

— Ты все-таки объясни, - сказал Колли. - Ты же насчет гитариста? Да? В таком случае, будь любезен, объясни, чем тебя гитарист не устраивает? Ты же один из них, коллега. Вы все окружили меня и со всех сторон меня долбаете, задолбали уже. Про самого? - нельзя, про трущобы - нельзя, про неопределенное будущее, заметь, не темное, не страшное, а всего лишь неопределенное, - тоже нельзя!

— Зачем людей пугать? - отрезал Карандаж.

— Разве я пугаю?! - взвился Колли. - Лично меня, чтобы ты знал, пугают обещания светлого будущего. Ты же нормальный человек, тебя разве не пугают?

— Меня все устраивает! - сказал Карандаж громко.

Колли, вжав голову в плечи, глянул украдкой по сторонам.

— Ты что?.. Думаешь, здесь сидят... м-м... уши? - спросил он шепотом.

— Ты видел, кто закрывал окно? - спросил Карандаж.

— Кто-то, - ответил Колли.

Карандаж покивал, мол, вот так вот, дружок.

— Ну ладно, я не закончил, - произнес Колли, пересев ближе к нему. - Я вот что хотел сказать... Я почему за гитариста взялся. Понимаешь, он же далеко от всего этого. Я просто хотел сделать интервью: кто де таков, где научился играть, почему на публике не выступаешь. Он же неформал, понимаешь? Я думал, это было бы интересно почитать... Так что я не понимаю, чему ты возмущаешься. Чего теперь тебе не нравится? Или ты по привычке: одумайся, одумайся! Инерционность, так сказать?..

Карандаж вздохнул и отставил тарелку, на которой остался только лавровый лист и несколько кругляшков брюссельской капусты.

— Где сидит твой гитарист? - спросил он с расстановкой.

— За стеной, около аттракциона: от него налево, потом... - Колли осекся. - За стеной, - прозревая, повторил он.

Карандаж покивал, мол, наконец-то ты понял, дружок.

Колли тоже кое-что понял и даже дернулся от этого понимания. Эх, человек-скелет! Ой-ей-ей, уважаемый журналист! Да ты же трус! Раньше я находил тебе отговорки: осторожность, субъективность, консервативность, но теперь отговорок нет. Ты просто трус! Подумаешь, за стеной! Подумаешь, выходить туда не рекомендуется! Я хотел взять сегодня тебя, чтобы ты посмотрел на гитариста, но теперь понятно, что звать тебя бессмысленно.

И он захотел высказать ему все это в лицо, и хорошо, что появился месье Црекер, иначе бы они поссорились.

Месье Црекер появился у Колли за спиной и без обиняков спросил:

— Кто позволил тебе занять мое место, мерзавец?

Колли с облегчением пересел подальше от Карандажа. Црекер, опустившись на стул, посмотрел пристально на них на обоих и нахально усмехнулся в усы. Собирался ли он сделать комментарий относительно увиденного, осталось неизвестным, потому что в это время подошла официантка. Улыбаясь Црекеру, она сменила блюдо Карандажу и повернулась, чтобы уйти.

Црекер провозгласил:

— Сосиску мне!

Официантка испустила смешок и, обернувшись, сказала:

— Сейчас будет, месье Црекер.

Колли обнаружил, что держит в пальцах дотлевающую сигарету. Дважды затянувшись, он потушил окурок и сделал глоток крепленого. Затем еще один. Он не хотел показывать, что молчит, потому что у него нет желания разговаривать.

— Прочитал твою последнюю статью, - сказал Црекер, повернувшись к Колли.

— Она вышла неделю назад, - сказал Колли.

— Ну и что? Уже потеряла актуальность?.. Я редко покупаю газеты.

— Давайте не будем об этом, - сказал Карандаж, клюя овощной салат.

— Хорошо, с тобой не будем, - согласился Црекер. - Поговорим только мы с Колли.

Карандаж покачал головой, мол, делайте, что хотите, и с удвоенной силой заклевал салат.

— Ну, что ты хочешь сказать про статью? - кисло сказал Колли, готовый к нападкам.

— А она на слуху, - неожиданно сказал Црекер. - Я потому и достал "Хранителя".

— Надо же, - сказал Колли.

— "Четвертое поколение", - сказал Црекер. - Хорошее название. Все действительно так. Переломный, наверное, момент. Или, если и не переломный, то просто момент. Этап. Ступенька. Грань. Можно как угодно говорить.

Колли пожал плечом. Црекер не говорил ничего нового для него.

— Моя прабабка видела Изменение. А бабка любила живописать его со слов матери. Но - уже со слов. Сегодня почти не осталось тех, кто увидел Изменение собственными глазами. Когда умрет последний, тогда и настанет он. Момент. Старый мир окажется безвозвратно в прошлом. Он и так в прошлом, конечно, но больше не останется ни одной связи, ни одной ниточки с ним.

Подошла официантка и, улыбаясь Црекеру, поставила на стол большую тарелку. По центру тарелки лежала сосиска, аппетитная, только что из кипятка, испускающая пар и аромат и политая каким-то белым соусом. Карандаж взглянул на сосиску и мучительно сглотнул.

— Спасибо, милочка, - доброжелательно ухмыльнулся в усы Црекер. Испробовав деликатеса, он вновь посмотрел на Колли. - Так вот, знай, дружище, что ты здорово пишешь. Здорово. Я хоть и редко читаю газеты, но это было лучшее за последнее время из того, что я читал.

— Ты очень редко читаешь, - выделив "очень", сказал Карандаж.

Црекер из-под бровей посмотрел на него и хотел что-то ответить, но тут возле стола мелькнул упитанный силуэт, и Црекер завопил на всю ресторацию:

— Стумба! Куда перекатываешься, мерзавец! Катись давай сюда, рожа!

— О-о! Какие личности, и как много! - воскликнул Стумба, увидев их, и радостно принялся пожимать всем руки.

— Давай садись! - распорядился Црекер. - Зачем сюда пришел?

— Нажраться, зачем же еще! - добродушно расхохотался Стумба.

— Нажраться - или нажраться? - уточнил Црекер, интонационно выделив различие в значениях слова.

— Нажраться, - ответил Стумба, и оба загоготали.

Колли налил Стумбе полстакана крепленого и добавил остальным. Црекер произнес тост во имя большого и доброго человека с хорошей привычкой приходить вовремя, и тостуемый выпил до дна.

— Мы тут обсуждали последнюю статью Колли, - сообщил Црекер.

— Это какую? - живо осведомился Стумба. - Я ее читал?

Црекер объяснил в двух словах, и Стумба пожал плечами:

— А, вот вы про что. Не знаю, не проникся. Там же про историю? Я плохо помню историю. Когда, в третьем классе, кажется, проходили? Учебник был скучный: какие-то римляне, какие-то цари, войны, застои, ренессансы. Много непонятных терминов. Зато учитель был веселый, всё анекдоты травил, приговаривая: ну, почитайте дома следующий параграф, если кому захочется.

— Предмет назывался: история Земли, - вдруг сказал Колли.

Все посмотрели на него. Стумба озадаченно раскрыл рот, не произнося ни слова.

— Звучит, не правда ли? - чтобы замять неловкую паузу, спросил Црекер.

— Да ты не обижайся! - сказал Стумба Колли. - Нормальная статья, это я, увалень, не проникся, а вот интеллигент вроде Црекера наверняка проникся, не правда ли, месье Црекер?

— Истину глаголите, месье Стумба.

Колли с тоской посмотрел в стакан, на донышке которого рубиново искрилось вино. Я не за статью обижаюсь. Не за статью, ч-черт... Колли одним махом опустошил стакан.

Господи, для кого я пишу? Я же для вас пишу! Ну не для себя же, в конце концов!

А зачем? Если эти термины для вас непонятны и неинтересны? Если вы, по всему выходит, радуетесь тому, что прошлое уходит безвозвратно, и можно забыть о нем с облегчением? Если вам хочется по-детски верить в то, что раньше всегда было хуже и что станет только лучше - ведь так проще, так не приходится пугаться...

Зачем я тогда пишу?..

Хотелось уйти, но уходить нельзя. В этом случае они подумают, что я обиделся, и никогда больше не выскажут своего мнения. Колли протянул руку, налил себе на два пальца и под внимательным взглядом Стумбы выпил. Стало легче. В конце концов, плевать. Умереть со всеми не страшно. Страшно остаться одному, когда умрут все. Да и обязательно ли умирать? Нельзя так пессимистично мыслить. Пессимизм губителен. Веселее, Колли, веселее! Ничего его не закончено.

— Новую-то статью когда написать сподобишься? - спросил Стумба.

— Когда разговорю гитариста, - через силу ответил Колли.

— А ты все возишься с ним? - недовольно сказал Стумба. - Не понимаю, зачем он тебе сдался? Что за гитарист вообще? Никто не видел твоего гитариста.

— Пошли снова - увидишь.

— Нет, спасибо! Один раз я уже ходил, ты не забыл, чем это закончилось? Карандаж тоже ходил, и чем это закончилось для него? Меня сбил драндулет, на вас с Карандажем напала шпана. Один ты остался цел и невредим. А у Карандажа вон до сих пор руки дрожат.

— Ничего у меня не дрожит! - возмутился Карандаж.

— Ты что, меня обвиняешь?! - громко осведомился Колли. - Я привел городовых! Иначе мы оба не дрожали и не шевелились бы!

— Не обвиняю я тебя! Посоветовать тебе хочу: остепенись!

Карандаж хрюкнул.

— Да что я делаю не так?! - Колли окончательно рассвирепел. - Что вам всем не нравится?! Ты бесишься, что из-за меня тебя сбил драндулет?! Или что?! Но ведь это была случайность, я-то тут не причем!

— Случайность? Случайность?!! Ты в своем уме, Колли?! Тебя дважды предупредили, тебе прямо дали понять: остепенись! Плюнь на своего гитариста или кто он там, уж я не знаю! Не твое это дело! А ты всё лезешь и лезешь и никак не можешь остановиться!

Так вот в чем дело, подумал Колли. Теперь понятно. Он ощутил, будто спрятанная раньше во мраке и запертая дверь осветилась сильным белым лучом и навесные замки, металлически щелкая, слетают с нее один за другим.

— Я бы попросил не кричать так, - сказал Црекер. - И потом, Стумба, может быть, это все-таки случайность?

— Хочешь проверить это? - накинулся на него Стумба. - Ты же еще не ходил с ним.

— Давайте проверим, - поддержал Колли, всеми силами подавляя в себе злость на Стумбу. - Пойдешь со мной, Црекер? Прямо сейчас?

Тот призадумался, и Стумба победно ухмыльнулся.

— Нет, - сказал Црекер. - Еще есть одно важное дело! - Он оглянулся на барную стойку и провозгласил: - Сосиску мне!

Стражник

День постепенно превращался в вечер. Солнце исчезло с неба, спрятавшись за крепостной стеной, и крикливые вороны стаями закружили над крышами.

В окне кареты проплывал высокий мраморный забор фабрики. Если выглянуть, то можно было увидеть нависающую над улицей огромную монолитную трубу, из которой лениво выползали облака густого белого дыма.

— Спасибо, что согласился поехать, Црекер, - сказал Колли.

— Да ладно, - отозвался тот. - Подумаешь, велика услуга. Кроме того, это обещает быть интересным. Если воспринимать слова Стумбы всерьез.

— Угу, Стумба как скажет, так отрежет. По живому.

— Ты не обижайся на него. Он же не обидеть тебя думает. Просто говорит, как считает, а его эта ситуация задела, по-видимому.

— Да разве я не понимаю... - сказал Колли.

Внутри покачивающейся повозки было грязно: пол давно не мыли, обивка сидений потемнела и в одном месте разрезана ножиком, а стенки изукрашивали многочисленные надписи жирным фломастером. "Прибыльная работа", телефон. "Ссуда без процентов", телефон. "Бог всех рассудит", без телефона. "Куплю старые книги задорого", телефон...

Колли, у которого все не шла из головы недавняя перепалка, посмотрел на Црекера и произнес:

— Слушай, а помнишь, Карандаж как-то сказал про мои статьи, что они "неспокойные"?

— Н-ну... - качнул головой Црекер. - А что?

— Он еще добавил не без зависти: "Тебе позволено". Ему, значит, нет, а мне да.

— Не понимаю, к чему ты клонишь?

— А к тому, что, может, он прав? И поэтому-то мне можно к гитаристу, а остальным нет?

Црекер нахмурился:

— Перестань нести бред. Будь гитарист нежелательным лицом, через стену не пропустили бы вообще никого. Да, возможно, Карандаж прав, и тебе позволено больше, чем каким-то журналюгам, ибо, в отличие от них, ты мастак недурно писать о дурном... Но даже если так, сделай ты интервью, о гитаристе, очевидно, узнают от тебя, а не от меня. Так что, если это меры предосторожности, вульгарные, надо сказать, в духе тайной полиции, то это очень странные меры предосторожности.

— Так, может, предостеречь хотели меня?

— В таком случае, поверь, они бы не постеснялись предупредить прямо, приведя тебя на съезжую или вообще в застенки. А так - это скорее случайность.

— Или нет...

— Ну, вот и проверим.

Колли качнул головой. Ты явно не трус, Црекер. Но так даже хуже, потому что теперь я несу ответственность за тебя, ведь я втягиваю тебя в это.

Если случится что-нибудь плохое, Стумба мне не простит.

— Карандаж кстати не понимает кое-чего, - сказал Колли, чтобы поддержать разговор. - Есть вещи, про которые и я не смогу написать. Хотел бы, но боюсь. Я кожей чувствую грань, за которую даже мне выйти не позволят. И когда - редко, очень редко - я перехожу ее, чувствую, что волоски поднимаются на загривке.

— И про что бы ты хотел написать, но не можешь? - с интересом спросил Црекер.

— Про наш мир. Про наш остров. Про Изменение. Но это страшно, и не только из-за цензуры, которая не только не пропустит статью, но, наверное, и отберет у меня лицензию, а из-за ответов, которые я не знаю и не хочу узнать...

Црекер пристально смотрел на него, почти не мигая.

— Здесь столько вопросов и странностей, что не перечислишь. Почему произошло Изменение? Кто всему виной? И что именно произошло? Что вообще могло произойти, когда из всей Земли остается единственный остров, плывущий в воздушной пустоте?

Црекер молчал.

— Почему солнце движется по небосклону? Земля, ты знаешь, вращалась вокруг оси. Если от нее осталась только атмосфера, что заставляет вращаться остров? Почему, в конце концов, осталась атмосфера?

— Я, кажется, тебя понял. Как объяснить, почему появляются облака под островом? Да и откуда их столько над островом, если у нас единственное озеро и только одна речка, стекающая с вершины Артаска?

— Да, Црекер, ты понял.

— Друга понять легче. Остальным бывает сложнее, остальные могут и не понять. Я вот что скажу, Колли: большинству это неинтересно. Они привыкли жить, а не думать над тайнами мироздания. Просто жить. Только ты не переживай, так было и раньше, когда еще существовала эта планета, Земля. Я читал книжки, которые скупает этот делец, - Црекер показал на стенку, - и даже в книжках люди мало задумывались об этом. Вот так вот, друг мой. Ты ищешь правды и хочешь поддержки в поисках? Ты не получишь ни того, ни другого.

— Тогда зачем ты едешь со мной? - спросил Колли.

— Я уже говорил... - ответил Црекер.

Колли рассеянно выглянул в незастекленное окно и поморщился от дыма обгоняющего их карету драндулета. Пробормотал:

— Почти приехали...

И тут словно переключился невидимый рубильник судьбы, потому что все прошлое для Колли с этого самого момента стало резко отличаться от его будущего.

Пронзительно завизжала резина, что-то, оглушительно лязгнув, заскрежетало, и раздался больно ударивший по барабанным перепонкам взрыв. Колли бросило на Црекера, стенка повозки начала подниматься, и их обоих отшвырнуло назад. Предсмертный крик полоснул по ушам, заглушив даже окружающий грохот. Колли почувствовал невесомость, в которой его немилосердно перекрутило, а потом карета обрушилась крышей на землю, частично рассыпавшейся веером щепок и обломков. Колли повезло: он упал на мягкое - на Црекера. Сверху, сорвав хлипкое дно начисто, пролетело что-то большое и дрыгающееся и упало позади устоявшей стенки на дорогу. Резко запахло кровью - кто-то сильно разбился, Колли пока не знал, он или Црекер, или, может быть, извозчик, перелетевший через верх, если это был извозчик. Еще в нос шибануло дымом: дерево горело.

Колли встал на четвереньки, потом поднялся, чувствуя отбитые внутренности и шатающиеся зубы. В глазах стояла ослепительная пелена - это стремительно занимался огонь, подпитанный бензином. Внизу клубился едкий дым, Колли погрузил в него руки и поднял Црекера, закинув его на плечо. Црекер был очень тяжел, словно он умер. Колли, без надежды, желая лишь выбраться, пнул стоявшую вверх тормашками дверь. Пнул очень слабо, у него бы не получилось выбить обычную, мало-мальски крепкую дверь. Но эта дверь уже слетела с петель, устояв лишь чудом, и от удара Колли легко упала плашмя на землю. Колли вышел и пошел вперед, не разбирая дороги, плача от дыма и от невыносимой потери, а позади него повозка запылала с удвоенной силой.

Он остановился во дворе, подальше от огня, суматохи и криков, и положил тело на траву.

— Црекер, - сказал он. - Црекер...

Он ударил кулаком ему в грудь. Раз, другой, третий. Бесполезно. В боку, разодрав рубашку, торчала крупная покрасневшая щепка. Наверное, прошла внутренности. Худшая смерть - смерть от боли... Црекер не задохнулся, не успел... Боже, боже...

Колли взялся за щепку, с силой выдернул ее. Но усилия не понадобились: с удивлением он обнаружил, что щепка уходила под кожу всего только на сантиметр. И стоило ему дернуть, как "тело" выгнулось и вполне отчетливо проговорило:

— Мерзавец!

— Црекер! - Колли аж подпрыгнул. - Црекер!..

— Ты зачем меня бил?

— Я думал... думал...

— Хороший из тебя мыслитель. Может быть, одолжишь мне галстук, или лучше я истеку кровью, как ты полагаешь?

— Да, да, сейчас... - Колли принялся лихорадочно развязывать галстук.

Црекер сел на траве и осмотрелся. Вид у него был вполне бодрый - по крайней мере, для человека, только что напоминавшего труп.

— Что случилось? - спросил он.

— Драндулеты столкнулись. Один из них обгонял нашу карету...

— Понятно.

Длины галстука только-только хватило, чтобы обвязать ему туловище. После этого Црекер не без труда поднялся и отряхнулся.

— Ну, что ты встал? - спросил он Колли. - Мы же почти на месте. Пошли!

— Почти на месте? - возмутился Колли. - Пошли?! Тебя так качественно тряхнуло, Црекер, что ты умом двинулся? Тебе же в больницу надо!

— Не корчи из себя заботливого родителя. Пошли. Или ты хочешь доказать Стумбе, что он прав?

— Нет, но не хочу доказывать обратного такой ценой! - воскликнул Колли.

— Какой ценой? Я же шучу, ты не понял? Ты что, думаешь, тайная полиция не поскупилась на два драндулета с водителями и одного кучера с каретой и лошадью, только чтобы остановить нас?!

Колли смешался. И впрямь, этот вариант походил на бред. Как он не подумал? Конечно, это совпадение, ужасное, трагичное совпадение и никак иначе.

Отблески пожара, видимые между домами, угасали. Колли и Црекер пошли дворами к крепостной стене. Дома, окружавшие их, были третьего типа, панельные: не самые крепкие, не самые теплые, но самые дешевые. Радостно галдящая детвора группками пробегала мимо, горя желанием увидеть, что произошло там, откуда над крышами поднимался столб дыма.

Кроме дыма, над крышами в темнеющем небе виднелись два большущих воздушных шара пестрой раскраски. Аттракцион, а значит и край острова были рядом.

За пять минут пути, остававшихся до стены, ничего не случилось. Не налетела шпана, не сверкнула молния, не упало с подоконника ни одного цветочного горшка. Колли, ожидавший чего-нибудь подобного, был немного удивлен, когда поднялся на крыльцо с этой стороны крепостной стены и понял, что все в порядке. Если не считать галстука, перевязывавшего под рубашкой туловище Црекера.

— Ну что? - спросил Колли. - Заходим?

— Нет, - ответил Црекер. - Что-то мне боязно. Давай повернем обратно.

Колли хмыкнул и потянул на себя дверь. Они ступили в сумрак и тишину и стали подниматься по лестнице.

— Интересное место, - негромко заметил Црекер. - Кстати, не думал, что эти двери не запираются.

— Они запираются, - ответил Колли. - Кроме этой.

Црекер и Колли пошли по коридору, приближаясь к освещенной нише. Колли осторожно заглянул за угол, но стражник на этот раз, к счастью, не кидал дротики. Он читал разворот "Хранителя". Впрочем, взгляд его был устремлен не в газету, а в проход, пронизывая Колли насквозь. Взгляд был удивленный и испуганный.

Колли, ничего не понимая, миновал нишу, следом прошел Црекер. И тут неизменную тишину коридора разорвал крик:

— Э-эй! Стоя-я-ять!!!

Колли и Црекер от неожиданности остановились. Из ниши выбежал стражник с алебардой наперевес.

— Вы кто такой?! - закричал он на Црекера, страшно топорща усы. - Что тут делаете?! Кто дал право?!

Црекер, выкатив глаза, оглянулся на Колли:

— Так у него и правда алебарда!

— Куда вы смотрите! - вскрикнул стражник, как ужаленный. - Я здесь нахожусь! Кто дал право, я спрашиваю?!

— Позвольте, месье, - вмешался Колли, встав рядом с Црекером, - но ведь никто и не запрещал.

Стражник с выражением запредельного ужаса на лице посмотрел на него и одновременно сквозь него. Лишь спустя пару секунд его безумный взгляд сфокусировался на Колли.

— Еще один?! Сколько вас здесь?! А ну отвечайте!!! - заорал он, и голос у него сорвался.

— Нас двое, - спокойно сказал Колли.

— Что вы задумали?! - прохрипел стражник. - Какого черта вы тут делаете?!

— Мы хотим выйти за стену, - сказал Колли.

— Вы, наверное, врете, - надсадно просипел стражник. Лицо его, и без того постоянно багровое, раскраснелось донельзя, голос становился все тише и тише. - Тут надо разобраться.

— В чем разобраться? - с волнением спросил Колли. - Мы всего лишь хотим пройти, в чем тут разбираться?

— Зачем нормальному человеку выходить за стену? - отрезал стражник совсем тихо. - А ну, пшли! - свистя и шипя, бросил он. - Пшли, кому сказал! На съезжей разберутся, не волновайтесь! Во всем разберутся!

Сам

Црекер, держась за бок, прошелся по периметру железной клетки и уселся на жесткую полку.

— Если будет выбор, то что ты выберешь? - спросил он.

— Какой выбор? - не понял Колли.

— Ну, на скважину, на выработку или на болота? Ты предпочтешь рабство или ссылку?

Колли передернуло.

— Не думаешь же ты, что все настолько плохо? - спросил он. - Ты ведь шутишь?

Црекер установил локти на колени и тяжело опустил лицо в подставленные ладони. На рубашке с правого бока у него расплывалось темное пятно.

— Я попрошу болота, пожалуй. Правда, это пожизненная ссылка, я навсегда лишусь статуса горожанина и никогда не вернусь... Но знаешь ли, со скважины я тоже могу не вернуться.

Колли глядел на него с ужасом, только усиливавшимся от осознания своей вины.

— Говорят, комарье на болотах страшное, - продолжал Црекер. - Каждое насекомое размером с кулак. Под вечер налетают стаей, мерзавцы... Но они не кусают, они просто выхватывают на лету куски мяса... точно гарпии!

— Гарпии? - переспросил не такой начитанный Колли. Црекер махнул рукой и сказал:

— Ерунда. Их зато легко наловить и зажарить в жире. Получится как мясная котлета. А если они еще и напившись, то как бифштекс с кровью!

Колли облегченно выдохнул. Он все-таки шутит...

— Тебе бы к врачу, Црекер, - сказал Колли, показав на пятно у него на рубашке. - Нельзя тебе тут сидеть.

Тот снова махнул рукой и почти незаметно поморщился.

— А ведь мы могли бы одолеть стражника, - сказал он. - Почему мы подчинились?

— Ну, не подчинись мы, все было бы гораздо хуже, чем сейчас. Гитарист не стоит таких жертв. Кроме того, у стражника была алебарда!

Они вместе засмеялись.

— Он бы с ней не развернулся там, - сказал Црекер. - Ты кстати заметил, этот чудак...

Он замолк, потому что кто-то остановился около клетки. Затем решетчатая дверь с лязгом отворилась, и внутрь вошел молодой щеголь в официальном костюме и с наглым лоснящимся лицом.

— Месье Црекер, - сказал он. - Вы пойдете со мной.

— Куда? - спросил Црекер.

— Ему к врачу надо, - сказал Колли.

— К врачу и пойдем, - успокоил обоих щеголь, но ни тот, ни другой, конечно же, не поверили. Тем не менее, Црекер встал.

— К костоправу, - улыбнулся он, и они вдвоем вышли, зашагав к выходу. Колли с тревогой смотрел им вслед. Потом обреченно сел на полку. Что же я наделал, с отчаянием подумал он. Я же подставил его...

Но долго сокрушаться ему не дали. Через минуту пришел еще один молодой человек, в таком же официальном костюме, как и первый, но с лицом приятным, доброжелательным. Человеку с таким лицом хотелось доверять. Он открыл лязгнувшую решетчатую дверь и сказал:

— Меня зовут Бромс. Идите за мной, месье Колли.

Колли повиновался, хотя ему показалось странным, что никто больше не сопровождает его. Вот дать сейчас по макушке этому Бромсу, и я на свободе!..

Хотя нет. Ничего подобного. Мою личность установили. Если сбежать, ничего хорошего не выйдет, все равно найдут. Пока ничего серьезного мне не пришьют, а вот если удрать из-под стражи - тогда да.

Поэтому он просто шел вслед за Бромсом, спускаясь по длинной лестнице этаж за этажом.

— Куда увели месье Црекера? - спросил Колли.

— Почему вы решили, что я это знаю? - спросил молодой мужчина.

— Ну, вы, ребята, явившиеся за нами, вы оба щеголи. Явно коллеги. Значит, месье, вы можете знать. Кто вы, кстати говоря? Тайная полиция? Или те небезызвестные "пиджаки", филеры, работающие на самого?

— Вы бы все-таки поосторожнее, - усмехнулся Бромс. Они, наконец, остановились на одной из площадок, наверняка уже находясь под землей, и щеголь толкнул дверь. За ней устремлялся вдаль совершенно прямой и хорошо освещенный коридор. Здесь оказалось весьма прохладно, как обычно и бывает в подвальных помещениях. Воздух был застоявшимся. Они пошли по коридору.

— Так где все-таки Црекер? - спросил Колли. Бромс, шагая чуть впереди, обернулся и дернул уголками губ.

— Что вы все о Црекере да о Црекере. Сами-то хоть придумали?

— Что придумал?

— Как будете выкручиваться?

Колли тут же замолк, и дальше они шли молча. Минут через десять коридор кончился, Бромс потянул на себя дверь, и они стали подниматься по лестнице.

— Много под городом таких подземных ходов? - спросил Колли. Щеголь не ответил.

Они поднялись до верхней площадки и оставили лестничный колодец позади.

В новом помещении было тепло, красиво и бело. Белые стены, белый потолок с огромной люстрой, а на мраморном полу дорогой белый ковер. Колли раскрыл рот от удивления. Ему уже случалось посещать это место.

Это была мэрия.

Они прошли еще немного и оказались в другом зале, вдоль дальней стены которого стояли в противовес вычурному интерьеру простые стулья. Их занимали посетители, при виде Бромса тут же сжавшиеся и опустившие глаза.

— Вам в ту дверь, - сказал щеголь Колли, показав на дверь, отделанную зеленым мрамором. - А мне сюда. Следующий, заходите, - спокойно сказал он посетителям, отчего те сжались еще больше. Он покинул зал, хлопнув дверью. Колли посмотрел на табличку. "Зам. младшего помощника". Один невзрачный мужчина, в старых ботинках и джинсах и в теплой куртке, не снимающий ее, хотя и красный от пота, на негнущихся ногах пошел через зал. Все взгляды скрестились на нем. Внезапно он остановился, вперившись остекленевшим взглядом в дверь зама. Тяжелая невидимая борьба сейчас происходила внутри него. Но все-таки мужчина сумел взять себя в руки, насупился и решительно зашагал вперед. Он вошел в кабинет, и Колли испугался, когда попытался представить, что сейчас произойдет там. Работяга и чиновник. Им не понять друг друга. Бромс выслушает, внимательно, желая понять, и не поймет.

Чтобы не думать об этом, Колли быстро пошел к зеленой двери и взялся за ручку. Какая-то женщина истерично вскрикнула позади него, но он не обратил на это внимания. Как и на то, что таблички на мраморе или рядом на стене не было...

Он вошел, закрыл дверь и больше не сделал ни шага. В глубине кабинета, самого шикарного, какой он когда-нибудь видел, в кресле за столом, повернувшись к новоприбывшему профилем, сидел человек. Старый, но не древний, с хмурым лицом, пышными бровями и мощным с горбинкой носом. Зачесанные назад волосы были когда-то черными, но теперь почти все побелели.

Колли изо всех сил хотел отстраниться от происходящего, чтобы страх немного отступил. У него не получалось. Тем не менее, он раскрыл рот и сказал хрипло:

— Здравствуйте, месье сам. - Он закашлялся, поняв, что говорит что-то не то. - Я хотел сказать, месье мэр.

— Присаживайтесь, - мэр повернулся лицом к нему. Лицо все было пронизано глубокими морщинами, словно поле боя - траншеями.

Колли сел в кресло перед столом. Мэр сплел пальцы перед лицом и тут же расплел их.

— Месье Колли, - сказал он, - объясните, чего вы хотели от гитариста?

Колли выкатил глаза, опешив от такого прямого вопроса. Он все знает, сразу подумал он.

— Интервью, - честно сказал Колли.

— Если бы я попросил не брать у него интервью, вы бы учли мою просьбу?

Колли замялся, одновременно удивляясь собственной смелости и наглости.

— Ясно, можете не отвечать, - сказал мэр. - А если в обмен я предложу интервью со мной? Тот еще эксклюзив, а, месье Колли?

— Хорошо, - с облегчением чувствуя, что первый испуг отступает, сказал Колли. - С вами. Первый вопрос: что вы знаете о гитаристе?

Старик моргнул и сложил руки перед лицом. Костяшки сплетенных пальцев побелели.

— Чего вы хотите? - разочарованно спросил он. - Вы правды хотите? Вы же и сами понимаете, что не получите ее. Может быть, полправды, может быть, три четверти, но всю - никогда. Вы хорошо это понимаете, иначе бы не разговаривали со мной сейчас, а давно лишились бы лицензии.

— Гитарист - та четверть правды, которой мне от вас не узнать? - спросил Колли.

Мэр расплел пальцы и улыбнулся:

— Вы и от него ее не узнаете, поверьте. Вы никогда ее не узнаете, никогда, смиритесь с этим.

— Тогда почему вы боитесь моего интервью с гитаристом?

— Будьте аккуратнее в выражениях, - посоветовал мэр и добавил: - Меня не интервью беспокоит.

— А что?

— Гитаристу нельзя мешать. Понимаете? Лучше ему не мешать.

— Хорошо, - сказал Колли. - Я могу идти?

— Я знаю, куда вы собираетесь пойти. Не торопитесь. Послушайте меня. - Старик снова сплел толстые пальцы и снова расплел их. - Вы нужны мне. Нужны городу... Система, Колли. После Изменения система осталась прежней. Нет, конечно, сначала был хаос, но потом все устроилось. Осколок земли сохранился, потускнел, оплавился, но сохранился. Главное, мы сумели не скатиться в Средневековье, прежняя система была восстановлена, и я горжусь, что смог завершить начатое до меня. Это хорошая система, поскольку любой человек в ней может быть счастливым, но она не простая с точки зрения правления. В Средневековье было проще... Вы же знаете, Колли, что всегда есть люди, чем-то недовольные, тем или иным, или вообще всем. Я вас удивлю, возможно, но в этой системе они - должны быть. Их нельзя затыкать. Иллюзию выбора необходимо предоставить всем. Иначе недовольство будет накапливаться, и мы знаем, чем это может закончиться. Вы же помните из истории развал той системы, не правда ли?.. Я скажу прямо. Мне нужна оппозиция, Колли. Под моим контролем. Именно так, ведь, чтобы не было риска разрушить все это, нельзя выходить за рамки. Здесь нет личного, Колли. Если вы выйдете за рамки, вас не ждет ничего хорошего.

— Та правда, о которой мы говорили, вне этих рамок? Так?

— Да, Колли. Я рад, что вы меня поняли. Как и рад, что могу вас отпустить. - Старик мелко покивал. - Только что я убедился в том, что вы ничего не знаете. Идите, пожалуйста. И соблюдайте осторожность, месье Колли.

Тот встал и сделал несколько шагов. Уже от самой двери он сказал:

— Вы тоже живете в иллюзии, мэр. И боитесь ее разрушить. Осторожность, конечно, похвальна, но в новом мире все не так просто, и однажды все ваши надежды славы и добра просто рассыплются смертным прахом.

Колли

Подхватив рюкзак, Колли спрыгнул из окна на траву и еще раз внимательно огляделся. С облегчением он понял, что оказался прав - за двором не следили, не было здесь никого: ни городовых, ни подозрительных прохожих, и никто не сидел в кустах.

Оставив свой дом позади, он пошел улочками и переулками к крепостной стене.

В небе стояло тусклое свечение, заливающее остров холодной синевой, но не дающее теней. Вокруг почти не было людей, лишь иногда попадались влюбленные парочки, воркующие, взявшись за руки, или целующиеся на скамейках... К таким и шпана не цепляется. Понимает...

Мне терять даже меньше, чем им, подумал Колли. Меньше, чем им, и, может быть, вообще меньше всех.

Хотя нет, вру. Вовсе нет. Если призадуматься, всегда есть, что терять. Работу, друзей, нажитый скарб - хоть какой-то! Не только заработанную огромным трудом квартиру - мочалки и штопора бывает жалко лишиться!..

А еще, - вдруг понял Колли, продолжая шагать вперед, - положения в обществе.

Говорят, я свободомыслящий журналист. Смелый. Талантливый. Значимая фигура! Так говорят, по крайней мере.

Так что мне есть, что терять. Но, в конце концов, кто, если не я?

Дыша болезненно глубоко, бесконечно желая просто идти по этим улочкам, которые ему нравились, идти долго и никогда не останавливаться, он преодолел большую часть пути.

По левую руку мелькали грязные узкие окна кондитерской фабрики, от стен которой дико пахло дешевыми карамельками. Справа, за сквериком, виднелась школа, в которой он нехотя учился, в которой он насмерть дрался, в которой он безответно любил. Впереди стояла серая жилая четырехэтажка с аркой посередине, а за ней была крепостная стена и проход к гитаристу. Колли вдруг остановился и совершенно без сил опустился на поребрик тротуара.

Если миновать арку - обратного пути не будет. Это вовсе не значит, меланхолически думал он, что меня обязательно убьют, но домой и к прежней жизни я уже не вернусь.

Не вернусь.

Он зажмурился, вспоминая все хорошее, что было у него в прошлом. Оказывается, хорошего было не так уж и мало, и решительности у него не прибавилось. Теперь ему хотелось возвратиться домой, выпить крепленого стакан, другой, третий - пока не затошнит, и забыться сном.

Это страх. В моем мирке все давно сложилось, понял Колли, и мне уютно и спокойно, несмотря на мелкие неурядицы. Теперь же я выхожу в лес, а в лесу - чудовища. А может, там и нет чудовищ, но в этом-то, собственно, и дело. Что в лесу меня ждет наверняка - это неизвестность. Здесь мне уютно, а что там - не скажет никто.

Колли вдруг ощутил, будто тяжелый мешок упал с плеч.

Я ведь не этого боюсь!

Он провел цепочку рассуждений еще раз и убедился, что неизвестность вовсе не пугает его. Но тогда что?

Не поднимая плотно сжатых век, он вдруг вспомнил свое признание Црекеру. Что вовсе он не смельчак. Что боится поднимать вопросы, связанные с Изменением, и вовсе не из-за цензуры, а из-за тех ответов, которые могут прийти на ум.

Он, конечно, уже знал все эти ответы, так как размышлял об этом неоднократно, особенно когда напивался. И все его варианты вовсе не предполагали светлого будущего для города и ферм, для скважины и рудников, и даже для болот - в общем, для всего Мраморного. В будущем - ближнем или дальнесрочном, по его прогнозам, все это должно было исчезнуть, так же как исчезла когда-то Земля...

И вот теперь он оказался на пороге, за которым имеет шанс услышать настоящий ответ. Он уже не помнил, в какой момент до него дошло: гитарист как-то связан с Изменением и знает, что случилось на самом деле, - сейчас, во всяком случае, Колли был абсолютно уверен, что так оно и есть.

И боится он не за свой скарб, не за положение в обществе и не за то, что его, может быть, схватят или подстрелят, а из-за той жуткой истины, которую он услышит.

Колли раскрыл глаза. Он разобрался с собой, хотя легче ему не стало. Все еще хотелось вернуться домой, напиться вдрызг и забыться сном. Но он поднялся, медленно, заставляя себя делать каждое движение, и пошел к крепостной стене.

С той стороны арки, возле дороги было более-менее оживленно. Цокала по каменным плитам худая лошадь, тянущая карету - медленно и неохотно, несмотря на слабые понукания старого сгорбленного извозчика. Тускло и в общем-то бессмысленно, скорее для красоты горели редкие фонари. Прислонившись к одному такому, недалеко от арки, стоял мужчина в неброской одежде и с интересом читал газету. Конечно же, нет лучшего занятия ночью, чем выйти на улицу изучить прессу... Чуть дальше от мужчины в штатском торчали трое городовых в форме. Они, не таясь, сидели на скамеечке и, что удивительно, не болтали за жизнь, а внимательно, пристально смотрели по сторонам, но Колли пока не замечали. По тротуару на другой стороне дороги, возле стены фланировали горожане, немного, в пределах видимости человек шесть-семь, но вот кто из них кто было решительно не разобрать.

Тут мэр поступил мудро, подумал Колли. Не стал затягивать, сразу же распорядился устроить за мной слежку и увеличить стражу около прохода. Черт, как же их много, наверняка заметят! Но уходить я не могу. Если я уйду, то потом не решусь вернуться. Остается единственный шанс... Если я правильно понимаю, мне надо лишь прорваться внутрь стены.

Ну всё, пора решаться... Пора!

Колли выскочил из арки, перебежал дорогу перед самым экипажем, и, укрываясь за каретой, засеменил к каменному крыльцу.

Кто-то крикнул, раз, другой - его все же заметили. Сгорбленный извозчик посмотрел на Колли бесцветным рыбьим взглядом - и взмахнул поводьями чуть повыше. Кляча тут же припустила рысью. Колли бросился бежать, стараясь, чтобы карета все так же загораживала от него другую сторону дороги. Но кричали не только оттуда - крик раздавался и сзади. Колли на бегу обернулся и увидел мужчину в штатском, без газеты, но с пистолем в вытянутой руке.

Грянул выстрел. Пуля просвистела совсем рядом... или, может быть, показалось? Прохожие рванулись к стене, кто-то попадал на землю. Нет, среди них не было полицейских... Лошадь испуганно заржала, старый извозчик тоже испугался и погнал ее иноходью.

Второй выстрел - и снова мимо. Мужчина в штатском стрелял, остановившись, и уже оказался далековато, чтобы попасть. А может, сбит прицел, как обычно... Ох уж эти поделки наших конструкторов, им так же далеко до настоящих пистолетов, как драндулетам - до нормальных машин...

Позади, заглушая скрип рессор и цокот копыт, загремели сапоги. Городовые в форме сдались перегнать лошадь, чтобы обойти Колли с обеих сторон, и просто перебежали дорогу. Но впереди уже поднималось каменное крыльцо.

Он взбежал на верхнюю площадку и потянул железное кольцо. Ворвавшись в холод и полумрак, захлопнул дверь и помчался вверх по лестнице. Позади него приглушенно кричали. "Открывайте же!" - "Не открывается, он запер ее!" - "Болван! Откуда у него ключ! Черт, дай сюда!" Дверь, гремя, ходила туда-сюда, насколько позволял замок. Колли остановился, вжавшись в стену. Мимо пробежал усатый стражник с большим ключом в руке. В дверь забарабанили. "Сейчас открою, сейчас!" - просипел стражник. Колли побежал вперед. В коридоре стоял спертый воздух и чем-то резко неприятно пахло. Проносясь мимо ниши, Колли чуть не зацепил стоявшую тут же алебарду, прислоненную к стене. Керосинка в каменной комнатке была разобрана - кажется, стражнику было нечем заняться. Колли скатился по лестнице и выбежал на поляну.

Гитарист, взлохмаченный, в голубой футболке и в потертых джинсах, как всегда, сидел на краю и играл. Увидев его, Колли снова подумал, что на вид он обычный парень: приятной внешности, независимого вида. И это действительно выглядело бы совершенно обычно, если бы не одно обстоятельство.

Он все играл.

Колли подходил к нему по траве, чувствуя в себе непоколебимую решительность, хотя еще совершенно не знал, что будет делать. Погоня совсем близко. Минута, даже полминуты - и они будут здесь... Что я успею за полминуты? Задать один-единственный вопрос?

Колли раскрыл было рот, и в этот же момент прогремел взрыв. Земля под ногами затряслась, заходила ходуном стена, тяжелую дверь сорвало с петель. Она, словно брошенная игральная карта, крутясь, пронеслась над поляной и, вылетев за край, ухнула вниз. Колли от удара в ноги пошатнулся и присел на корточки, судорожно вцепившись в траву и с ужасом смотря на стену. Часть стены продолжала раскачиваться, хотя земля уже успокоилась, и Колли подумал, что все закончилось, когда камни внезапно обрушились с дробным грохотом. На том месте встало облако белого крошева и стало распространяться, заполняя собой поляну, саранча сухими брызгами разлеталась прочь от него.

Прохода здесь больше не было. Вместо него осталась большая груда белых камней. Там что-то горело, и сквозь облако пыли косо поднимался вверх черный коптящий дымок.

Колли встал, не сводя взгляда с разрушенной части стены. Там погибли пять полицейских, подумал он с горькой жалостью к ним и к самому себе. Я знал, чем это может закончиться, так что, как ни крутись, я виноват в их смерти. Я переступил последнюю черту. Не дадут мне теперь покоя, везде меня достанут, и на фермах, и на болотах, и ждет меня только одно.

Колли, думая об этом, не двигался некоторое время. Тишина после взрыва и грохота обваливающихся камней давила на уши. И тут он вздрогнул.

Обернулся на гитариста.

Так и есть, тот не играл. Лишь стоял, засунув руки в карманы джинсов, и смотрел на разгоняемое ветром облако белой пыли. Гитара лежала в траве. Парень посмотрел на Колли и вдруг сказал:

— Пожалуй, хватит.

Какая-то сила мягко потянула Колли в сторону, заставив сделать несколько шагов. Но не к пропасти, как он, испугавшись, подумал, а в сторону движения острова, против полета всех небесных столбов.

И стих ветер. У Колли перехватило дыхание. Новое, незнакомое, глубокое ощущение захватило его душу. Ощущение чего-то интересного, приятно будоражащего и давно желаемого. Он почувствовал, будто сто лет искал для себя дом и наконец после долгих скитаний и многих лишений нашел то самое место, где может осесть и остаться навсегда. Он посмотрел под ноги. Ему показалось, будто из его ступней вырастают корни и пронизывают землю все глубже и глубже... Колли давно не было так хорошо. Он понял, что отныне всё и всегда будет хорошо.

Внутри Колли еще оставалось семя страха, последнее семечко, не уничтоженное ощущением всемирной любви. И он позволил ему прорасти.

Экзальтация начала отпускать. Колли уже понимал, что это - не его ощущения, что это фальшивка, своего рода гипноз. И страх разрастался, превращаясь в ужас. Колли попятился. Он не знал, что ему делать. Гитарист же, не глядя на него, поднял гитару и вдруг весь спружинился, как будто собираясь подпрыгнуть повыше.

Где-то над ними раздались тяжелые удары крыльев по воздуху, и гитарист обернулся. На поляну, пробежавшись по траве, приземлился белый крылатый конь. Колли сейчас же вспомнил, как начитанный Црекер в приступе словоохотливости рассказывал про мифологических существ старого мира, в том числе... про пегаса.

И вот с пегаса, ставшего в новом мире существом абсолютно реальным, спешился парень, а затем, подбежав к гитаристу, хлопнул его по плечу.

— Здорово, дружище! - воскликнул он.

Эпилог

Колли, раскрыв рот, разглядывал новоприбывшего. Сказать, что он походил на гитариста, значило слегка приуменьшить. Нет, не лицом он был похож, и даже не сложением (был он довольно-таки толстоватым и коренастым), а общим видом. Это сложно объяснить, но, бросив лишь один взгляд на толстоватого, сразу можно было сказать: они друг для друга - свои.

Теребя фенечку, такую же, как у гитариста, толстоватый сказал:

— Я вижу, ты тут закончил...

— Только что, - сказал гитарист.

— Я посмотрю?

Не дожидаясь ответа, толстоватый уставился на стену левее обвала... и стена исчезла, представив глазам дорогу и четырехэтажки за ней. Колли издал тихий нечленораздельный звук. Толстоватый продолжал смотреть, и исчезали один дом за другим, и так до самого горизонта, где Колли уже ничего не мог различить. Толстоватый отвел взгляд, повернувшись к гитаристу, - и все вернулось на свои места.

— Неплохой экспонат, - сказал он. - Я так полагаю, сойдет.

На Колли он ни разу не взглянул и, кажется, даже не заметил его.

— Ты же не поэтому прибыл? - резко спросил гитарист. Было видно, что ему неловко, но не просто из-за присутствия этого парня, они явно друзья, а по какой-то более сложной и неясной Колли причине.

— Нет, конечно. У нас концерт сегодня, не забыл?

— Забыл?! Вообще-то я весь вчерашний день репетировал. Потому-то и сидел здесь. Чтобы не мешал никто.

"Весь вчерашний день"... Колли, зажмурившись, схватился руками за голову.

— Молодцом! - похвалил толстоватый. - Ну что, рванули?

— Ты мне пегаса привел? - спросил гитарист. - Или мне пешком лететь?

— Сядешь со мной, - толстоватый показал на своего пегаса, который, опустив голову и подъедая траву, медленно шел от него по направлению к Колли.

Гитарист пожал плечами и кивнул. Они развернулись к пегасу. Колли набрал воздуху в легкие и спросил:

— Кто вы?

Гитарист с досадой поморщился, словно случилось наихудшее из того, что он мог ожидать. Толстоватый посмотрел на гитариста с выражением крайнего изумления на лице.

— Он нас понимает?!

Они оба посмотрели на Колли. Колли сказал:

— Да, я вас понимаю. Кто вы?

— Пожалуй, стоит его прибить, - без выражения сказал толстоватый. - Он многое услышал. Может догадаться.

— Не надо, - попросил гитарист, и толстоватый, словно пронзенный иглой понимания, резко повернулся к нему.

— Так это ты?! - осведомился он. - Ты, да?

Гитарист неопределенно пожал плечом.

— Вечно тебе нужна публика, - с укором сказал толстоватый и недобро посмотрел на Колли. Пегас в это время пошел левее, оказавшись как раз между ними. Колли не стал размышлять. Сделав несколько длинных шагов, он запрыгнул на пегаса и, натянув поводья, поднял его в воздух. Пегас заржал, как обыкновенный конь, дернулся, попытавшись свалить Колли, но тот крепко сжал его бока ногами, и пегас присмирел. Крылья тяжело, с шумом опускались и поднимались.

— Кто вы?! - крикнул Колли вниз, обращаясь к одному только гитаристу. Тот молчал несколько секунд, а потом ответил, но лучше бы Колли не слышал его слов:

— Мы реконструкторы. Ты нас видел, как реконструкторов. - И он повернулся к толстоватому парню, принявшись в чем-то убеждать его. Тот покачивал головой, явно не соглашаясь. Колли, не дожидаясь развязки, повернул пегаса и направил его прочь от острова, прямо в воздушный океан. Страх и торжество пронизывали Колли, переплетаясь причудливым узором.

Сначала он захотел долететь до какого-нибудь столба, чтобы дотронуться до него, а после добраться до верхнего или нижнего конца его. Потом - вернуться домой и узнать, что случилось, когда гитарист сказал "хватит".

Но далеко он не улетел. Неожиданно поток воздуха ударил ему в спину, он резко обернулся и увидел оказавшегося на пегасе позади него толстоватого парня. На его лице отражалась брезгливость.

— Лети куда хочешь, - сказал он, - но пегас мой.

Колли не смог защититься. Он даже не понял, что произошло: парень не ударил и не столкнул его, лишь промелькнуло что-то перед лицом, а потом он начал падать.

Он падал спиной вниз, распростев руки. В ушах гудел ветер. Пегас остался вверху, болтающий в воздухе всеми четырьмя копытами, машущий огромными белоснежными крыльями. Остался вверху и в стороне остров. Плита, выступающая на краю, оказалась невысокой, метров пять, а ниже мраморное дно острова плита за плитой уменьшалось, сужаясь к центру, подобно перевернутой пирамиде.

Это все оставалось далеко вверху, постепенно исчезая в дымке, и Колли, еще надеявшийся поначалу на чудо, теперь ощутил сквозь страх обреченность.

Внезапно он заметил странную вещь. Из центра Мраморного вырастало что-то длинное и цилиндрическое. С удивлением Колли осознал, что, хотя и летит в бездну, еще может что-либо понимать. Это был столб, один из тех, что часто проплывали в небе. Твердый на вид, цветом напоминавший фундамент, хотя и не старый, без каких-либо потеков и наростов мха.

Это значит... по всей видимости, это значит...

Колли не успел закончить мысль. Столб внезапно оборвался. Выше он был - а ниже его уже нет. Оказывается, остров вовсе не держался на этом столбе.

Еще Колли заметил, что столб удлинялся, возникая прямо из воздуха. И Колли увидел его изнутри. Он был не сплошным и не полым, на самом деле там была какая-то сложная и непонятная конструкция, практически неразличимая с такого расстояния...

В ушах гудел ветер. Внизу стлалась черная бархатная перина туч. Колли провалился в нее, и Мраморный скрылся от его глаз.

Чем это закончится? - подумалось Колли. Наверное, ударом. Будет больно, но недолго. Стоит полагать, куда-нибудь ведут все эти столбы, к какому-нибудь центру, чем бы он ни был, хотя бы, например, голым цинковым шаром. Там я и умру, где и все те, кто оборвался с края...

Или центра нету? Столбы действительно бесконечны, как бесконечны лучи света. И падение будет бесконечно, вечное падение, худший ад, какой только можно придумать. Я уже умру от обезвоживания, а тело все будет и будет падать...

Внезапно тучи разошлись, и Колли увидел внизу огромную залитую солнцем зеленую плоскость, формой напоминающую кляксу от цветных чернил. Он не успел обрадоваться или испугаться, прежде чем понял, что никакого вечного падения не будет и он просто умрет, гораздо быстрее чем ожидал.

Земля приближалась. Ветер гудел в ушах. Так хотелось жить... Беспредельно хотелось жить...

Он упал на землю, в зеленую траву у самого края острова.

Было настолько больно, что он не смог закричать. Темнота заполнила сознание, и он смирился с тем, что умер.

Тело Колли лежало на траве.

В небе раздавался низкий ровный гул, щебетали птицы, стрекотала саранча. Пахло как будто свежескошенной травой и полевыми цветами.

Сложно было поверить, что это на самом деле. Когда пролетел в свободном падении несколько километров и остался жив, сложно поверить во что бы то ни было.

Он пошевелил руками и перевернулся на бок. Тело все еще болело, но крови не было, как и переломов. Значит, ничего еще не закончено.

Впереди не было стены, не было никого, цветущая поляна простиралась до невысокого холма, а там уже начинался лес. Покачивались березы и сосны, стая пичуг кружила над верхушками деревьев. Метрах в сорока, наполовину погрузившись в землю, торчала деревянная дверь с железными накладками. Почему-то ее сила тяжести не пощадила.

Интересно, если опять спрыгнуть вниз, повезет ли мне так же во второй раз? Будет ли остров ниже, и выживу ли я, упав на него? Или я упаду к самому центру?

И что может быть там, в центре? Наверное, ничего хорошего.

Теперь действительно надо искать новый дом. Все мои надежды рассыпались пеплом, и на Мраморном, так или иначе, мне было бы не выжить. Но можно попробовать здесь. Наверное, это тоже экспонат, но что уж тут поделать, такова наша судьба. Он поднялся и медленно, осторожно переставляя ноги, зашагал к лесу. А ведь неплохое место! Можно попробовать.

Можно.