Щекн Итрч
№123 "Потому что"

С каждым годом его шаги становились всё тише и тише. И, в конце концов, превратились в жалкий шорох. А ведь были времена, когда эхо от ударов его гордой поступи троекратно могло отразиться от величественных сводов церемониальной залы. Всё ниже и ниже склонялась его голова, и подслеповатым взглядом, он всё чаще разглядывал трещины на мраморном полу, а не величественные портреты основателей Галактории. Старость настигла его на шестой сотне стандартных лет. Это был предел, за который заходили лишь единицы из величественной расы галактов. Он остановился, чтобы перевести сбившееся дыхание и с трудом поднял голову. По ярко-красному небу тяжело ползла эскадра угольно-чёрных облаков. «Ничего не изменилось за эти полтысячи лет» – подумал он. «Эти облака плыли здесь и десять тысяч лет назад и сто тысяч лет назад. Правда, звезда тоже стареет. И когда-нибудь она уничтожит эту планету, но никто из галактов этого не увидит. И хорошо, что не увидит» - ползли в его голове мысли. «Хорошо, что никто не увидит. Мы будем верить, что так будет всегда. И нам хватит отпущенного времени, чтобы не узнать, что это не так» - вздохнул он, уставая даже от мыслей. «Зачем?» - опять выплыл этот надоевший вопрос, с которым он боролся уже добрую сотню лет.

Он не задавал таких вопросов там, на Сотиусе, когда империя громила последний оплот ордена Книги. Что – Книга? Все они считали её хитроумным пультом управления галактикой и только. А рыцарей ордена – полоумными фанатиками. Мало ли религий родилось и умерло без вести во Вселенной. Пришёл черёд, умер и несокрушимый орден. Рассыпалась империя. Возник и исчез Союз Свободных Систем, сгорели в жутком катаклизме все планеты Туманных Миров, Галактория доживает последние сотни лет. Нет постоянства. Нет ничего вечного. И когда проносится перед твоим взором круговерть из рождающихся и гибнущих миров, этот никчёмный вопрос «Зачем?» становиться главным. Решающим. Единственно верным. Потому что ответ на него тоже, в своём роде, единственно верный. Сморщенные губы его натянулись в подобие улыбки. Ах, какое славное было время! Когда не возникало никаких вопросов. Вернее, когда на лицах других читался один, главный для них, для этих жалких лиц вопрос – «За что?»

А ведь страшно было? Ну, признайся самому себе! Разве ты не помнишь ту планету? Когда спрыгнул ты с крыла своего истребителя на пепел обгоревшей травы. И хрустнули под твоими бронированными башмаками закоптившиеся косточки. А ты оглядел гордым взором горящую долину, изумрудное небо по которому плыли королевские «разрушители». Нагнулся и снисходительно взял в руки унылый череп аборигена, а в этот момент, блеснул залп ближайшего «разрушителя» и показалось тебе тогда, что это твои кости лежат засыпанные пеплом, что это твою голову держат какие-то узловатые щупальца или клешни. Ты испугался, галакт!

Ерунда! Я был просто молод. Это свойство молодости. Зачем умирать, когда ты молод? А как же те миллионы молодых, здоровых, сильных? Или миллиарды?..

Ему стало тошно. Неужели миллиарды? Так много? Пусть подсчитают… Дать распоряжение? Нет! Нет! Не надо никаких распоряжений! Их давно нет. Ни костей, ни планет. Всё давно разлетелось на атомы. Они часть Вселенной теперь. Часть универсума… Из праха, во прах… Совершенно вредное свойство – мыслить! Надобно запретить…

Он затрясся от смеха.

И ведь запретят же. Придумают какую-нибудь гадость, воткнут её в мозг, и все будут думать, как предписано. Создатель Вселенной! Да разве не придумали уже давно все эти гадости? Со времён великих башен уже всё придумано. Да только видно не для всех. Всегда найдётся особь, желающая думать по-своему. Как тот барон. Как его звали? Уже не помню. Дурак! Гонялся за Книгой всю свою жизнь. Угробил целую армаду для того, чтобы владеть ею. И что? Где он? А Книга вот, у меня! Я её владелец! Почти Бог! Открою хоть сейчас и всю эту Галакторию в пыль!

Он сжал сухонький кулачёк и погрозил неведомо кому. Трясясь от смеха, вновь потрусил к циклопическому трону, который своими стрелами возносился в туманные высоты церемониальной залы.

А восторг неизведанных миров! Было, конечно было. Проклятые святоши! Так подло подставить! Есть миры, есть… Невероятной красоты. Даже сейчас дыхание перехватывает. И осознание того, что владеешь всем этим ты. Причём здесь план? По плану такой красоты не создашь. Здесь нужно вдохновение. Опять упирается всё в веру. Создал, создал. Ладно, он создал, а я взял. Попользоваться…Я всё взял в пользование. До чего смог дотянуться. Только обманщики они все. Жулики! Поэты, художники, архитекторы мира! Как только ты их прибираешь к рукам, уходит их вдохновение. Остаётся мерзкая лесть. Вот и сидят они все в тронном зале замороженные. И читают, и поют, пока техник не напортачит с программой. Он бросил взгляд на витрины, покрытые инеем. Добравшись, наконец, до трона, он разрешил прислуге отнести его тело по ступеням до самого верха. Самостоятельно на такое он уже был не способен.

А не смешон ли я? Вон в зеркалах отражается громада трона и какой-то сухой скелет. Это я? Кто посмеет смеяться? Все пересмешники давно сгнили. От них даже такого скелета не осталось. И та… Прелестница. Как она звонко смеялась! Забудь! Не вспоминай! Не надо… Я так и не посмотрел, что там от неё осталось, когда сбросил её в логово змея. По-моему, этот змей даже не жрал свои жертвы. Он их не замечал. Он их давил своим весом.

Он тихо заплакал. Всхлипнув ещё разок, чтобы успокоить своё старое сердце, он нажал на подлокотнике встроенного пульта нужный сенсор.

Проклятые традиции! Все эти кнопки давно пора выбросить! Вечно заедает…

По направляющим, тихонько жужжа сервомотором, спускались скипетр, держава и корона. Он привычно взял в одну руку символ власти, а в другую символ мира. Корона мягко опустилась на лысый череп, обтянутый пятнистой серой кожей. Сегодня он почувствовал, что корона стала ещё тяжелее. Он привычными движениями пальцев попытался настроить механический держатель. Более надёжные силовые поля не применялись из соображения всё тех же традиций. Механизм попыхтел своими электронными мозгами и затих. Корона всем своим весом надавила на голову галакта.

— Ой! – пискнул галакт. Позвонки шеи треснули, и он уронил голову набок. Корона съехала с головы и с грохотом покатилась по ступеням вниз.

«За что?» - вопили его остекленевшие глаза. «Зачем?» - устало спросили их чёрные облака, плывущие по угасающей радужке глаз.

20.04.09