Жан Золотов
№13 "Адамы и Евы далеких палнет"

– Приветствую тебя, друг. Мы прилетели на вашу планету с благой целью, – каждое слово Курт Клорри проговаривал медленно, сопровождая активной жестикуляцией. Остальные члены экспедиции с немым восхищением следили за первым контактом. – Мы еще не успели распаковаться, так что, если мои спутники займутся делом, вместо того, чтобы глазеть. Мы вам все покажем в «живых картинках».

Абориген – маленький смешной старик в лохмотьях – запустил руки в кучерявую черную бороду, поскребся, огляделся вокруг, и в его глазах мелькнул огонек разума и понимания.

– Д-р-у-г, – проговорил он по буквам.

– Да, правильно – друг, – подхватил Курт. Команда застыла с лицами, выражающими крайнее умиление. – На вашей планете есть еще люди с Земли?

Удивительно, но абориген понял вопрос.

– З-е-м-л-а, – протянул он. – Л-у-д-и. Б-л-и-з-к-о ж-и-ть.

Восторгу команды не было предела.

– Ты проводишь нас, к людям с Земли?

Все затаили дыхание. Было очевидно, что оставленная пятнадцать лет назад на этой дикой планете группа ксенологов провела среди местного населения огромную работу, пример которой сейчас смотрел на пришельцев большими синими глазами, полными первобытного любопытства и туго соображал, что бы ответить? Наконец его лицо просияло, глаза повеселели, и он изрек:

– А зачем далеко ходить? Вот он я. Мои коллеги тоже не далеко, подслушивают наш разговор. – Сказав это, старик разразился густым хохотом с подухиванием. Аналогичные звуки вдруг раздались с улицы. Секунда оцепенения, за которую произошедшее дошло до всей команды и весь лагерь попадал, в припадке гомерического хохота, хватаясь за животы. Не смеялся только капитан Курт да, продолжающий выполнять свою работу, Трак. Первый – потому, что понял, как глупо выглядел, второй – потому, что являлся многофункциональным роботом и на смех запрограммирован не был.

– Простите за эту маленькую шутку, – выдавил «абориген» едва сдерживая новый приступ хохота, – не смог удержаться, – он снова прыснул, но тут же затих. – Я – Виктор Самойлов, профессор ксенологии и руководитель исслед-отряда БПР-12. Это значит «Братья по разуму-12», если вы не в курсе.

Смех стих, профессор приосанился, принял серьезное выражение, как-то сразу вырос и из чудаковатого старика в лохмотьях сразу превратился… в уважаемого ученого в лохмотьях, в котором трудно было не узнать чистокровного землянина.

– А вот и наш скромный лагерь. Располагайтесь. Чувствуйте себя как дома.

Пристанище ксенологов совсем не было похоже на модульный лагерь, которыми Центр освоения Космоса снабжал своих исследователей. Издалека его можно было принять за средневековую деревню: низкие бревенчатые домики, мельница медленно поворачивала свои крылья, костровая площадь посередине, лавки вокруг, рядом небольшой огород, на котором краснели, синели и желтели странные и незнакомые овощи. Но, при детальном осмотре, можно было заметить стальные антенны на крыше деревянной хибары без окон, зависший в небе метеорологический зонд и развернутую полевую лабораторию. Кроме того, в тени дома с антеннами притаился в ожидании распоряжений устаревший робот.

– Я же говорил, зря вы скафандры таскаете, мы здесь пятнадцать лет живем без всяких скафандров. Исключительно доброжелательная планета. Кислорода в воздухе… – вещал по дороге профессор Самойлов. При этом он широко обводил руками окрестности, захлебывался слюной и страшно выпучивал синие глаза.

– Мы, конечно, их снимем, – отвечал Курт, – но прежде все-таки дождемся результатов СВОИХ исследований. Филипп, когда будут результаты?

– Через два дня, кэп, – ответил старший помощник Филипп, рослый, красивый и голубоглазый блондин, из тех, что на Земле пользовались особым успехом у женщин.

– Живем мы здесь давно. Уже и дети родились. Места здесь отменные. Местные к нам давно привыкли, доверяют. Мы их потихоньку исследуем. Результаты регулярно передаем в ЦОК.

На улицу высыпали любопытные дети.

– Кстати, нам даже удалось доказать половую совместимость наших рас, – с какой-то особой гордостью сказал Самойлов.

– Как доказать? – переспросил капитан.

– Э-э-э… Экспериментально!

– Оля-ля! – воскликнул Филипп, только теперь заметив, что один из встречающих мальчуганов отличается синеватым цветом кожи и смотрит на него неестественно оранжевыми глазами.

– Это все конечно здорово, Виктор, – заметил капитан Клорри. – Но как у вас дела с просветительской работой?

– Отлично! Мы открыли здесь школу, где рассказываем детям об устройстве мира, биологии, анатомии, географии, геологии.

– Это прекрасно, но я говорю о реальной помощи местному населению. Как их называют? Homo Xenus?

Профессор, только что хваставшийся как ребенок, вдруг посерьезнел, нахмурился и приобрел грозный вид.

– Чужой человек? Мы больше не называем их так. Мы зовем их амикусы, друзья. А вот кто вы такие?

– Как это, кто? – не понял капитан. – Мы Земляне.

– Это я вижу. Но кто вас прислал и зачем? Будь вы из Центра, нам бы сообщили.

– Правда, мы не из ЦОК. Разрешите представиться. Команда энтузиастов движения «Просветитель». Мы прилетели, чтобы одарить наших младших братьев тем, что им действительно нужно – техническим потенциалом Земли. – Лицо Курта засветилось от гордости за самого себя и все человечество в целом. – Мы считаем, что люди просто обязаны сделать все, чтобы ускорить развитие этих отсталых Homo Sapiens, облегчить им труд, научить строить города.

– Мне все ясно, – сказал Самойлов, запустив одну руку в бороду. – Вы из тех, кто считает, что аборигены без вас помирают от голода и непосильного труда. И вот являетесь вы и кидаете им кусок, а они превозносят вас до Богов? Не так ли? Так я вас огорчу. Здесь ваши услуги не требуются. У амикусов есть все, что им нужно – не больше, но и не меньше.

– Но мы проделали долгий путь, – запротестовал Филипп. – Многие люди – настоящие энтузиасты просвещения – вкладывали деньги в экспедицию.

– Так вас деньги интересуют? – усмехнулся профессор.

– Конечно, нет! – вскинулся Курт. – Мы прилетели с благой целью.

– Это я уже слышал.

– Разве вы – профессор, один из лучших представителей Земли, не чувствуете моральной ответственности перед этими отсталыми…

– Хватит говорить, что они отсталые. По нашим меркам амикусы еще в глубокой древности. Но наши мерила к ним не подходят, потому, что нами же и созданы. Пожалуй, переубедить вас я не смогу при всем желании, – Курт и Филипп одновременно покачали головой в знак отрицания, – так что вам лучше поговорить с местными. Сами все увидите.

– Раз-раз. Проверка.

Щелчок тумблера и из динамика раздались звуки, средние между соловьиным пением и хохотом крупного орангутанга.

– Забавный у них язык. – Филипп покрутил ручки декомпилятора языка, выданного профессором Самойловым, и вдруг запел в микрофон «Я – фронт» на родном языке. Щелчок и соловьиная трель на высоких частотах, местами сменяясь совиным уханьем, развеселила всю команду. – Надо же! Он и на нашем понимает, и даже соблюдает ритм. Профессор хорошо поработал.

– Хватит баловаться. Нам пора нести просвещение. – Капитан Клорри вырвал прибор из рук помощника и закрепил на поясе своего скафандра.

– Почему вы не притрагиваетесь к пище? – спросил декомпилятор, переводя звуки, изданные старостой амикусов, чье имя было переведено как Тьвичи.

По случаю прихода гостей в деревушке был наскоро организован пир. По анатомическому признаку амикусы отличались от людей красными глазами, синеватой кожей, были пониже ростом и поуже лбом. По уровню развития они походили на ранних кроманьонцев: строили юрты, натягивая шкуры животных на жерди, только начинали возделывать поля и так же любили шумные празднества. На «стол» были поданы зеленоватые лепешки с чистейшей водой. Барабанщики в смешных шляпах отбивали первобытные ритмы, народ танцевал вокруг костра, к ним, не обращая внимания на свою ученую степень, присоединился профессор Самойлов, большая туша представителя местной фауны вращалась на вертеле, должно быть, источая незнакомый, но притягательный аромат, который, увы, не давали почувствовать герметичные скафандры гостей.

– Спасибо, мы не голодны, – соврал Курт и, отключив декомпилятор, велел помощнику взять образцы пищи на анализ.

– Да не бойтесь вы, – пританцовывая рядом, весело заявил Самойлов. – Мы этим уже очень давно питаемся. И ничего. Только диарея может пробить с непривычки. Ха-ха! Шучу я так. Ешьте.

– К черту, – проскрипел сквозь зубы Филипп и снял шлем. Вздохнув полной грудью, он сообщил. – А воздух здесь и правда отменный.

– Другое дело. Угощайтесь, Филипп, – широко и по-доброму улыбнулся староста.

– Итак, Тьвичи, мы прилетели с Земли, чтобы оказать вам любую помощь, какая в наших силах. – Начал Курт. – И поверьте, в наших силах многое.

– А эти штуки действительно вкусные, – Филипп приступил к уничтожению зеленых лепешек.

– Это хорошо. Мы рады гостям, но нам не нужна помощь, – просвистел староста.

– Наверняка вы просто не знаете, на что способна земная технология. Позвольте привести пример. Из чего сделаны эти лепешки?

– Очень вкусно! – заявил Филипп, опустошив свой деревянный «поднос».

– Мы печем их, растирая в порошок зеленые дары земли.

– Дары земли?

– Местный аналог нашей кукурузы, – пояснил Самойлов. – Амикусы поклоняются только своей земле и все, что она им дает, называют ее дарами. Зелеными, желтыми или красными.

– Ясно. А что если мы сможем увеличить урожаи втрое. При помощи современных методов селекции…

– А вода здесь сладкая! – восхитился Филипп, отхлебнув из глиняной миски. – Курт, сбрасывай свой костюм и попробуй!

– Мы получаем столько даров, сколько можем съесть, – ответил Тьвичи, широко улыбаясь – Больше нам не надо.

– Ладно. А как насчет оружия? У вас есть враги? Я имею ввиду, среди животных, конечно, – уточнил Курт, уловив грозный взгляд Самойлова.

– Нет. У нас нет врагов. Нам незачем оружие.

– А для охоты? Как вы завалили вон того зверя на вертеле?

– Никто его не ронял, – ответил староста. Видимо, слова «завалил» в языке аборигенов не существовало. – Он сам упал. Мы находим зверей мертвыми в лесу.

– А что вы скажете о машинах, которые смогут переносить вас на огромные расстояния по воздуху?

– Ну, все. Я пошел танцевать. – Филипп окончательно вылез из костюма и бросился в самую гущу пляски.

– Машины – хорошо. Виктор мне рассказывал. Но всему свое время. Пока нам не нужно никуда идти. У нас есть земля, есть река, есть лес. Возможно, придет время, когда нам не будет хватать земли, тогда часть уйдет. А пока нам некуда идти.

– Видите? – профессор Самойлов, раскрасневшийся и довольный сел рядом. – Амикусам не нужна помощь. У них есть все необходимое, а лишнего им не нужно. Может быть вы сами найдете здесь то, чего не было на Земле?

– Возможно, вы правы и просветители здесь не нужны. Но мы останемся тут на некоторое время. Вдруг еще пригодимся на что? – сказал капитан Клорри, сквозь герметичное стекло глядя, как первый помощник Филипп кривляется под ритм барабанов с синекожей представительницей этих всем довольных Homo Xenus.

– В деревне беда! – Филипп выглядел крайне обеспокоенным и усталым.

– Где ты пропадал всю ночь? – спросил капитан Клорри, принимая вид сурового отца, встречающего загулявшего сына.

– В гостях у одной… – он махнул рукой. – А, это неважно. Сын Тьвичи упал в овраг, сейчас в тяжелом состоянии.

– Есть переломы?

– Да.

– Внутреннее кровотечение?

– Скорее всего – да.

– Отлично, – восторжествовал капитан.

– То есть как, отлично? – не понял Филипп.

– Это наш шанс доказать этим дикарям необходимость земных технологий, – лицо капитана Клорри озарила нехорошая улыбка.

Когда просветители пришли в деревню, застали жуткую картину. Староста Тьвичи закапывал своего сына в неглубокой яме. Профессор Самойлов стоял рядом и не только не мешал погребению, но наблюдал с нескрываемым интересом. Сквозь густую бороду проглядывала искренняя ребяческая улыбка.

– Постойте! – кинулся к нему Курт. – Его еще можно спасти. Используя достижения земной медицины можно вытащить человека чуть ли не с того света! А вы, профессор, молча наблюдаете?!

– А что мне еще делать? Мы пятнадцать лет молча наблюдаем.

– Эгоисты! Конспираторы!

– Не горячитесь так, капитан. Вам выпала редкая удача наблюдать за процедурой лечения. Земля здесь целебная. Парень через три дня будет в норме.

– Не может быть. Это какие-нибудь дикие ритуалы, вроде нашего средневекового кровопускания?

– Отнюдь, это, в отличие от нашего средневекового кровопускания, всегда работает. Я тоже не верил, пока не убедился. На Земле это назвали бы чудом. Но на самом деле земля всего лишь ускоряет их метаболизм и обеспечивает необходимыми веществами.

– Ладно. Мы посмотрим, кто был прав через несколько дней.

Вскоре над землей осталась только голова мальчика. Его оставили в одиночестве отдыхать и поправляться в заботливых объятьях целебной земли.

– Филипп, как думаешь, он выздоровеет?

– Не знаю, профессор был очень уверен. Думаю, что это весьма вероятно. Какие-то особенности организма… Складывается впечатление, что эта планета, которой амикусы поклоняются, дает им все, что требуется. Может мы и правда здесь не нужны?

– Как ты можешь такое говорить? – вспыхнул Курт. – И ты называешь себя просветителем? Представь себе, где бы мы были сейчас, если бы кто-то дал древнему человеку компьютер и научил им пользоваться!

Филипп выглядел пристыженным.

– У древних людей не было электричества, – буркнул он, опустив глаза. – Я пойду.

– Куда?

– В деревню. У меня там… дела.

– Иди уж. И как вы общаетесь без декомпилятора?

Щеки старпома вспыхнули красным пламенем.

– Язык любви не требует перевода.

– Иди-иди, любовничек. Этот случай с ребенком подсказал мне идею, которую нужно обдумать. Скоро дикари сами прибегут к нам с мольбами о помощи.

Амикусы, ксенологи и просветители – все собрались у пересохшего русла реки. Дно, покрытое синим илом, было еще влажным.

– Рад видеть, что вы наконец-то сняли свой костюм, – приветствовал профессор, как всегда веселый и растрепанный.

– Готовы результаты тестов воздуха, земли и воды. Никаких вредоносных веществ не обнаружено. Вот я и решил… А что здесь произошло, профессор?

– Река пересохла, – махнул рукой Самойлов. – Я уже послал своего человека к истоку.

– Зря вы это сделали. Вы могли попросить нас. Беспилотный зонд сделал бы снимки… Впрочем вы говорите так, будто вас это не беспокоит.

– Меня – ни сколько. И вы скоро поймете, почему.

– Я понимаю. У вас есть запасы. А как же местные?

Тут Курт заметил Тьвичи и поспешно направился к нему.

– Такое уже бывало? – спросил Филипп у ксенолога.

– Нет. Впервые. Но бывало многое других странных вещей. Я бы рассказал вам, да боюсь, не поверите.

– А среди этих вещей не было странного поведения техники или пропаж?

– Нет. Такого не было. Иногда пропадали люди, но они находились не позже, чем через месяц и не помнили, что произошло. А что?

– Просто наш Трак пропал. На команды не отвечает. И еще бочки криолитана не досчитались.

– Криолитана? – вскинул брови Самойлов и запустил руки в бороду. – Пожалуй, мне нужно связаться с ЦОК и навести кое-какие справки.

– Старейшина Тьвичи, нет повода для волнений, – заверил Курт. – Благодаря достижениям земных технологий, мы сможет синтезировать воду из воздуха в достаточном количестве.

– Зачем? – спросил Тьвичи, демонстрируя поистине олимпийское спокойствие и улыбку буддистского монаха.

– Зачем? Река ведь пересохла!

– Мы в таких случаях говорим: «Земля дала, земля забрала». Виктор говорит, что у них на Земле есть аналогичная поговорка, только там упоминается некое высшее существо.

– Это, конечно хорошая философия, но людям нужно что-то…

Его последние слова заглушил утробный рокот. Земля затряслась и из центра пересохшего русла, разбрасывая комья грязи и камни, вырвался столб воды. Округа огласилась ликующими воплями, похожими на пение десятков соловьев.

– Земля забрала, земля отдала. Так у нас тоже говорят.

– Филипп, можно вас на минутку? – бородатое лицо ксенолога так некстати появилось в юрте.

– Лежи здесь, милая. Я скоро вернусь, – Филипп трижды поцеловал синюю руку своей возлюбленной и выполз наружу. – В чем дело, профессор?

– Думаю, что могу на вас положиться. – Профессор ксенологии выглядел как никогда серьезно. – Из разведки вернулся мой человек. Он нашел вашего робота и причину пересыхания реки.

– И что же это?

– Криолитан. Выше по теченью река просто заморожена. Ваш Трак возможно уже вернулся на базу с чувством выполненного долга и пустой бочкой. Кто-то отдал ему приказ. И еще я кое-что узнал о вашем капитане. Нужно найти его, пока он не натворил глупостей.

– Господи, – воскликнул Филипп. – Я обыщу наш лагерь. Вы – деревню.

Вдруг с обезьяньим гоготом по улице пробежал парень. Его крики, подхватываемые все большим числом местных жителей, быстро разлетелись по поселению.

– Поздно, – сказал Самойлов.

– Что они кричат?

– Пожар! Горит поле.

Старейшина Тьвичи взирал на полыхающее поле с беспристрастным видом. Над ним возвышался капитан просветителей и втолковывал что-то о том, что без еды деревня погибнет и о «земных ускорителях роста», «чудесах селекции» и «механических сеялках». В пламенной стихии исчезали акры даров земли.

– Капитан Клорри, вы арестованы, – еще издалека выкрикнул Филипп, направив на Курта бластер.

– В чем дело?! – блики пожара играли на лице просветителя, придавая ему безумное выражение. – Почему им ничего не нужно?! Деревня умрет от голода, а им все равно не нужна наша бескорыстная помощь!

– А бескорыстная ли, капитан Клорри? – Самойлов выглядел решительно и постепенно подходил ближе. – Или мне лучше называть вас профессор Клорри? Филипп, я сделал запрос на Землю. Ваш капитан – ученый, сделавший себе определенную репутацию на разработанной им же «теории искусственно ускоренного развития отсталых разумных рас». Для полного триумфа и мировой славы ему не хватало только опробовать свою теорию на практике. Что он и пытается сделать любой ценой, невзирая на интересы целого народа.

– Вы ничего не докажите! – закричал Курт.

– Правда? Готов поспорить, что вы подожгли поле бластером в нескольких местах и он теперь наполовину разряжен. Кстати, отдайте-ка его сюда.

Виктор Самойлов стал надвигаться на Курта с протянутой рукой. Дальнейшее произошло за мгновение. Курт, подобно ковбою из старого вестерна, выхватил бластер с пояса и… тут же оказался на земле, брошенный приемом ксенолога.

– Филипп, посадите экс-капитана под арест.

– Разумеется. И, как новый капитан, думаю, что нам пора собираться. Натворили мы здесь дел. Но как же амикусы без урожая?

– Земля дала, земля забрала, – прочирикал на своем старейшина Тьвичи.

Корабль был готов к старту. Вся деревня собралась проститься с гостями. Сын старейшины Тьвичи бегал вокруг с другими мальчишками, как будто и не было того страшного падения. Амикусы подарили всем членам экипажа сувениры: резные фигурки из дерева, причудливой формы и цвета ракушки, бусы из цветных камней. Носильщики грузили провиант – вяленое мясо и те самые зеленые лепешки.

– Профессор, вы уверены, что отдавая нам последнюю еду, они ничем не рискуют. У нас-то и своих запасов хватит, – Филипп с Виктором прогуливались неподалеку, прощаясь как старые друзья.

– Абсолютно. Летите и ни о чем не думайте. Я верю, что вы в состоянии понять, то чего не понял ваш бывший капитан. Амикусы – это не люди, возвышающие себя над природой, они – часть природы. Часть огромного организма всей планеты и она не даст им умереть. Знаете, у меня есть теория, что первобытные люди у нас на Земле тоже находились в состоянии гармонии с планетой, да гармония на Земле была куда более жестокой и все-таки это была гармония. Но наши предки вышли из этого состояния в тот момент, когда стали брать больше, чем им было нужно. Помните историю про Адама и Еву? Возможно это отголоски того времени, дошедшие до нас сквозь века. – Самойлов глубоко вздохнул. – Филипп, а вы уверены, что не хотите остаться?

– Нет. Я все-таки просветитель. Если мы не нужны здесь, значит, нужны где-то еще, не на столь благополучной планете. К тому же моя «Ева» летит с нами. Я уношу с собой частицу этого мира.

Корабль просветителей, блестя шлифованным металлом, величественный и гордый, но совершенно чуждый в этом гармоничном мире, взмыл в небо, и, прежде чем навсегда исчезнуть в фиолетовой дымке, сделал прощальный круг над деревней, лагерем ксенологов, диким первобытным лесом и полем, где еще два дня назад не было ничего, кроме гари и пепла. А сегодня уже проросли и с удивительной скоростью потянулись к местному Солнцу щедрые дары такой благополучной земли.