joody
№165 "Приносящие краски миру"

Арчи отошел от окна, за которым стояла неожиданная для этого времени года темнота. Художник успел заметить тень, промелькнувшую под светом фонаря и приблизившуюся к подъезду. Сев за мольберт он задумался о назначении тени.

Мысли Арчи уводили его далеко за пределы реальности, так что события его фантазий сливались с физическим миром, образуя причудливый клубок образов и чувств. Так и в этот раз, воспоминание дало толчок воображению Арчи.

На холсте мазок за мазком стали появляться планету, страны, города, улицы, дома, с темными подъездами и светлыми окнами. Кисть едва поспевала за сюжетом, разворачивающемся в голове художника, люди на картине двигались в такт солнцу, которое постепенно склонилось к ночи.

Окна домов погасли, скрыв свет ярких ламп за плотными шторами, на улицу вы шла тень. Она двигалась по дороге мимо знакомых домов вдоль скамеек и урн, пока не подошла к дому Арчи.

Когда тень захотела войти в подъезд, художник изменил дверь на стену, когда она решила залезть через окно, он опустил плотные жалюзи. После этого тень оставила попытки проникнуть в квартиру и Арчи.

На следующий день утренние улицы заполнили вооруженные люди. Под окном разыгрывались батальные сцены. Конница валила танки, сминая их бока бронебойными подковами. Некоторые люди жались к стенам домов, не рискуя сходить на проезжую часть и вступать в бой.

Продолжаться это действо могло бы еще долго, однако всех уничтожила одна небольшая атомная подлодка, нанеся точечный удар.

Близилось время обеда, солнце стремилось к зениту, на улицы потихоньку выползали караваны, груженные провизией, товарами народного потребления, людьми, животными, некоторые везли химические отходы атомных станций, стоящих неподалеку.

Южный ветер наметал песок и Арчи захлопнул открытое окно. Морской бриз, пришедший вместе с атомной лодкой, был приятнее жары, которую принесли на улицы города караваны.

Полуденное солнце, ухмыляясь, смотрело в окно и больно било в глаз, блики мешали работать, так что Арчи плотно захлопнул шторы. Комната погрузилась в приятный полумрак и напомнила художнику о времени проведенном в Тибете, когда с заснеженных вершин на него неслись тонны воды. Единственным спасением тогда было поддаться потоку и лететь вместе с ним. Этому его научили монахи, именно так он и делал изо дня в день уже который год.

К вечеру на улицу ступили обнаженные ножки танцовщиц из шоу Бранна. Театр старого мастера редко радовал город своим присутствием, однако сегодняшняя ночь обещала быть приятной и художник, схватив шляпу, выбежал на улицу, чтобы присоединиться к резвящимся толпам.

На улице Арчи влился в реку гуляющих тел. Вокруг летали бабочки, совмещавшие функции освещения и украшения праздника, каждая из них несла на лапках отголосок пыльцы, освещавшей в этот день город. Некоторые из этих замечательных насекомых пели, их голоса, сливаясь в одну мелодию с шумом толпы, придавали ей ритмичность и неповторимое звучание.

Карнавал унес художника от улочек его района, разношерстная река существ, буйство красок. В центре города на месте памятника возвышалась елка. Арчи, опять забыл про новый год, но теперь жизнь достучалась до него и вынесла к основам дерева, дарящего праздник.

Между тем музыка постепенно стихла, бабочки опустились на плечи, наполнившей площадь, толпы люди приготовились слушать.

Пять минут тишины разорвали плотную ткань холста. Никто не вышел на балкон никто не сказал слова, даже запись, крутившаяся больше десяти лет, не попала в проигрыватель на этот раз.

Бой часов не предварили обещания, напутствия и поздравления. Ожидания и надежды карнавальной толпы рассыпались на глазах у Арчи.

Свет мотыльков превращался в темноту чьих-то глаз, праздничные костюмы спадали на брусчатку мостовой, покрывая ее серо-зеленым пеплом. Запахло тленом и гниением, люди на площади, лишенные своих праздничных одежд показались темными пятнами. Улыбки праздника превращались в оскал будней, так незаметно и игриво, что казалось, не изменялись совершенно.

Арчи припал к земле и вместе с толпой недавних гуляк плотной рекой потек в сторону своего дома, постепенно толпа рассосалась, Арчи остался один. Неумело прошмыгнув под фонарем, он приблизился к подъезду, на месте которого обнаружил заделанную кирпичом плотную стену. Он приблизился к окну, но и оно оказалось закрыто плотными ставнями. Тогда Арчи уселся под домом в надежде дождаться утра.

Крыльцо потихоньку покрывалось пылью прожитого времени, а утро все не наступало. К художнику приблизилась маленькая тень, остатки одной из бабочек, сопровождавших недавнее шествие.

Она подлетела к Арчи и села ему на нос, закрыв своими крыльями обзор окружающей действительности. Только тогда художник вспомнил. Утро, вчерашний день и позавчерашний день. Он вспомнил карнавал и бабочек с яркими крыльями.

Открылась дверь подъезда, выходящие люди нехотя шарахались от тени, сидящей на лестнице.

Арчи открыл глаза и увидел, этот мир таким, каким сам его, когда-то рисовал. У подъезда, отбрасывая вокруг радужные ленты, лились фонтаны. По улицам ходили красивые женщины и благородные мужчины. Люди смеялись и тихо праздновали наступления нового дня жизни.

На руку художнику села бабочка, не очень пестрая, не слишком яркая, за то самая настоящая, живая дарящая каждым взмахом крыльев краску, которая пыльцой осыпается на мир, ежедневно создавая его из темноты.

В этот момент Арчи все понял, он расправил крылья и полетел вверх, чтобы, набрав краски облаков, раскрасить землю, свой мир и мир других людей. Он стремился выше и выше, пока не уловил краем глаза чье-то движение рядом. Повернулся, это была она.

Арчи протянул руку Бабочке, посмотрел в ее бездонные голубые глаза, увидел в них самый далекий край неба, за которым скрывалась не тьма, как он привык думать, а необычайная пестрота красок.

Именно там бабочки раскрашивали и раскрашивают свои крылья.

Именно там они остаются, когда им надоедают люди.

Именно там придется их искать.