Chess-man
№176 "Воскресение"

ВОСКРЕСЕНИЕ

Мне трудно. Если быть точным – мне трудно дышать.

Это очень странное ощущение. Ощущение, которого я был лишён семьсот лет.

Или больше?

Или меньше?

Не знаю.

Не помню.

Моя память избирательна. Я даже не знаю, как меня зовут.

Единственное, что я знаю – это то, что меня вызвали. Впервые за несколько столетий.

И ещё я знаю, что я бог. Впрочем, если верить современной классификации – скорее всего, демон. Именно поэтому и пишу себя с маленькой буквы.

Ну, вы, наверное, помните все эти сериалы: «Чародейки», «Сверхъестественное» и так далее.

Для меня очень тяжко однажды проснуться в человеческом теле. Единственное сравнение, которое приходит на ум – представьте, что Вы проснулись однажды в теле человека, лишившегося рук и ног.

Вот приблизительно тоже самое чувствую и я. Мясной обрубок, лишённый выбора – жутко, не правда ли?

Меня кто-то вызвал. И этот кто-то – женщина.

Почему-то я не чувствую внутреннего протеста. Это значит, что и раньше меня вызывали в основном женщины.

Это конечно обидно – сразу же просыпаются чувства, будто я бог второго ранга. Не бог воинов, не бог мужчин – а всего лишь женский придаток. Но меня вызвала женщина!

Что ей ответить?

Да, моя Госпожа? Что тебе надо, презренная? Я Вас внимательно слушаю!?

Вопросов много – а правильный один.

И от того, угадаю я его или нет, зависит – забыться мне далее на энное количество веков или вернуться в мир людей.

Впрочем, это детали. Сейчас я могу не так уж и много. Слава атеизму! Православный бог со своими духовными заморочками практически уничтожил меня.

Угадал.

Жить буду.

Она хочет немногого. Не молодого любовника, не верного кавалера.

Она хочет сына.

Одного единственного. Взамен того, который недавно умер.

Я наблюдал за нею. Солнечное весеннее утро. Тепло. Поют прилетевшие птицы. Она убирается в комнате. Играет лёгкая весёлая музыка. И она, вместе с певичкой, вытягивает озорной мотив. Ей уже сорок шесть. И детей у неё больше не будет. Она собирает в картонную коробку из-под телевизора старые игрушки, чтобы выбросить их.

Мне стало страшно.

Ненамного, но всё-таки.

Простая задача – подарить сына бесплодной женщине.

Только вот я не умею воскрешать мёртвых. И работать с животным телом (Ах да, люди же ведь отличаются от остальных млекопитающих!) я тоже не умею. То есть, снова стать плодовитой она не сможет.

Всё, что я могу – это претворять желания людей в жизнь.

С катастрофическими последствиями для желающего.

Зачем я это делаю?

В надежде славы и добра.

Слава нужна, чтобы жить. Добро необходимо, чтобы не презирать себя за своё существование.

Есть очень простое решение данной проблемы.

Немного жертвенной крови (тут годится даже кровь домашних животных), и вот уже молодой человек считает её своей матерью. А она, соответственно, считает его своим кровным сыном. Тут много молодых без роду племени. И внушить им можно всё, что угодно.

Ей осталось жить пять лет. И все эти годы она будет счастлива. Я не могу продлить срок её существования, но вот устроить её личную жизнь попытаюсь.

Одна только странность. Тогда. Раньше. Когда ещё меня не убили. Я чётко знал, что добро – это когда ты сам получаешь тоже, что делаешь другим.

Если меня вызывали, чтобы убить кого-то, умирал и вызывающий и тот, на кого он указывал. Если меня вызывали навредить – я вредил обоим. И иначе я не могу.

Она знала, что крадя память у молодого парня, она отнимает у себя жизнь. Пять лет – это предел. Больше я не могу ей оставить при всём своём желании!

И она согласна на это!

В такие моменты мне трудно понимать людей.

Меня забыли на семь сотен лет. За это время изменилось многое. И мне дико видеть, в каком мире я проснулся благодаря материнскому инстинкту!

Неужели сегодня причиняющий боль остаётся без возмездия?

Это странно. У меня такое ощущение, что добро и зло поменялись местами, пока меня не было.

Современный мир мне неприятен. Да, эти развитые животные (я про людей, если кто не понял) научились продлять своё существование. Они научились влиять на мир, в котором живут.

Но они разучились требовать от себя то, что предъявляют к другим.

Я получил успех. Ту самую славу, которая продляет моё существование.

Ко мне обращаются женщины.

За второй молодостью. За новым любовником. За богатством, наконец.

И самое парадоксальное – они знают, чем именно им обернётся моя помощь! Знают, и соглашаются заранее.

Раньше так не было. Раньше к моей помощи прибегали только те, у кого больше ничего не осталось. Для защиты своей чести, своего рода.

А сейчас мне страшно. Практически любая женщина готова отдать свою жизнь ради минутной прихоти!

И та - первая женщина - вернувшая меня к существованию, кажется мне святой.

Ей всего-навсего нужен был сын!

А потом, когда я снова чувствую себя чем-то большим, чем мясной обрубок, приходит Он.

Простой смертный.

Герой!

С современной точки зрения он очень молод. Раньше этот возраст называли зрелостью. Гримасы колесницы времён!

А я снова вижу того. Семь веков назад убившего меня.

И я не испытываю ничего. Даже обиды.

Ведь он такой же, как и я. Он тоже живёт ради славы и добра.

Хотя, в первом он не признается.

А его добро – это позволять людям отравлять жизнь себе подобным. Наверное, этот мир сходит с ума.

А ведь раньше такие герои были на моей стороне! И только Единый Бог восстановил их против меня.

И вот снова передо мной стоит смерть в человеческом обличье. И в глазах у парня разгорается пламя ненависти. Священная ярость берсерка.

Его нельзя обмануть. От него нельзя сбежать. И его нельзя убить.

Потому что он прав.

Потому что в его голосе нет страха.

Потому что для него я злобное порождение тьмы. Убивающее людей по своей прихоти. Издевающееся над сокровенными чувствами и желаниями. Продолжать можно до бесконечности.

Всё, что я могу сейчас сделать – рассказать без утайки, кому и как я помог. И что я за это взял.

Он слушает. Возможно, он меня понимает.

Он знает, что должен остановить меня.

И ему помогает его Бог.

Или приказывает ему?

Или заставляет его?

Наверное, он прав. Герой, а не его покровитель, разумеется!

Мне нет места в этом мире.

Это мир для женщин, готовых на всё ради минутной прихоти, и Героев со слепой верой в законы, придуманные людьми.

Когда-нибудь – лет через семьсот – я снова проснусь. И, возможно, тогда мои представления о добре снова будут совпадать с людскими. Как когда-то давно.

Только вот что он будет делать с женщиной, пробудившей меня?

Мне очень важно увидеть его глаза.

Перед тем, как я снова упаду в Ничто.

Странно. Я всё ещё жив.

Только почему мне кажется, что он меня уничтожил?

Разве прав он, а не я?

Мы, живущие ради славы и добра! Мы – смертельные враги!

Почему он меня не убил?

Мне больно. Если быть точным – мне больно дышать…