nenastja
№180 "Правило ненасилия"

Правило ненасилия

Я тогда почти не думал об оккупантах. Они уже стали чем-то обычным, вроде

футбола или правительства – так же о них везде говорили. И ненависти к ним

никакой особой не было. Ну, может, чуть больше, чем к правительству. Я, хоть

и повстанец, последние два месяца вообще не был ни на сходках, ни на

митингах. Вместо этого сдавал хвосты и писал курсовик. Перспектива вылететь

из института меня почему-то беспокоила больше, чем спасение человечества от

пришельцев. Наверное, потому, что справиться с сессией я мог, а с

пришельцами – нет. Я их даже не видел ни разу. Да их вообще никто не видел,

кроме полицаев – ну, тех людей, которые работают на оккупантов, дают людям

зеленую вакцину и общаются с прессой. Но полицаи ничего интересного не

рассказывают – правило невмешательства.

Короче, в то утро я шел в институт, а в центр вакцинации возле магазина

заглянул, как в «макдональдс» - просто потому, что захотел в туалет. Это

здание центра только недавно тут появилось, его, как обычно, надули из

инопланетной пластмассы. Когда я шел в туалет, видел в прививочном кабинете

двух полицаев, они там что-то раскладывали и на меня даже не взглянули. А

когда шел к выходу, заметил, что в кабинете пусто. Я и заглянул – просто

стало интересно, что там такое. Придумал тогда, что если застукают, то я

скажу, что хотел попросить договор почитать. Там, в общем, все было довольно

скучно: шкаф, сейф, стол и три стула. На столе лежали всякие земные

канцелярские принадлежности и бумаги. И, похожие на маленькие шоколадки в

фольге, упаковки инопланетной вакцины. Тут я уже ничего не стал придумывать,

а просто положил две себе в нагрудный карман куртки, и пошел. Вышел из

центра, и встал, как дурак, только что руки не поднял. Ну, дурак и есть –

подумал, будто инопланетянская система охраны позволит мне уйти, а тут уже

народ суетится и сигнализация орет. А потом увидел, что парковка у магазина

усыпана битым стеклом и всякой бутафорией из витрины, и дошло, что весь этот

переполох не про меня. И я быстренько пошел мимо верещащих машин на

парковке, и никто меня не пытался остановить. И потом я второй раз понял,

что я дурак. Я же не просто сделал мелкую пакость оккупантам, а стащил

образцы инопланетной технологии, которую никому, кроме полицаев, не передают

– и наверняка неспроста не передают. Казалось, что асфальт под ногами

пружинит, и в голове крутились две мысли: «Мне конец» и «Я спасу

человечество». Я живо представлял памятник, который мне поставят. Посмертно.

А потом я задумался, куда я, собственно, иду. Сам я с этими инопланетными

штуками ничего сделать не смогу, их надо передать тем, кто их изучит и все

такое. За мной уже следят, или нет? Если да, то почему ничего не сделали?

Может, выслеживают, куда я иду? Сразу вспомнились голливудские боевики, в

которых убивали всех, кто помогал главному герою. В общем, я решил, что надо

идти к Дэну. Во-первых, он должен быть в курсе всяких подпольных

лабораторий, во-вторых, он тут совсем близко живет. К тому же, по правде

говоря, если его убьют, мне будет не очень жалко.

Зайдя в подъезд, я притормозил и покрутил в руках свою добычу. Похоже на

какую-то дурацкую бижутерию – металлическая пластинка с пятью зелеными

окошками. Я знал, что там должна быть жидкость, но пузырьков воздуха не

было, и они выглядели просто цветными стеклышками. А на другой пластинке –

голубые окошки.

В дверь пришлось звонить довольно долго, но я был уверен, что Дэн в такое

время еще дома.

— Ты чего так рано приперся? Да еще и без пива. Проходи на кухню. Можешь не

разуваться. И, это, раздеваться тоже не надо. - Дэн выглядел недовольным, но

не удивленным. На нем были камуфляжные штаны и свитер, правая бровь заклеена

лейкопластырем.

На кухне слегка пахло пепельницей и копченой рыбой. Слегка – потому что в

окне не хватало одного стекла. Там стоял кусок фанеры, но слишком маленький,

и сильно дуло холодным весенним воздухом. Я решил остаться в куртке. Дэн

закурил, потом отвернулся к телевизору и начал переключать каналы.

— Что-то тебя, Леха, давненько не было видно, - сказал он, не поворачиваясь,

и мне стало неловко. Я немного посмотрел в пол, но он был грязный и

неинтересный, и я переключился на телевизор. Там показывали очередное

интервью с полицаем.

«Итак, вы говорите, что представители внеземной цивилизации не могут

раскрыть состав и принцип действия вакцины, руководствуясь так называемым

правилом невмешательства. Неужели применение этой вакцины на людях не

нарушает этого принципа?» Женщина в телевизоре изображала

заинтересованность, хотя наверняка знала, как ответят на ее вопрос. Ведь эту

тему чуть ли не каждый день обсуждают: невмешательство, ненасилие…

«Да, они не могут передать образцы вакцины для изучения, потому что это

изменит естественный ход развития земной науки и сделает нашу цивилизацию

менее уникальной. В то же время с человеком после вакцинации не происходит

никаких изменений, которые выходили бы за рамки нормы. Просто появляется

устойчивость к некоторым формам рака…» Полицай выглядел, как и все они –

обычный скучный человек в костюме,

— Ты слышал, Леха? На-шу цивилизацию! – Дэн выразительно ткнул пальцем в

сторону телевизора, - они хотят всех нас сделать зелеными. И сделают, если

мы будем сидеть без дела.

Зеленые – на самом деле не зеленые, просто мы так называем тех, кто

согласился уколоться этой вакциной.

— Дэн, я сессию сдавал…

— Досрочно, что ли? Вот не знал, что ты такой ботан, - хмыкнул Дэн.

— Блин, зимнюю сессию, - я разозлился то ли на подколку Дэна, то ли на себя.

«Доступ к вакцине имеют только люди, выбранные внеземной цивилизацией для

посредничества в общении с человечеством, но вакцина прошла клинические

испытания по земным стандартам и соответствует всем нормам для лекарственных

препаратов», - продолжал бубнить телевизор.

Я пожалел, что и правда не купил пива.

— Слушай, Дэн, а как ты думаешь… если бы в наши руки попала эта самая

вакцина, что можно было сделать? - спросил я. Я решил пока не рассказывать

ему о том, что сделал. Если Дэн ничего не будет знать, это будет безопаснее

для него. Или для меня?

— Ну, не знаю, отдать ее какому-нибудь умнику, он может сделает вирус,

который убивает зеленых, - Дэн пожал плечами. - Только все равно ты ее никак

не достанешь. Ты же знаешь, на ихние центры нападать бесполезно. Мне за эту

вакцину большие деньги предлагают, а что толку… - Дэн махнул рукой, потом

оживился. - Вот, кстати, прикинь, я тут недавно решил, что бить зеленых нет

смысла. Надо с теми разбираться, кто еще только планирует – в центр идет или

просто на эту тему думает. А то, вишь, решили, что стоит им раз уколоться, и

все болезни пройдут, и вообще все хорошо станет. А зубы-то новые у

биороботов не вырастают, да и почки тоже… - Дэн заулыбался.

— И кто это тебе деньги предлагает?

— Да, блин, что-то никто не предлагает, на самофинансировании приходится

жить, - Дэн хлопнул себя рукой по коленке, - погоди, я отлить схожу. - Дэн

неожиданно затушил бычок, встал и вышел из кухни. Я взял пульт и машинально

начал переключать каналы.

Похоже, от Дэна толку мало, надо обратиться к кому-то еще. К кому? На одном

из каналов шла старая серия «Южного парка» про инопланетян. На другом

выступала какая-то полная женщина в белом халате: «Считалось, что алкоголизм

может приводить к раку печени. Теперь же мы видим, что среди вакцинированных

противораковой вакциной резко снижается число алкоголиков. Видимо, на самом

деле причиной алкоголизма является какая-то форма рака печени, которую мы

пока не можем выявлять при обследовании…»

— Да вообще эта вакцина ничего не значит. Главное – договорчик, который

подписывать дают. Это же соглашение с дьяволом, - Дэн вернулся с какими-то

листовками, и протянул мне одну.

— «Православные против оккупации Земли», - я прочитал заголовок, - Это ты в

туалете читаешь? Лучше бы использовал, не читая. Ты договор-то видел? Там же

про душу и все такое ничего не написано.

— Балбес, это же акт капитуляции перед оккупантами, который мы всей планетой

подписываем в обмен на зеленую дозу!

— А это ты в какой листовке прочитал?

— Про зеленую дозу не помню у кого, а про капитуляцию на митинге говорил

этот.. Профессор.. Свиристелкин, что ли?

— Свиридов?

— Ну, неважно. Тут еще у меня интересная книжечка где-то была…

— Ага, с такими листовками все наркоманы пойдут в центры, потом все

сатанисты. Вот про капитуляцию интересно, - и тут я понял, кому должен

передать вакцину. Свиридову. -Слушай, Дэн, извини, но мне идти надо.

— Ну вот ты такой умный, сел бы и сам написал хорошие листовки. Или пошел бы

с нами на улицу, агитировать.

— Ну я подумаю, но сейчас, правда, пойду уже.

— Ага, думать все могут, а долг человечеству когда будешь отдавать?

— Давай я часть долга человечеству через тебя передам. Пивом.

Я сходил в магазинчик во дворе и купил там разливное пиво.

— Ты, кстати, про голубую вакцину ничего не слышал? – спросил я, передавая

Дэну через порог трехлитровую пластиковую бутылку.

— А что, такая бывает? Ну, я так думаю – если от зеленой вакцины человек

становится зеленым, то, значит, от голубой – пидором!

В обмен на пиво Дэн вручил мне пачку листовок.

Свиридов работал в институте биологии человека. Я немного помнил его по

митингам, он был солидным, хорошо говорил, сочувствовал повстанцам, и,

главное, был ученым.

Туда надо было ехать на четырнадцатом автобусе, и я как раз изучал его

расписание на остановке, когда меня окликнули.

Мне, конечно, сразу стало смешно от того, насколько я испугался. Как в том

анекдоте: «умом я понимаю, что это мой Шарик, но остановиться не могу». Это

Гена проезжал мимо на своей машине, увидел меня на остановке и позвал:

— Привет, куда собрался?

— Да вот, до института...

— Давай я тебя подвезу. Ты случайно не у Дэна сейчас был?

— Да, у него, - я сел к нему в машину и пристегнулся.

— И как он?

— Да как обычно, - пожал я плечами.

— Понятно. А я у него больше не бываю.

Я не видел Гену полгода, но сразу понял, что он хотел сказать. Гена

вакцинировался.

— Что же ты теперь, перешел на их сторону?

— Ну, - усмехнулся Гена, - чтобы перейти на их сторону, надо стать полицаем,

а это невозможно. Я сейчас, Леха, для землян делаю гораздо больше, чем Дэн

со своей шайкой. И инопланетян люблю не больше, чем он.

— А что, было бы возможно, стал бы? – ехидно спросил я. Полицаев, или, как

они себя называют, посредников, инопланетяне выбирают сами, и никто не

знает, как.

— Нет. Я считаю, что бороться надо, но это можно сделать только их же

оружием.

— Охранными системами? Пластиком? Вакциной?

— Вакцинированный человек – это тоже оружие, Леха. Он становится способен на

такое, чего раньше не мог.

— Ты смог познакомиться с девушкой? – Гена всегда был самым ботаном из нашей

компании, и его было грех не подколоть.

— Да, Леха, и даже не с одной, - Гена ответил совершенно спокойно, и я

увидел, что он действительно изменился, - С нами вообще много девушек

работает.

— И все вакцинированные?

— Нет, но многие. Вакцинированные умнее и работоспособнее, не все, но

большинство. Мы наблюдаем за вакцинированными и посредниками, собрали много

интересных фактов. Да у нас вообще много интересного. Например, изучаем

технологии инопланетян.

— Те, которые они разрешают изучать?

— Особенно те, которые не разрешают.

Вакцину я им не отдам. Я вообще этим «новым повстанцам» не доверяю. Я не

знаю, что вакцинация делает с человеком. Вряд ли, конечно, превращает его в

дистанционно управляемого биоробота, но запросто может внушать любовь к

оккупантам. Или хотя бы лояльность.

Кстати, куда Гена меня везет, не сдавать ли полицаям в ближайший центр

вакцинации? Я присмотрелся к пейзажу за окном – это явно не маршрут

четырнадцатого автобуса.

— Куда мы едем?? – заревел я.

— В институт, как ты и сказал, - удивился Гена.

Я опять почувствовал себя дураком. Он же не знал, что я еду в институт к

Свиридову, и вез меня в тот институт, где я учусь. Вообще, странное дело –

сегодня я себя ощутил героем только один раз, а дураком уже трижды.

Я объяснил Гене, к кому я еду, но, конечно, не сказал, зачем. Он развернулся

и повез меня к институту биологии человека. Я думал, что он будет меня

агитировать вакцинироваться или присоединяться к «новым», но он всю дорогу

пересказывал какую-то книгу про инопланетян, которые захватили Землю и

собирали там желудочный сок. Я, честно говоря, так и не понял, к чему он

клонит.

Я не знал, где именно работает Свиридов, но Гена знал, и подвез меня к

нужному входу.

— Леха, есть еще одна вещь, которую я должен тебе сказать. Я раньше

сомневался, но теперь уверен.

— Дай угадаю. Оккупанты желают человечеству добра и с ними надо

сотрудничать?

— Не совсем. За нами ехала какая-то машина.

— Ну, по дороге часто едут какие-то машины.

— Но очень редко они едут вначале к одному институту, а потом неожиданно

сворачивают и едут к другому.

— Это была машина полицаев?

— Нет, это был черный тонированный «Ниссан», и у него на боку не было

написано «центр вакцинации». А вот у этой «Тойоты» – написано. - Гена

показал на микроавтобус на другой стороне парковки, - Леха, ты что-то

натворил?

Если бы я не бросил курить, то сейчас был бы очень подходящий момент для

того, чтобы затянуться сигаретой. Потому что, когда просто молчишь и ничего

не делаешь, это смотрится как-то нелепо.

— Ты уверен, что хочешь выйти? – спросил Гена.

— Ты прямо как виндоуз, - усмехнулся я, и открыл дверь.

— Ну ладно, удачи тебе.

— Тебе тоже.

Я прошел через турникет решительным шагом, показав вахтерше свой

студенческий билет, и поднялся на второй этаж. А что, если кабинет Свиридова

закрыт? Что тогда делать?

Кабинет Свиридова был закрыт. Я подергал за ручку чуть сильнее, чем она того

заслуживала, и начал думать. Спросить на вахте?

— Молодой человек, вы случайно не меня ищете? – окликнул меня голос

Свиридова.

— Да, здравствуйте…Виталий Алексеевич, - я прочитал имя-отчество на двери

кабинета, и сделал это недостаточно незаметно.

— Итак, вы не помните, как меня зовут, а я не помню, кто вы такой. Это,

скажу вам откровенно, плохой прогноз для зачета.

— Я не студент. Вернее, студент, но не ваш. Я видел вас на митинге.

— По поводу присвоения звания академии?

— Нет, на другом. По поводу… по поводу этих…инопланетян, - я замялся, но

потом как будто вспомнил правильный ответ, - Мне надо срочно поговорить с

вами в безопасном месте.

Мне не пришлось повторять это дважды. Свиридов сразу повел меня вниз по

лестнице, и по дороге начал рассказывать про свою работу. Надо признать, я

почти ничего не понимал, кроме того, что ему сейчас не дают финансирования,

а тем, кто согласился на зеленую вакцинацию – дают. Мы спустились в подвал.

Под высоким потолком тянулись огромные пучки кабелей, вдоль стен коридора

стояли столы с толстыми столешницами и шкафы с прозрачными дверцами,

коробки с бумагами, старые холодильники, дымились сосуды Дьюара. Двери

некоторых лабораторий были открыты, и я мельком видел то стеллажи с

оборудованием, то станки, то большие баки в переплетениях труб. Какими бы

ни были подслушивающие системы оккупантов, в подвале они могут быть

бессильны, подумал я. По крайней мере мобильники не работали – я это увидел,

когда мы обменивались телефонами.

— Вот тут мы проводим эксперименты по волновому геному, - Свиридов открыл

передо мной старую крашеную дверь и включил свет. В комнате стояли стол с

компьютером и несколько больших и солидных приборов, закрытых

полиэтиленовыми чехлами. Я живо представил, как мы расчехляем самый большой

прибор и засовываем туда инопланетные артефакты.

— У меня есть образцы вакцины пришельцев, - выпалил я.

— Правда? – Свиридов внимательно посмотрел на меня.

— Да, - я постарался посмотреть на него так же внимательно.

— Надеюсь, вы их надежно спрятали?

— Да.

У меня не было причин считать, что карман моей куртки – ненадежное место.

— Никому об этом ни слова. И о том, что вы сюда приходили.

— Боюсь, они уже знают, что я здесь. Внизу стоит машина из центра

вакцинации.

— И что же вы от меня хотите, молодой человек?

Этот вопрос застал меня врасплох. Я почувствовал, как будто пришел на зачет

без единого выполненного задания.

— По правде говоря, я надеялся, что это вы от меня что-то хотите.

Проклятые два месяца, думал я. Два месяца я занимался учебой, и не занимался

деятельностью повстанца. Не раскидывал листовки, не пытался нападать на

центры или задирать полицаев, никуда не ходил, даже к Дэну и остальным не

заглядывал в гости. И выпал из струи. И теперь я ничего не понимаю. Я же

заниматься всем этим начал не столько потому, что не любил оккупантов, а

просто чтобы знать больше, чем говорят в новостях, где чуть что – сразу «не

можем рассказать, правило невмешательства».

— Извините, - буркнул я, и пошел к выходу.

Я вышел из института и направился сразу к «Тойоте» полицаев. За рулем сидела

женщина в сером свитере, рядом - мужчина в костюме почти такого же цвета.

Люди в сером, блин.

— Вы за мной следите? – спросил я без предисловий. А что мне с ними,

здороваться, что ли?

— Да, Алексей. Мы за вами следим. У вас есть нечто, что не должно у вас

находиться, и мы хотели бы, чтобы вы нам это вернули. Пока вы этого не

сделали, вы в опасности, - мужчина сказал это таким голосом, словно повторял

это мне десятый раз, и уже немного устал от моей тупости.

— А может, вы еще хотите, чтобы я вакцинировался?

— Да. Позвоните по этому телефону, если тоже этого захотите, - и мужчина

протянул мне обычную бумажную визитную карточку центра вакцинации.

Номер у них, оказывается, короткий, трехзначный. Я хмыкнул, сунул карточку в

карман и пошел на остановку. Возможно, правила невмешательства и ненасилия

не позволят полицаям сделать со мной что-нибудь плохое. Это правила,

придуманные оккупантами, и они наверняка отлично знают, как их можно обойти,

но какое-то время у меня есть. И я могу что-то сделать.

Тут у меня зазвонил телефон. Вызов был с незнакомого номера.

— Здравствуйте, Алексей. С вами говорит полковник Сергеев. Нам надо

встретиться и обсудить некоторые вопросы. Записывайте адрес, - и бодрый

мужской голос продиктовал улицу, дом и номер кабинета.

Я знал этот дом. Обычное офисное здание, только без единой вывески. А на

парковке табличка «только для машин ФСБ». В общем, спрашивать «а кто вы

такой?» было бы глупо. И я спросил, когда они меня ждут. Оказалось, что

прямо сейчас. И если у меня возникнут проблемы, надо им перезвонить.

Я положил трубку, и только тут заметил, что от Гены пришло две смски. Первая

была длинная, и начиналась со слов «я все знаю». Я решил прочитать ее потом,

потому что вторая была совсем короткая: «беги!».

Вроде бы в меня никто не целился из винтовки с лазерным прицелом, не

гонялись люди в камуфляже с автоматами или в черных костюмах с пистолетами.

Я не видел никаких признаков того, что мне и правда угрожает опасность. Но

что-то мне подсказывало, что если я их увижу, то будет уже поздно. Я не

знал, куда можно бежать, так что вернулся в институт, поднялся на второй

этаж, зашел в туалет и закрылся. В конце концов, туалет – это самое

подходящее место для того, чтобы немного подумать. Там было две двери,

наружняя закрывалась изнутри на шпингалет, внутренняя – на тщедушный замок.

Капающий смеситель, смывной бачок без крышки, пепельница из пивной банки на

подоконнике.

Итак, я не герой. Я трус. Я боюсь не только пришельцев, но и Гену, и ФСБ, и

еще того черного «Ниссана», который я даже не заметил. И, похоже, мне надо

выбирать, кому сейчас позвонить – Гене или полковнику. Оба варианта мне не

нравятся.

И я набрал трехзначный номер с карточки центра.

— Здравствуйте, я бы хотел вакцинироваться.

— Здравствуйте, Алексей.

— Я соглашусь на вакцинацию и верну вам все, что взял, но только при одном

условии. Вы ответите на мои вопросы. На такие, на которые не отвечаете по

телевизору.

В трубке несколько секунд молчали.

— Хорошо, мы согласны. Откройте окно и прыгайте, внизу ждет машина.

Если бы у нас были видеофоны, как в Японии, собеседник увидел бы мое

офигевшее выражение лица.

— Вам небезопасно выходить через дверь, за вами следят люди с агрессивными

намерениями.

В ответ я пожал плечами и сбросил звонок.

Окно туалета было закрашено белой краской только наполовину, и я без труда

увидел знакомую «Тойоту» на газоне за институтом. Прыгать совершенно не

хотелось, было довольно высоко. Я решил открыть окно и посмотреть, можно ли

потихоньку спуститься. Внутренняя створка открылась довольно легко, а

внешняя оказалась прибита гвоздями. Я думал, как бы сделать

импровизированный гвоздодер из деталей смывного бачка, и тут кто-то выбил

дверь в туалет. Вряд ли это был сотрудник института с расстройством желудка.

Прежде, чем открылась вторая дверь, я разбил стекло локтем и выпрыгнул

наружу.

Я думал, что переломаю себе ноги, но я всего лишь измазался в грязи и слегка

порезал стеклом левую руку. Сразу после того, как я шмякнулся на землю, меня

подняли и запихнули в машину. Кажется, я слышал выстрелы.

Полицаи молчали. Мужчина протянул мне носовой платок, и я кое-как замотал им

порезанную руку. Странно, что не предложили какое-нибудь инопланетное

средство или хотя бы стандартный земной бинт. Также странно, что мы едем так

неторопливо.

— За нами не гонятся? - спросил я.

— Нет, и не погонятся. Они нас боятся, - ответила женщина.

— Странно, а как же правило ненасилия, - усмехнулся я.

— Оно работает в обе стороны. Мы не позволяем совершать насилие над собой.

Вот в голливудских боевиках часто так бывает, что за главным героем –

хорошим, само собой, - гонятся сразу несколько групп плохих парней, и в

конце плохие друг друга мочат, а хороший остается жив. Я подумал, что и со

мной что-то подобное должно случиться. Повстанцы дружно нападут на центр,

потом старые повстанцы будут разбираться с новыми, потом приедут ФСБ и

какие-то бандиты на черном «Ниссане», и я как-то в этой суматохе затеряюсь.

И уже после того, как узнаю ответы на интересующие меня вопросы. И потом обо

мне никто не вспомнит и не будет искать. Черт, это слишком невероятно даже

для Голливуда. Ну, как-то я все равно выкручусь, я же, в конце концов,

хороший.

В общем, мы оказались в том же самом прививочном кабинете, из которого я

стащил вакцину. Я достал пластинки из кармана и положил их на стол, как

костяшки домино. Примерно туда же, откуда я их взял. Только сейчас на этом

столе не лежали бумаги, а стоял компьютер.

— Садитесь, Алексей, - женщина села за компьютер, а мне показала на стул

напротив.

— Только давайте так: сначала вопросы, потом вакцина, - предупредил я.

— Хорошо, только сначала договор подпишите, - мужчина протянул мне ручку и

стандартный бланк, который я подписал, не читая. Капля крови с моей руки

попала на бумагу, и я усмехнулся – действительно, похоже на договор с

дьяволом.

— Скажите, вы все это подстроили с самого начала?

— Нет, это была цепь случайностей. У вас не было агрессивных намерений,

когда вы входили в центр, поэтому охранные системы не сработали. В магазине

рядом взорвался газовый баллон, и опять же охранные системы центра не могли

об этом предупредить, так как это был несчастный случай, а не

запланированная акция. При взрыве пострадали люди, и оба посредника,

находившиеся тогда в центре, отлучились, чтобы им помочь.

— Вообще-то все упаковки с вакциной отслеживаются и имеют механизм

самоуничтожения, запускаемый дистанционно, - продолжила женщина. Она

смотрела в монитор. Видимо, там было написано, что можно, а что нельзя

рассказывать. Или даже был открытый канал связи с пришельцами, - Но ты

держал упаковки слишком близко от сердца, и уничтожать их было опасно для

твоей жизни. Это нарушило бы правило ненасилия. Если бы ты положил их в

другой карман, они просто исчезли бы, как только ты переступил порог центра.

— Раз уж мы перешли на «ты», называй меня Леха, - сказал я. Мне, конечно, не

понравилось, что она мне начала «тыкать», как будто я в школе, а она

учительница.

— Хорошо, Леха, а я Марина, - ответила она. Таким же голосом, наверное, она

отвечала бы Вовочке из анекдота: «Если ты имеешь в виду глубину великой реки

Иордан, то раздельно, а если мое отношение в твоим выходкам, то слитно».

Действительно, в школе бы ей работать.

— Марина, меня интересуют инопланетяне. Как они выглядят, как называются и

где живут?

Это были запрещенные вопросы. Полицаи всегда отвечают, что правило

невмешательства не позволяет им говорить об этом.

— Во вселенной множество разумных рас. Та цивилизация, которая с нами

контактирует, называет себя на земном языке линк-два. Для нас они выглядят

отвратительно, напоминают личинки насекомых. Последние несколько сот лет

живут на Плутоне.

Финал фильма. Злодеи думают, что главный герой у них в руках, и все ему

рассказывают.

— И когда же они вторгнутся на Землю?

— Никогда. Они на Земле вообще не покажутся. Общение между разными формами

жизни во вселенной происходит через посредников – цивилизации, отделившиеся

от материнских. Мы, посредники, фактически являемся продуктом одновременно

человеческой и внеземной цивилизации, и называемся линк-один. Открытые

визиты представителей других рас на материнские планеты запрещены.

— Запрещены кем?

— Правилами контакта.

— Ненасилие и невмешательство? Все то, о чем рассказывают по телевизору?

— Да, и все это – правда. Эти правила соблюдаются всеми цивилизациями.

— А про вакцину – тоже правду рассказывают?

Я слышал официальную версию. Зеленую вакцину якобы создали для лечения

одного из первых посредников, еще когда существование инопланетян держалось

в секрете. Вроде как если бы он помер, то пришлось бы искать нового, а это

привело бы к излишнему вмешательству. А потом, после официального контакта,

стали предлагать ее всем землянам, потому что иначе нарушалось бы правило

ненасилия. Еще я знал много неофициальных версий…

— Вакцина распространяется для того, чтобы предотвратить гибель

человечества.

— Гибель от рака?

— Нет. От непоследовательных действий. Вакцина увеличивает количество связей

между нейронами в некоторых отделах головного мозга.

— И человек становится умнее?

— Нет, у него не меняются ни IQ, ни способность к запоминанию. Просто он

начинает поступать в соответствии со своими убеждениями. У людей обычно

очень хорошие, правильные представления о том, что надо делать, но из-за

дефекта в строении мозга многие люди делают не то, что они на самом деле

хотят.

— Хотят жить в чистом подъезде, а сами бросают там бычки?

— Да, примерно так. Люди невольно делают гадости и глупости – в своем теле,

в подъезде, в окружающем мире. Сейчас человеческая цивилизация очень

хрупкая, и если делать слишком много гадостей, все люди могут погибнуть.

Слышал о проблеме обезьян и гранат?

Конечно, я слышал. Если гранат мало, мы можем следить за гранатами, но когда

их становится много, приходится следить за обезьянами, что-то в этом роде. А

эти, значит, хотят сделать обезьян умными.

— А если кто-то хочет убить всех людей, он после вашей вакцины сделает это

наиболее эффективно?

— Деструктивные убеждения, как и суицидальные наклонности, также вызваны

недостаточным количеством связей в мозге, и устраняются вакцинацией.

— Значит, после зеленой вакцины человек становится хорошим? – усмехнулся я.

— Люди по своей сути всегда порочны, если только не принудить их стать

хорошими, - подал голос мужчина.

— Это пришельцы так говорят? – повернулся я к нему.

— Нет, это сказал один землянин. Очень давно.

— Вакцина распространяется так, что не нарушает ни земных законов, ни правил

контакта, - продолжила Марина.

— Но вы же обманываете людей!

— Мы просто не рассказываем им всего. Так требует правило невмешательства.

Я что-то перестал думать о судьбе человечества и о пришельцах, и начал

мелочно прикидывать, чем мне грозит вакцинация. Если они не врут, то ничего

плохого со мной не случится – уколюсь, потом, конечно, позвоню полковнику,

потом Гене.. Или сначала Гене? И почему я думаю, что они не врут?

— А правило невмешательства разрешает вам это сейчас рассказывать?

— Мы обещали, что ответим на твои вопросы, Алексей, а посредники всегда

выполняют свои обещания. И ты тоже будешь их выполнять.

Я все понял. Договор. То, что я подписал – это был не договор на зеленую

вакцинацию. Между мной и дверью сидел полицай, поэтому я встал и схватил

стул. Марина тоже встала со своего места, и я попятился к стене, держа стул

перед собой, как щит. Крепкий земной металлический офисный стул.

— Так, если вы меня не выпустите отсюда, то будет нарушение правила

ненасилия. В обе стороны, - я постарался сказать это спокойно, но получилось

не очень.

— Если ты не станешь посредником, тебя с большой вероятностью убьют, -

сказала Марина, - поэтому мы не нарушаем правило ненасилия.

Предательский инопланетный пластик стены вспучился и схватил меня за ноги и

локти. Мужчина подошел ко мне с тонким голубым шприцем. Какое-то время я

кричал и пытался дергаться, пока не понял, что все кончилось. Я стоял возле

стены, которая приняла свой обычный вид, в грязной одежде, с глупыми

листовками в кармане, и сжимал в руках бесполезный стул. Я ожидал боли,

вспышек перед глазами, потери сознания, но у укола не было никаких эффектов.

То, что я опять почувствовал себя дураком, явно не было вызвано действием

голубой жидкости. Я хотел сделать что-то хорошее для всех людей. Я, что

греха таить, мечтал прославиться этим. А получилось все глупо.

— Садись, Алексей, тебе еще многое надо узнать, - сказала Марина,

возвращаясь за свой компьютер.

Я сел обратно и приготовился слушать.