R2D2
№182 "Взгляд в небо"

Когда вокруг паршиво, а на горизонте появляются все новые и новые неприятности только и остается, что верить в лучшее. Осмысленность трепыхания в дерьме отчасти оправдывает само дерьмо. Пахнет? Ну так это потому, что свежее. Липнет? Так это показатель качества. Воротит с него - а чего ты еще от дерьма хотел?

Мой товарищ четверть часа назад потерял последние идеалы - высунулся из окопа не надев каску. Теперь он лежит, уставившись мертвыми остекленевшими глазами в небо, как будто там можно найти ответ на какие-то вопросы. Еще четверо товарищей лежат где-то там, среди оплавленных копьев земли, воронок и останков боевой техники. В радиусе трех километров помимо меня водятся только неприятности. Слово "противник" использовать нелепо потому что с той стороны все то же самое. Противник - потусторонен по своей природе, а тут только техника и редкие операторы. На прошлой неделе, когда нас было еще шестеро, мы отыскали бункер с одним из таких операторов. Оказался милый парнишка, уже начавший сходить с ума от одиночества. Мы согнали всю нашу технику в один сектор и устроили там настоящее побоище. Железа накрошили - более полутора тысяч тонн. А на следующий день парнишка украл у меня пистолет и пустил себе пулю в лоб. До сих пор перед глазами стоит его улыбка.

Я один на два работоспособных пульта, в моем распоряжении столько техники, что можно в одиночку выиграть небольшую войну. Личную войну, при этом не выиграешь - все боевые комплексы противника функционируют в автономном режиме, тупо исполняют когда-то заданную программу. Тупиковая ситуация: их больше, но мы в тельняшках.

Неделю назад мы еще верили в десант, соорудили большой солнечный зайчик и сигналили им в сторону предполагаемых спутников наблюдения. Рацию нам раскрошили много раньше - когда тут вообще черт знает что творилось.

Ангела я увидел примерно в то же время. Он парил над нами, не оставляя за собой никаких инверсионных следов, абсолютно бесшумно и безмятежно. Мне показалось, что нет ему никакого дела до нас, наших войн и прочих конфликтов. Ангел светился мягким, совершенно не слепящим светом; хотелось глядеть на него не отрывая глаз, идти вслед за ним, не обращая внимания на суету вокруг. Четверо наших ушли тогда вслед за ангелом, выбрались из окопа и исчезли в черном вонючем дыму, стелящемся по земли.

Мне известна судьба только одного из этой четверки: он напоролся на "трещотку" - противную железяку на гусеничном ходу. Думаю, система функционировала без вмешательства оператора - железякам ангел безразличен. Механизмы и ангелы словно существуют в разных плоскостях бытия, одна реалия отрицает другую, а человека как будто нарочно поставили в точку пересечения этих плоскостей. "Трещотка" выработала свой ресурс до конца и валялась в паре метрах от трупа.

Но тем, кто не пошел за ангелом оказалось труднее. У нас словно отняли веру в осмысленность окружающей бойни. Если раньше мы сражались за будущее, за какие-то идеалы, за боевую славу в конце концов, то после того ангела все как-то съежилось, скукожилось и потускнело. Ничего не светилось тем манящим светом, как бы не рыскали глаза по сторонам.

Противник, который моментально перестал быть противником, тоже наблюдал за пролетом ангела. Тот парнишка постоянно говорил про упавшее куда-то за горизонт перо, про тишину, сопровождавшую полет. Он вообще говорил не переставая , без пауз. Мы с товарищами понимали каждое второе его слово, до того бегло он шпарил на своем языке. Лично я только и разбирал слово "ангел", все остальное мне переводили.

Неприятности... боевые системы не могут без вмешательства оператора не в состоянии покинуть заданный район, а я - единственная достойная для них цель. Они приближаются, пытаются меня окружать. Наверное, мне должно быть страшно, но вместо страха я испытываю лишь сожаление. По дурацки все получилось, по глупому. Сижу в яме - будем называть вещи своими именами, на окоп мое убежище тянет с большой натяжкой - перебираю грязными пальцами по сенсорной клавиатуре и вспоминаю те две или три минуты когда был по настоящему счастлив.

Скажи мне кто-нибудь, что квинтэссенция счастья настигнет меня на поле боя - плюнул бы этому человеку в лицо. А затем, ей богу, не побрезговал бы вмазать со всего размаха кулаком, причем не один раз.

Меня защищают дружественные боевые системы. Их немного и не все из них исправны. У некоторых отсутствует боезапас - теперь они работают в качестве мишеней, маячат на левом фланге. Где-то там валяется тот парнишка с дырой во лбу. Иногда мне кажется, что сейчас он счастливее всех ныне живущих. Не хочется оглядываться и глядеть на труп товарища, но у него на груди ремень, а на ремне - дополнительный пульт. Мне хочется обзавестись дополнительной парой живых и ловких рук, это повысило бы шансы на выживание.

Собственно говоря, уже все равно кто победит, я или они. Моя война - дело принципа, попытка вернуть себе утраченную жажду жизни, пройти по самому краю и, быть может, снова увидеть парящего над землей ангела.

Вера... У меня не осталось веры, у меня осталась лишь безумная, отрицающая саму себя надежда. Я отбросил в сторону жажду славы, забыл значение слова "этика". Ангел рассек мир на две части и мне хочется оказаться не в той части, где я сейчас.

Очередной размен, немного в мою пользу. Мои механические солдаты не только стреляют, уничтожая агрессивную технику - они еще принимают на себя те пули, те снаряды и энергетические импульсы, которые иначе достались бы мне.

Расстояние до неприятностей сокращается, но теперь силы почти равны. Единственное различие, не видимое взглядом со стороны - боезапас. Системы, некогда бывшие моими противниками вооружены, а управляемые с исправных пультов - почти пусты. Оптика работает отвратительно и не на всех машинах. Стреляю одиночными, с разных точек. Баланс постоянно меняется - в один момент я проигрываю, секунду спустя все снова выравнивается, клонится в мою пользу...

А где-то далеко над землей парит ангел и я с каждой секундой все дальше и дальше от него.

Взрывы и вспышки все ближе и ближе. Передовые, нет, единственные идущие на прорыв машины былого противника уже можно увидеть в бинокль. Только вот смотреть некогда, все внимание обращено на пульты, часть индикаторов горит красным светом, больше половины - не горит вообще.

Глаза слезятся от дыма, руки дрожат... Выбрасываю ставший ненужным пульт и с удвоенной силой колочу пальцами по клавиатуре оставшегося.

Четыре боевых комплекса, три, два...

Именно в этот момент пульт выходит из строя, бьется током и становится так же мертв как мой товарищ неподалеку. Обретя свободу мои железные союзники атакуют. Отчаянно и безнадежно; поле боя остается за атакующими и это не пиррова победа, как стоило надеяться. Судя по шуму работающего двигателя - на меня идет автоматический солдат, порождение чьей-то безумной фантазии. Полутораметровая железяка на шагающем ходу. Автоматический солдат хромает, он никуда не спешит, да и некуда спешить , он пока не знает, что в окопе остался живой человек.

Я осторожно поднимаю голову и приставляю к красным от бессонницы глазам бинокль с потрескавшимися и заляпанными грязью стеклами.

По правую руку от меня лежит гранатомет, при помощи которого я мог бы остановить этого солдата, но оружие останется лежать до тех пор, пока сюда не придут люди и не узнают моей истории.

Мне все равно, что вы будете делать там, по другую сторону ангела с моими словами, надиктовываемыми на личный солдатский органайзер. Делайте что хотите, мне уже все равно.

Сейчас я встану во весь рост и пойду навстречу последнему боевому механизму на несколько километров в округе. Пойду без страха и сомнений, потому что в руке у этого автоматического солдата - упавшее там, за горизонтом, перо моего ангела.