Теомах
№207 "Могивилль (или человеку свойственно)"

Могивилль (или Человеку свойственно)

Человеку свойственно восхищаться.

Жан-Жак восхищался искренне и часто. Вот и сейчас его восхищало это безумное ночное небо, просвечивающее сквозь кроны деревьев. Казалось, кто-то, прищурив глаза, наблюдает за ним, перепрыгивая с дерева на дерево, прикладывая свое любопытное око то к одной, то к другой случайной дырке в сплошном зеленом пологе, простиравшемся над головой на десятки километров.

Сам лес тоже восхищал Жан-Жака. Да и может ли не восхищать лес того, кто этим лесом живет? Может ли вообще прожить в лесу тот, кто не любит лес? А Жан-Жак проводил в лесу большую часть своего времени.

Жан-Жак был охотником, и охотником удачливым. Он один мог снабжать мясом чуть ли не половину своей родной, затерянной в любимых лесах маленькой галльской деревушки. Так и теперь Жан-Жак скользил тенью меж деревьев, перебрасывая рогатину из руки в руку, вслушивался в приглушенные лесные звуки, восхищался лесом и охотился. Одновременно.

Вообще-то ночью, даже в полнолуние, охотиться тяжело даже для Жан-Жака. Но это была не совсем обычная охота.

По крайней мере, есть свою самую желанную добычу Жан-Жак не хотел бы.

Человеку свойственно размышлять.

Но некоторым людям это особенно свойственно. Такие люди становятся либо вождями, либо изгоями. Бриару не повезло.

Он стал вождем.

Точнее, Бриар был старостой той самой затерянной в лесах деревушки. Вождь же сидел на деревянном троне далеко отсюда, и думал о войне и о пиве. А Бриар думал о деревне.

Размышлять теперь было его обязанностью, но выполнял он эту обязанность даже с большим удовольствием, чем пользовался своими правами. По крайней мере, право на пятую жену было ему нужно не более чем право на пятую ногу, а в остальном он и раньше жил не хуже, чем сейчас. Но зато теперь на него не косились соседи, и вслед ему не летело презрительно: "Умник. Нет, чтоб на охоту сходить, так он…" Что именно "он…", менялось в зависимости от ситуации. Интересов у Бриара было много: лет тридцать назад легат из проходившего через деревушку римского отряда уважительно назвал его "механикусом", женщины деревни когда-то были ему благодарны за десяток новых кулинарных рецептов, а упомянутый ранее вождь был излечен Бриаром от белой горячки, за что благодарный вождь и назначил Бриара старостой. Деревня не протестовала: других желающих на эту должность не было. Слишком мало реальной власти было у старосты, и слишком часто старостам приходилось отвечать за промашки, как свои, так и чужие.

Бриар же был рад: теперь у него были все возможности для того, чтобы думать, не отвлекаясь на досадные, но жизненно важные пустяки. Даже жена от него больше ничего не требовала. Днем точно не требовала.

Человеку свойственно бояться.

Жан-Жак боялся не за себя. Его сыну минула четвертая весна, а он уже имел все шансы не дожить до пятой.

В деревне за месяц пропали шестеро маленьких детей.

И каждый раз охотники деревни находили волчьи следы. И каждый раз собаки вскоре эти следы теряли.

В округе было мало волков: слишком уж у них густой мех, слишком большие аппетиты у жителей деревни, и слишком мало дичи вокруг. Но этот волк, кажется, нашел себе добычу по вкусу: кроме детей, пропало две женщины, ходившие в одиночку за грибами, и охотник, пошедший на поиски волка-людоеда.

Но за себя Жан-Жак не боялся.

Он был храбрым охотником, и даже зловещевато подвывающий ветер не мог поколебать его решимости найти и обезвредить опасную тварь.

Однако вот уже третью ночь подряд единственным результатом поисков были глаза, уставшие от постоянного всматривания в полутьму.

Человеку свойственно заботиться.

Бриар заботился обо всех. Даже еще не будучи старостой, он размышлял в первую очередь на общественно полезные темы. Его стараниями года четыре назад был найден и изгнан из деревни вор, посягнувший на загодя собранные для вождя налоги. И теперь думы были направлены на благо народа. Что-то было не так.

Никогда на памяти Бриара волки не охотились на людей. Защищали свое логово – это да. Порой нападали, случайно встретив в лесу. Но раньше дети оставались в безопасности.

Надо было что-то делать. И эта мысль не давала ему уснуть.

Как волк ухитряется ускользать от охотничьего глаза и собачьего нюха? Почему вновь и вновь возвращается в деревню?

На это мог быть только один ответ.

Оборотень.

Когда Бриар был подростком, в деревне года два жил чужак, бритт, старик, пришедший с далеких Оловянных островов. Вечерами у костров он рассказывал странные, непривычные галльскому уху истории об эльфах и троллях, оборотнях и чародеях. Думал ли тогда Бриар, что пожалеет о том, что насмешливо косился на детей, да порой и взрослых охотников, зачарованно слушающих каркающий голос старца.

Но кое-что Бриар уловил.

Он не помнил, откуда берутся оборотни и как на них охотиться, но в том, что в деревне появился оборотень, Бриар практически не сомневался.

Человеку свойственно нервничать.

Но когда впереди раздалось утробное рычание и тропу, казалось, заслонили хищные красные глаза, Жан-Жак, наоборот, нервничать перестал. Больше не надо было коситься по сторонам, пытаясь угадать в темноте прыжок смерти раньше, чем туша зверя обрушится на плечи. Враг предпочел честную схватку.

Волк вел себя почти как человек. Как глупый человек, конечно: большинство людей напали бы сзади. Жан-Жак и хищник кружили на небольшой поляне, не решаясь сделать любое атакующее движение.

Жан-Жак не выдержал первым.

Волк отпрянул. Клацнул зубами.

Охотник отдернул рогатину. Сделал шаг вбок.

Зверь набросился с фланга.

И рогатина на удивление легко вошла в тело серого людоеда.

Чуть позже, снимая шкуру, Жан-Жак удивлялся размерам зверя. По идее, волк должен был оказаться необыкновенно крупным и мощным: иной не справился бы с не так давно погибшим от клыков твари Пайером. Но на деле это оказалась довольно-таки средненьких размеров волчица.

Однако даже такая шкура уже служила доказательством искомой победы. Человеку не дано догнать волка или загнать его одному. Только напавший на человека волк рискует стать добычей одинокого охотника.

И грязная, пахнущая свежей кровью шкура гордо водрузилась на голову и спину нового владельца.

Человеку свойственно прозревать.

На Бриара прозрение обрушилось лавиной…

КТО так и не рискнул жениться на матери своего сына?

КТО в лесу как дома?

КТО способен запутать следы так, что ни одна собака не найдет его?

КТО порой уходит в лес вечером?

КТО самое сильное звено в охотничьей цепи?

Бриар вскочил и, практически голый, бросился поднимать народ, чуть не промахнувшись мимо дверного проема.

Деревня спала тихо, но тревожно. Крик старосты был услышан моментально, и вскоре небольшая, но толпа охотников собралась на деревенской площади, и, выслушав краткие комментарии к пожеланию доброго утра, потрясая оружием, бросилась на дело.

Дом оборотня был пуст. Растерянные люди, быстро направленные Бриаром по местам, перекрыли ворота и заняли боевые позиции за частоколом.

Деревня замерла.

Человеку свойственно удивляться.

Жан-Жак еще успел удивиться, когда его, героя, торжествующе приближающегося к деревне в волчьей шкуре, осыпали стрелами.

"У, зараза, чуть в волка превратиться не успел", – уловило его затухающее сознание вместе с последним пинком по телу и перед первым пинком по трупу.

Человеку свойственно многое.

И наутро волк-людоед пришел снова.