Архонт
№21 "Иногда нужно"

Иногда нужно

Земля под разогревающимися рельсами у пирона начала вибрировать за полчаса до срока прибытия поезда на станцию. Если раньше дети развлекались тем, что клали монетки на рельсы перед надвигающимся поездом, то теперь ставили куски кирпичей, ожидая, когда они, так смешно подпрыгивая, упадут. А взрослые, будто не замечая детей, толпилась на пироне.

Вот и сейчас люди стояли под большими буквами «СКРИОГОРСК». Кто ожидал свой поезд, кто встречал гостей, едущих на новой модели СР-243 – электропоезда пущенного на рельсы в прошлом 2048 году. Одним из таких гостей промышленного городка Скриогорск оказался Павел. Он сидел в одиночном купе за столом и доедал свой небогатый завтрак. Перед отъездом он купил своему пятилетнему сыну новую одежду, чтобы не стыдно было передать его своей бывшей на время командировки, поэтому ему осталась лишь небольшая часть денег, заработанных в «аспирантурное время». Впрочем, теперь Павел надеялся заработать в командировке неплохие деньги, его звали, значит, он нужен…

В дверь купе постучались. Павел с набитым ртом промычал что-то вроде «Войдите» и дверь открылась. В купе вошёл сосед, Роман Петрович, закрыл за собой дверь и сел рядом с Павлом.

– Вот, – он положил на стол помидоры, огурцы, чеснок и сало. – Кушай. Что я, сам не был студентом? Так рассказывай, чего наследника с собой не взял?

– Да с кем я его здесь оставлю? Во Владике тётка была, я возвращался с аспирантуры и сменял пост. А здесь и работы больше, и не будет меня дольше. Поэтому пришлось оставить Мишку у Ленки.

– Н-да, неприятно, – Роман Петрович почесал шею и ненадолго затих, но, спустя полминуты, спросил, – Ну нравится сало?

Павел, только что проглотивший кусок сала, кивнул.

– Ну и хорошо. А я пойду.

Роман Петрович похлопал Павла по плечу и вышел из купе.

«Хороший мужик, – подумал Павел, – сало хорошее, вот только такта никакого». Если знать Павла, то не трудно понять, почему он расстроился. С Ленкой он развёлся два года назад, потому что она считала, что Павел слишком много времени уделяет физике, а не семье. Денег в семью почти не приносил, а из-за него Лена отказывалась от выгодной работы. «Дура, потому и ушла», – пронеслось в голове Павла. Дочь осталась с Леной, а её близнец – с отцом. Не очень приятные итоги двадцати пяти лет жизни, но Павел считал, что всю жизнь он поднимается со дна наверх. Воспитывался он одним отцом, простым рабочим на заводе, денег почти не было, в школе учился на тройки, хулиганил, дрался, но набрал высший вступительный бал на физфаке. С кучей рекомендаций и огромным талантом он мог, наедятся только на всемирную славу и почёт. Теперь, вроде как, он делает следующий шаг в карьере, отправляясь на работу в полузасекреченный НИИ.

Внезапно Павел почувствовал прикосновение на плече. Он сел на койке, похоже он заснул.

– Молодой человек, – сказала проводница. – Ваша станция.

– Спасибо.

Павел схватил пару сумок с вещами и торопливо зашагал к выходу.

– Здравствуйте, мой дорогой Павел, – с широченной улыбкой на поллица, в чёрных круглых очках кота Базилио и длинными до плеч волосами Павла встречал научный руководитель закрытого НИИ по изучению скри-вещества.

– Здравствуйте, Борис Михайлович, рад встрече. Удивительно, что вы лично встречаете своего будущего работника.

– Ничего удивительного, что я встречаю такого учёного как вы. Талантливых, вроде вас, немного.

Павел улыбнулся. Да, он действительно талантлив, и заслуживает того, чтобы его за этот талант уважали.

– Пойдёмте, – Борис Михайлович взял одну сумку Павла в правую руку, а левой обнял его за плечо и повёл к машине.

По дороге в гостиницу Борис Михайлович объяснял Павлу, в чём будет заключаться его работа, насколько большую зарплату он будет получать и, что льстило ему больше чем большие деньги, неустанно повторял, насколько он нужен их НИИ.

– Дорогой мой, – говорил Борис Михайлович, сидя рядом с Павлом на роскошном сиденье раритетного БМВ, – вы многого добьётесь.

Подъехав к гостинице, они поднялись в комнату Павла.

– Располагайтесь, завтра я за вами заеду, и мы приступим к работе… – начал Борис Михайлович, но Павел его перебил:

– Я могу начать сегодня же.

Замолчав на пару секунд, Борис Михайлович улыбнулся и произнёс:

– Ну и отлично. Тогда оставьте вещи и мы поедем.

Павел бросил сумки в угол, и учёные спустились к машине.

Стены здания НИИ было зелёного, плесневого цвета. Почему-то Павлу сразу вспомнились детские компьютерные игры и плохие фильмы о техногенных катастрофах. Но это ощущение быстро прошло, потому что обрадованный энтузиазмом Павла Борис Михайлович сразу завалил молодого учёного данными, с которыми тот разбирался до трёх дня. Разобравшись в документах и отчётах, Павел дождался Бориса Михайловича в кабинете, куда тот его посадил.

– Ну, как? Разобрались?

– Вобщем, да, только не пойму, если я младший научный сотрудник, зачем мне столько бумаг? Мне ведь необязательно это знать.

Борис Михайлович улыбнулся своей лучезарной улыбкой, подошёл к Павлу и навис над ним, уперев руки в стол.

– Вы правы ровно наполовину. Младшему научному сотруднику знать это, – он бросил взгляд на бумаги, – не нужно. А вот вам – обязательно.

– Я чего-то не понимаю. Я вроде младший научный сотрудник…

– Официально, – Борис Михайлович встал в полный рост и стал расхаживать по кабинету. Каблуки гулко стучали по каменному полу, и в полнейшей тишине этот звук словно гудел в ушах Павла. Будто это об него, а не об пол стучали твёрдые каблуки Бориса Михайловича. – Но какая может быть в науке официальность? Институт – это храм науки и светские законы здесь имеют минимальное значение.

Павел невольно смотрел на Бориса Михайловича подозрительным взглядом, а когда понял это, обрадовался, что тот этого не замечает.

– Вы – очень талантливый человек, Павел. Я это увидел еще, когда вы, будучи студентом, выезжали на практику. У вас дар от Бога.

– Что вы имеете в виду?

Борис Михайлович подскочил к Павлу и склонился над ним, почти прижавшись своим лбом к его голове. Его глаза были скрыты чёрными очками, но Павел был уверен, что под ними скрывается безумный взгляд.

– То, что вам не обязательно учиться десятки лет, чтобы понять сложнейшие законы природы и сделать открытие. Вам, вообще не нужно их понимать. Вам нужно делать, делать открытия. Вы можете, я же знаю. Ведь вы можете узнать, как увеличить добычу энергии из скри-вещества, посмотрите в документы.

– Мне не нужно смотреть, я уже знаю как. Нужно изменить пропорции реагентов в реакции распада и…

– Вот видите! – Борис Михайлович почти подпрыгнул на месте, – вы можете, вы знаете! А эти учёные, у которых нет таланта. Есть только знание, они ничего не могли разглядеть! Мы оба талантливы, но вы талантливее меня, поэтому вам нужно больше работать. Вот!

Борис Михайлович подбежал к шкафу, достал четыре толстенных папки с документами и положил её на стол перед Павлом.

– Читайте! это секретные исследования. Масса загадок, но я знаю, вы сможете решить их! А я пойду домой, работать с другими документами. У меня много работы.

Борис Михайлович ушёл, оставив Павлу папки документов, которые тянули на «Войну и Мир».

Проработав с документами три часа, Павел устал и решил закругляться. Сложив документы в папки, он вышел из кабинета и спустился на первый этаж. Павла немного беспокоило осознание факта, что он ушёл до того, как вернётся Борис Михайлович, но увидел, что научные сотрудники тоже уходили по домам, поэтому последние угрызения совести ушли. Надевая куртку, он вышел из здания и столкнулся с девушкой, чуть не сбив её с ног.

– Извините, – Павел помог девушке удержать равновесие.

– Ничего, – девушка поправила причёску, – с кем не бывает.

Она уже стала спускаться по каменной лестнице к воротам института, как Павел, сам не зная зачем, спросил её:

– Можно я вас провожу?

Девушка повернулась и посмотрела на него удивлённым взглядом. «Дурак, зачем я это сказал? – подумал Павел, – я ведь даже не знаю, куда она идёт».

– Раз уж я вас чуть не сбил, то должен вас проводить.

«Но выхода уже нет».

– Куда?

– Туда, куда вы направляетесь, – ответил Павел, улыбнувшись незнакомке. И сам удивился, как легко у него всё выходит. К двадцати пяти годам не всё ещё не научился общаться с незнакомыми девушками. Даже с Ленкой он в первый раз разговаривал, мешая слова и мычание.

– Я домой направляюсь, – подозрительный взгляд незнакомки всё больше походил на испепеляющий, поэтому Павел подошёл к ней и представился. – Павел.

– А я Таня, – всё ещё недоверчиво произнесла девушка.

– Ну, будем знакомы.

Наконец-то Таня улыбнулась и в сопровождении Павла стала спускаться к воротам.

По дороге к дому, где жила Таня, выяснилось, что, так же как и Павел, она недавно устроилась в НИИ. Папа помог, хотя говорил, что у неё нет таланта.

– Мой папка просто влюблён сам в себя и в работу. Вернее. Как он говорит, в искусство.

Строгость и деловитость Тани, которая вначале смущала Павла, полностью исчезла ещё на полпути к её дому. Теперь его немного удивляла открытость девушки. Впрочем, это же его и радовало, не любил он в людях замкнутость.

– По-моему, наука – это работа, – ответил Павел.

– Я тоже так считаю. Это пусть и любимая, но работа. Ты, кстати, в каком отделе работаешь?

– Я? – Павел замялся, – Мне, пока, подбирают работу. У меня особый режим.

– О… особенный какой-то?

– Нет, просто знакомые постарались, – соврал Павел.

– А-а. А я то думала, ты очередной «избранный». Просто здесь много придурков, которые считают, что на них любая девушка виснуть будет, и я подумала, что ты один из них. Поэтому поначалу косила под «ботаничку», чтобы оттолкнуть тебя.

– Почему тогда разрешила себя проводить?

– Просто ты не похож ты на придурка. О, вот я и дома. Может, зайдём? Чаем напою. Надеюсь, папа не будет ворчать.

Они поднялись до третьего этажа, где Таня открыла дверь и пригласила внутрь Павла.

– Я сейчас, чай заварю, а ты разувайся, куртку сюда и в гостиную. Туда.

Павел вошёл в просторную гостиную, сел на пуфик и стал ждать Таню. Он слышал шелест страниц в соседней комнате, наверное, отец Тани работает. Потом послышался скрип, шаги и открылась дверь… Павел поздоровался:

– Здравствуйте, Борис Михайлович.

– Павел? – удивился Борис Михайлович и повысил тон. – Почему вы не в институте? Не работаете с бумагами?!

На крик прибежала Таня.

– Что случилось?

– Так это ты его отвлекла? Марш в свою комнату!

– Но папа!

Борис Михайлович схватил дочь за руку и увёл в свою комнату, закрыл дверь и вернулся к подскочившему Павлу.

– Павел, я чего-то не понимаю, вы, чем должны заниматься?

– Я поработал и хочу отдохнуть. Имею я право?

– Нет! – Борис Михайлович схватил юношу за грудки, его чёрные очки сползли, и Павел увидел гневный взгляд, от которого хотелось спрятаться где-нибудь подальше. – Терять твой талант – преступление. Ты должен работать!

Отдышавшись немного, Борис Михайлович отпустил Павла и тот отошёл от него на шаг назад, натолкнувшись спиной на стену.

– Значит так. Я запрещаю тебе встречаться с моей дочерью. Нет, я вообще запрещаю тебе думать о чём-то кроме работы.

Павел оторопело смотрел на Бориса Михайловича и тот, осознав, что испугал парня, подошёл к нему и произнёс:

– Ты пойми, с твоим талантом можно добиться всего! Я открываю тебе дорогу в жизнь, о которой ты мечтаешь. Ты ведь мечтаешь о славе, о том, что тебя будут уважать, что ты не будешь зависеть от этих дармоедов-чиновников? Да, я знаю, ты мечтаешь об этом! Я дам тебе то о чём ты мечтаешь! Но для этого, ты должен работать! – Борис Михайлович вытер пот со лба. – Я позвоню в институт, скажу, чтобы тебя впустил.

– Хорошо, Борис Михайлович. Вы правы. Я пойду.

Павел выбежал из подъезда и помчался на остановку, стремясь поскорее попасть в институт, продолжить работу. «Профессор прав. Я не имею права лениться, он для меня старается, а я дурью маюсь. Я должен работать, оправдать, отработать свой дар».

Парень прибежал в институт и до двух ночи работал с бумагами. Потом, не выдержав, заснул, но перед этим успел сделать записи, которые утро прочитал Борис Михайлович…

– Это потрясающе! – проснулся Павел под восклицание профессора. – Ты молодчина, замечательно! Твоя работа – это новый шаг!

Павел протёр глаза, зевнул и сказал:

– Борис Михайлович, методы добычи энергии и переработки скри-вещества в другие материалы очень опасны для здоровья. Я подсчитал, что работник, работающий на таком производстве через четыре года станет инвалидом…

– Ерунда, скажем, что ничего не знали, виноваты не мы, а природа. И никто ничего не докажет, – не отрываясь от записей Павла, ответил Борис Михайлович. – Да и вообще, когда это случиться, у нас будут такие деньги, что нам сам чёрт не брат.

– Борис Михайлович, что вы говорите? Инвалиды, они появятся по нашей вине. И это – ещё не самое ужасное, что может случиться. Во время других производств…

– Ничего страшного. Всего пара процентов на взрыв. Экономически это всё равно выгодно…

– Борис Михайлович! – Павел вскочил со стула. – Вы что несёте?! Какая выгода?! Люди погибнут!

– Успокойся Павел. Мы должны пожертвовать кем-то, чтобы жизнь всего человечества стала лучше. И потом, как же твоя мечта? Слава? Богатство? Счастье?

– Какая слава? Какое счастье?! Люди…

– Чего стоят люди, когда стоят у тебя на пути? Раздави и забудь! Только так ты добьёшься своей мечты.

– С чего вы взяли, что мне нужна такая мечта?

– А какая тебе нужна?

– Счастье, добро, слава, семья.

– Семья? Ты сказал семья? Видимо та семья, которая не с тобой. Твои дети, которые с женой? Это та семья? Ведь ты убежал от забот о детях, передав их Елене, потому что боишься! А теперь ты захотел мою дочь! Ты не создан для семьи, ты предназначен для науки!

– Я сам решу…

– Всё равно твои записи у меня, только с их помощью я разбогатею. Лучше сотрудничай со мной, мы оба получим больше.

Павел кинулся вырвать записи из рук Бориса Михайловича, но получил удар в живот. Согнувшись пополам, он сел на стул. Отдышавшись, встал, посмотрел на ухмыляющегося Бориса Михайловича и вышел из кабинета.

На улице он встретил Таню.

– Привет…

Павел подскочил к ней и поцеловал в губы. Она не упиралась, что Павел ожидал, а наоборот, обняла его. Он целовал её долго, потом спросил:

– Мы можем где-нибудь остаться вдвоём?

– У подруги родители уехали, – улыбнулась Таня, – она уходит на вечеринку.

– Отлично.

Свет в комнату проникал только из коридора. Бутылка вина и бокалы чуть блестели в этом полумраке, как глаза Павла и Тани. Они целовались, прерывались, отпивали вина и смеялись. Павел не вспоминал, не думал об отце Тани, а та и не знала об их конфликте. Поэтому когда она упомянула о нём, Павел перестал смеяться и повернулся в сторону.

– Что с тобой? Вы не поладили?

– Нет… то есть да. Вобщем, он хочет, чтобы я работал…

– А ты не хочешь? Ты что – дурак?

– Нет. Я думал ты меня поймёшь.

Таня задумалась.

– Он хочет, чтобы ты сделал то, что тебе не понравится?

– Да.

– У него это вошло в привычку, заставлять делать то, что…

– Это не просто мне не понравится. То, что он заставляет меня сделать… если я сделаю это, я этого себе не прощу…

Он замолчал, выпил полбакала залпом. Таня поцеловала его.

– Не думай об этом. Скоро он откажется от своей идеи и всё будет нормально. Он не будет тебя заставлять…

– Нет, ты не права, – он поставил бокал на тумбочку и стал одеваться.

– Ты куда?

– Я ненадолго, нужно кое-куда сходить.

Он оделся, вышел и пошёл к дому Бориса Михайловича.

– А-а… вернулся, – это были последние его слова. Возвращаясь к Тане, Павел выбросил в реку нож, купленный в круглосуточном магазине.

А наутро за ним пришли из милиции. И увезли в Сизо, где его продержали до суда. Он не стал говорить правду следствию, чтобы его не приняли за сумасшедшего. Он хотел вернуться к Тане, которая поверила ему. Поэтому он предпочёл тюрьму психушке.

Он мечтал о славе, о добре. Он надеялся на то, что сможет добиться и того, и другого. Но этого у него не вышло. Потому что иногда нужно выбирать между Славой и Добром… но надежда остаётся...