Олег Козырев
№22 "Вин"

ВИН

Подростки умеют быть жестокими. Особенно в таких районах как наш. Местные обступили неизвестно как попавшего сюда виндовса.

— Эй, тормоз, ты еще тут, или уже перегрузился?

— Не забудь отправить мамочке данные об ошибке!

Я вышел из машины и направился к ним. Не то, чтобы я лезу во все неприятности. Просто не люблю, когда задевают инвалидов. Виндовсов и так уже днем с огнем не сыскать. А уж на улице встретить эту модель вообще удивительно.

— Что здесь происходит?

Молодежь посмотрела на мой корпус и поняла, что лучше отъехать в сторону. Пожарных делать еще не разучились. Даже коллекционеры, отлавливающие роботов, не рисковали связываться с нами. Больно прочные у нас были корпуса. А иначе нельзя. И из огня, и из кислоты – из любой беды тащим роботов мы. Так что молодым ловить в соем случае нечего. Вот они и ушли.

Виндовс стоял, понурившись, потирая гусеницей асфальт.

— Ну, что здесь забыл? Разве не слышал о нашем районе? Это ребята из молодежной общаги. Здесь таких, как ты, на запчасти разберут и разрешения не спросят. Народ без работы сидит, понимаешь?

Он перестал елозить гусеницей и посмотрел на меня.

— А вы кошку мою не видели?

Я не врач, но таких глаз навидался. И фраз таких. С виндовсами это случается. Поэтому и не осталось их почти. В городах почти не осталось, а в приютах еще есть. Кивнул ему, чтобы ехал за мной. Сегодня, выходит, заеду в приют пораньше.

Наша часть присматривала за одним приютом для старых роботов. Там в основном виндовсы все. Иногда доводилось силой доказывать, что разбирать их не надо. Роботы, они же, как люди, разные бывают (людей вот нет уже, а поговорка осталась).

— А вы кошку мою не видели?

Виндовс сидел спокойно, но пару раз задал свой вопрос. У виндовсов у всех есть вопросы. У каждого свой. Застревают на нем и ни туда, ни сюда. Без вариантов отказаться. Так и ломаются один за другим. Раньше их разбирали, но потом кто-то сделал первый приют при музее роботехники. А потом как-то появились энтузиасты и приюты стали появляться везде. Я вот волонтером в таком приюте и работаю после службы. И ребята из смены обычно тоже со мной. Возимся с виндовсами, подчищаем их, следим, как проходит перезагрузка, обновляем, что можем. Приют не то чтобы совсем удобный. Гараж темноват, запах такой, что рецепторы приходится отключать. И все же это лучше, чем ничего.

Здание приюта находилось в паре минут от пожарки. Высокая каланча мониторила ситуацию, датчики кружили над городом, улавливая малейшее повышение температуры. Горючие материалы теперь нечасто используют, поэтому наши части все больше в таких – старых районах. Районах без малейшего шанса на лучшее.

Я остановил машину, выпустил заблудившегося виндовса.

— Как тебя зовут, помнишь?

— Вин… вин… вин…

— Ладно, не трудись, будешь Вин. Я тебя сканирую, размещу трехмер в блоге, может родные найдутся. Ты хоть помнишь, кто тебя собирал?

Вин опять начал елозить гусеницей, потом отвлекся на какой-то звук.

— А вы кошку мою не видели?

Тильда не заставила себя ждать.

— Какие люди в моем приюте! Новенький?

— Старенький.

Хозяйка ощупала виндовса, и, наверняка, сканировала.

— Похоже, что и всегда. В последние годы мало их стало.

— Зато кладбище растет.

Мы, не сговариваясь, посмотрели за сквер. Там ровными рядами на выложенной металлическими плитами площадке стояли шары – то спрессованное, что остается после нас – роботов. Тех из нас, которых уберегут от запчастей. Наш шанс на память. С маленьким экраном, рассказывающим обо всей нашей жизни. Люди для этого использовали фотографии, но что может рассказать фото?

Новичка проводили на игровую площадку, а потом сели немного поболтать с Тильдой. Она мне нравилась. Может быть, соберем с ней свой вариант робота.

— Как служба? – знаю, переживает за меня.

— Да что у нас может случиться? Сверхпрочные корпуса гарантируют проведение любых спасательных операций.

— Вам бы к корпусам сверхпрочные мозги, чтобы не лезли куда не следует.

Это она про Дина намекала. Да, Дину не повезло, но кто ж может просчитать все варианты.

— Тильда, ну не начинай. Ты же знаешь, мы сперва просчитываем варианты и лишь потом лезем в пекло. Трудно все просчитать. Провалился парень, не сразу смогли вытащить. Бывает. Мы же пожарные.

Она дотронулась до вмятины на моем корпусе.

— Только не все это ценят.

А вот эти разговоры я не любил. Встал, пошел к машине.

— Эй, Тильд, опять обиделся?

Я лишь мигнул сенсором. Какая разница, ценит правительство наши поступки, или нет. Не ради наград работаем. Литр бензина, да новые запчасти – все, что нам от них надо.

Пару дней провел на работе на круглосуточном. Выезда было только два. Подростки жгли резину. Да горели старые картины у развалин музея. Ничего особенного. Могли бы и зонды со всем справиться, но по инструкции полагалось присутствовать лично.

Насчет Вина никто не откликнулся. Наверное, из одиночек. Такие среди виндовсов часты. Их ведь самих только виндовсы собирали. Да люди, когда были. Значит, жить ему в приюте до конца своих дней. Роботы его поколения долго не живут, лет десять – не больше. У Тильды – доживали и до ста лет.

Волонтеры среди роботов – редкость. А я не могу так. Понимаю, что однажды и мы можем стать такими. И было бы хорошо, чтобы на нас смотрели, как на личность, а не на набор запчастей. В методике Тильды не было никакой трудности. Она читала, что инвалидам просто нужно давать дело, которое было бы им интересно. Так что моему найденышу мы помогали просто – искали его кошку.

С утра до вечера ходили по городу и делали это бесполезное дело. Бесполезное по той простой причине, что кошки исчезли в тот самый день, что и люди. Тогда многие исчезли безвозвратно.

— А вы кошку мою не видели?

— Ищем, Вин, ищем…

В отличие от других, я в пожарные сам переделался. Быть клерком в большой корпорации – скука. А если скучно ржавеет даже нержавейка. Виндовс не слушал меня, он, кажется, вообще мало кого слышал уже. Но такой собеседник мне и был нужен.

— Понимаешь, Вин, я там целый день только и делал, что отправлял корабли из одного порта в другой. Целыми днями. Кому-то нравится ритм, нравится однообразие, но теперь все знают, что застревать в одном ритме опасно – нет развития. Но это на словах, а на деле просто хотелось, чтобы обо мне говорили. Быть героем, понимаешь? Вот я и ушел в пожарные. А тут героизма тоже нет никакого. Ни славы, ни почета – ничего. А знаешь почему, а потому, что это такая же рутина – спасать роботов от пожара. Такая же рутина. И все отличие только в этом.

Постучал по корпусу. В общем, наверное и в волонтеры я пошел потому, что хотелось чего-то большего. К виндовсам окружающие относились плохо. Бывало, и налеты даже устраивали на приют. В инвалидах видели себя в будущем – отверженных, нелюбимых, уродливых, без памяти и способностей. Робот может представить себя кем угодно, но только не такой развалюхой. На улице косо посматривали на нас, но в сопровождении пожарного Вин был в безопасности. Преимущества сверхкрепкого корпуса.

Виндовс неожиданно подпрыгнул.

— Кошка!

Это была новая фраза. Неужели идет на реабилитацию?

— Кошка!!!

И поехал на другую сторону улицы. Я еле успевал ним, - такую он проявил прыть. Тут же пришли координаты пожара, который засекли датчики. Горело общежитие молодежи. Это серьезно. Молодые не всегда адекватно вели себя во время пожара и гибли чаще, чем остальные.

Огонь уже отсек выходы. До приезда подмоги было минут двадцать, действовать следовало быстро. Я рванул внутрь, бросив Вину:

— Стой тут!

Блок вероятности подсказывал, куда бежать и где спасать. Удалось вывести пятерых. Жители окрестных домов вышли к пожару. Огонь привлекал. Стихия так напоминала жизнь. Только была полной ее противоположностью. Подъехали ребята, но уже было поздно. Блок вероятности показывал, что шансов спасти кого-то еще уже нет. Мы видели, что внутри остался еще один робот, его динамик кричал о помощи, но что тут поделаешь. Зеваки жалобно причитали, это единственное, что нам оставалось.

И тут я услышал знакомый крик.

— Кошка!

Виндовс подъехал к стоявшему неподалеку гаражу и с неожиданной силой разнес его на части, вытащив крышу. Отрезал от нее лист и рванул внутрь. Мы не успели его остановить. Вин схватил погибавшего, обернул его в лист, как в кокон и буквально выкинул наружу сквозь густое пламя.

— Вин! – попытался я его остановить, но он скрылся внутри.

Друзья с пожарки стояли рядом, подъехала и Тильда. Жители помогали спасенному виндовсом.

— Надо же, виндовс, а помог, - переговаривались люди.

Спасшийся парень, один из тех, кто приставал к Вину, кажется, будет жить.

— Как же так, блок вероятности показывал… - шептал я.

— Трудно все просчитать, верно? – напомнила мне наш разговор Тильда.

Вздох толпы показал, что нам стоит отвлечься от старого разговора. На крыше пылающего здания стоял Вин, в руках он держал что-то, что старался спрятать от огня.

— Сделай что-нибудь! – крикнула Тильда.

Что тут сделаешь? Блок вероятности показывает….

— …что трудно все просчитать, - сказал я.

На асфальте лежали фрагменты крыши.

— Ребята, возьмите листы и держите их по краям.

Друзьям не надо было повторять. Они сделали, как я просил. Мы подошли к зданию ближе. Было высоко. Слишком высоко для того, чтобы он мог выжить. Но вдруг?

Вин прыгнул. Но как-то странно. Он прыгнул не так, как прыгают, чтобы спастись. Он прыгнул так, словно…. О, нет! Это невозможно!

Гулкий удар, разлетевшиеся в дребезги детали. И манипулятор, бережно смягчивший удар для того, кого он держал в руках.

Я слышал раньше этот звук, это жалобное мяуканье. Но слышал только в кино. И вот….

Она теперь живет в приюте. И благодаря этому у приюта хороший доход, позволяющий вовремя доставать хорошие детали для всех его жителей. И назвали мы кошку, конечно, Вин. В честь робота, которого многие считали отсталым, но у которого хватило ума не считать варианты, когда речь шла о том, чтобы кого-то спасти.