№241 "Голос"

Августовское солнце трудно пробивалось сквозь мутное, засиженное мухами стекло.

В кабинете пахло половой тряпкой, плесенью, кипяченой водой недельной давности и одеколоном «Шипр», которым бухгалтер Иван Иванович освежал свою лысину по утрам.

«Это очень хорошо, что я лысый, – привычно размышлял Иван Иванович. – Я ведь мог бы страдать от перхоти, не будь я лысым. А перхоть – это вещь страшная! Даже если человечество вымрет, перхоть выживет. А что, если перхоть – это сухая вражеская мысль в чистом виде?..»

Так или иначе, сухие вражеские мысли уже давно не грозили Иван Ивановичу. И день выдался таким спокойным. По кабинету задумчиво бродил легкий ветерок, который после недолгих колебаний был отнесен Иваном Ивановичем в скорбно узкую категорию приятных для жизни вещей.

Большая зеленая муха методично билась в стекло, стараясь вырваться на волю, к травке, цветам или еще куда-нибудь. Через это свое упрямство, а может, вследствие могучего телосложения и чрезмерно волосатых конечностей, муха напоминала отважных борцов греко-римского стиля.

Ветерок подхватил Ивана Ивановича дальше и привел его к следующей мысли: «Тем, кто не имеют, кажется, что нужно бороться. Тем, кто потерял, кажется, что бороться не стоило вовсе».

Иван Иванович хотел перевести родившуюся фразу на латынь, но вовремя вспомнил, что данным языком он, к сожалению, не владеет. За этим открытием он не заметил, как задремал, провалился в калейдоскоп обрывочных сновидений.

Снилась Ивану Ивановичу совершеннейшая муть: видел он неземной свет, и был ему потусторонний голос.

«Опять спишь, Иван Иванович, на рабочем месте?» – как будто бы спросил голос.

«Это Ты... Вы, Боже?» – удивился Иван Иванович.

«Бога нет, – строго сказал голос. – Занят Он».

И вроде бы продолжал, чуть мягче уже:

«Хватит пролежни пролеживать, тебя ждут великие дела!»

«Почему меня-то?» – жалобно спросил Иван Иванович у голоса.

«Потому как сила тебе великая дана», – будто бы ответил голос.

«Почему мне-то?» – хотел было продолжить расспросы Иван Иванович, но голос с подсветкой уже исчез, словно его и не было вовсе.

Тут-то Иван Иванович и проснулся – по благоприобретенной за долгие годы привычке ровно за пять минут до окончания трудного рабочего дня.

«Приснится же такое», – почесал лысину Иван Иванович и стал собираться.

Через несколько минут он уже шел домой, не забыв заодно освободить из кабинетного плена богатырскую муху. Та, жужжа что-то из Римского-Корсакова, умчалась на поиски достойных ее могучих кучек, в тот же миг забыв своего благодетеля.

Шагая тускло освещенными проулками, Иван Иванович предавался своей любимой забаве. Бухгалтеру грезилось, будто чуткое его ухо уловило жалобные мольбы о помощи, издаваемые прекрасной незнакомкой, на которую напали подлые хулиганы. Разумеется, благородный Иван Иванович не мог пустить это дело на самотек. Умозрительный процесс жестокой, но справедливой расправы над бандитами был отточен буквально до филигранного мастерства. Со временем менялись разве что детали. Так, на этот раз последнего подонка Иван Иванович проводил прекрасным пинком с разворота. Этот пинок был заимствован из недавно виденного фильма с участием какого-то китайца или корейца. На свое место хулиганы ставились (а точнее, укладывались) под остроумные комментарии в исполнении автора, вроде «отдохни, приятель» или «эт-то ты зря затеял».

Да, добро в воображении Ивана Ивановича было с такими кулаками, при виде которых побледнел бы и Майк Тайсон. Подразумевалось еще, что все эти энергичные телодвижения должны были совершаться под аккомпанемент хриплых выкриков и бессильных угроз негодяев, а также восторженных ахов их несостоявшейся жертвы. Всякий раз прекрасная незнакомка оказывалась: а) юной незамужней особой; б) журналисткой с многолетним стажем, может быть, даже главным редактором какого-нибудь крупного СМИ. Эти два, казалось бы, несовместимых условия прекрасно уживались в разгоряченном битвой мозгу Ивана Ивановича, как, впрочем, и его внушительное пивное пузо с четким ударом из того кинофильма. Следующий алгоритм действий тоже был хорошо известен Ивану Ивановичу. Юная незамужняя особа – слэш – журналист с многолетним стажем писала большущую статью под названием «Таких людей должно быть много» или что-то вроде того. На заголовке Иван Иванович не настаивал, справедливо полагая, что им там виднее. Зато крупная фотография на обложке таблоида не обсуждалась. Как и неминуемая популярность, слава и многочисленные награды, наконец-то обретшие героя. Над деталями другой формы благодарности прекрасной незнакомки Иван Иванович намеревался основательно поразмыслить, как обычно, вечером, на сон грядущий. Иван Иванович мечтал о славе, добре и восстановлении конституционного порядка хотя бы в одном, отдельно взятом квартале.

– Помоги-и-ите! – вдруг прокатился жалобный крик по пустой улице. И следом еще: – Спасите!

Иван Иванович не успел даже толком поразмыслить над происходящим, а ноги уже несли его в самый эпицентр событий. Он как вихрь ворвался в глухой и темный переулок. При виде драматической картины, которая случилась там, даже рассвирепевшие его ноги малость заробели. Все было как и в его фантазиях: четверо или пятеро бугаев и беззащитная девушка. Ну, и он, конечно, Иван Иванович.

– Ни с места! – рявкнул бухгалтер.

То есть, это он подумал, что рявкнул. На деле же крик вышел не столь угрожающим, как того хотелось бы Ивану Ивановичу.

– Че? – обернулся к нему один из хулиганов.

– Ни с места, – еще менее убедительно повторил Иван Иванович.

– Давай, кондыбай отсюдова, придурок, – ощерился все тот же громила, видимо, главный, – а то и тебе достанется не ровен час.

Остальная братва с готовностью заржала.

«Ну, оно тебе надо? – произнес осипший от стресса внутренний голос бухгалтера. – Все равно ничего не сделаешь против таких-то мордоворотов».

Иван Иванович, который с детства с уважением относился к мнению своего второго я, уже приготовился было ретироваться, как вдруг вспомнил давешний сон и неземной голос, вещающий про великую силу.

– Щас я те покажу, кто тут придурок, – неожиданно перешел на понятный хулиганам язык Иван Иванович. В нем снова проснулся знаток кунг-фу, айкидо и других боевых слов.

Он выдвинул челюсть до упора вперед и бросился вслед за ней в самую гущу подонков...

...Того самого главаря Иван Иванович спровадил увесистым пинком с ноги. С разворота, как у китайца, не получилось, но Иван Иванович и не настаивал. И так, как говорится, неплохо вышло. Рядом ахала девушка. В крови у Ивана Ивановича бурлила субстанция, научно именуемая адреналином. Это чувство было в новинку бухгалтеру.

– Как вас зовут? – глубоко дыша, спросила красавица.

– Александр, – почему-то соврал Иван Иванович и покраснел.

Он уже знал, что с этого момента начинается его новая, куда более увлекательная жизнь.

Худой невзрачный человечек вздохнул и подставил лоб. Его визави, довольно щурясь, протянул толстую волосатую руку и отвесил худому звонкий щелобан.

– Ну, – победно провозгласил толстый, – что я говорил?

– Это нечестно, это случайность!

– Как тебе не стыдно! Ты же прекрасно знаешь, что случайности неслучайны.

– Давай еще один тур! Самый последний!

– Ох, ну хорошо, – махнул рукой толстый. Он закрыл глаза и вдруг произнес глубоким меццо-сопрано:

– Все спишь, Жанна?..