Tantum
№255 "Зандали вояж"

Зандали вояж

Чак Льюис пел: «Я увидел тебя и забыл обо всем». Половина танцующих пела вместе с ним.

Тим прыгал и размахивал руками. Танцевать у него получалось не очень хорошо, но он делал это с большим энтузиазмом - так, что соседи предпочли освободить ему побольше места.

Вообще-то, он двигался не хуже других. По крайней мере – энергичнее. При этом не задыхался и не обливался потом.

Когда композиция отыграла, Тиму захотелось выпить. Он отключил звук и, выбираясь с танцплощадки, продолжал напевать: «Я был сразу пленен, я был сразу пленен», в то время как люди вокруг уже выкрикивали слова из «Одни в пустыне» Джерри Уайтбаум.

Тим заметил молодую женщину возле бара и на мгновение остановился. «Черт! Хороша!» - подумал он и тут же вспомнил о семье. Это заставило его оторвать взгляд от незнакомки и сменить курс, чтобы сесть подальше от нее.

Тим сказал себе, что будет хорошим мальчиком. Может быть, поэтому он решил взять минеральной воды, а не пива. «Никакого алкоголя. Мое тело – священный сосуд», - пошутил он в ответ на легкую усмешку бармена.

— Вы не из назореев случаем? – спросил тот.

— Не знаю. А кто это такие?

Бармен пожал плечами. Он поставил перед Тимом стакан и наполнил его из бутылки. А потом вдруг сказал:

— У меня свояк к ним подался. Раньше он здесь часто бывал. Любил повторять, что истина в вине. Истина в вине, истина в вине... Теперь перестал сюда ходить.

— Почему?

Бармен смешно выпучил глаза и уставился в пустоту. Тим не сразу сообразил, что он перематывает воспоминания. Через несколько секунд бармен опять сфокусировал взгляд на Тиме.

— В последний раз проповедь тут прочитал. «Не смотри на вино, как оно краснеет, как оно искрится в чаше, как оно ухаживается ровно: впоследствии, как змей, оно укусит, и ужалит, как аспид, - пересказывал бармен из памяти. - Глаза твои будут смотреть на чужих жен, и сердце твое заговорит развратное, и ты будешь как спящий среди моря и как спящий на верху мачты».

Тим улыбнулся с грустью.

— В общем-то, правильно говорит. Наверное, да: я назорей.

В последнюю секунду танцующие выкрикнули: «Только мы», - и бармен не расслышал слов Тима.

— Что? – переспросил бармен.

— Я говорю: наверное, я назорей.

— Вы в этом уверены? Я вот думаю, что все это глупости. Не хочет только тот, кто не может. Так что дай бог здоровья вам и всем нашим посетителям.

Тим искренне рассмеялся. Он не прочь был продолжить разговор, но кто-то позвал: «Бармен!» - и Тим остался один. С полезной, но безвкусной минералкой. «C'est la vie», - вздохнув, сказал он - и быстро выпил.

Если человек тебе неприятен, неприятным кажется и то хорошее, что в нем есть. Ну что отталкивающего может быть в голливудской улыбке? Ничего. А все ж таки...

И вот такая «неприятная хорошая улыбка» возникла перед Тимом.

— Тим, привет. Как тебе вечер? Мы не пожалели средств, чтобы вы отдохнули на все сто.

«В этом весь Георг, - с раздражением подумал Тим. – «Они не пожалели средств». Как будто это не мы, а они зарабатывают деньги и дают нам от своих щедрот».

— Что значит «на все сто»? – спросил он. – А то ведь я минеральную воду пью. Не отбив...

Тим осекся, потому что из-за спины Георга выступила та незнакомка. Она встала рядом, словно собиралась поучаствовать в разговоре.

Тим испытал противоречивые чувства. Он был обескуражен этим неожиданным вмешательством, но, в то же время, его охватило приятное волнение. Лицо незнакомки приковало его взгляд. Где-то на краю сознания царапалось крошечное сомнение, что не следует так открыто разглядывать ее, но Тим не мог оторваться от этих голубых глаз, чувственного рта, спадающей на лоб пряди светлых волос.

Слова Георга прозвучали как будто издалека:

— Перестань пялиться на девушку!

Не сразу Тим повернулся к нему. Георг ехидно улыбался. Тим как-то догадался, что эти двое вместе.

— Моя фамилия Бринёва, - громко сказала незнакомка. - Я с «Гипатии».

Тим пожал ее маленькую руку. Не дожидаясь приглашения, гости сели по обе стороны от него.

— Катрина - управляющая персоналом на «Гипатии», - сказал Георг. – Ей захотелось поговорить с тобой.

Тим не скрывал удивления.

— Нам нужен новый оператор, - пояснила Катрина.

— Ты лучше знаешь своих ребят, - вставил Георг.

— А может, вы сами захотите полететь.

— На это я сразу сказал, что ты не согласишься.

— Подождите, - попросил Тим. – Вы как в пинг-понг играете. У меня так шея заболит - головой вертеть. Давайте кто-нибудь один, а?

Катрина чуть наклонилась в сторону Георга:

— Вы мне очень помогли. Спасибо. Но интервью проводят с глазу на глаз. Я по-другому не умею, к сожалению.

При этом она оказалась близко к Тиму – слишком близко, чтобы он оставался спокойным. Тим смотрел на ее длинные волосы и вдыхал их аромат. Он забыл о Георге и не обратил внимания, как тот отреагировал на слова Катрины. А посмотреть, наверное, было бы любопытно, учитывая, что через несколько секунд Георг, прощаясь с ними, вымучивал улыбку. И вроде бы он уже собрался уйти, но вдруг повернулся к Тиму и произнес: «Передавай привет жене и сыну». И только после этого удалился.

— Вы будете получать в два раза больше, чем сейчас, - говорила Катрина. – И никаких трат все это время. Тоже ведь экономия. Хотя, я думаю, деньги для вас не самое главное, не так ли? Подумайте, на каком оборудовании вы сможете работать.

— Уаджет, - произнес Тим. – Око Ра. Вседиапазонный райфеоновский комплекс.

Катрина кивнула:

— И интерфейс нового поколения.

— Клео, - сказал Тим и засмеялся.

— Что тут смешного?

— Безобразие что за интерфейс, - все так же улыбаясь, ответил Тим. – У нас шутят, что работа на втором и даже на третьем поколении – это как занятие любовью без всяких изощрений. А пятое поколение... Клео слишком страстная. Она использует всё и на полную катушку.

— Он.

— Что – он?

— Вы сказали, что Клео – она. Но ведь это интерфейс. Он.

Тим снова засмеялся.

— Пускай будет он. Хотя в руководстве слово «интерфейс» почти не используется, если мне не изменяет память. Система взаимодействия изделия и оператора – так там написано.

Катрина одобрительно хмыкнула.

— Вы работали на нем... на ней?

Тим положил руку на сердце.

— Каюсь: согрешил.

Теперь уже засмеялась Катрина. Тиму очень понравился ее смех.

— Ну так вы согласны?

— Нет.

Катрина опешила.

— Но подождите, - сказала она, - разве вам не интересно?

— Интересно.

— Тогда в чем дело?

Веселость Тима ушла. Причины, по которым он не отправится в Зандали, банальны: дом, семья, дело, - и управляющий персоналом с передового корабля Компании, конечно, знает о них. Она читала его досье, это точно. Она знает. И он знает, что она знает. И кажется, почему бы не поговорить об этом? Но как раз об этом с ней Тиму не хотелось говорить.

Он посмотрел ей в глаза, и вдруг его охватило волнение. Пока оно не прошло, пока еще голос сомнения не зазвучал громко, Тим сказал:

— Я могу вас угостить чем-нибудь? Выпьете со мной?

Она думала одну секунду или две.

— Да. С удовольствием.

Бармен поставил бокалы на стойку. Убедившись, что Тим смотрит на него, незаметно для Катрины показал на нее глазами и изобразил восторг. Тим хмыкнул.

— Ваш коньяк, - сказал бармен Тиму нарочито равнодушным голосом, а потом обратился к Катрине: - Ваша «Пина Колада».

Тим поблагодарил его.

— Я рад, что вы передумали, - улыбнулся бармен. – По мне, так это было бы очень глупо, если бы Ева не стала есть яблока.

Сказав это, он отошел с довольным видом. Катрина проводила его удивленным взглядом, пожала плечами и рассмеялась.

Тим поднял бокал. Катрина тоже.

— Cheers! - сказал он.

— Cheers!

Они чокнулись. Тим сделал несколько глотков. Вкуса он почти не ощущал. Катрина медленно пила коктейль через трубочку. Тим подумал, что она согласилась только потому, что ей «нужен новый оператор».

— Я воспользовался ситуацией, - сказал он наполовину утвердительно, наполовину – вопросительно.

— Я, может быть, не права, - произнесла Катрина с обворожительной улыбкой, - но мне кажется, вы в последнюю очередь думали о ситуации.

— Это правда!

— Я знаю, - сказала она с теплотой.

Тим почувствовал, как по телу растекается жар, и алкоголь, совершенно точно, тут был ни при чем.

Щеки Катрины порозовели. Она выглядела великолепно.

— Вам это часто говорят, я уверен, но вы очень красивая, управляющая персоналом с «Гипатии».

— Спасибо. Вы тоже не обделены женским вниманием, не так ли?

Тим хотел сказать, что вообще-то женат, но промолчал.

— Давайте на «ты», - предложила вдруг Катрина.

— Давайте. Конечно. Давайте.

— Отлично.

Она обхватила трубочку губами и сделала несколько глотков. Тим отвернулся к танцплощадке, чтобы немного успокоиться. Народу там поубавилось, и никто уже не пел. Может быть, надоело, а может, играла композиция без слов. Тим подключился к радиотрансляции, установив громкость на минимум. Так и есть: веселая мелодия «Попрыгунчик» должна была заставить отдыхающих плясать, но сейчас людям требовался небольшой перерыв.

— Тим, - позвала Катрина, - все-таки у нас с тобой, как ты сказал, ситуация. И я хочу понять, неужели тебе не хочется поучаствовать в этом? Ведь это настоящее приключение! Или ты против миссии «Гипатии»? Скажи, пожалуйста. Я пойму.

Тим поставил бокал с коньяком.

— Что, против я или нет? Да нет, не против, наверное. Никогда не задумывался об этом. Я имею в виду, по-настоящему.

— А масштаб? – воскликнула она. - Каков масштаб! Представь, если ты найдешь Город.

— Найду? На какой из планет Зандали? Пять лет – и только одна из четырех более-менее проверена. Но ты не подумай. Если говорить честно, меня не это смущает.

— А что тебя смущает?

— Простая вещь. Тем, кто найдет Город, достанутся не только похвалы, но и проклятия. Придет время – и что-нибудь обязательно случится. Башня из слоновой кости, в которой прятались ученые, считая, что наука находится за пределами добра и зла, рухнула еще в двадцатом веке. Чего мы ждем от этой экспедиции? Получить неиссякаемый источник энергии, обрести власть над временем. А может, и еще что-то. Но прежде чем мы освоим технологии тсеци, взорвется не одна Хиросима. Имена первооткрывателей для многих станут именами дьявола.

Катрина внимательно смотрела на Тима.

— Все-таки ты считаешь, что мы не должны искать Мансалу.

Он иронично улыбнулся. Катрине это явно не понравилось.

— Я над собой смеюсь, - сказал Тим примирительно.

— Объясни, пожалуйста.

Он помолчал, а потом «признался»:

— Я чувствую приближение старости.

Она захохотала:

— Тебе всего тридцать пять!

— Да, конечно. Но я разучился утверждать что-либо. Молодым я умел делать безапелляционные заявления, а сейчас нет. Все время сомневаюсь. За каждым тезисом у меня идет антитезис... Я не знаю, должны ли мы искать Город или нужно отказаться от поисков. Возможно, принятое решение верно. Тем более, тсеци не запрещают нам этого делать. Они мудры и не желают людям зла. Что значат сомнения простого человека, когда высшие существа дали свое благословение.

Катрина неожиданно сделалась печальной.

— Что с тобой? – спросил Тим.

Он заметил, что она нервничает. Это было как дуновение ветра. Словно поверхность воды пошла рябью и успокоилась, позволив разглядеть прозрачные глубины. И Катрина сказала то, чего никогда не скажет управляющий, если его единственное стремление – заполучить специалиста:

— Один из них говорил мне недавно, что они не обрадуются нашему успеху. Не расстроятся, но и не обрадуются. Да, они не запретили искать Город, но разрешения тоже не было. Им все равно. Они поклоняются вечности, а с точки зрения вечности всё, что с нами может случиться, не плохо и не хорошо. Им все равно.

— Расскажи мне о дуэлях, пожалуйста, - попросила Катрина.

— Что ты хочешь знать?

— Ну, что это такое?

Тим пожал плечами.

— Два оператора берут по комплексу с одинаковыми характеристиками. Для дуэли отводится какой-то участок на местности, скажем, сто на сто километров. Побеждает тот, кто первый обнаружит противника и измерит его координаты с заданной точностью.

— А правда, что ты ни разу не проиграл?

— Конечно, не правда... Один раз проиграл.

Катрина засмеялась.

— И кто тот гений? Он не работает у нас, так ведь?

Тим хлопнул себя по коленке:

— Ну и хватка у тебя. Сразу! «Он не работает у нас?»

— Я такая, - не без кокетства ответила Катрина. – Вцепляюсь, как бульдог. – Она изобразила пальцами собачью голову. – Ав!

— Того парня зовут Дек Лоран. Он англичанин. Работает в Лондоне. Не в Компании.

Катрина задумалась.

— Интересно, его можно получить?

Тим ухмыльнулся. Она это заметила и опять сложила из пальцев собаку:

— Ав!

И они рассмеялись, глядя друг на друга.

— О Господи, что со мной? – сказала Катрина. – Я сегодня выдам месячную норму по «ха-ха». – И снова прыснула.

Она продолжала смотреть на Тима, а Тим – на нее, даже когда они оба перестали смеяться. Прошло с полминуты, ни слова не было произнесено, но взгляды не разошлись. У него начала кружиться голова. Мелькнула мысль: «Словно мальчишка».

Катрина чуть приблизилась к нему.

— Полетим, - тихо попросила она. – Ты не пожалеешь. Обещаю.

Тим нахмурился, и Катрина отпрянула.

— Что тут такого? – воскликнула она. – Ведь ты не один семейный. Многие жертвуют. В конце концов, экспедиция не продлится всю жизнь. А твои сомнения... Это нормально: ты сомневаешься, я сомневаюсь. Но ты не можешь не признать, что проект с Мансарой – серьезнее всего, чем ты занимался. В твоей жизни не было ничего значительнее.

— Возможно, ты права.

— Я права, и ты это знаешь. Конечно, ты неплохо устроился, но неужели ты не мечтаешь о чем-то большем. Если ты хочешь открыть теорию относительности, или найти вирус рака... или... или любить того, кого желаешь, ты должен переступить за порог.

Тим печально улыбнулся. Он взял бокал и допил остатки коньяка. Поставил бокал на столешницу.

— Всё правильно, - уныло сказал Тим. - Ты все правильно говоришь. Я тоже думаю, что большие дела делают непоседы. Люди, которым не хватает того, что у них есть. Скитальцы духа... Я не такой. Я это давно про себя понял. Мне очень хочется полететь с тобой, Катрина, хочется увидеть Джухавар, пронестись на «Уаджете» над Минтакой, словно я бог солнца, мчащийся на колеснице. Но я не могу. Не могу отправиться в путь. Если ты идешь по дороге, значит, кто-то остался у тебя за спиной. Я не могу оставить за спиной своих близких и друзей.

Катрина подождала, не скажет ли он еще что-нибудь, а потом отвернулась. Волосы скрывали ее лицо. Тим обратил внимание, как ровно она держит спину. Он не знал, о чем она думает, но внутри у него похолодело, когда ее туфелька опустилась с обруча барного табурета на пол.

— Ты теперь уйдешь, - произнес он.

Она не двигалась несколько секунд. Повернулась к Тиму, дотронулась до его колена и сказала:

— Мне кажется, я уже дала понять: в отношении тебя работа для меня не самое главное.

Тим не мог сдержать радостную улыбку. И понимал, что выглядит глупо, но все равно не мог.

— Ты остаешься?

— Конечно.

«Чем больше преград, тем слаще поцелуи», - пел народ вместе с Альбиной Пфайсер. Тим танцевал, словно в последний раз. Его не заботило, как это выглядит со стороны. Им руководило только то, что он чувствовал.

Катрина была рядом. Тим сходил с ума от движения ее рук, движения ее бедер. Взгляд из-под длинных ресниц, развевающиеся волосы, приоткрытый рот, блеск помады на губах. Если бы не танец, Тим взорвался бы от нервного напряжения.

Ты великолепна. Эти слова он произнес про себя уже несколько раз. Ты великолепна, ты великолепна.

...Последний час они болтали обо всем, но только не о «Гипатии» и Зандали. Болтали, смеялись и смотрели друг другу в глаза. Ему казалось, что он знает ее целую вечность. Он все время ловил себя на мысли, что хочет коснуться ее, погладить по волосам. Мурашки бежали по коже, когда он представлял, как обнимает и целует Катрину...

«Позови меня на берег свой, рассмотри меня в полнолуние», - просила Пфайсер. Тим готов был закричать. Катрина протянула к нему руки, как будто звала. Она изгибалась всем телом. Это сон. Ладонь – к ладони. Тонкие пальцы обхватили его запястья. Он перестал танцевать. Замер, держа руки перед собой. Один миг, когда всё остальное не имело значения, - этого хватило, чтобы решиться. Тим привлек Катрину к себе. Она не сопротивлялась. Его сердце бешено колотилось. Катрина запрокинула голову. Он почувствовал себя так, словно прыгнул с большой высоты. Ближе, ближе. Их губы встретились. И он уже не падал – он летел. «...тем слаще поцелуи».

Кто-нибудь из знакомых мог их увидеть, ведь здесь почти все – из Компании, но Тима это не беспокоило. Он был пьян, и, конечно же, не от коньяка.

Они закончили целоваться, только когда отыграла та песня, и замерли посреди толпы. Катрина прижалась щекой к груди Тима.

— Это невозможно, - выдохнула она.

— Что? Что невозможно?

Она посмотрела на него и улыбнулась. Зазвучала тихая мелодия. Они стали медленно покачиваться.

— Я слышала, как бьется твое сердце, - сказала Катрина.

— Как бы оно не выпрыгнуло. Ты это имела в виду?

— Другое.

— Что?

Она снова спрятала лицо.

— Я еще подростком об этом думала, - услышал Тим ее голос. - У меня был парень. Мы с ним поссорились. Я, конечно, ревела, и тетя спросила меня, хорошо ли он целуется. Я не помню, как он целовался. Как-то. Я что-то ей ответила, а она сказала мне: «Катрюша, девочка, про человека, который предназначен тебе судьбой, ты ответишь по-другому. Своего мужчину ты узнаешь сразу по тому, как он это делает».

— Это тетя Элизабет, которая так и не вышла замуж?

Катрина засмеялась.

— Перестань меня смешить, - понарошку возмутилась она, - у меня уже живот болит хохотать.

— Не буду.

Они покружились в молчании.

— Красивая мелодия, - сказала Катрина.

— Гершвин, «Летняя пора».

— Я знаю, прочитала по эрдеэс.

— Так что невозможно? Прости, я не соображу, - улыбнулся Тим.

Она сильнее прижалась к нему. Он ждал, что она ответит, но ответа не было. Ему вдруг показалось, что она плачет, спрятавшись у него на груди. Он нежно приподнял ее лицо за подбородок. Глаза Катрины были влажными. Она улыбнулась сквозь слезы:

— Невозможно, что мне так не повезло. Я нашла своего мужчину, но он принадлежит другой.

***

В ту ночь Тим долго не мог заснуть. Он вернулся домой поздно, сказал Стефании, что устал, выпил лишка, и будет лучше, если он ляжет в гостиной.

— Как прошла вечеринка? – спросила жена.

— Нормально. Я тебе потом все расскажу. У меня голова раскалывается.

Про голову он не солгал. Она действительно раскалывалась, вот только не от физической боли.

Тим лежал в темноте и думал обо всём: о Катрине, о Стефании, о сыне, о работе, о «Гипатии». Его посещали разные мысли.

Ведь это обычное дело, если мужчина встречает другую и оставляет семью. Такое происходит на каждом шагу. Главное, сохранить хорошие отношения с женой и показать сыну, что он тут не при чем. Папа его любит, как и раньше. Просто кроме него и мамы папа полюбил еще одну женщину и хочет быть с ней. А сын спросит: «А с нами ты не хочешь быть? Мы, значит, хуже?»

А можно ничего им такого не говорить. Поиск Мансалы – суперпроект Компании. Это большая честь для Тима, что его берут основным оператором на «Уаджет». Честь и ответственность. И шанс продвинуться. Нельзя его упускать.

И пойдут годы. Он будет там, с Катриной. Поездки домой каждые шесть месяцев. Короткие встречи, долгая разлука. И никто ничего не узнает, и все будут счастливы. А если узнают? Если. Узнают. Его даже не будет рядом, чтобы честно сказать им обо всем. Его никогда не будет рядом: Марк заболеет – его не будет рядом, Стефания выпустит коллекцию – его не будет рядом, ураган начнется и гром грянет – его не будет рядом.

Но что остается? Если он желает быть с Катриной, он должен лететь. Она не бросит «Гипатию» из-за него. Да и кому это нужно? Меньше всего ему хочется держать Катрину в любовницах, живя с семьей. Он должен лететь. Но как сказать своим?

Надо что-то решать. Уйти. Оставить за спиной. Я люблю ее, я хочу ее. Я хочу найти Мансару и чтобы кто-нибудь потом сказал: «Смотрите, это Тим Шефнер – оператор, который обнаружил Город». Оставить за спиной. Забыть их имена. Не могу. Марк, Стефания. Не могу...

За приоткрытым окном шелестел листвою десятилетний дуб, посаженный в день рождения Марка. Старый, но очень крепкий и очень дорогой дедовский диван тихонько поскрипывал, когда Тим поворачивался с боку на бок. Эти звуки не прекращались почти всю ночь. К утру ветер стих, а Тим уснул. Все замерло, всё ждало следующего дня.

Тим открыл глаза и резко поднялся в постели. Он был в холодному поту. Ему приснилось, что он то ли падал, то ли летел куда-то в абсолютной темноте. Тим понял, что он дома, что то был сон, но чувство – страха? нет – отчаяния не проходило.

«Это всего лишь кошмар», - сказал он себе.

Но там, во сне было еще что-то. Тим смутно вспоминал, что сидел в какой-то тесной комнате и говорил со Стефанией по телеолу. Лицо жены, темное от печали, отпечаталось в его памяти, как на фотографии.

Тим встал и прошел в ванную. Его мелко трясло. Ничего, горячий душ приведет его в порядок...

Вода смывала остатки ночи. Искорками вспыхивали и угасали призрачные картинки. Вдруг он ясно увидел Катрину. Она сидела перед ним на кровати, завернувшись в одеяло, и плакала. А он не мог обнять ее.

Но и это видение прошло, оставив после себя глухую боль.

Все-таки душ помог. Тим согрелся, перестали дрожать руки. Он потратил на это полчаса или даже больше, но оно того стоило. Если бы еще вот так же можно было согреть и успокоить сердце.

Тим вдруг подумал: «Как странно, я больше не спрашиваю себя, как поступить». Ему было горько, тоска владела им, но вопрос выбора уже не мучил его, при том, что и ответа он не знал. «Что со мной? – испугался Тим. – Неужели я перегорел за эту ночь? Неужели мне все равно?»

Он накинул халат, вышел из ванной и услышал голоса на кухне.

Стефания вытаскивала посуду с едой из кухонной машины и расставляла на подносе.

— Он скоро выйдет, - говорила жена. – Он вчера очень поздно пришел с вечеринки и плохо себя чувствовал. Скоро выйдет.

Тим не видел, к кому она обращалась. Он вошел в кухню и обмер: около окна, с кружкой в руке, стояла Катрина. Большие темные очки закрывали ей глаза. Она тут же поставила кружку на стол.

— Сейчас... Мы не ждали, что в выходной... – продолжала Стефания.

— Здравствуйте, - сказала Катрина Тиму.

Стефания осеклась и резко повернулась.

— З...здравствуй...те, - сказал Тим.

— Извините, что побеспокоила вас, - Катрина обвела кухню рукой, - в такое время. Извините. Просто нам срочно понадобилась ваша консультация.

Тим всеми силами старался не выдать волнения.

— Да. Конечно, - кивнул он.

В горле у него пересохло, поэтому голос звучал глухо. Тим откашлялся.

— Это не должно занять слишком много времени. Пойдемте в машину.

— Как? – встревожилась Стефания. – Куда вы поедете?

Тим едва сдержался, чтобы не воскликнуть: «Что происходит?»

— Нет, нет, не беспокойтесь, - сказала Катрина, сцепляя пальцы. – Мы никуда не поедем. Просто... Есть определенные обстоятельства. – Она резко повернулась к нему. – Вы сами все увидите.

На Стефании не было лица. Тим постоял несколько секунд, потом ободряюще кивнул ей и сказал Катрине:

— Мне нужно переодеться.

— Да, да.

Вчерашняя одежда была там, куда он ее бросил: на кресле в гостиной. Тим натянул брюки, стал надевать рубашку и вдруг почувствовал запах духов Катрины. «Боже! Это хорошо, что Стефания не успела досюда добраться». Он скомкал рубашку, огляделся, пытаясь сообразить, куда ее можно спрятать, и в конце концов пихнул под диван. Поставил ногу на подлокотник и, согнувшись, понюхал брюки...

На кухню Тим вышел минут через пять. Катрина и Стефания молчали, явно тяготясь ожиданием.

— Пойдем, - произнес Тим.

— Всего хорошего. Спасибо за гостеприимство. У вас прекрасный дом, - сказала Катрина и поспешила на улицу. Очков она так и не сняла.

Серебристый «Русс» стоял около тротуара. Тим испытал неприятное ощущение, когда увидел, что окна в машине затемнены. «Что ты задумала?» - хотел он спросить у Катрины, но, уже было начав, замолчал: она шла рядом как чужая.

Дверь уехала в сторону и вверх. Тим залез в салон... и вздрогнул. Огромные блестящие глаза без век, длинная шея, тонкие руки. Перед ним сидел тсеци. Тим был так ошеломлен, что забыл о приличиях и стал таращиться на инопланетянина.

Катрина опустилась на сиденье рядом с Тимом. Она по-прежнему была в очках.

— Тсь, - прозвучало из маленького рта тсеци.

— Включи ближнюю связь, - тихо попросила Катрина и показала в своей руке маленькую черную коробочку. – Переводчик. Может, ты не знаешь. Звуки, которые они издают, - это синхросигналы, отмечающие начало сообщения. Не нужно обращать на них внимания. Читай, слушай, смотри то, что присылает переводчик. – Ее голос дрожал. Она взяла паузу. – Тсеци никогда не задают вопросов, не используют повелительного наклонения и знаков препинания.

— Тсь, - сказал тсеци.

Через пару секунд Тим получил такой текст:

«Здравствуйте уважаемый Тим буквы моего имени тэ у бэ в моём имени есть еще звуки и картинки но это Вас отвлечет и это не очень важно другое важно что я помогаю людям найти Мансару люди помогают мне найти Мансару».

Несмотря на потерянность, Тим удивился и сказал:

— Я был уверен, тсеци знают, где находится Город.

— Тсь.

«Те знают кто никогда не воспользуется а те кто может захотеть не знают это логично давать могущество тем кому оно не нужно и не давать тем кто его желает я пожелал наши с вами цели совпадают».

Тим посмотрел на Катрину. Бледная, неподвижная, в темных очках: она напоминала восковую фигуру.

— Тсь.

«Я начинаю говорить о деле вот оно вернуться назад во времени возможно но прошлое нельзя изменить что сделано то сделано даже если сделано гостями из будущего прошлое нельзя изменить».

— Что? – удивился Тим, прочитав сообщение. Если бы перед ним был человек, а не инопланетянин, он вряд ли удержался бы от крепкого словца. – О чем вы говорите?

— Тсь.

«Люди думают что в момент вмешательства возникает новая реальность это не так возникает новая информация о реальности которая могла бы существовать если бы не было вмешательства».

Абсурд какой-то. Тиму даже стало весело.

— Я ничего не понимаю, - признался он.

— Тсь.

«Если бы не было вмешательства Вы бы полетели в систему Зандали и нашли бы Мансару и захотели бы поменять свое прошлое и вернулись бы в это время и заставили бы себя передумать так действует наша машина времени можно вернуться в свое прошлое и повлиять на свои решения».

У Тима мурашки побежали по коже.

— Я не понимаю, - повторил он тише, пытаясь обмануть самого себя.

— Тсь.

«Той реальности в которой Вы летите в Зандали не существует но информация о ней уже есть расскажите нам пока еще что-то помните расскажите я знаю что вы нам поможете я знаю что найду Мансару».

Тим затряс головой:

— Я не верю.

— Ты вчера сказал мне, - заговорила вдруг Катрина, - что мы хотим обрести власть над временем. Помнишь - «чего мы ждем от этой экспедиции? получить неиссякаемый источник энергии, обрести власть над временем». Почему ты так сказал?

— Я... я не знаю.

— Никто и никогда на Земле не говорил о машине времени в Мансаре. Ни в одном документе этого не написано. Я узнала о ней сегодня ночью, и я была первой, если верить Теубе.

— Кто такая Теубе? – воскликнул Тим.

— Тсь, - подал голос тсеци.

«Она называет меня так Вы можете называть меня так буквы моего имени тэ у бэ Катрина показала как Вы говорили о Джухаваре корабль «Гипатия» собирается лететь на другую планету Зандали Вы говорили о Минтаке это потухший вулкан на Джухаваре я уверен Вы неспроста назвали Минтаку я думаю Город там».

— Ц, - выдал он новый сигнал, и Тим увидел вулкан, снятый под углом с большой высоты. Словно толстая лепешка с углублением в центре лежала на сухой земле. И вместе с этой картинкой, как выхваченные лучом фонаря из темноты, в памяти появились Стефания, с которой Тим говорил из узла связи на «Гипатии», Катрина, плачущая на кровати в своей каюте, и крутые, километровые склоны Минтаки, проносящиеся под фюзеляжем.

Как будто камень лег на грудь. Тим медленно повернулся к Катрине и увидел свое отражение в черных стеклах.

— Сними, - попросил он.

Ее губы дрогнули. Катрина сжала их плотно. Рука медленно поднялась и опустилась. Очки упали на кресло. Господи, она не спала этой ночью. И сколько слез пролилось из глаз, которые еще вчера светились счастьем.

— Я несколько раз прокрутила воспоминания, - едва не плача, сказала Катрина. – Я не говорила тебе, что мою тетю зовут Элизабет. Не говорила.

Тим ничего не ответил. Он не мог выдержать ее взгляд и отвернулся. Катрина ахнула.

— Но почему? – с отчаянием в голосе спросила она. - Почему? Неужели всё банально? Я надоела тебе?

— Нет, - вскинулся Тим. – Я люблю тебя.

— Любишь? А жену?

Тим промолчал.

— Даже если любишь сейчас... Потом обязательно разлюбишь. Ничего у нас не получится. Тебе захочется быть с семьей. Ты поймешь, что сделал ошибку. Мы начнем ссориться. Ты будешь несчастен. Я буду несчастна. Мы все равно расстанемся. Так?

Тим почувствовал, как сжимается сердце.

— Я не смог, - произнес он, чувствуя себя крайне несчастным, – не смог забыть о них. Я не такой человек.

— Не такой? – Катрина гневно сверкнула глазами. – Ну хорошо. Тогда вот что мне скажи. Ты когда целовал меня вчера, уже знал, что будет именно так? Ведь про Джухавар тебе уже было понятно.

Тим долго смотрел на нее. Он не решался признаться. Ему ничего не было известно про то, как работает машина времени тсеци, откуда еще вчера появились Джухавар, Минтака и Элизабет - Тим тогда понятия не имел ни о каком «вмешательстве». И хотя Катрина спрашивала именно про это, для него вопрос прозвучал по-другому. Какая разница, по какой причине он знал – из-за машины времени или из простого человеческого опыта – но он знал, это точно. Только гнал от себя неудобные мысли, подчинившись чувству, заглушал голос из будущего или из прошлого, предупреждающий, что будет плохо, зато теперь сидит здесь и готов разорвать пальцами грудь и вытащить сердце, лишь бы избавиться от боли.

— Знал, что будет именно так? – воскликнула Катрина.

— Знал, - как приговор, прозвучало из его уст.

Машина скрылась за поворотом. Тим стоял у дороги, понурив голову.

— Что-то случилось?

Он обернулся. Стефания вышла к нему в домашней одежде.

— Ничего, - сказал он.

— Я вижу: ты расстроен.

Тим горько усмехнулся. Она подождала немного, потом приблизилась и взяла за руку.

— Пойдем в дом, - сказала Стефания с нежностью.

И Тиму захотелось заплакать. Конечно, он сдержался, но момент был - миг, после которого стало чуть легче. Тим вдруг понял, что через какое-то время у Катрины появится возможность исправить вчерашний день - чтобы их встречи не случилось, - но она не воспользуется этой возможностью, потому что «прошлое нельзя изменить: что сделано, то сделано, даже если сделано гостями из будущего».

По телеолу пришло сообщение. Тим открыл его. «Не терзайтесь Ваши чувства настоящие Вечность судья даже Вечность не смогла отменить их».

Он слабо улыбнулся Стефании:

— Пойдем.

Они направились к дому.

— Марк проснулся? – спросил Тим.

— Спит еще.

— В такое время?

— Ты можешь его разбудить.

— Я так и сделаю. У ребенка должен быть режим.

— Тогда ты и сам должен вставать пораньше. Дети учатся на примере родителей.

— Я сова.

— Он тоже...