aretolog
№276 "Научи меня воле"

В темном городе Тун не бывает солнечных дней: затмения сменяют одно другое без пауз. Но и покрывало глухой ночной тьмы не опускается на разноцветные башни и пыльные улицы никогда. Из Сорока Тысяч Лун постоянно светит минимум сотня-другая.

Развалины соседствуют с гладиаторским казематом, что примыкает к Большому Цирку. Раньше здесь было надземное преддверие Лабиринта. В древние времена на полосе под лунным щитом жило гораздо больше людей, чем теперь, и поверхность всех не вмещала. Позже настал черед чумы, огня и стали. Лабиринт играл важную роль в войнах темных городов и довольно быстро обезлюдел. Конец хаосу и смутам положила сотворенная алхимиками армия кадавров, зомби и големов - красные глиняные солдаты служили ударной силой, устоять под натиском которой не мог никто. Алхимики, узурпировав власть, сделали все, чтобы запечатать намертво заброшенные катакомбы.

Стража зорко стережет периметр, ограждающий развалины и каземат. Но внутренняя территория охраняемой зоны слишком обширна, чтобы можно было организовать её постоянный и полный контроль.

Прячась за вековыми чинарами и тисами, они уже почти добрались до развалин, когда Тенео, который искусством таиться и красться овладел еще в оврагах и рощах родной полутени, настороженно замер:

— Погоди, Делио. За нами кто-то идет.

Ночь выдалась довольно темной: небо затянули облака, и лунный свет через них едва пробивался. Делио Юст, рыжебородый городской духовник, определенный в гладиаторы за ересь, с опаской направил глаза и уши в сумерки. Вытер ладони о хитон. Как и большинство тяжеловесов, он легко потел.

— Возможно, у тебя шалит воображение, брат Тенео. Но лучше б мы действительно остереглись ходить в Лабиринт накануне твоей сотой декады...

Крупные, суровые черты лица Тенео омрачились тенью досады.

— Тихо... Не думаю, что воображение, но ты плохого мнения о наших благодетелях. В силах и власти алхимиков напакостить гладиатору надежнее и вернее, чем выслеживая по ночам. Крадется кто-то из своих.

Делио фыркнул:

— Своих! Будто в казематах не найдется готовых выслужиться...

— Чему быть, того не миновать. Но ты иди, а я послежу отсюда, из-за чинары.

Они разделились. Когда зеленый хитон товарища исчез за камнями развалин, Тенео услышал шорох с противоположной стороны - и плотнее прильнул к толстому стволу дерева.

Метнулись две тени. Тенео извлек из ножен клинки и вышел за спинами соглядатаев. Через несколько крадущихся шагов он вслед за ними вступил в зону, для наблюдателей с периметра - слепую.

Из развалин высунул бороду Делио Юст - потом появился и сам.

— О, наемник Муцио! За сколько продался на этот раз? А кто твой дружок? Не верю глазам! Пустынник Артагон? Да пусть мне никогда не ступить под лунную тень! Вот не думал, что вольные кочевники Зол-и-Гарей способны договориться с алхимиками хоть о чем-то...

Артагон коротко оглянулся, выхватил ножи и занял круговую оборону, пытаясь крепкой спиной прикрыть и приятеля. Возможно, в каземате не врали, будто они с Муцио - златокудрым отпрыском одного из попранных алхимиками патрицианских родов - составили удачную пару не только на арене. Тенео, впрочем, это было все равно.

Зато не хотелось ввязываться в смертельную схватку почем зря. Гибкая, быстрая мощь Артагона делала его опасным противником. Да и безбородый друг пустынника, смазливый как девочка, был не так прост, как казался. В тренировочном зале он не блистал. Но Тенео видел потомка патрициев Туна на арене и оценил по достоинству взрывную лаконичность его боевого стиля.

Юный Муцио поднял ладони, демонстрируя миролюбие:

— Нет у нас никаких дел с алхимиками, почтенный Делио Юст. Просто мы подметили, что вы с Тенео нередко уходите по ночам в развалины - и приносите старшине жареное мясо на палочках. Думаете, только вам хочется хорошо кушать и копить силы для арены? Явно вы откопали в развалинах незапечатанный вход в Лабиринт. А через него - путь в закрома алхимиков. Но у Тенео послезавтра сотая боевая декада. Он покинет арену либо божьим ангелом, либо гвардейским офицером. Ты остаешься один, Делио. Мы с Артагоном могли бы составить тебе компанию.

— Три человека - уже толпа, - мрачно буркнул бывший духовник. - И я охотно верю, что тебе все время хочется кушать, прожорливый мальчишка. Но знаю и то, что за миску верных бобов ты мать родную продашь, не то что товарища по арене. Даже собственную жизнь продал, нанявшись в гладиаторы.

Муцио невозмутимо пожал плечами.

— За мать родную не скажу, а чем долгая голодная жизнь, так лучше быстрая полусытая смерть. И вообще - от обжоры слышу. Твои алхимики принесли вечный мир, но будь он проклят! Я был бы рад пасть на поле брани, сражаясь с глиняными воинами алхимиков. Жаль, это бессмысленно. Зомби и кадавры - пустяшный вздор. Но красная армия големов непобедима. В напрасных подвигах - грустная слава.

Делио Юст от возмущения едва продышался:

— Мои алхимики? Эти лжецы, извращенцы и лицемеры - мои? Те, кто вложил в добрые уста Создателя чушь о греховности наших плоти и духа?!

Тенео его остерег:

— Не шуми. И знаешь, дружище Делио... Я верю голодному городскому мальчику. Зато не верю пустыннику Артагону. Ему Лабиринт нужен не ради еды, а для побега.

Пустынник в ответ протянул кривые ножи рукоятью вперед:

— Господин Тенео! Твоя правда. И твоя воля судить. Но неужели ты думаешь, что я сперва не попытаюсь разведать верный выход из Лабиринта?

Тенео кивнул.

— Разумные слова. Я слышал о пустынниках, которые бежали в подземелья сразу, как только выдавалась возможность. Никто не выбрался. Зато алхимики потом разыскивали и взрывали входы.

— Да, печально и глупо, - согласился Артагон. - Бежать имеет смысл, чтобы провести через Лабиринт войско и перебить алхимиков в собственных постелях.

— Или чтобы вынести умельцам Зол-и-Гарей образец огнетрубок, без секрета которых не сокрушить големов.

Они обменялись понимающими взглядами.

— Воистину, - подтвердил Делио Юст, - это было бы доброе и славное дело...

— Ну? - спросил нетерпеливый Муцио. - Тенео, Делио, вы берете нас в поход за жареным мясом на палочках?

Тенео ухмыльнулся:

— Но смотри, не жалуйся после, что разочарован, городской обжора...

Муцио не разочаровался. С аппетитом вгрызаясь в сочащуюся ароматным жиром тушку на вертеле, причмокивал:

— Уважаю крысиный народ! Нигде ни зернышка не валяется без охраны, а эти знай себе тучнеют и множатся.

— Угу, - усмехался Делио Юст, от сытной еды пришедший в благодушное умиление. - По городу не валяется, зато жертвенные амбары ломятся от снеди. Уж кому знать, как не мне. А хочешь, спроси брата Тенео. Он по амбарам еще больший специалист, хых...

— Значит, из Лабиринта все-таки есть лазы в закрома алхимиков?

— Лазы - крысиные. Мы пытались выследить крыс, но человеку не пройти их тропами. А Тенео пусть сам рассказывает про свои подвиги.

Муцио с любопытством посмотрел на Тенео, но тот молчал.

Пустынник спросил:

— Крысы могли бы знать и пути под лунное небо - людские пути. Вы искали?

— Пытались, - сказал Делио. - Ты видел отметины сажей на стенах у развилок? Количество линий обозначает количество достигнутых нами с Тенео ответвлений от хода. А за перечеркнутыми линиями тупики. Мы забирались очень далеко. Но Лабиринту нет конца.

Артагон кивнул, и дожевывали "мясо на палочках" они молча.

Тенео управился первым, сложил грубые, покрытые шрамами руки на коленях и задумчиво наблюдал дотлевающие угли.

Делио, доев, не без сожаления стал заворачивать в припасенные листья лопуха гостинец для старшины.

Артагон сказал:

— Господин Тенео, если ты не хочешь делиться славной историей своей жизни, то воля твоя. Но больше не выдастся случая поговорить, поучиться. А послезавтра мне или Муцио, быть может, идти с тобой в бой. Гладиатору-юбиляру могут подменить напарника. Вспомни историю Тардо Бревиса и Аспера-альбиноса.

— Точно, - поддакнул Муцио, облизывая жир с пальцев. - Рассказал бы!

Тенео устало отмахнулся:

— Да ничего нет в моей жизни поучительного и славного. Дурная и безнадежная история, как везде под лунным щитом. Но расскажу, если хотите... Господин, хм! Я - сын крестьянина. Разумеется, мы голодали. На полях зрели пшеница и ячмень, в общинных коптильнях - колбасы, в подвалах - соленья. Ко Дню Умиротворения все уходило в закрома алхимиков, скудные остатки возлагались на жертвенный костер. А деревня круглый год жила на лебеде, отрубях и мякине. Ведь Господь велел нам сперва воспитать чувство воли: только свободный человек может ступить в Его золотые чертоги.

— Свобода - в любви, - вставил Делио Юст, - и в милости к падшим. Со злом на сердце не войти в Царство Божье. Лицемеры-алхимики просто ненавидят все человеческое. Воспитание рабством и голодом... какая гнусность!

Тенео строго ему возразил:

— Сытый и праздный, но несвободный духом человек становится ленив, жаден и завистлив. Что хуже всего - загорается противоестественными желаниями. К несчастью, у меня с детства не бывало ни мысли о воле, только о еде.

Он саркастически хохотнул:

— Безвольный мальчишка, ничем не лучше Муцио! Но когда я предстану перед алхимическим Господом, скажу, что не моя в том вина: с пути истинного меня сбила Рорка Вератрина, дочка деревенского старосты. Да, это она научила меня воле... той воле, что позволяет жрать сколько влезет, таская по ночам из общинных амбаров. Все ночи были наши, и я с детства привык обходиться почти без сна. Нас так и не поймали. Сначала нечеловечески везло, потом мы вправду научились прятаться. На ворованных харчах я вырос крепким и сильным, как никто в деревне. А Рорка Вератрина стала красавицей, какой во всем подлунном мире не сыщешь В конце концов ее забрали сюда, в темный город Тун, чтобы алхимики рассудили, не от дьявола ли такая небывалая красота. Я бежал за Роркой, чтобы совершить главную кражу своей бестолковой жизни. Но удача меня подвела. Зато я узнал, зачем нужны гладиаторы и за что они бьются на ристалищах темных городов. Деревня-то совсем из другого далекого мира. О, как я рвался на арену защитить подругу или погибнуть вместе с ней! Но обучение длилось две дюжины декад, как и положено. Рорка давно взошла на алтарь... Половина Судов Арены сами знаете, чем заканчивается. Поэтому, кстати, я не понимаю, как мне удалось пережить девяносто девять боев.

— Наверное, ты каждый раз бился за Рорку Вератрину... - мечтательно протянул Муцио. - Я завидую тебе, крестьянин Тенео! А послезавтра, быть может, ты наденешь желто-красный плащ гвардейского офицера. Эх!

— Глупый малыш. Чему тут завидовать? Я бы лучше остался гладиатором.

— Без Рорки Вератрины? Но скажи, если выдержишь и сотый бой, станешь ее искать?

— Не знаю. Странно. Я очень сильно любил Рорку, но перестал о ней думать едва выйдя на арену. Нам с моим первым напарником Сильвиусом Клаудо досталось защищать ребенка - совсем младенца. Сильвиус погиб много позднее, заслонив меня от голема, когда однажды я оступился и выронил молот. А в тот раз мы выстояли. И образ Рорки сразу будто помутнел, затуманился. Да и теперь, если моя подруга детства жива, то где и с кем? Есть ли ей дело до меня? Разве что не хватает товарища воровать еду по ночам, а голод по-прежнему мучает.

Тенео надолго замолчал.

Нарушил тишину Артагон:

— Воля не в том, чтобы жрать. И уж подавно не в гвардейском чине. Воля - это когда ходишь где хочешь и убиваешь алхимиков сколько хватает сил. Воля - в Золах-и-Гарях.

— Быть может, Артагон, быть может. Но пора в каземат. Нары скучают по нам. Тушите костер.

Когда они подошли к узкому колодцу, ведущему из катакомб в развалины на поверхности, Тенео придержал пустынника за локоть:

— Лампы и масло мы кладем сюда, в первую нишу от входа. Всегда оставляй их здесь, чтобы не сломать шею во тьме, пока разыщешь.

Артагон огорченно покачал головой:

— Эх, господин-крестьянин Тенео! Все-таки ты держишь меня за дурака.

Тенео рассмеялся:

— Я только делюсь опытом, заработанным собственными шишками. Значит, ты умнее, раз все понимаешь прежде, чем попробуешь. Но послушай, все-таки, еще. Всего лишь пара догадок о секретах катакомб, но вдруг пригодятся? Чтобы выйти наружу, нужно все время идти навстречу воздушному потоку, выбирая ходы, где ветер дует сильнее. Однако самые высокие кровли и широкие проходы - а ветер там может быть даже крепче - в тоннелях, которые не ведут никуда и никогда не заканчиваются. Не могу ручаться, но думаю, мои догадки верны... И все-таки не уходи в Лабиринт без разведки.

— Постараюсь, - оскалился пустынник.

— Ну-ну...

Вопреки опасениям, их пары не разбили.

Муцио и Артагон успешно выдержали свое испытание. Тенео и Делио вышли на завершающий суд декады.

Клинки на поясах, боевые молоты на плече. А у алтаря с жертвой алхимического правосудия - священная огнетрубка.

Как всегда, Тенео, едва ступив на арену, стал нетерпеливо вглядываться в обнаженную фигуру, прикованную к алтарю серебряной цепью. Чью жизнь и смерть вручили его желанию биться на этот раз: мужчины, женщины, старика, ребенка? Кажется, девушка. Красивая девушка, черноволосая и круглолицая, с молочно белой кожей...

Когда он приблизился, молот свалился с плеча.

— Рорка Вератрина! Но откуда... И почему?!

Красавица улыбнулась.

— Здравствуй, Тенео. Почему? Все просто. Сначала я оказалась слишком лакомым кусочком, чтобы рисковать моей жизнью на арене. Потом обучилась женскому искусству кружить головы. Но слишком отточила чары, и алхимики стали их пугаться. Давно уже шептались, что меня пора отправить на Суд Арены. Твой юбилейный бой - хороший повод. Алхимики любят шутки. Жаль, их шутки - злые.

— Ты знала обо мне?!

— Да. И если б меня не поддерживали вести о твоих успехах, вряд ли б выжила...

— Эй, дети мои! - послышался голос Делио Юста. - У нас гости...

Тенео оглянулся. Как обычно, на них шли зомби и кадавры, предваряя выход главного орудия Суда Арены. Тупые, неповоротливые твари...

Кадавры - довольно прытки. Но более неумелых и пустоголовых существ не сыскать под лунным небом.

Зомби - бывают опасны. Многие из них - гладиаторы, павшие на арене. Но они слишком медлительны, хуже големов. Тенео относился к ним серьезно, но никогда не держал за большую угрозу.

Он не мог налюбоваться Роркой. За годы разлуки она сделалась только прекраснее, к дерзкому блеску прибавив холености и тайны.

— Ты служила им?

— Мне пришлось.

— Везде и во всем? Только не лги. Лжи - не прощу.

Она отвела взгляд. Вероятно, соврать хотелось. Но неожиданный ультиматум привел в замешательство, после которого ложь прозвучала б фальшиво.

— Имеешь в виду постель? Но теперь у нас будет своя башня в закрытых чертогах... если ты выиграешь бой и простишь. Я так ждала тебя, Тенео! Воля - это значит жить ради любви. Я могла ублажать алхимиков только помня о воле, которая - ты.

Потрясенный гладиатор молчал, не зная, как ответить. Не отзывался и на призывы Делио о помощи: тот уже вступил в бой.

Рорке не могла выпасть иная участь, теперь Тенео понимал. Раньше - бессознательно запрещал себе думать обо всем этом ужасе.

Она подняла полные слез голубые глаза.

— Твоего друга сейчас убьют.

Тенео подумал, что можно будет бежать с ней в Золы-и-Гари.

Там трудно. Там бушует огненное пекло. И там еще голоднее, чем здесь. Но ведь невозможно жить в темных городах после такого...

Тут вспомнилось, что женщин алхимиков стерегут в закрытых чертогах пуще, чем гладиаторов в казематах. Он мысленно взвыл.

— Тенео! - кричали Рорка и Делио, им вторил кто-то далекий из подтрибунного прохода. - Тенео, очнись!

Он не замечал течения времени...

— Я люблю тебя, Рорка.

Тенео развернулся к напарнику. Как раз вовремя, чтобы вывалить на желтый песок внутренности особо резвого кадавра. За кадавром он разделался с двумя зомби, а потом увидел Делио Юста. Тот едва успевал отбиваться, истекая кровью.

Тенео бросился на подмогу. Он разил каждым ударом, и вскоре арену усыпали куски расчлененных креатур.

Его напарник обессиленно завалился на песок. Тенео приблизился к нему. Полуотрешенно оценил раны товарища: не жилец.

Делио взмолился:

— Прошу... не позволь им меня поднять...

Сомневаться было не в чем. Медлить - смертельно опасно.

— Прощай, друг и брат, - сказал Тенео.

— Благослови тебя Господь Милосердия... - прохрипел Делио Юст, с трудом приподнимаясь на локоть. - Тебя и Рорку... и всех.

Тенео прицелился и одним умелым движением снял духовнику-гладиатору голову с плеч. Внимательно проследил, как на окрашенный кровью песок медленно и плавно опадают рыжие волоски, усеченные с бороды.

Голова укатилась. Тенео на нее не оглядывался.

На арену вышел голем.

Гладиатор побежал к алтарю, чтобы взять огнетрубку.

Алхимики пекут глиняных болванов беспрестанно, но большинство оказывается невысокого качества - они поступают на арену. Только лучших направляют в армию.

Но теперь на Тенео надвигался отборный боевой голем, не чета девяносто девяти, сокрушенным прежде. Четкая и эластичная координация. Бронзовый блеск боков.

Огнетрубка плюнула дугой раскаленного пламени.

Тенео не заметил, чтобы голем понес ощутимый урон. Бронзовый исполин даже не сбился с уверенного шага.

Между тем, огнетрубки тоже попадаются разные.

Некоторые способны извергнуть семь-восемь молний. После такой обработки раскрошить второсортного голема под силу и подростку, лишь бы не угодить в необоримые клещи глиняных лап, не попасть под смертоносный кулак.

Других - хватает лишь на три-четыре залпа. Тогда приходится туго.

Сколько нужно молний, чтобы перекалить боевую особь?

Тенео развернулся и без разбега метнул огнетрубку в подтрибунный проход. Она полетела как планирующее копье.

— Лови, пустынник Артагон! Хватай и беги!

Цирк охнул.

Артагон в зверином прыжке завладел огнетрубкой и дал стрекоча.

Старшина Манео Фригус справился с растерянностью быстрее всех и начал выкрикивать команды. Гладиаторы бестолково засуетились. Через мгновение с их зелеными и синими хитонами смешались хлынувшие с трибун желто-красные плащи гвардейской стражи.

На пути у погони - с мечтой о подвиге, что будет не напрасен! - встал благородный городской обжора...

Подтрибунный проход узок и тесен - не разминешься. Гладиаторские клинки златокудрого ангелочка замелькали как лопасти ветряной мельницы под налетевшим из Зол-и-Гарей шквалом.

Тенео улыбнулся и взял в руки молот. Оборачиваясь к подступающему голему, он скользнул взглядом по Рорке и с радостью прочел в ее глазах понимание.

Высоко над головой кружил вечный хоровод Сорока Тысяч Лун и каркало воронье.

Далеко-далеко, в волшебных иных мирах, добрая душа Делио Юста вступала в золотые чертоги Божьего Царства.

Где-то на полпути к Лабиринту сверкали пятки пустынника Артагона, уносящего - есть надежда! - бесценный залог грядущего краха алхимиков.

Неподалеку умирал глупый мальчишка Муцио.

Боевой молот в руках Тенео вдруг сделался непривычно легок и одновременно... как никогда увесист.

— Научи меня воле, гладиатор, - прошептала Рорка Вератрина за его спиной. - Научи меня воле!