Товарищ Коленвал
№309 "Бремя крупного калибра"

Бремя крупного калибра

От перемещения по А-каналу у Вадима остались самые неприятные воспоминания. Он бесконечно долго падал куда-то, кувыркаясь будто варежка в аэродинамической трубе и оглушительно вопя – то ли от непереносимого ужаса, то ли от небывалого счастья. Видел зеленых ангелочков и белоснежных крокодильчиков. Слышал занудную музыку сфер и чей-то яростный мат. Скорей всего, собственный.

Очнулся в шлюзе орбитальной станции. Как положено, голышом, только за спиной – ранец десантника. Голова после А-перелета чесалась просто дико. Он кое-как обтер пот с морды и жадно выпил «финишный» коктейль из непрозрачного пакетика. Потом ополоснулся под хиленьким душем, достал из ранца форму, надел и совсем уж было собрался покинуть шлюз, как вдруг над финишной платформой задрожал воздух. Канал собирался выплюнуть кого-то еще. Вадим решил подождать.

Сначала из марева сформировалось что-то вроде полупрозрачного двухметрового слизня. Потом у «слизня» появились конечности, голова, наконец, он отвердел и превратился в рослого негра. Негр был абсолютно голым, очень потным, через плечо у него висел туго набитый американский армейский мешок. От негра пованивало.

Вадим поморщился и отступил на пяток шагов в сторону. При перемещении по А-каналу человеческий организм обильно исторгает жидкости. Задействованы при этом практически все отверстия. Первые испытатели А-канала прибывали в пункт назначения с полными штанами и насквозь мокрой от пота одеждой, и частенько теряли сознание от обезвоживания. Именно поэтому люди сейчас предпочитают перемещаться нагишом, а после прибытия пьют быстроусвояемые «финишные» коктейли и моются.

Страшно представить, что произойдет, если однажды А-каналы примутся вдруг исторгать нечистоты, скопившиеся в них за десятилетия эксплуатации.

Вадим подождал, пока негр вылезет из-под душа и оденется, и лишь после этого подошел с протянутой для пожатия рукой.

– Привет, рядовой! – сказал он по-английски. – Вадим Косинцев, русское подразделение KFOR.

– Привет, сержант. – Чернокожий солдат обнажил в улыбке крупные зубы. – Я Ирвин Хэмпстед, морская пехота США.

– Ваши еще будут? – спросил Вадим.

– Позже, дня через три. Пока я один. Остальные шестьдесят человек прививку переваривают. Слабаки. Какой-то укольчик в нокаут отправил.

– С нашими такая же ерунда, – сказал сержант, почувствовавший что-то вроде уважения к американцу, сумевшему не свалиться от комплексной прививки. – Тогда на выход, что ли?

Ирвин кивнул.

Возле шлюза их встречал орбитальный офицер. Майор. Фамилия у майора была Ярыгин. Совсем как у конструктора лучшего десантного автомата, который не раз выручал Вадима на отвратительной гористой планетке Косово.

Майор Ярыгин был коренаст, плотно-пузат, брит наголо, с усиками щеточкой. Облачение его состояло из «немнущейся» камуфляжной майки, таких же шортов и бело-красных кедов на босу ногу. С пояса у майора свисала фляга и пистолетная кобура. В кобуре было пусто. Зато во фляге явно что-то имелось, емкость заметно оттягивала ремень. На борцовском плече Ярыгина синела наколка – змея, выползающая из глазницы продолговатого черепа какого-то животного. Морда у змеи была выполнена кривовато, отчего казалось, что пресмыкающееся зловеще подмигивает.

«Череп, должно быть, лошадиный, – подумал Вадим и поскреб зудящую макушку. – Или верблюжий». Он попробовал вспомнить, в каких частях набивают такие странные татуировки, но не сумел. Может быть, в кавалерии? Говорят, будто на Арабской Палестине кони да верблюды – основной транспорт.

Ярыгин забавно подвигал кривоватым носом и сказал:

– Так это и есть все обещанное пополнение?

Могучий выхлоп чуть не снес Вадима с ног. После кувыркания в кишке А-канала способность организма сопротивляться кувалде крепких мужских запахов заметно снизилась.

– Так точно, – насколько мог молодцевато ответил он, переведя дух. – Сержант Косинцев.

– Рядовой Хэмпстед, сэр! – отрапортовал Ирвин на вполне сносном русском. Он держался заметно более скованно, чем Вадим. Известное дело, янки своих солдат муштруют о-го-го. Для них и сержант большая шишка, что уж говорить о целом майоре.

– Не густо, – выразил Ярыгин отношение к количеству пополнения. – Но вы, судя по всему, воины хоть куда. Каждый целого взвода стоит.

– Отделения, – скромно поправил Вадим, скребя пальцем затылок. Чесотка, вроде бы, постепенно сходила на нет.

– Yes, отделения, сэр, – сказал негр.

– Ну, это мы проверим, – грозно пообещал Ярыгин и непроизвольно побарабанил волосатыми пальцами по фляге. – А где остальные?

– В карантине, товарищ майор. И наши и американцы. У них прививок не было. Ну, вдули им, как полагается, весь комплекс, чтобы жизнь медом не казалась...

– А они с копыт, – коротко гоготнув, проявил осведомленность майор.

– Точно так. Лежат пластом, гадят под себя и видят небо в алмазах. Ирвин вот крепким засранцем оказался, укол на ногах перенес.

– Ну а ты, стало быть, уже привитый. Или тоже крепкий?

– Привитый, товарищ майор.

– Откуда в наши края, воин?

– Только что с Косово.

– Учил албанский? – заржал Ярыгин какой-то одному ему понятной шутке.

– Учил албанцев. Прародину любить.

– Удачно?

– С переменным успехом, – уклончиво сказал Вадим.

– А ты, рядовой, воевал?

Ирвин вытянулся, прижав ладони к бедрам и оттопырив локти.

– Пока нет, сэр. Но готов, сэр!

Ярыгин пожевал губами, погладил флягу и сказал:

– Вольно, Хэмпстед. – А потом вдруг плутовато улыбнулся: – Сынки, вы как насчет выпить с товарищем майором? За успешное несение службы?

Вадим прислушался к собственному организму – на слово «выпить» тот реагировал адекватно. Можно сказать, радостно реагировал.

– В высшей степени положительно, товарищ майор! У меня и форель а-ля натюрель в сухпайке имеется.

Ирвин молча кивнул. Глаза у него, тем не менее, заблестели.

– На что я и рассчитывал, – осклабившись, сказал Ярыгин. – Задолбали консервы. Двигаем ко мне, бойцы. Там и проинструктирую.

***

Прежде всего зашли в казарму, где Вадим и Ирвин бросили ранцы на понравившиеся койки и переоделись-переобулись. На орбитальной станции было жарко и влажно, расхаживать в десантном комбинезоне представлялось верхом глупости. А сейчас они выглядели так же, как Ярыгин – учитывая, понятно знаки различия и расцветку обуви. У солдат кеды были обычные, песочного колера.

– Грузопассажирский челнок пойдет на поверхность только послезавтра, – пояснил майор. – Сейчас его грузят э-э-э... остатками гуманитарной помощи, завалявшимися на складах.

«Контрабандой пробавляется майор», – сообразил Вадим. Дело это было обычное. Орбитальные офицеры ребята были, как правило, не промах и частенько запускали руку в грузопоток, снабжающий колониальные планеты гуманитарной помощью и прочим добром из метрополии.

Ярыгин подмигнул:

– Во-от, а пока погрузочные роботы с челноком разберутся, я как раз успею ввести вас в курс дела. А вы, если захотите, успеете соблазнить ляльку из техподдержки. Зовут Лола, обитает на втором ярусе, как раз над нами. Очень, между прочим, символично. Для тех, кто знает ее повадки, х-хэ!..

– Она-то захочет, чтоб ее соблазняли?

– Она всегда хочет. Думаете, почему я так много бухаю?

Логика Ярыгина сначала показалась Вадиму странной, но потом он вспомнил старинный анекдот про «мне столько не выпить» и поинтересовался:

– Что, такая страшная?

– Сами увидите, – зловещим голосом пообещал Ярыгин. – Все равно скоро прибежит знакомиться. Так что лучше бы нам начать без промедления. Для ослабления шокового воздействия. А вот и моя каюта. Милости прошу.

Каюта была стандартная, четыре на пять, со встроенной мебелью, визором и сантехузлом за узкой дверцей. Посреди каюты располагался стол и два стула – настоящие, массивные, из дерева. Дорогущая штука. Наверное, с поверхности прислали. В обмен на «остатки гуманитарной помощи».

– Кстати о ляльках. Косинцев, у тебя есть подружка?

– Так точно, товарищ майор. Можно сказать, невеста. Эльза.

– Эльза? Блондинка, небось. Карточку покажешь?

Сержант с гордостью продемонстрировал динамический снимок. Эльза на нем собирала кувшинки, стоя по бедра в воде. Тонкое платьице облепляло мокрое тело. Майор и Ирвин одобрительно зацокали языками. Косинцев вздохнул.

– А у тебя, Ирвин? – продолжал расспросы любознательный Ярыгин.

– Я свободная птица, сэр! Мой прадед, военный моряк, учил: солдату девка не подспорье, а одна головная боль. Пока парень служит, она там неизвестно чем занимается. Или наоборот – известно. Ха-ха! Простите, сэр. Зато когда вернусь с деньгами и медалями, все мои будут!

– Правильный мужик твой прадед. Возьми на заметку, Косинцев.

Вадим без воодушевления сказал «угу».

Минуты три ушло на подготовку таинства. Фляжку Ярыгин передвинул на ремне за спину, сказав «от греха подальше, ибо НЗ». Пока Вадим пластал форель (черт знает, по чьей прихоти этот деликатес входил в паек российского космического миротворца), а Ирвин рассказывал о своем героическом прадеде, майор занялся сервировкой стола. Расставил миски, кружки, высыпал на салфетку галеты. В одну миску опорожнил банку консервированных патиссонов с морковью. Овощи были мелко нарезаны, и почему-то отливали лиловым. Из холодильника Ярыгин вытащил пластиковую бутыль, наполненную зеленовато-коричневой жидкостью. Когда майор открутил крышку, потянуло сложным букетом, в котором присутствовали ароматы спирта, карамели, чая, корицы и почему-то копченого мяса.

– «Зайчик»! – сказал Ярыгин с любовью. – Сам готовлю. Из гуманитарной помощи.

– Ингредиенты? – профессионально навострил уши Вадим. Выбор ароматических добавок для пойла привел его в некоторое замешательство.

– Военная тайна! – Ярыгин заулыбался и наполнил кружки душистой, маслянисто-тяжелой жидкостью. – Но вы не робейте, сынки, рецепт верный. За знакомство?

– Соответственно! – значительно сказал Вадим, чокнулся со всеми и решительно отхлебнул «зайчика».

Вкус оказался неожиданным, но в приятном смысле: сладко-солоновато-жгучим, примерно как у медовой перцовки, только с дымком. Крепость градусов тридцать. Под форель «зайчик» шел просто великолепно. Вадим опустошил первую порцию за два раза, но все последующие проглатывал уже без малодушного гражданского уполовинивания. Ирвин демонстрировал, что крепок не только против комплексных прививок. Он ничуть не отставал от русских товарищей.

После второго тоста «За далекую Родину!» Ярыгин повел то, что назвал вводным инструктажем.

– Если сейчас не отрапортую эту бодягу, – сказал он, – потом точно не захочется. Да и времени не будет.

Планета, над которой вращалась орбитальная станция, называлась Новой Либерией. Без малого полтораста лет назад, когда финн Янне Мегалла открыл А-принцип, позволявший тянуть дармовые в энергетическом смысле внепространственные тоннели к землеподобным планетам, сюда устремились миллионы африканцев из беднейших стран. На родине им жилось несладко, а тут открывались великие перспективы. Главную роль в популяризации планеты сыграла красочная пропаганда. Страны «золотого миллиарда» не жалели денег на рекламу Новой Либерии. Чернокожая беднота, как и любая другая, для скудеющей Земли была лишь обузой. Африканцы в очередь выстраивались, чтобы отбыть в инопланетный рай. Уходили сами, везли с собой животных, растения, обычаи и веру в то, что уж там-то построят такие государства, что белые через сотню лет от зависти умрут.

Белые щедро подкинули африканцам устаревшей техники и оборудования, дождались, пока чернокожая братия переберется на Новую Либерию почти вся... и заблокировали выходящие на поверхность планеты А-каналы. Оставили всего два, оба вели на искусственные спутники планеты. Жерло первого заканчивалось в шлюзовой камере орбитальной станции KFOR, куда прибывали наемники военного контингента, врачи, миссионеры и гуманитарная помощь. Второй тоннель был торгово-транспортным. По нему на гигантский орбитальный склад, а затем на Новую Либерию переправлялась отслужившая земной срок техника. Современное оборудование не поставлялось вообще. Эмбарго соблюдалось крайне строго.

Разумеется, никакого рая построить африканцы не сумели. Лет через пять нарезали территорию на мелкие государства, еще с годик поупирались в сооружении общества мечты, а потом плюнули и зажили по-прежнему. Конфликтуя, голодая и плодясь бешеными темпами. Пришлось Земле перебросить на Новую Либерию миротворческие войска.

– За верность воинскому долгу! – провозгласил майор, когда они наполнили кружки в пятый раз. Слушать сведения о Новой Либерии насухо было решительно невозможно. Тем более, излагать их. Ярыгину пришлось дважды прервать рассказ для того, чтобы «промочить горло».

Едва они выпили за верность долгу и заели тост последними кусочками форели, как в каюту вошла женщина. Она была поразительно красива. Прямые черные волосы завешивали половину безукоризненного лица, аппетитно пухленькое тело слегка прикрывала бледно-голубая футболка и синие обтягивающие шортики. В женщине явно присутствовала европейская кровь, но совсем немного. Основу составляла скорей всего, корейская.

Вадим подавился галетой и вскочил, опрокинув стул.

– А это наша Лола, бойцы. Я ж говорил, вы испугаетесь, – сказал Ярыгин и утробно загоготал. – Лола, познакомься с Вадимом и Ирвином.

Женщина отбросила с лица волосы и протянула сержанту руку. Тот едва не подавился вторично: скрытая прежде под волосами щека Лолы была залита гигантским родимым пятном винного цвета.

– Счастлив р’зделить! – заплетающимся языком пробормотал он, не особо соображая, что именно желает разделить, и резко бросил подбородок на грудь. Зубы клацнули.

– Гусар! – оценил его порыв майор. – Кавале... гале... леград!

– Разделим, – загадочно пообещала Лола Вадиму и повернулась к Ирвину.

– Привет, здоровячок.

– Хелло, мэм, – проговорил тот, улыбаясь во всю пасть, и сделал попытку поцеловать женщине руку. Промазал и чуть не нырнул мордой в пол. Лола со смехом придержала его за плечи и сказала Ярыгину:

– Вики, плесни-ка мне из своей фляжки.

– Энзе! – покачал пальцем тот. – Непр... прикосновенный припас! Не имею права!

– Вики, не выводи меня из терпения. Иначе я решу, что в твоей каюте чересчур холодно и добавлю тепла. Градусов двадцать. Или решу, что гравитация слишком велика и выключу ее вообще. Ты меня знаешь.

Похоже, майор знал Лолу очень хорошо. Он немедленно отстегнул фляжку и налил всем. Во фляжке оказался вполне пристойный бренди.

К моменту, когда фляжка опустела, майор под страшным секретом поведал Вадиму о том, что на Новой Либерии обнаружены следы инопланетной цивилизации. И о том, что вероломные негры тщательно скрывают это от Земли, но от Ярыгина не скроется ничто! Особенно артефакты, которые стоят бешеных денег. Ревел он при этом так, словно хотел, чтоб секрет стал достоянием всей Галактики.

Лоле и Ирвину было не до инопланетян. Женщина уже сидела у Ирвина на коленях и трепала ему волосы, называя шалунишкой. Американец тыкался лицом в мягкую грудь, крайне удачно выскользнувшую из-под майки, и рассказывал, как здорово ему не хватало вот этой груди, именно этой, в школе разведчиков космического десанта. Особенно перед отбоем.

Вадим был уверен, что негр бессовестно врет, но разоблачать его не хотел. Женщины любят шпионов. Он снова и снова подливал себе «зайчика». Боялся, как бы кореянка не показалась чересчур соблазнительной. Настолько, что захочется забыть о невесте и броситься в драку с Хэмпстедом. Лучше уж было надраться до беспамятства.

– Так ты разведчик, здоровячок! – хохотала Лола. – То-то я чувствую, как чья-то рука скрытно перемещается по моей попе.

– В район секретной дислокации склада с боеприпасами! – орал Ярыгин.

– Пещеры с’взрывчаткой, – тряс отяжелевшей головой Вадим.

– Я неважно учился, – рассказывал тем временем Ирвин женской груди. Майка Лолы успела куда-то исчезнуть, и преград для откровенности не осталось. – Я плохой разведчик. Но классный минер-подрывник! Знаешь, как ловко я умею ставить трехразовую мину-огурец?

– Пока нет. Однако надеюсь узнать.

– Но ведь здесь нет таких мин! – горестно восклицал негр. – Проклятое эмбарго!

– А мы поищем, – успокаивала его Лола. – Пойдем в мою комнату. Если на этой чертовой посудине и можно обнаружить мины-огурцы, то только там.

– Тогда вперед! – объявил Ирвин и немедленно вскочил. – Up your fucking ass!

Лола сейчас же грохнулась на пол, майор зашелся в хохоте. Вадим подал женщине руку. Та поднялась и пообещала американцу:

– Ну, здоровячок, теперь тремя фугасами ты не отделаешься.

– Оставь его в живых, девочка! – икая, ревел Ярыгин и грозил Лоле пальцем. – Не губи солдата.

Когда Лола и Ирвин ушли, на столе возникла очередная бутыль с «зайчиком». Ее нужно было опустошить, желательно в течение часа. Так заявил майор, спорить с ним не было ни сил, ни желания. Да и субординация не позволяла. Кажется, они управились быстрее. Майор вновь и вновь возвращался к теме инопланетных следов на Новой Либерии. Выяснилось, что наличие упавшего звездолета подтверждается не только болтовней новолиберийцев, но и неумолимыми фактами. Именно через Ярыгина на Землю уходят артефакты, с великим риском добытые на корабле Чужих.

– Выж-живает один из десяти добытчиков! Остальные дохнут как мухи. Даж-же после смерти Чужие умеют защищать свои богатства. Да и хрен с ними! С добытчиками тоже! Баб у негров много, новых нарожают! Главное, что все арты попадают к моим людям. Те переправляют сюда, а я через А-канал – кому следует. Однако тс-с-с!

– Тс-с-с! – соглашался Вадим. – Шпионы п’всюду. И главный американск’й лазутчик Ирвин. Хор’шо, что его увела эта нимф’манка.

– Да! Поэтому я тебе покаж-жу кое-что. Ведь ты мой земляк, значит не трепло! Мы, русские, не метем языком попусту.

Поковырявшись с застежкой, майор выудил из кобуры обрывок матовой пленки. Ничего инопланетного в ней не было. С виду она напоминала кусок упаковочного пластика.

– Говорят, эта хреновина лечит любые раны, – сообщил Ярыгин. – Махом. Сразу говорю, сам не проверял. Но вялого побеждает только так! Я бы без этой пленки от Лолки еще год назад на Землю сбеж-жал. Она ж ненасытная как кошка мартовская. А с пленкой самый щорс. Вот смотри. Щас оберну своего голубчика, и он ка-ак!..

– Не надо, т’рищ майор. Я верю!

– Добро, не буду. Все равно ширинка не расстегивается, зар-раза!

Потом перед Вадимом качался коридор, лифт, снова коридор, стены казармы. Затем он рухнул на койку, которая тоже раскачивалась. А потом откуда-то возникли мягкие груди с огромными темными сосками, черные длинные волосы и половина женского лица со смеющимся раскосым глазом...

И все это раскачивались, раскачивались, раскачивались – будто в шторм.

***

Проснулся Вадим от страшной боли. В левый бицепс словно вогнали раскаленный гвоздь. Взвыв, сержант слетел с койки – ровнехонько под ноги гогочущему Ярыгину.

– «Алка-зельтцер» ерунда, вот «Надежда» – это да! – процитировал майор и взмахнул похожим на станнер инъектором. – Подъем, сержант. Завтрак проспишь.

– А где Ирвин? – Вадим помотал головой. Ни малейшего следа похмелья. Отличная штука «Надежда», мозги прочищает на раз; жаль чересчур болезненная.

– У Лолки твой разведчик.

Вадим скосил глаза на собственную койку. Там было пусто. Похоже, ночной визит кореянки ему все-таки приснился.

– Он такой же разведчик, как я – чемпион мира по трехмерным шахматам.

– Жаль, – сказал Ярыгин. – Человек со спецподготовкой мне бы пригодился. Ну, что застыл, как этот самый перед этой самой? Бегом в санблок. Да поживей там шевелись.

...В столовке уже сидели Ирвин и Лола. Женщина с умилением смотрела, как ест чернокожий солдат, то и дело, подкладывая ему жареное мясо. Вадима она встретила быстрым взглядом, от которого вновь всколыхнулись воспоминания о ночном «шторме».

Майор протопал прямым ходом к холодильнику и выволок две упаковки стандартных завтраков. Одну бросил Вадиму, другую, дернув кольцо термоэлемента, вывалил в глубокую миску. От смеси индюшатины с овощами поднимался аппетитно пахнущий пар. В животе у Косинцева громко заурчало, и он поспешил вскрыть свой пакет.

– И незачем было жрать консервы, – с укором сказала Лола. – Я, между прочим, приготовила нормальный завтрак.

– Знаем мы твои завтраки, – пробормотал Ярыгин, яростно орудуя ложкой. – Неделю потом из клозета не выберешься.

Ирвин поперхнулся. Лола успокоительно погладила его по голове.

– Не принимай во внимание, здоровячок. Товарищ майор изволят шутить.

Товарищ майор возражать не стал. Отодвинул лючок в столе, вытянул гибкую шею «соски», и наполнил кружку чаем. Затем отстегнул флягу и щедро плеснул в кружку бренди. Видимо, запас этого напитка был у него неисчерпаем.

– Наркомовские сто грамм. Только для офицеров, поэтому вам не предлагаю.

Вадим доел рагу и тоже нацедил чаю. «Соска» могла угостить еще киселем или кофе, но кофе после «Надежды» не рекомендуется, а в кисель, как известно, добавляют бром. Имея впереди трое суток соседства с прекрасной кореянкой, от брома следовало держаться подальше.

– Ну что, сынки, – сказал Ярыгин, прикончив питье. – Какие планы на ближайшее время? Будем оттачивать строевую подготовку? Или предпочитаете дела поинтересней и поприбыльней?

Вадим и Ирвин переглянулись. Заниматься шагистикой не хотелось. А подзаработать у орбитального офицера можно запросто – Вадим знал это отлично.

– Строевая подготовка придумана для новобранцев, товарищ майор. У бывалых парней вроде нас интересы в другой плоскости.

– Правильно мыслишь, сержант. В таком случае, не буду тянуть резину. Нашему прекрасному инженеру, – он кивнул на жмурящуюся Лолу, – требуется спуститься на поверхность планеты. Буквально на пару часов. Неофициально. Набрать душистых травок для стряпни.

Ярыгин гоготнул. Вадим припомнил пьяный треп об инопланетных артефактах и подобрался. Дельце могло принести изрядную прибавку к жалованию, и вряд ли было чем-то из ряда вон выходящим. Судя по спокойному поведению майора и Лолы, за «душистыми травками» они гоняли уже не раз.

– А поскольку джунгли – место опасное, девушке нужна охрана. Русский сержант и американский разведчик для такого дела – самое оно.

– Соглашайтесь, мальчики, – прощебетала Лола. – Я сто раз так делала.

– Идет, я готов, – после недолгого раздумья сказал Вадим.

– Я тоже. – Ирвин энергично кивнул.

– Ну и правильно! – Ярыгин хлопнул ладонями по столешнице и встал. – Тогда шагом марш за мной. Получите оружие, комбезы, сухпаек и амуницию. Лолка будет ждать в челноке.

– Простите, сэр, но... госпожа инженер умеет им управлять? – спросил Ирвин, когда столовая осталась далеко позади.

– Не ссы, солдат. Пилотирует она даже лучше, чем трахается. Впрочем, вас это не должно тревожить. Курс – туда и обратно – введен в автопилот. Долетит и макака.

***

Выпрыгнув из люка, Вадим поддернул ремень «ярыгина», осмотрелся и присвистнул. Челнок стоял на небольшой полянке. Полянка определенно была рукотворной. Трава и ползучие растения начали понемногу затягивать следы человеческой деятельности, но еще не скрыли целиком. Деревья и кусты на обширном участке были спилены под корень. Вздымались алюминиевые остовы трех палаток. На них, как разорванные бурей паруса на мачтах, болтались клочки выцветшей ткани. Словно две буквы «Х», из травы торчали ножки перевернутого длинного стола. К одной из ближайших пальм была прилажена тарелка спутниковой антенны.

В дальнем конце полянки из зеленого месива лиан выглядывал лиловый чешуйчатый бок титанического сооружения сложно изогнутой формы. Казалось, прежде чем затвердеть, сооружение было живым и очень гибким – как танцовщица или змея.

– Fan-fucking-tastic! – ахнул за спиной Ирвин. – Что это за хреновина?

– Глыба небесного железа, как говорят аборигены, – ответила американцу Лола, которая только что выбралась из челнока. На ней был камуфляжный комбинезон и высокие ботинки, голову укрывала панама с противомоскитной сеткой. В руках Лола несла металлический ящик. С ремня свисала кобура автоматического пистолета очень неженского калибра.

– Инопланетный космический корабль, да?!

– Точно. Нам к нему, мальчики.

– Собирать артефакты? – Ирвин энергично потер руки. – Надеюсь, от них у меня не вырастут дополнительные глаза на улиточьих рожках.

Лола резко шагнула к нему и ткнула пальцем в грудь.

– Здоровячок, ты забыл, что говорил майор? Ваша задача – охрана. Остальное делаю я. Если ты хотя бы притронешься к чему-либо без разрешения, я тут же продырявлю твою красивую черную голову. Усек?

– Да, мэм, – отозвался ошарашенный Хэмпстед.

– Тогда вперед. Ухо держать востро. Местные сюда не заходят, боятся демонов, да и зверье держится на расстоянии, но мало ли...

– Погодите, Лола, – придержал женщину Вадим. – Вперед мы еще успеем. Сначала хотелось бы узнать, чей это лагерь и почему он разорен?

Лола досадливо поморщилась.

– Сержант, ты слишком любопытен.

– Либо вы мне отвечаете, либо я шагу дальше не сделаю.

– Ну, смотри. Предупреждаю, это знание только усложнит тебе жизнь.

– Русские не ищут простых путей.

– О! Такой же шутник, как Ярыгин. – Кореянка неприятно ухмыльнулась. – В общем, так. Недавно здесь побывала экспедиция какого-то частного фонда. Доставляла их я. Стояли около недели. А потом поступил сигнал SOS. Больше их передатчик на связь не выходил. Когда через неделю тишины мы с большими предосторожностями совершили спуск, лагерь был уже пуст.

– И?..

– И все, – спокойно сказала Лола. – Аванс у нас остался, представители фонда до сих пор молчат. Что, как раз, неудивительно. Экспедиция полностью незаконна.

– Что-то мне стало страшновато, – поделился Ирвин.

Лола окинула его презрительным взглядом.

– В ранце должен лежать стандартный памперс. Надеть рекомендую в челноке. Здешние насекомые по непонятной причине страсть как любят человеческую кровь. Если вопросы исчерпаны, за мной.

***

Косинцев двигался замыкающим. Спокойствие Лолы придавало ему уверенности, но не особенно много. Люди пропали без следа, а ей хоть бы хрен. Ой, нечисто здесь что-то. Может, и не было никакого сигнала SOS. Такой жук, как Ярыгин, запросто мог спустить сюда группу ликвидаторов, вырезать экспедицию и спокойно ретироваться. Торговля артефактами – выгодный бизнес. Рушить его из-за частного фонда, опрометчиво поведшего дела с орбитальным офицером, было как минимум глупо.

Под ногой противно хрустнуло, какая-то дрянь капканом вцепилась в штанину. Вадим скосил глаза и чуть не заорал от ужаса. На ноге болтался кусок добела отчищенной дождями человеческой грудной клетки. Ребра охватывали голень Косинцева, будто полуметровые кривые зубы. Он дернул ногой, отшвырнул свалившийся костяк стволом «ярыгина» и пошагал дальше. Палец сам собой лег на «собачку» предохранителя.

Бок звездолета навис над ними, темный и неумолимый, как грозовое небо. Каждая чешуйка инопланетной брони была размером с тарелку. Поверхность чешуи безжалостно выщербили бешеные пылевые ураганы Вселенной, до цвета чугунной окалины опалил звездный огонь. От корабля тянуло холодом космической пустоты.

Вадим украдкой вытащил нож (Лола шла, не оглядываясь) и ковырнул одну чешуйку. Острие скользнуло, будто по стеклу. Странно, а лианы за что-то цепляются. Может, броня отталкивает только неживые объекты? Однако проверить догадку, потрогав звездолет рукой, духу у него не хватило. Возьмет, да засосет внутрь! Или прилепит крошечного механического паразита, который проникнет в мозг и медленно выест его изнутри. Или – что всего вероятней – обернется проклятая кореянка и всадит пулю в лоб.

Их путь закончился возле пробоины в корпусе корабля. Дыра была размером с ворота вертолетного ангара; рваные края загибались наружу. Отверстие затягивала полупрозрачная матовая пленка – надутая, будто внутреннее давление было значительно выше внешнего. Кажется, именно такую пленку демонстрировал Ярыгин. Темная утроба звездолета не просматривалась, лишь в шаге от дыры скалил пасть в сатанинском хохоте желтый череп. Человеку он принадлежать никак не мог. Вадим представил существо, обладающее такой черепушкой, и поежился. Не зря аборигены Новой Либерии страшились якобы обитающих здесь демонов.

Россыпей артефактов поблизости не наблюдалось, зато слева от пробоины возвышались конструкции из металла и керопласта, возведенные бесспорно человеческими руками: приподнятая над землей круглая площадка, над которой смыкались три ажурные арки, а рядом – алюминиевая будка, связанная с площадкой пучком проводов. Кроме того, из будки выходило три толстых кабеля, оканчивающихся мощными присосками. Присоски были закреплены на боку звездолета. И почему-то не отваливались.

Ни единым словом не объяснив собственного поведения, Лола прошагала к будке, отперла прямоугольный люк и поставила чемоданчик на откинутую крышку. Затем открыла и его. Вадим ничуть не удивился, рассмотрев внутри чемоданчика клавиатуру и золотистый ободок голомонитора. Замерцал развернувшийся экран.

– Хватит пялиться, – сухо проговорила Лола. – Выполняй поставленную задачу.

Вадим покачал головой.

– По-моему, это – портал А-канала. В будке, вероятно, находится универсальный преобразователь. Учитывая, какую прорву энергии надо подать для открытия портала, звездолет прямо-таки истекает ею. Черт, остроумная идея. Наверное, в экспедиции частного фонда работали башковитые ребята. Очень жаль, что они погибли. Надеюсь, радиоактивный фон здесь безопасный?

Лола положила руку на рукоятку пистолета.

– Вполне безопасный. А теперь, если не хочешь проблем, заткнись, отвернись и начинай наблюдение. Бери пример с Ирвина.

Вадим пропустил совет мимо ушей.

– Но ведь монтаж порталов на планете запрещен?

– Сержант, ты идиот? – разозлилась Лола. – Ты хоть представляешь, какие деньги готовы платить новолиберийцы, чтобы убраться нахрен из этой дыры? Думаешь, нас с Ярыгиным остановит какой-то дурацкий закон, выдуманный умниками с Земли двести лет назад? Ты кто вообще такой?

Вадим опустил «собачку» предохранителя.

– Человек, который считает, что законы должны исполняться. Даже самые старые и дурацкие. Ирвин! – окликнул он. – Забери у Лолы пистолет. Живее, солдат.

Американец все не появлялся. Дьявольщина, Чужие его утащили, что ли?!

– Ирвин, куда ты пропал?

– Я здесь. – В шею Косинцева уткнулось автоматное дуло. – Брось оружие, tovarishch.

Вадим зашипел от бешенства и разжал пальцы. Лола победоносно улыбнулась.

– Ты сделал правильный выбор, здоровячок. Мы этого не забудем. Майор Ярыгин давно мечтает обзавестись толковым ординарцем. Ты подойдешь на эту роль просто идеально. Думаю, с твоим руководством удастся легко договориться. А теперь пристрели этого мудака.

Хэмпстед почему-то медлил.

– Ирвин, – мягко сказал Вадим. – Какого хрена ты делаешь, чувак? Они же тебя прикончат. Они перестреляли целую команду парней, которые монтировали им портал. Неужели думаешь, что они пожалеют какого-то негра...

– Заткни пасть этому болтуну, солдат! – взвыла Лола. Пистолет уже был у нее в руке. – Или я вас обоих сейчас завалю.

– Не кипятись, милая, – прохрипел американец. – Всему свое время. Приговоренным к смерти разрешено последнее желание. Вадим хороший парень, и я отвечу ему. – Он надавил автоматом сильнее. – Только сперва встань на колени, сержант.

Вадим подчинился.

– Ты белый, Вадим. Ты живешь на Земле. Сейчас, когда все лишние – с точки зрения белого человека – расы и национальности выдворены в космос, это почти рай. Но ведь Земля – родина не только белых. Почему мои братья должны гнить здесь, когда твои жируют там? Ты не сможешь дать честного ответа. И никто не сможет, потому что такого ответа нет. Есть только ложь и демагогия. Я наглотался тем и другим по самые брови. До тошноты, Вадим. И когда меня вывернуло наизнанку, я понял, что сделаю все возможное, чтоб вернуть моим братьям свободу. Для того и записался в космические силы KFOR, для того и задницу рвал, чтоб попасть на Новую Либерию. Конечно, я даже представить не мог, что все сложится так здорово. Что я окажусь человеком, охраняющим путь, ведущий моих братьев к счастью! – Последнюю фразу он выкрикнул, сорвавшись на фальцет. Отдышался и проговорил, уже спокойно: – А сейчас молись, если веруешь. Молись.

***

Вадим до последнего надеялся, что Ирвин не выстрелит. Однако в какой-то момент почувствовал, как изменилась сила нажима автоматного дула на шею, и понял: негр потянул спусковой крючок. Спуск у «ярыгина» мягкий, но лишь во второй фазе хода. Первые миллиметры – до щелчка – чрезвычайно туги. Дополнительная мера предосторожности от случайного выстрела. Американец, незнакомый с конструкцией русского автомата, к выстрелу не подготовился. А может, просто решил, что это ни к чему.

Косинцев нырнул в сторону и на четвереньках, как огромная ящерица, бросился бешеным зигзагом прочь. Хлестнула автоматная очередь, и сразу же гавкнул пистолет Лолы. Пули зацокали по поверхности звездолета, выбили фонтанчики земли в каком-то сантиметре от правой кисти. А потом Вадима будто огрели по спине титанической дубиной. Руки сразу отнялись, нижняя челюсть бессильно отвисла. Рыча от боли и ненависти, он встал на ноги и, пошатываясь, побрел вперед. Из раскрытого рта что-то текло. С каждым шагом идти было трудней, и когда новая очередь бросила его на раздутое брюхо инопланетной заплаты, он был почти благодарен стрелкам.

Пробитая пулями пленка с каждым мгновением все больше теряла форму, покрывалась вялыми морщинами и оседала. Вместе с ней опускался на землю Вадим. Из дыр со свистом вырывался теплый газ, окутывал его душным облаком. В этом газе нельзя было дышать, но нельзя было и выбраться из него. Наконец отрава заполнила весь мир. Всю сучью, распродолбанную во все ее черные дыры Новую Либерию. Планета пожелтела как гной, затряслась, словно желе, и взорвалась.

Взорвалась.

Взорвалась.

Взо...

Вадим очнулся. Спину палило, точно на ней несколько часов подряд упражнялись в разведении костров. На лицо налипла какая-то мерзость вроде паутины. Он провел по лицу рукой, с гадливостью посмотрел на ладонь. К коже прилипли ошметки инопланетной пленки. Она прямо на глазах темнела, истончалась и улетучивалась как бумажный пепел. Вместе с тем отступала боль. Получается, майор Ярыгин не соврал. Вадим прислушался к собственным ощущениям и быстро перекатился с живота на бок. Ни в чем не соврал!

Он осторожно приподнял голову. Лола, некрасиво сгорбившись, нависла над своим чемоданчиком. Локти ее так и летали вверх-вниз. Ирвин стоял на площадке портала и энергично озирался. Видимо, кореянка действительно побаивалась джунглей.

Перевернувшись на живот (напряженный пенис запротестовал, но сейчас было не до того) Вадим медленно, по сантиметру пополз в направлении челнока. Стоя на коленях перед решившим убить его во славу своей расы Хэмпстедом он и не подумал молиться, а сейчас – сейчас непроизвольно повторял, как заведенный: «Господи, Господи, Господи! Отведи взоры врагов от раба твоего. Отведи, Господи. Отведи!».

Неизвестно, услышал ли его Всевышний через бездны космоса или просто повезло, но дополз он незамеченным – и незамеченным сумел забраться в кабину. Там он напился, съел шоколадку из НЗ пилота, а затем достал десантный нож, уселся возле люка и стал ждать.

Через час и сорок минут внешние датчики донесли до него звуки выстрелов. Два подряд, после небольшой паузы – третий. Стреляли из крупнокалиберного пистолета. Вадим покачал головой. Бедняга Ирвин.

Вскоре люк открылся, и в нем показалась голова Лолы, будто нарочно обращенная к Вадиму красивой, чистой от родимого пятна стороной. Косинцев боялся, что рука у него дрогнет, но этого не случилось. Нож вошел точно под нижний срез противомоскитной сетки. Лола всплеснула руками и повалилась навзничь. Вадим спрыгнул следом. Женщина лежала без движения. Он толкнул тело ногой. Мертва.

– Это тебе за наших научников, сука, – сказал Вадим.

Он присел возле тела на корточки, вытащил из кобуры пистолет. Ствол был все еще теплым, от него тянуло горелым порохом.

Косинцев нырнул обратно в челнок, задраил люк и сел в пилотское кресло. Что там говорил Ярыгин, «долетит и макака»? Ну, макаку я буду изображать позже...

Он переключил челнок на ручное управление, поднял в воздух и на малой скорости повел к звездолету Чужих. Не долетая до стартовой площадки портала, остановился. Над пересекающимися арками дрожали полотнища серебристого свечения. Канал уже работал. Пока в спящем режиме. Посреди площадки лежал мертвый Ирвин Хэмпстед, глупый чернокожий фантазер. Интересно, желал ли он славы, мечтая открыть новолиберийцам путь на Землю? Или ему было достаточно одного лишь осознания выполненного долга?

Долг. Есть ли во вселенной что-то смехотворней и важнее?

Косинцев аккуратно подал челнок вперед и развернул часть сопел вниз. Миротворцев принято хоронить в земле, но Ирвину предстояло огненное погребение. Как настоящему разведчику космического десанта.

Когда на месте конструкций осталось лишь огромное пятно дымящегося шлака, Вадим перевел челнок в автоматический режим. Топлива должно было хватить.

Ускорение вдавило его в кресло, захлюпали насосы компенсаторов. Вадим сжал тяжелеющей кистью рукоятку пистолета. Конечно, завалить майора Ярыгина из одноименного автомата было бы куда символичней. Ну да ничего, и этот сойдет.

«Декабрист» – по-настоящему хорошая пушка.