№31 "Каты на острове Звезд"

Каты на острове звезд

– С того времени, как каты изъявили желание поселиться в Эль-дис-сага, мой древний народ был занят лишь изучением и постижением движений души гостей, причин их странного поведения и первопричин. Причин и следствий, приливов и отливов, но… – Алээ обречено свесил в хрустальную чашу с ароматной росой тонкие, длиннопалые кисти, такие, какие редко можно увидеть и у музыкантов, – мы не добились ровным счетом ни-че-го, хотя закон гостеприимства соблюдался свято. Это одно из главнейший правил в Эль-дис-сага. Но если позволите, почтенный отшельник я расскажу с самого начала.

Как известно тебе, на островах Звезд существуют критерии оценок личных качеств. Их мы даем себе сами, никто не посмел бы оценивать, или не допусти небо, проверять другого. Причем с сильных и спрашивается в двое. Мудрые обучают и советуют, создают и открывают, красивые добровольно и с радостью служат моделями для живописцев и скульпторов.

– Я знаю, каждый человек в Эль-дис-Сага оценивает себя зная, что ни один из его талантов не уйдет в Хладо. В то же время недооценка своих способностей, утаивание от солнца драгоценных семян и как наибольшее богопротивное деяние – потеря веры в себя, считается тяжелым грехом.

– Совершенно верно. – Алээ безрадостно разглядывал лачугу мудреца. Метров пятьдесят в высоту, причем кристаллическая поверхность стен сужалась к верху завершаясь чистейшим лазурным хрусталем. Всего место уединения насчитывало сто-сто тридцать комнат не считая конюшни, сокольничей, голубятни, и разных помещений для слуг. Единственным местом хоть сколько-нибудь напоминающим Зль-дис-сага была трехэтажная библиотека, убого повторяющая лабиринт Духа. Алээ вздохнул и посмотрел на хозяина.

– Вы совершенно правы, досточтимый летописец, хочу добавить, что по многовековым устоям люди низшей категории получали от страны дополнительные блага, дабы восполнить здоровье, если оно подозвано болезнью, иметь возможность учится, и развиваться. Мы сами следуем этим правилам и сохранили их для иностранцев.

– Однако, если мне не изменяет память, – отшельник обмакнул кисточку в золотую краску и провел ею по головному украшению единорога, – у вас были сложности с каменными людьми?

– И людьми цветами, и с древесной общиной. Всё улажено. Великаны, пришедшие на благословенную землю островов Звезд, не нуждаются в определениях достоинств, так как живут в миллион раз больше, чем любой из наших соотечественников, но зато и так медленно, что для моего народа это почти не ощутимо. Господин Антонэ утверждает, что время каменных людей замедленно, и что в сущности они живут столь же интенсивно, как любой звездный человек, только лишь в своем измерении. Их время, как бы растянуто. Люди цветов наши родственники. Многие даже считают, что когда-то народ Эвезд пошел по не правильному пути эволюции, и не случись этого, мы были бы сейчас цветами, а не искали пути выживания целой расы. Правда, они совсем не говорят и ведут чисто растительный образ жизни, питаясь через видоизмененные пальцы ног и цветя шесть раз в год. Сейчас они облюбовали наши лучшие парки, семьи просто воюют за право предоставить им гостеприимство. Но а древесная община, к сожалению, они не столь нежны и чрезвычайно любят поскрипеть о том, что с ними плохо обращаются, но мы смирились из-за уважения к людям-цветам с которыми они связаны давней дружбой.

Я же хотел рассказать о катах. Их рослый мужчина приходится примерно по локоть любому взрослому жителю Эль-дис-сага, к тому же они суетливы и вспыльчивы. Они сразу приняли нашу систему оценок, но вскоре мы начали замечать явные несостыковки в перераспределении благ.

Как выяснилось, они все написали себе самые высокие характеристики, ровно ничего не умея, и чуть что вопя на весь свет, и употребляя слова, которых нет в их же словаре.

В то время, как и неквалифицированных и больных объявилось ровно столько же, сколько ранее отметилось «высшим баллом», лишь светлые умы Атара с острова огня и Метаи ворожеи сумели разгадать, что все каты как один имеют две карточки – низшую и высшую.

– Представляю как отреагировал уважаемый совет Всего, – отшельник ухмыльнулся. Белый единорог с золотыми рогом подковками и цепью на шее являл великолепное зрелище.

– Они не поверили. Но постепенно наблюдая природу катов нам пришлось согласится с правильностью выводов Метай и Атора. К тому времени гости уже заняли часть дворцов наших вельмож ссылаясь на ту же «низшую отметку», и как следствие того настоятельную потребность в лучших условиях жизни. Мало этого узнав, что по закону чиновник отвечающий, скажем, за ремонт дорог обязан жить у той, которая находится в наихудшем состоянии и причиняет наибольшее беспокойство людям, плохие дома служат назиданием для нерадивых каменщиков, лучше любого судьи растолковывая им характер недоработок.

Каты совершили ряд возмутительных набегов круша все, что только попадалось на их пути, удобно укрытые июльской ночью. В результате чего ряд семейств были вынуждены переезжать в пострадавшие районы. Конечно рассмотрев все вопиющиеся случаи нарушений,совет Всего пришел к выводу о не возможности проживания катов в Зль-дис-сага и на ост рвах Звезд, когда благородная воительница Атая выступила перед королевским советом с докладом «О жизни, нравах и привычках катов». В первых строках которого, говорилось, что в самом лучшем случае кат проживает лишь десятую долю жизни человека звезд.

Естественно, что после подобного сообщения никто и заикнуться не мог о выдворении этих несчастных малышей за пределы островов. А потом было уже поздно, – гость вздохнул. Весь вид его свидетельствовал о крайнем замешательстве, и алмазному кубку с вином Тайи пришлось долго искать его взгляда летая на расстоянии вытянутой руки, и не смея приблизиться без приглашения. Отпив наконец, дающий силу напиток, Алээ опустил глаза и продолжил. – Как известно почтеннейшему ученому, – к тем, кто уходил в созерцание не обращались по имени и по возвращении они могли назваться уже по другому, – мужчины народа звезд последний пятьсот лет не имели надежды зачать в любви младенца, и древний долг оставался неисполненным. Мы сами не могли найти причины этого странного явления и считали ее естественным исходом древнего народа. Так как уже пять веков ни одна женщина в Эль-дис-сага не могла родить более одного ребенка зачатого медицинским способом. К тому же такие женщины насчитывались на все острова десятками.

– Не надо мне объяснять, откуда берутся дети, – отшельник повернулся к окну и взглядом оттолкнул наглое, белое облачко, пытающееся закрыть полуденное солнца.

– Как вдруг у нескольких женщин округлились талии, – естественно, что мы приняли эти нежданные дары, надеясь воспитать в друкровках силу звезд.

– Надеюсь, вы не забыли, что и я двукровка? – Ни в коей мере, потому мы и решились побеспокоить почтеннейшего.

Понимаете, их становилось все больше и больше. Причем женщины, наши женщины могли иметь и двух и даже трех ребят. По прошествии десяти лет совет Всего поднял вопрос о том, следует ли считать народом звезд этих детей. На суд были вызвана преступницы, но сами мужчины потерявшие надежду сделаться отцами, отдали всю свою любовь этим чадам. Тем более, что двукровки живее и где-то интереснее наших детей, любопытнее и радостнее. А значит при достойном воспитании из них должен вырасти изумительно красивый, мудрый нард.

– Но не считает ли благородный Алээ, что каты могли передать своим детям такие же, как у них короткие жизни?

– Да, это так, но целительница Ятая установила доподлинно, что дети проживут в среднем до пятьсот лет – половина жизни человека звезд. Но, мы смирились, меж тем, выдворив все-таки катов из лучших дворцов. Но они хулиганят, пьянствуют и воруют. Они никогда не знают, сколько уже получили, а лишь то, сколько им не досталось, и всегда обижаются оскорбляя солнце своим надутым видом. Таким образом, перед жителями островов вновь встала проблема – что делать с ними. Тем более что молодежь (до 500 лет) считает поведение катов интересным и даже разумным. Они не отлынивают от творчесского раскрытия, но и не считают нужным отказываться от привилегий, дарованных более слабым. Иными словами, они имеют две категории. Это возмущает саму основу общества. И мы вновь стоим перед той же проблемой. Ведь в известном смысле они уже наши родственники.

– Да уж, конечно. Зачем они теперь вам? Хорошо еще детей, хватило ума принять, – отшельник отпил из своего кубка, и жестом пригласил гостя разделить с ним скромную трапезу состоящую по меньшей мере из семидесяти семи блюд и тридцати трех сортов вина. Когда же они отдохнули после обеда, и продолжили разговор, Алээ был еще мрачнее.

– Да. Вы правы. Но они губят наши устои, и вообще...

– Так гоните их.

– Гнать. Но они любят наших совместных детей.

– Тогда терпите.

– Но они невозможны.

– Пробовали переделать?

– Нет, это противно природе звезд. Они ужасны, необразованны... от них столько шума и возни... они воруют, – Алээ скривился, – копают землю, надувают горячим воздухом пузыри из кожи, и пробуют летать, пляшут злые, похотливые танцы.

Многие специально отправляются посмотреть их и по возвращению неизменно плюются, но уже танцуют. От них мы узнали ревность, страх потери. Близость смерти делает их жизни насыщеннее. До завидности... зависть мы то же узнали от катов.

– Ну?

– Но мы любим их, мы привыкли, и уже не можем без них, к тому же они так недолго живут, почти никто не достигает ста лет. И потом они тоже люди. Мы долго заблуждались, называя людьми лишь рода вышедшие из одного корня – люди звезд, люди цветов, община древолюдей, каменные люди, рода пенных валов, сакральных глубин, жемчужная расса... А тут каты – ни кто, ни откуда. Теперь мы видим – они наши братья – последние дети вечного бога. И они останутся в Эль-дис-сага.

Благодарю тебя мудрец. Наедине с тобою тишина скинула последний покров с моего разума. Я доложу совету о решении.

Расправив медные крылья грифон застыл в воздухе около балкона жилища отшельника на острове бессмертия. Алээ с последним благословением на челе и прозрачной чашей в руках, ловко оказался на спине верного летуна.

Отшельник еще долго провожал его взглядом, пока место наездника на небе не заняли зеркальные облака, в которых мудрец мог разглядеть изменившийся облик островов звезд, таким, каким ему скоро предстояло сделаться.

Но картина этого не могла ни обрадовать, ни опечалить ученого, ибо он был как облако или как небо – созерцатель лица земли, бесстрастный летописец поднебесной.