Aretino
№36 "ИЗВАЯНИЕ"

ИЗВАЯНИЕ

С пятого этажа отеля, совсем недавно выстроенного на побережье, открывался изумительный вид на залив. Океан раскинулся до самого горизонта, лес деревьев, отдалённо напоминавших средиземноморские сосны, подступал к воде, обнажая неширокую полоску чистейшего белого пляжа, на который нехотя наползали маленькие ленивые волны. Над лёгкой зыбью кружили местные птицы – некоторые очень даже смахивающие на земных чаек, а некоторые – совершенно экзотические, как и положено на чужой планете.

Километрах в трёх по воде скользила яхта, но на самом плаже было малолюдно – буквально несколько отдыхающих. Всё вокруг дышало спокойствием и безмятежностью. «Трудно себе представить, – подумал Иван Зиглер, – что всего четыре года тому назад за Аллу шли бои».

Тогда СМИ широко комментировали эти сражения. К счастью, бои оказались короткими, и поверхность планеты пострадала мало: ударное соединение Земной Федерации почти сразу отрезало главные силы пратов, и те так и не смогли провести массированную бомбардировку.

Судя по всему, праты – жёсткая, жестокая раса – поступали так всегда, если не могли удержать планету. Как рассказывали жители Аллы, захватчики вдоволь поизмывались над аборигенами. Но праты были сравнительно немногочисленны, и не рискнули вступать в серьёзные затяжные битвы с Земной Федерацией, обладавшей двадцатью миллиардами населения и соответствующей мощью цивилизации, освоившей межзвездные перелёты. Они отступились от Аллы, запросили перемирия, хотя, кто знает, как дело пойдёт дальше?..

Иван посмотрел на часы и бесцельно прошёлся по номеру. «Чёрт бы побрал Шамиля, – подумал он. – Вытащил меня сюда, и мало, что не встретил, но уже второй день просто не появляется!»

Стараясь успокоиться, Иван уже не в первый раз попытался систематизировать всё, что он знал и читал про Аллу.

Шамиль Готье, его приятель ещё по школе, как раз работал на Алле. Он дослужился до заметной должности в комитете соответствующего департамента Планетарной Дипломатической Миссии, ПДМ – организации, игравшей на просторах освоенного космоса примерно ту же роль, что когда-то на Земле играла легендарная ООН. Департамент занимался охраной планет, где худо-бедно, но уже возникла цивилизация.

Если задуматься, то когда земляне только-только начали осваивать дальний космос, они вели себя по отношению ко вновь открытым планетам тоже не как добрые самаритяне, особенно если встреченные аборигены ещё не вылезли из пещер. Так на корню была, фактически, загублена пара цивилизаций, оставшиеся представители которых теперь влачили хотя и сытое, но тупое существование в наскоро созданных резервациях-заповедниках на бывших собственных планетах, ставших теперь одними из элементов в структуре добывающей промышленности и системе межзвёздного туризма.

Но когда земляне столкнулись с деяниями пратов, они ужаснулись – и, наконец, приняли достаточно жёсткие законы, согласно которым, ни одна добывающая корпорация не могла вести самовольный бизнес на вновь открываемых мирах, если там имелась разумная жизнь, какие бы богатства на планете ни находились.

Трёхсотлетний опыт полётов в дальний космос открыл некоторую закономерность возникновения жизни во Вселенной. Как и предсказывали многие, так называемая «жизнь» повсеместно возникала на основе воды и углерода, то есть, на планетах «земного типа» – таких, на значительной территории которых соединение аш-два-о благодаря средним температурам могло устойчиво пребывать в жидкой фазе в течение длительных периодов времени. И вопреки многим утверждениям, жизнь оказалась не такой уж редкостью, хотя разумные формы встречались и не часто.

Не везде млекопитающим удавалось взобраться на вершину эволюционной пирамиды, но всё-таки формы живых существ имели значительное сходство. Впрочем, из восьми открытых «разумных» планет, на шести, включая Аллу, разумная жизнь вышла из класса существ живородящих вскармливающих детёнышей молоком. Однако праты, например, происходили от земноводных и банально могли считаться сверхдалёкими родственниками земных ящеров. Возможно, этим и объяснялось их отношение к алланцам, когда они ступили на планету.

Праты, цивилизация которых строилась на нещадной эксплуатации природных ресурсов любой открываемой планеты, начали использовать алланцев как разумный рабочий скот. Несмотря на техническую мощь цивилизации, вышедшей в космос, праты преспокойно практиковали рабство даже в своём обществе, и ждать при этом более гуманного отношения к представителям других рас не приходилось.

Земляне при всех своих недостатках, до такого впрямую и ранее не опускались, а, освободив Аллу, приняли законы, защищающие более слабые цивилизации. Например, теперь никто из землян не мог приобретать недвижимость на подобной планете, никто не мог владеть здесь землёй. Допускалось лишь развивать туризм и разнообразные виды отдых, но нельзя были ничего добывать из недр подобной планеты или строить какие-либо перерабатывающие заводы.

Алла как раз относилась к типу планет, поживиться богатствами которых нашлось бы множество охотников: огромные залежи золота, алмазов, нефти, урана, редкоземельных элементов и много чего ещё, и при этом из-за соответствующего наклона оси – райский стабильный климат в большинстве широт.

В последний год на Алле начали активно расти курорты, хотя земля под отелями выделялась только на правах аренды от местных жителей на 10 лет с возможностью последующего продления договора. Государственной политикой Земной Федерации была объявлена защита аборигенов от разрушающего влияния технологической цивилизации до тех пор, пока общество Аллы будет готово к подобному.

Уровень общественной организации и технического развития на Алле, как и на любой планете с разумной жизнью, естественно, сильно разнился в зависимости от регионов, но по максимуму был примерно на уровне земного Древнего Рима, то есть по-своему достаточно высок. Поэтому, несмотря на некоторое время господства пратов, сильно подорвавших местную культуру в определённых регионах, здесь в некоторых местах всё же существовали вполне легитимные власти, с которыми земляне с полным моральным правом могли выстраивать отношения.

Золото или те же алмазы во многих местах Аллы валялись, что называется, под ногами, но вывозить их можно было только как официальную плату аборигенов за некие услуги, которые могли оказать земляне. Если тот же турист попадался на таможне с мешочком алмазов без соответствующего документа, закон оказывался суров: нарушителя ждало, как минимум, понижение на пять пунктов в Социальном Статусе. Для человека солидного это оказывалось равносильно обрушению карьеры – в среднем на достижение уровня СС-5 требовалось не менее двадцати лет. Для юноши, не успевшего наработать соответствующий уровень, наказание означало годы принудительных работ, а по их окончанию – пожизненное присвоение лишь первой социальной категории.

Именно поэтому, как сообщали СМИ, с момента окончания войны с пратами на Алле из бизнесменов присутствовали в основном только специалисты туристического бизнеса или торговцы ширпотребом. Чуть меньше года тому назад обнаружилось, что алланцы просто с ума сходят по предметам земного изобразительного искусства – картинам, статуям и тому подобным вещам. Причём не только и не столько уже готовым, а сделанным, что называется, «на месте», с натуры, именно за такие аборигены платили, не скупясь.

Алмазы и самородки алланцы продавали уже чуть ли не на подходах к пассажирскому терминалу – они и сами давно поняли, чем интересуются земляне, а чиновники из ПДМ объяснили им рыночную стоимость этих предметов в мирах Федерации, так что покупать драгоценности с рук штучно не имело смысла, ведь навар получался не большой. Другое дело, если золото или алмазы поступал в качестве платы за некие услуги, оказываемые аборигенам землянами – тут, действительно, можно было хорошо заработать.

Однако прилететь на Аллу мог позволить себе далеко не каждый творческий человек – слишком далеко и дорого, но, тем не менее, в первое время сюда хлынуло достаточное количество арт-ваятелей как повелось называть художников и скульпторов, которые добирались часто на последние деньги в расчёте заработать состояние. Формально в этом не было ничего противозаконного, но когда на таможне остановили очередного «Пикассо», нелегально вывозившего пятьдесят кило алмазов, ПДМ отреагировала соответствующим образом. Въезд «творцов» ограничили не менее жёстко, чем въезд бизнесменов: теперь для попадания на Аллу арт-ваятелям требовалось иметь конкретный заказ и, к тому же, приходилось доказывать, что цена, запрошенная исполнителем, обоснована или же она предложена самими заказчиками, о чём должно иметься письменно заверенное свидетельство. Большинство заказов собирались специальным агентством комитета ПДМ, периодически выставлявшим их на своего рода ярмарках предложений, и самые выгодные, разумеется, расходились в достаточно узком кругу. Можно, конечно, было приехать под видом туриста и попытаться найти заказ самостоятельно, но в этой ситуации на урегулирование формальностей ушла бы львиная доля заработанного, так что овчинка не стоила выделки.

Шамиль вызвал Ивана срочной и очень дорогой транк-депешей. Завуалированный намёк давал понять, что для Зиглера, как для арт-ваятеля, есть великолепный официальный заказ. Иван хорошо понимал, что его приятель многим рискует, пользуясь в данном случае, что называется, служебным положением, и потому заказ, видимо, был на самом деле очень выгодный.

К тому же, Иван после развода прочно сидел на мели, так как Айгюль оказалась ещё той стервой, а земные законы в подобных вопросах уже давно, особенно после Эпохи Великой Реформации Ислама, защищали в большей степени женщин. Надо сказать, что Зиглер был во многом сам виноват: как и многие творческие люди, он верил в истинные чувства и не позаботился, чтобы соответствующим образом прописать в брачном контракте нюансы разделения материальных благ при возможном разводе.

Бывшая жена, доказав в суде, что у неё отсутствуют иные источники существования, ободрала начавшего прилично зарабатывать арт-ваятеля или по старинке, художника, как липку. Впрочем, вряд ли стоит винить её больше, чем законы, стоявшие на стороне женщин, даже если последние – законченные сволочи.

Иван в одночасье оказался без дома на Молукке – очаровательной планете в системе Проциона, где давно подвизались жить разные творческие личности. Его счёт в банке похудел настолько, что называть его вслух «счётом» стало даже неприлично. Айгюль, точнее, её адвокат, пытались прибрать даже набор инструментов, необходимый Ивану для работы, но свои «орудия труда» ему удалось отстоять – ведь это тоже были его единственные «средства к существованию».

Судя по всему, сейчас Шамиль нашёл на Алле для Зиглера какую-то потрясающую работёнку. Уже связавшись с Иваном по дорогущему стелларкому, приятель потребовал, чтобы тот немедленно бросал все дела.

– Рви когти на сюда, парень! – заявил Шамиль.

– Да ты объясни только, в чём дело?! Ты представляешь, сколько стоит мне к тебе добраться? Я сейчас почти нищий – даже за входящий вызов вынужден буду последние штаны заложить!

– И заложи! Вообще, заложи, что хочешь, но покупай билет и прилетай! – настаивал Шамиль. – Тебе ВСЁ компенсируется! Я вообще рискую, подкидывая тебе такую информацию – нам ведь подобное запрещено. А я уже и документы тебе выправил соответствующие. Именно поэтому звоню не с работы, а тоже за свой счёт, и как ты понимаешь, счёт мне придёт куда больше, чем тебе! А если высшее руководство узнает о моей протекции, то должности я точно лишусь.

– Ну в двух словах-то скажи, что за заказ? – Иван сделал последнюю попытку выудить информацию из приятеля.

– Я всё сказал! – отрезал Шамиль – ПРИЛЕТАЙ! Уедешь официально богатым человеком. Номер для тебя будет забронирован и оплачен – за пару дней я сам заплачу, не вздумай меня подвести! Я уже направил запрос на визу для тебя – по каналу Планетарной Миссии, между прочим. Так что – смотри: если подведёшь, то я в полном дерьме окажусь. Находи деньги, где хочешь, но жду тебя максимум через пару недель. Пока, до встречи!

Готье отключился.

Иван с минуту смотрел прямо перед собой, в точку, где до этого светилось изображение приятеля, а потом выругался и стал ходить, словно тигр в клетке, по комнатушке, которую он сейчас снимал.

Хорошенькое дело – возьми билет до Аллы! На такое расстояние это порядка полутора тысяч кредитов в одну сторону. Стоп, а в одну сторону на Аллу не продают, значит, надо брать обратный с открытой датой, а тогда две с полтиной штуки, как минимум. Плюс деньги нужны на время полёта, это неделя, не меньше, а стоимость питания и тому подобные штучки на борту рейсового звездолёта в прямом смысле слова – астрономические.

И никаких заказов нет, даже аванс нигде не перехватишь…

Зиглер вздохнул и через информационную систему перевёл в транспортную компанию, выполнявшую рейсы на Аллу, нужную сумму. На его дистрофическом счёте оставалось около шести тысяч кредитов – и на эти деньги надо будет ещё как-то жить! А если Шамиль полную авантюру предлагает?

Хотя, стоп! Шамиль никогда не слыл трепачом. Значит, он выудил действительно сногсшибательный заказ...

В дверь номера постучали, Иван поспешно крикнул «Да!».

Вошёл местный служитель, одетый в подобие архаичного земного фрака, сшитого, безусловно, специально на алланца, но всё равно смотревшимся как-то… Комично, что ли? Видимо, к этому стоило привыкнуть.

У них также существовали расовые различия, но в целом они подпадали под некий «стандарт», как и земляне. Можно было сказать, что, алланцы напоминают людей – они были гуманиидами, но при этом выглядели до боли смешно. Если бы Иван не изучал в своё время медицину, что совершенно необходимо для арт-ваятеля, он бы вряд ли знал такое слово как «даун» – заболевание давным-давно исчезло на Земле. Поэтому Зиглер мог лишь догадываться, как воспринимали алланцев другие земляне, а вот для него самого они смотрелись даунятами. Этакими приземистыми несчастными землянами, у которых по иронии редупликации имелась лишняя хромосома. Поэтому априори Зиглер невольно испытывал к аборигенам нечто вроде комичной жалости и, прилетев сюда, почти постоянно сдерживал себя, чтобы сочувственно не ухмыляться на каждом шагу.

Аборигены выглядели нелепо в службах терминала челноков или за гостиничной стойкой. Коротконогие, с плосковатыми лицами, приземистые, все с широким задом – и мужчины, и женщины, – они казались персонажами из гротескной анимации. А уж если ты знаешь про синдром Дауна, и когда вокруг много «даунят»…

Но алланцы почти боготворили землян, и это сильно скрашивало ощущения, которые Иван начал непроизвольно испытывать, как только увидел первого жителя планеты.

Служитель поклонился Зиглеру и предал письмо в наноконверте – ваятель ни на секунду не сомневался, что оно от Шамиля. Передача послания столь архаичным способом, означала, что конспирация по-прежнему соблюдается.

Выпроводив служителя, дав ему пятёрку «на чай», за что алланец склонился в низком поклоне, Зиглер поёлозил над специальным швом конверта декодирующей кромкой личного коммуникатора. Через секунду материал письма тихо зашуршал, испаряясь, а над остатками конверта возникло изображение Шамиля.

«Дружище! – Шамиль молитвенно сложил руки на груди. – Виноват, что не встретил тебя, но – дела, я ж госчиновник! Спешу сообщить, что с твоим заказом всё отлично. Буду сегодня к вечеру, встретимся, всё расскажу и всё обсудим. Ты только там языком пока ни о чём не трепись».

Изображение исчезло, от конверта осталось несколько пылинок на краю стола. Иван крякнул, сдул пыль, ещё немного послонялся по комнате и пошёл на пляж.

х х х

Готье вернулся под вечер, как и обещал.

Иван успел наплаваться, позагорать, пообедать в ресторане с вполне приемлемыми ценами и поболтать с одним из постояльцев, назвавшимся представителем Марсианского уранового консорциума.

Зиглер удивился – он считал, что коли на Алле нет и пока не предвидится разработок полезных ископаемых по стандартным земным технологиям, то и бизнесменов, связанных с таким производством, здесь быть не может. О себе он, памятуя о наставлениях Шамиля, рассказывал только то, что прилетел в надежде посмотреть, не подвернётся ли интересный заказ, на котором можно поправить своё материальное положение.

– Ну, – улыбнулся бизнесмен, – судя по тому, что вы нашли деньги на билеты, чтобы «посмотреть», вы не очень-то бедствуете.

Иван пожал плечами.

– Всё в мире относительно, – философски заметил он. – А вы как собираетесь вести дела? Ведь на Алле урановую шахту или золотой прииск уж точно не откроешь!

Бизнесмен охотно кивнул:

– Разумеется! Но ведь ПДМ рассматривает разные варианты включения тех же залежей урана в число продуктов, на доходы от которых аборигены могли бы и далее развивать свою цивилизацию... – Он хихикнул и добавил: – Развивать так, как нужно Федерации, ну вы меня понимаетет?.. Если золото и алмазы они ещё как-то выковыривают из земли и несут нам, то уран или ниобий сами добыть не смогут. Всё равно придётся находить некий компромисс. ПДМ сейчас над этим задумалось, ломает голову – и вот я здесь! – Он открыто засмеялся с явным чувством собственного достоинства. – Мы, как никак, старейшая горнодобывающая кампания вне Земли.

– Понятно… – глубокомысленно кивнул Иван, которому рассуждения бизнесмена показались какими-то слишком отвлечёнными.

Он собирался задать ещё вопрос, но в этот момент на веранду ресторана вошёл Шамиль, оглядел полупустой зал и направился к столику Зиглера.

Шамиль выглядел настоящим государственным чиновником, причём статус его чувствовался во всём. Лёгкий, почти прозрачный по погоде бурнус, декоративная арафатка, в широком разрезе ворота которого выглядывала традиционная белая рубашка с «бабочкой», на среднем пальце левой руки – внушительный перстень с гербом ПДМ. До блеска начищенные чёрные остроносые штиблеты с дырочками выглядывали из-под складок одеяния, словно два клюва любопытных птиц.

Приятели обнялись, Шамиль довольно холодно поздоровался с урановым бизнесменом, и тот, чувствуя, что стал лишним, деликатно откланялся.

– Ну, – сказал Зиглер, когда они пропустили по первой, – выкладывай, что у тебя за работёнка?

– А-а! – расплылся в улыбке Шамиль и погрозил пальцем. – Такой заказ сложно найти, не будучи госчиновником на Алле, а вот заработать на нём совершенно официально – уже просто… Честное слово, через какое-то время ты уедешь отсюда богатым человеком! И, кстати, твои акции как арт-ваятеля поднимутся, славу приобретёшь: пока мало кому удавалось на Алле сделать нечто, достаточно монументальное. Все ваятели пока по мелочам работали... Надеюсь, старому приятелю отстегнёшь десять процентов за хлопоты – должен же и я тоже что-то зарабатывать, верно?..

– Не вопрос, дружище, – согласился Иван, – но что за заказ-то такой, что озолотиться можно?! Неужели, действительно большие деньги?

Готье хитро прищурился, секунду разглядывал Зиглера, а потом разлил по рюмкам текилу, которую уже производили здесь же на Алле из прекрасно прижившейся агавы.

– Клянусь Аллахом, этим якобы не пьющим богом предков, ты заработаешь много, – ответил он. – За успех нашего общего дела!

Они лизнули соль, выпили и закусили ломтиками местного же лайма.

– Вот прикинь, – сказал Шамиль, – сколько, говоришь, у тебя увела твоя стерва?

– Миллиона три в общей сложности.

– Хорошая сумма, – с уважением согласился Готье и махнул рукой: – Но тут ты всё вернёшь несколько раз. Я не знаю, сколько времени тебе потребуется, чтобы сделать изваяние человека, высотой метров пять, но миллионов десять ты точно получишь!..

Зиглер заинтересованно присвистнул.

– Неплохо, а? – продолжал Шамиль. – По два миллиона за метр статуи! Заказчики, правда, жалуются, что они вывернули карманы наизнанку, но найдут, куда денутся. Стоит оно того?

Говорил бы это кто другой, Иван бы никогда не поверил, но Шамиль, несмотря на внешнюю бесшабашность в общении с друзьями, всегда отличался точностью и деловитость в остальном – оттого и сидел на своём месте в ПДМ.

– Изваяние? – переспросил Иван. – А что за изваяние?

– Да ну статуя, обычная статуя. Ты статую сможешь сделать?

– Статую – кого? Местного аборигена? Их бога?

Шамиль хихикнул:

– Я же говорю – человека, один боевой пилот! Хотя он для них почти что бог.

– Нет проблем, конечно могу. А персонаж, значит, конкретный?

– Конкретнее некуда!

– Вопросов нет, сделаю! И кто же это такой чести удостоился?

– Пилот штурмовика из первой земной группировки, оказавшейся в районе Аллы. Они сразу вступили в бой с пратами.

– Не понимаю... А откуда аборигены знают про такое? И зачем им статуя этого пилота?

Шамиль усмехнулся и налил ещё текилы.

– Изваяние! – Он поднял вверх указательный палец. – Аборигенам страшно понравилось это слово. Всегда и почаще говори «изваяние».

– Хорошо, я так и стану делать.

Шамиль снова усмехнулся и продолжил пояснения:

– Пилота звали… э-э… – он покопался в коммуникаторе, – Касим Яранцев. Его штурмовик подбили, и он совершил вынужденную посадку на Алле как раз в районе интересующей нас деревни. За ним выслали отряд, но то ли праты недооценили возможности земного пилота, то ли этот Касим был парень ловкий – он сумел уничтожить всех. Аборигенам это страшно понравилось: с неба свалился чуть ли не бог, который стал убивать гнусных захватчиков… Давай, кстати, выпьем. За победу над пратами – Алла райское место!

– Да уж, я заметил, – охотно согласился Иван. – Райское.

– И очень прибыльное! – Шамиль поднял указательный палец, и они выпили.

Зиглер чуть прищурился, высасывая лайм:

– Ну а что дальше случилось с пилотом?

– Дальше, собственно, именно то, из-за чего всё сейчас закрутилось. Праты, естественно, выслали новый отряд. Наш пилот понимал, что следующим заходом праты просто разбомбят всё вокруг, от деревни не останется камня на камне, и он ушёл из оттуда, отводя от жителей угрозу бомбардировки. Я читал в сводке информации, что с ним хотели пойти несколько мужчин, чтобы помогать отстреливаться, но он сказал, что так они создадут лишний повод для карательной операции пратов. Праты, естественно, всё равно уничтожили бы эту деревню, но пока суд да дело, на поиски штурмовика подоспело наше соединение и получилось так, что в этом районе образовался первый плацдарм землян на Алле. А пилот довольно долго держался в горах до прихода наших – праты хотели захватить землянина живым, но он погиб. Кто-то там из старейшин деревни как-то узнал, что земляне ставят памятники героям – то ли увидел земную статую, то ли ещё как-то, и они решили увековечить у себя этого Яранцева. Иваяние сделать.

Иван кивнул:

– Красивая история.

– Ну, разумеется, – согласился Шамиль. – Парень заслужил немного славы. Наши волокитчики всё не соберутся ему памятник поставить, а вот аборигены собрались. Они там даже вроде как музей героя организовали, теперь хотят статую…

– Изваяние, – напомнил Иван.

– Ну да, точно! – хохотнул Шамиль. – И, знаешь, очень удачно получилось, что старейшина вышел на меня, когда я ездил с инспекцией в их район. Я, конечно, расписал тебя как великого арт-ваятеля, но ведь так оно и есть, а работа великого творца должна стоить денег. Я уж постарался набить тебе цену! – подмигнул дипломат.

Зиглер чуть смущённо улыбнулся:

– Сумма фантастическая. У них деньги-то такие есть?

– Да брось ты! Тут везде золота и алмазов полно. Деньги тут у всех есть. А этот заказ даст тебе не только деньги, но и славу, как я говорил. Лишний раз прославишь не только пилота-героя, но и себя. Ты ведь давно надеешься стать знаменитым – вот он, шанс.

– Звучит заманчиво… – пробормотал Зиглер. – Ну так когда встречаемся с заказчиками?

– Завтра. Сегодня ещё чуть расслабимся, а завтра займёмся делом…

х х х

Делегация из четырёх «даунят» столпилась у двери в номер. Шамиль, возвышаясь над ними, стоял чуть справа и радостно скалился.

Вперёд выступил пожилой алланец, которого Шамиль представил как главу деревенского совета.

– Мы счастливы приветствовать землян, – сказал он на вполне приличном общеземном, хотя Иван видел, что на шее у него висит коробочка интерлинга, правда, сейчас неактивная. – Мы очень уважаем господина Готье, и уверены, что он подобрал нам очень хорошего мастера. Нам нужно сделать очень хорошее изваяние…

Зиглера, как любого художника, чуть покоробило слово «мастер», которое в восприятии творческих людей Земли уже много поколений ассоциировалось, скорее, с рутинной работой, которую делают пусть и на высоком уровне, чем с понятием «творца».

– Деревня обязана жизнями наших детей вашему земляку. Если бы не он, злобные праты убили бы всех!

Зиглер поклонился:

– Я почту за честь создать изваяние нашего соплеменника, сделавшего так много для народа Аллы.

– Уважаемый Ир-Таки! – сказал Готье. – Я поведал ваятелю Ивану то, что случилось когда-то. Он очень занят, у него много заказов, но он сумел выкроить время, чтобы прилететь к нам сюда и сделать замечательный подарок во славу дружбы народов Аллы и Земли.

Иван с некоторой укоризной покосился на Шамиля – занят он как раз не был, а просто сидел без работы. Сотрудник комитета ПДМ на мгновение прикрыл веки, как бы успокаивая и давая понять, что всё идёт так, как надо.

– Я приглашаю вас разделить с нами трапезу, после чего вы отдохнёте с дороги, а завтра поутру тронетесь в путь, в вашу деревню.

За обедом, где аборигены, метаболизм которых вполне совпадал с обменом веществ землян, с удовольствием вкушали изыски ресторанной кухни отеля, Иван поинтересовался у приятеля, далеко ли отсюда находится место, куда ему предстоит ехать.

Выяснилось, что это сначала километров пятьсот вдоль побережья на слайдере, а далее, где слайдер-трасса пока не проложена, ещё около двухсот по предгорьям.

– Конечно, получится достаточно долго, – сказал как бы извиняясь Шамиль,– но свободного найма дальнего транспорта у нас пока нет, а, выделить дипломатический транспорт, как ты понимаешь, я тебе не могу. Ты тут хоть и по спецвизе, но совершенно частное лицо, никакой протекции, упаси Аллах. Придётся добираться с аборигенами, они за тобой приедут.

– Ну, это даже интересно! – обрадовался Иван. – Они приедут на каких-нибудь ездовых животных?

– Ага! На страшных местных рогатых конях! – Шамиль хохотнул и налил ещё вина – за обедом они пили местное сухое, очень похожее по вкусу на земной рислинг, но с более мягким, «цветочным» оттенком.

Иван вопросительно посмотрел на приятеля – ему было интересно, но он смутно представлял себе, на чём могут передвигаться на планете, где цивилизация до прихода землян не знала, что такое машины.

– Да ну шучу, ничего страшного. С учётом того, что в здешних краях почти нет серьёзных хищников, совершенно безопасно – просто прогулка по свежему воздуху. Тут во многих местах , конечно, ездят на животных, но наши друзья, – он кивнул на алланцев, чинно кушающих за столом, – уже пользуются упрощёнными автокарами. Так что доберёшься с относительным комфортом.

х х х

Путешествие на слайдере не отличалось от такового на любой другой, уже обжитой людьми планете. Чуть меньше часа, и они оказались на последней станции слайдер-трассы. Стандартная платформа с залом ожидания и эскалаторами была пуста – смонтированная дорога здесь обрывалась, а дальше тянулась пустое пока индукционное полотно: как сказал Шамиль, роботы строившие продолжение путепровода, ушли вперёд километров на тридцать.

Внизу, у основания движущейся лестницы, ждали ещё несколько аборигенов – Зиглер уже узнал, что местный народ зовётся ведорито. Немного в стороне стояли три автокара – простые транспортные средства, представлявшие собой тележки на широких колёсах низкого давления, способными курсировать по заданному маршруту как в автоматическом, так в ручном режиме управления. На двух тележках стояли по шесть сидений, а на третьей, грузовой – только два.

После нескольких минут почтительных поклонов и касаний предплечьями – у аборигенов этого края так было принято вежливо здороваться – кавалькада двинулась в путь.

Ир-Таки объяснил Зиглеру, что дорога займёт совсем немного, всего два дня. Когда-то на животных они добирались до побережья намного дольше.

Сиденье в целом было маловато для землянина, но поскольку нижняя часть тела у алланцев была существенно шире, большого неудобства не случилось, и Иван устроился сравнительно сносно.

Маленький караван, шурша шинами по каменистой почве, устремился по тропе в горы. День ещё только начинался, и солнце вскарабкалось совсем невысоко на небо, не успев нагреть воздух, пронизанный свежими ароматами местных трав. Отдалённые вершины хребта, тянувшегося почти параллельно побережью, чётко выступали отдельными шапками снегов на фоне ярко-синего неба Аллы. Вдоль тропы, которая шла пока с небольшим уклоном, курчавились заросли местной флоры. Как уверил Шамиль, опасных хищников здесь не водилось, но всё-таки у двоих ведорито Иван заметил вполне уважительного вида луки и стрелы.

Пока ехали, Ир-Таки немного рассказал о своей деревне. Называлась она Озор и располагалась на берегу небольшого озера в долине между отрогов тянувшегося перед ними хребта. Ведорито, по словам местного мэра, выращивал скот, пряли пряжу, ткали красивые ковры.

В одном месте в склоне каменистого холма, поднимавшегося слева от тропы, зияла огромная оплавленная воронка – след когда-то шедших здесь боёв. Чуть дальше показалась ещё одна воронка, потом ещё одна. Растительность вокруг страшных отметин была выжжена метров на сто, и эти шрамы войны пока только слегка подёрнулись новой зеленью. Хотя дезактивационные команды явно устранили все остаточные поражающие факторы нуль-взрывов и никакой радиационной и полевой активности вокруг уже не осталось, Иван передёрнул плечами, представив себе, что тут творилось несколько лет тому назад.

– Праты? – спросил он старейшину деревни, кивая на воронку.

– Да, – подтвердил пожилой ведорито. – Если бы не земляне, они бы превратили всю нашу землю в ад. А если бы не Касим Яранцев, такая же сожжённая земля осталась бы на месте нашей деревни.

Зиглер покивал и, достав коммуникатор, включил просмотр изображений пилота-героя, которые предоставил ему Шамиль.

– Касим Яранцев, – с уважением промолвил Ир-Таки.

Его более молодые сопровождающие, ехавшие в этой же тележке, почтительно вглядывались в изображения, вытягивая короткие шеи.

Согласно биометрическим данным, пилот Касим Яранцев особым героем не смотрелся. Роста ниже метра восьмидесяти, правда, сложен крепко. Тёмно-русые волосы ёжиком, чуть раскосые глаза и выступающие скулы, но прямой и даже чуть с горбинкой нос – в этом человеке явно перемешались самые разные азиатские и европейские крови. Выражение лица казалось слишком добрым – такое не ожидаешь увидеть у боевого пилота.

Странно, подумал Иван, что мысль поставить памятник пришла в голову не землянам, а аборигенам. Впрочем, так случалось очень часто и в земной истории: некого героя ли, пророка ли часто возносят не его соплеменники, а какой-нибудь другой народ. Впрочем, возможно, сейчас это и хорошо, а то получалось бы, что земляне навязывают алланцам собственных героев. А так благодарные жители Аллы заказывают памятник – точнее, изваяние! – чтобы прославить героя Земли. Красивый и очень добрый поступок с их стороны.

И, кстати, весьма дальновидный поступок – особенно вместе с музеем, о котором упоминал Шамиль. Ведь весь этот край явно станет скоро туристической Меккой, и музей придётся тут очень даже кстати. Золото золотом, но когда сюда по-настоящему поедут туристы, всякие поделки местных промыслов будут тоже неплохо хорошо продаваться рядом с музеем.

Он поинтересовался, откуда в Озоре нашлись экспонаты для музея Касима Яранцева.

Ир-Таки пару секунд смотрел на землянина, а потом попросил повторить вопрос, включив интерлинг. Коробочка что-то пропищала, и староста деревни кивнул, расплываясь в улыбке, которая у ведорито смотрелась несколько смешно, как и многое другое.

– У нас остались кое-какие его вещи, а ещё твои соплеменники разрешили нам взять некоторые части его разбитой летающей машины.

– Ясно… – кивнул землянин. – Я с удовольствием посмотрю ваш музей.

Староста поклонился в знак признательности, а остальные ведорито, слышавшие эти слова, одобрительно закивали и начали перешёптываться.

Они заночевали у ручья, стекающего с гор, хотя автокары, управляемые компьютерами, легко могли двигаться и в полной темноте, но ведорито, похоже, не верили в такие возможности земной техники, а Иван не стал их разубеждать. Он долго любовался на россыпь звёзд на ночном небе Аллы, на спутник, который был поменьше земной луны и назывался здесь Гута.

Все алланцы уже спали, и только Ир-Таки сидел чуть в стороне, не решаясь нарушить молчание землянина. Зеленовато-серая Гута ползла над вершинами хребта, высвечивая их резкие очертания на фоне иссиня-чёрного звёздного неба. Где-то кричали ночные птицы или что там на Алле их заменяло.

Старейшина кашлянул:

– Скажите мне, уважаемый Иван, страшно это – лететь среди звёзд?

Зиглер не ожидал подобного вопроса. Он чуть поёжился от легкого ночного ветерка и, старательно подбирая слова, сказал:

– Сейчас нам уже не страшно. Но земляне не сразу научились летать среди звёзд. Очень долго они не умели летать там далеко и быстро. Сейчас у нас это получается. Мы летаем быстро, далеко и совершенно не боимся.

Пожилой ведорито вздохнул:

– Как вы думаете, уважаемый Иван, мы сможем когда-нибудь этому научиться – летать среди звёзд?

Вопрос слегка поставил Зиглера в тупик – он не был дипломатом и не слишком задумывался о той политике, которую проводили власти Земли на населённых планетах, аборигены которых находились на достаточно низком уровне технического развития. Но если судить по отдельным примерам, то никто категорически не препятствовал овладению земными знаниями. Конечно, власти Федерации делали это осторожно и очень постепенно. Сообщалось, что земляне строили школы, постепенно давали знания по специальным программам самым высокоразвитым народам на открытых планетах, прививая там расовую терпимость, чтобы аборигены далее сами просвещали своих менее развитых сородичей, не порабощая их при этом.

– Я уверен, что вы сможете, – сказал он. – Но такие знания получают не так быстро – вам придётся многому учиться.

Ир-Таки вздохнул:

– Я понимаю. Мы хотим учиться. Каждый молодой ведорито в нашей деревне хотел бы стать похожим на Касима Яранцева, быть таким же храбрым и управлять звёздным кораблём! Мы обязательно построим школу, чтобы учиться, вот только снова накопим золото и алмазы.

Иван с удивлением покосился на алланца:

– Снова? В каком смысле – снова?

– Ну, мы пока должны поставить изваяние Касима Яранцева. У нас были собраны средства на школу, но мы решили поставить изваяние. Во-первых, это память землянина, защитившего нас. Во-вторых, Шамиль Готье сказал, что раз у нас есть музей героя, то надо иметь и его изваяние – у вас это называют памятником.

Иван подавил улыбку: Шамиль, похоже, неплохо развёл аборигенов, уговорив сделать это изваяние.

Вслух он сказал:

– Я уверен, что у вас получится накопить и на школу. Школа ведь тоже нужна.

Староста вздохнул:

– Мы обязательно накопим. Это тяжело, но накопим. Мы хотим школу. Давайте спать, уважаемый Иван. Завтра ещё почти день пути.

Накопите, подумал Зиглер, устраиваясь в прихваченном по совету Шамиля спальном мешке, золота у вас везде много.

х х х

На место прибыли под вечер следующего дня. Деревня чем-то напоминала старинные земные поселения на Балканах – домики из камня-плитняка с крышами, крытыми пластинками обожжённой глины, тонувшие в зелени садов, живописным полукольцом окружали не слишком большое, но и не маленькое почти круглое озерцо.

Несмотря на то, что он не шёл пешком и, тем более, не ехал верхом, Иван устал. К своему удивлению он обнаружил, что в Озоре нет никаких удобств типа душа или высокотехнологичных туалетов – подобные земные новшества сюда не проникли, хотя по наличию автокаров можно было надеяться на некие блага цивилизации. Впрочем, у аборигенов имелось нечто вроде примитивных древних земных бань, и усталому человеку даже в двадцать пятом веке горячая вода и пар очень помогали снять усталость. Так что Иван сначала расстроился из-за отсутствия удобств, но после «бани», окунувшись в прохладную воду озера, он почувствовал, что иногда вполне можно обойтись и без всего этого. Хотя бы какое-то время.

Наутро после завтрака старейшина повёл показывать музей. В центре чисто убранного каменного сарая словно алтарь возвышался кусок обшивки штурмовика. На нём была прикреплена сильно повреждённая форма пилота и покорёженный взрывом унистрел – личное ручное оружие, который земные дипломаты разрешили оставить в музее. Вдоль одной из стен расположились столы, где жители выставили то, что когда-то принадлежало погибшему пилоту.

С удивлением, Иван заметил самую настоящую книжку – потрёпанный томик избранных стихов разных поэтов в переводе на общеземной, напечатанный на обычной бумаге, хотя и обработанной консервант-наногелем – веществом,, хорошо знакомым арт-ваятелю. С одного уголка книга оказалась чуть подпалённой, но в целом, сохранилась очень неплохо, учитывая, через что она прошла и насколько пережила хозяина.

Пилот Касим Яранцев точно был романтиком, а иначе с чего бы он таскал с собой на боевые вылеты стихи?

– Надо же… – пробормотал Зиглер, машинально листая экспонат – ведорито пока не догадались установить таблички «Руками не трогать».

Он перелистнул книжку и на одной из страниц в глаза бросились строчки написанные древним поэтом Александром Пушкиным:

«В надежде славы и добра

Гляжу вперед я без боязни….»

Дальше шли рассуждения про деяния некого земного императора, но Зиглеру не они стали интересны.

Здорово сказано, подумал он. Словно как раз про этого Касима Яранцева – ведь он явно без боязни смотрел вперёд, защищая инопланетных аборигенов от зверствующих пратов, хотя мог бы, наверное, тихо отсидеться где-то в горах и дождаться наших. Хотя нет, боялся, конечно, но на то он и герой, чтобы никто не видел его страхов, чтобы он их превозмогал. Он нёс добро этим… людям, конечно – они же тоже люди. Желал ли он славы? Вряд ли он о ней вообще думал, но вот, слава нашла его, и Иван Зиглер обязательно поставит ему достойный памятник.

«И прилично на этом заработает», подсказал внутренний голос.

Собственно, а что такого? Он же не бесплатно прилетел сюда, столько денег на билеты истратил, да и за гостиницу платил… Ладно, он постарается, чтобы памятник вышел действительно достойным. В конце концов, он и сам, как арт-ваятель глядит вперед, если не в какой-то надежде «добра» – сейчас вокруг никто не воюет и никакой «злобы» нет, – то, по крайней мере, в некоторой надежде славы, это точно. Станет эта часть материка туристическим центром, а она определенно им станет, и туристы с разных планет будут видеть табличку с именем не только героя Яранцева, но и автора скульптуры.

Точнее (тут Иван улыбнулся), изваяния, автор которого заработает кругленькую сумму, так что всё складывается прекрасно.

Он похвалил музей обрадованному Ир-Таки, который потом долго показывал ему деревню. Наблюдая бесхитростный примитивный быт аборигенов, Иван не переставал удивлять.

– Почему вы почти не покупаете земных машин? – спросил он деревенского мэра. – Я только-то видел у вас автокары да всякую мелочь.

Староста почти виновато опустил голову. Видно было, что он сильно заволновался и даже включил интерлинг, чтобы не путать слова.

– У землян мы можем купить множество прекрасных вещей и устройств, но сначала мы копили на школу, и потому во многом себе отказывали, – ответил он. – Когда сумма почти собралась, уважаемый Готье посоветовал нам поставить у музея изваяние героя Касима Яранцева. Это была очень хорошая мысль, мы сами как-то не сообразили, у нас так не было принято. Мы расплатимся с вами, уважаемый Иван, и снова начнём копить на школу. А пока поживём, как жили.

– Ну, автокары-то вы купили, – повторил Зиглер.

– Ваши чудные повозки нам очень нужны. Мы же живём ткачеством, а возить ковры и вязаные вещи на рынок в столицу округа на волах очень долго.

Они шли как раз мимо длинного строения, где, по словам старосты, располагалась основная ковровая мастерская деревни.

Иван в недоумении остановился.

– Погодите, Ир-Таки, а как же золото? Господин Готье говорил, что у вас много золота и алмазов.

Староста вздохнул совсем по-человечески:

– Мы копили это золото. Меняли на него наши ковры и прочие вещи. Наши женщины трудились не покладая рук, и ещё будут трудиться. Ведь нам нужна школа.

– Неужели у вас тут нет золота?!

Ир-Таки сделал перекрёстный жест руками перед грудью, который, как Иван уже знал, означает примерно то же, что у землян разведение рук с выражением сожаления.

– Нет, уважаемый Иван. Не везде есть золото и блестящие камни, которые вы называете алмазами. Наша округа бедна такими богатствами, наши горы – это простые камни. Вот дальше к югу есть и золото, и алмазы, но там земли другого протектората и мы не имеем права ничего там добывать.

– Ничего себе… – пробормотал Иван и дальше они шли молча.

После обеда Зиглер взял в помощники молодого парня по имени Велин и отправился к выступам горной породы искать подходящий монолит. Когда камень обнаружился, Иван вырезал нужный кусок из скалы и, используя автокар и миниантигравитатор, входивший в набор его ваятельских инструментов, на волокушах притащил материал к сараю-музею.

Теоретически он мог бы снять точную модель фигуры и лица Касима Яранцева, благо вся фотометрия имелась, расплавить камень и отлить точную копию каменного человека требуемой высоты, но у арт-ваятелей это считалось халтурой. Тем более расплавление камня меняло его структуру, а каждый ваятель-монументалист старался сохранить естественный вид материала.

Поэтому Зиглер работал с помощью дайлютера, устройства размягчающего на несколько секунд с помощью специального силового поля слой камня регулируемой толщины, после чего размягчённый камень соскребался, и формировались нужные линии статуи. Фактически, это сильно напоминало работу по старинной технологии «взять камень и отсечь всё лишнее», только не требовалось орудовать молотком и зубилом.

Вручную дайлютером невозможно было работать по компьютерной модели, и статуи, изваянные таким образом, ценились даже на Земле как настоящая ручная работа скульптора-ваятеля.

За время работы ему несколько раз звонил Шамиль и интересовался всё ли в порядке. Иван кратко отвечал, что всё отлично и продолжал творить. На душе у него всё время скребли кошки – ему было стыдно сдирать столь огромную плату за свой труд, который на Земле бы стоил едва ли тысяч триста кредитов, да и то, если бы нашёлся желающий столько платить. И чтобы не слышать царапанья этих кошек, Зиглер работал день за днём, ползая вокруг куска камня в каком-то исступлении.

Когда изваяние было готово, он вырезал под него постамент и установил статую там, где просил его Ир-Таки – прямо напротив входа в деревенский «музей».

Когда многотонная скульптура воспарила на постамент, пришедшие смотреть на установку жители деревни тихо ахнули.

– Уважаемый Ир-Таки, –вам нравится моя работа? – спросил Иван стоявшего рядом с ним старосту.

Ир-Таки тихо и печально сказал:

– Вы великолепный ваятель, уважаемый Иван. Вы сделали прекрасное изваяние. Теперь нам обязательно нужно будет построить школу.

– Долго придётся копить на школу? – поинтересовался Иван.

Староста вздохнул:

– Теперь лет пять, наверное, не меньше…

Зиглер удивился:

– Почему же так долго? Вы говорили, что в первый раз копили деньги два года.

Пожилой ведорито снова вздохнул:

– Сейчас жители нижних долин не так охотно меняют золото и алмазы на наши ковры и вязание. Они предпочитают продавать всё это землянам напрямую, а на вырученные деньги покупать земные товары. В этот раз нам придётся копить дольше…

– Хм, – только и пробормотал Иван, – вот оно как…

К вечеру в сенях домика, который отвели под жильё Зиглеру, появилось несколько деревянных ящиков с золотыми самородками и алмазами – плата за его работу.

х х х

На следующий день по официальному запросу Зиглера на трансмобиле прилетел местный юрист. Он зафиксировал исполнение контракта совместной со старостой подписью и выдал Ивану официальный документ на драгоценности, позволяющий обменять их на пассажирском таможенном терминале Аллы на соответствующий счёт в универсальных кредитах. Юрист был готов немедленно оказать в этом всяческое содействие.

– Валяйте! – согласился Иван.

Чиновник выдал расписку и с помощью серво-робота погрузил ящики в машину.

– Буду рад и впредь представлять ваши интересы на Аллее, господин Зиглер! Любые вопросы права, получения виз, аренды земли…

Он протянул визитную карточку, представительский элемент делового общения, сохраняющийся уже много сотен лет.

– Спасибо! – сказал Иван и сунул карточку в карман.

Юрист улетел, а Зиглер ещё долго слонялся по деревне и окрестностям. Встречаемые по пути ведорито все, как один кланялись ему и говорили «Вае аке-на, боу!»

Иван успел выучить несколько слов на местном диалекте и понимал, что это означает: «Большое спасибо, господин».

Он кивал, кланялся в ответ и даже улыбался, но на душе у него почему-то было не радостно, а как-то… не очень. Он и сам не мог себе ответить на вопрос, что же мешает ему радоваться жизни, ведь всё получилось прекрасно: он снова обеспеченный человек, впереди блестящие перспективы – жизнь удалась, спасибо Шамилю.

Зиглер посмотрел на созданную им статую – изваяние вместе с постаментом поднималось на добрых семь метров и очень красиво смотрелось на фоне живописной деревушки, скалистых гор, на вершинах которых кое-где обильно лежал снег, и зеркальной глади озера.

Без сомнения, сюда будут ездить туристы, подумал Иван, вот только наши разовьют ещё побольше транспортную инфраструктуру. Год, два – максимум, и здесь будет один из туристических маршрутов. В горах устроят горнолыжный курорт – на это деньги найдут. Может тогда ведорито и заработают на школу?..

Хотя, вряд ли – жителям деревни станет не до школы: они сделаются одним из блоков в машине туристического бизнеса. Им, конечно, выстроят какое-то учебное заведение на деньги турфирм, чтобы готовить менеджеров гостиниц, гидов и тому подобных «специалистов», но это будет куцее образование, которого никогда не хватит, чтобы поступить в самый захудалый университет Федерации...

Праты захватывают и уничтожают, а мы куда гуманнее – мы просто перековываем под себя всё и всех, подумал Иван. Никто не станет препятствовать молодым ведорито и другим народам Аллы становиться пилотами космических кораблей – если у них будет соответствующее образование и подготовка. И хотя формально никто не запрещает открывать и здесь полноценные школы и даже университеты, уже ясно, что никто реально не станет этого делать. Разве что отдельные общины накопят денег на подобное. Но когда заработает бизнес-машина въездного туризма, большинству алланцев будет не до этого – они близоруко купятся на блестящие игрушки земной цивилизации, не более, а дальше будет поздно. К тому же, их ведь мало – машина бизнеса легко их перемелет, сделав просто сытенькой прислугой.

Прекрасная система, главное – очень гуманная. Интересно, ради такого защищал эту деревню Касим Яранцев? Что он видел впереди, какую «надежду счастья и добра»?..

Интересная штука: а где-то ещё на планете Алла, аборигены, живущие на уровне Средних веков, мечтали о школе? Скорее всего, вряд ли. Конкретно этих ведорито вдохновило на подобные мечты восхищение земным пилотом, погибшим ради их спасения. Но ведь в масштабах планеты это единичный случай, такого больше явно нигде не происходило.

А ведорито, соприкоснувшись с героем-землянином, увидели, что есть звёзды, среди которых можно летать, и захотели этого. Они обрели мечту. И поняли, что для этого требуются знания. Все остальные аборигены за мишурой благ цивилизации, которые принесли им земляне, увидели только саму мишуру, а эта уникальная деревушка сообразила, что есть на свете нечто большее, чем красивый отель, самодвижущаяся колёсная тележка и сытая удобная жизнь – есть целый космос над головой и есть Знания. И они стали мечтать, возможно, впервые научились это делать…

А он взял и придавил эту мечту изваянием героя. И теперь ему хорошо – он заработал кучу денег.

х х х

К вечеру в деревню прилетел ещё один трансмобиль – к удивлению Ивана на нём явился Шамиль собственной персоной.

– А как же конспирация? – тихо спросил Зиглре у приятеля, который, впрочем, пожимал ему руку с совершенно официальным выражением лица.

– Ничего страшного, – ответил Шамиль, когда они отошли в сторонку. – Это округ, который я официально курирую. Я приехал проверить, не обманул ли земной арт-ваятель ожиданий комитета ПДМ. И вижу – не обманул! Памятник создан прекрасный, деньги уплачены не зря.

Зиглер сухо кивнул.

– Кстати, проверь, – продолжал Готье, – деньги тебе уже переведены.

Иван достал коммуникатор и вывел на экран финансовую информацию – его счёт пополнился на десять миллионов кредитов.

– Так, – сказал он, – я ведь тебе должен десять процентов. Куда переводить?

Шамиль скривился:

– Ну ты даёшь, дружище! Не сейчас же, ты что, в самом деле! Ты ещё появись у меня в офисе и прокричи такое! Позже сделаешь перевод, на счёт, который я тебе давал.

– Потом так потом, – согласился Иван, убирая коммуникатор.

Готье посмотрел на памятник, возвышавшийся на фоне вечерних гор.

– Ты всё-таки настоящий арт-ваятель – прекрасно всё сделал. Отличный памятник, и молодцы местные, что придумали открыть музей. Мы им поможем его расширить, а чуть позже проложим сюда дорогу и откроем одну из туристических точек. Этим ребятам повезло, что тут был сбит наш штурмовик. Теперь они получат определённые преимущества перед многими такими же деревушками.

Зиглер оглянулся – вокруг никого не было, ведорито почтительно не мешали беседовать двум землянам.

– Шамиль, – спросил он, – ты знал, что в этой деревне нет золота? И что они копили эти деньги на школу?

Чиновник посмотрел на приятеля, щурясь от лучей низко опустившегося солнца.

– Дружище, какое это имеет значение – есть золото, нет золота?! Оно у них было, они же тебе заплатили.

– Но они копили деньги на школу, хорошо оборудованную современную школу, с современными системами обучения.

– Но зато они получили памятник своему герою и у них теперь есть достопримечательность, какой нет нигде в округе. Накопят снова, подумаешь!

– Вряд ли накопят – им нечего продавать, кроме своих шерстяных изделий, а сейчас, как говорят, цены на эту продукцию упали.

– Ну не накопят – так что? Когда здесь откроют туристический центр, им построят подходящее образовательное учреждение.

– Ты не понимаешь, это же будет совсем не то! Из них же станут готовить администраторов отелей и поваров широкого профиля.

Шамиль с удивление уставился на Ивана.

– А зачем им что-то ещё?! – сказал он с нажимом на слове «им».

Арт-ваятель покачал головой.

– А как же мечта? «В надежде славы и добра, гляжу вперёд я без боязни…» – повторил он запавшие в память строчки из книги, лежавшей на стенде в музее пилота Касима Яранцева. – Они мечтали, надеялись…

Шамиль приподнял бровь:

– Чего-чего? Ты и стихи пишешь, старина? Боже – лирик, ты всегда был лириком!

Иван криво усмехнулся:

– Нет, это старинный поэт написал. Да и не такой уж я лирик, ладно тебе. Мне и самому деньги были страшно нужны, и от славы я бы не отказался...

– Ну, ты и получил – и то, и другое. Деньги уже у тебя есть, а слава… Мы сделаем громкий отчёт о том, какую великолепную работы выполнил арт-ваятель Иван Зиглер. А официальный отчёт комитета ПДМ, скажу тебе, это не ерунда какая-нибудь, это не статейка в информационном поле! И я не сомневаюсь, что после такого к тебе очень скоро обратятся серьёзные люди с каким-нибудь правительственным заказом.

– Я тебе с него тоже буду должен десять процентов?

Шамиль шутливо махнул рукой:

– Да ну что ты, жадина! К тем твоим заказам я уже никакого отношения иметь не буду. Послушай, а ты чем-то недоволен – или мне это кажется?

Зиглер пожал плечами:

– Получается, что мы убили мечту у этих людей…

Готье аккуратно посмотрел по сторонам и пожал плечами.

– Во-первых, это не люди, – сказал он с наставительной интонацией. – А, во-вторых, кто сказал, что мы каждых дикарей должны подтягивать до уровня землян?

– Тогда чем же мы лучше пратов? Те убивают мечту вместе с телом, а мы всех, кто стоит на лестнице развития ниже нас, перековываем в прислугу и подсобных рабочих. И, в конечном итоге, получается, что так же убиваем мечту. Зачем мы воевали за Аллу? Зачем погиб Касим Яранцев?..

– Касим Яранцев? – переспросил Шамиль и кивнул в сторону памятника: – Ах, да, этот пилот… Зачем воевали? Для того чтобы Федерация имела больше ресурсов, чтобы земляне могли отдыхать на новых хороших курортах. Для чего мы вообще движемся всё дальше и дальше в космос? Закон любого развития – экспансия. Наша экспансия, экспансия Земли!

– И превращения всех в нашу собственность в угоду нашему удобству?! Шамиль, это что, такая негласная политика? Ведь на словах мы гуманисты, несущие счастье во все миры. А на деле, получается, что мы стараемся нести счастье только самим себе, землянам. Странное понимание счастья и свободы. На деле это же завуалированное рабство – то есть, мы себя считаем достойными счастья и свободы, но при этом кто-то должен оставаться нашими рабами? Знаешь, я когда-то читал одну старинную утопию и там один герой рассказывает другому об устройстве прекрасной страны, гражданином которой он являлся. Там все были счастливы и свободны от забот, и даже самый бедный землепашец имел не менее трёх рабов. Вы, правительственные чиновники так же рассуждаете?

Готье холодно посмотрел на Зиглера.

– Мы рассуждаем так, как выгодно Земной Федерации, – сказал он, чётко выговаривая каждое слово. – А вот тебе я бы не советовал ТАК рассуждать…

На несколько секунд воцарилась пауза.

– Ну ладно, мне пора, – наконец сказал Шамиль. – Ты можешь улететь сейчас со мной.

Зиглер покачал головой:

– Спасибо, но я тут задержусь немного, хочу окрестностями полюбоваться.

Готье улыбнулся, как ни в чём ни бывало.

– Имеешь право, – кивнул он. – Виза у тебя пока открыта, ты теперь богат, можешь отдохнуть. А вернёшься в отель, мы ещё пофилософствуем, дружище. За бутылочкой чего-нибудь приятного. И, кстати, ты не забудь…

Шамиль сделал жест рукой, словно набирал что-то на коммуникаторе, намекая, вне всякого сомнения, на причитающиеся ему десять процентов.

– Не забуду, – пообещал Иван.

Дипломат махнул рукой и пошёл к трансмобилю, а арт-ваятель сунул руки в карманы и направился в сторону хижины, куда его определили на постой. Пальцы нащупали упругий прямоугольник визитки. Зиглер вынул карточку и ещё раз прочитал имя и регалии юриста.

– Надеюсь, если потребуется, я смогу пролить визу, – пробормотал он.

Навстречу ему слегка прихрамывая, шёл староста. Он поклонился Ивану и сообщил, что в центральном доме деревни накрывают праздничный стол в честь завершения ваяния и хотят угостить гостя. Зиглер поклонился в ответ, сказал, что с радостью принимает приглашение и вдруг ясно понял, что он хочет сделать.

– Уважаемый Ир-Таки, – спросил он – а вы не выделите мне участок деревенской земли в аренду? Все бумаги мне помогут оформить.

– Вы хотите ещё что-то изваять, уважаемый Иван и там воздвигнуть? Но, боюсь, у нас сейчас не будет средств, чтобы с вами расплатиться.

– Да нет, не изваять… Хотя, впрочем, можно сказать и так: я хочу изваять у вас школу.

–//–

17