Шмель Цеце
№4 "Ломают спички"

ЛОМАЮТ СПИЧКИ

Я тщательно выбрил голову. Лысый – почти свободный.

После урока по сетевому маркетингу прошел слух, что биологичка таки подписала контракт. Теперь лабораторная по «блеску волос» и «перхоти» нам обеспечена. А я не желаю. Не за мой счет. Пестики-тычинки и теория Дарвина – вот, что мне нужно. А уровень pH оставьте себе.

Худое лицо в запотевшем зеркале. Промыть безопаску «Аль-джазет» – тридцать два рабочих элемента, нержавейка, термопластик.

Трусы, носки, брюки. Я надеваю майку, рубаху и куртку. Ни одной лейбы, всё спорото. На благое дело времени не жаль, дважды затачивал нож – оно того стоило, поверьте.

У меня в запасе минут тридцать, и я решил потратить их на что-нибудь приятное. Я сел за руль автомобиля. Я – известный гонщик и пилот, которому суждено искупаться в шампанском. Да, это ретрокластер «NFS».В реале у меня такой возможности не будет, хоть мечтай, хоть нет. Симулятор, да. Опять. Я конкретно завис.

Очнулся – ой ё. Давно пора сваливать. Экстренная эвакуация, угу.

Выдираю штекеры из разъёмов. Вьетнамская дешевка, всё, что я могу себе позволить.

– «Генезис светлое» – пиво настоящих самцов! – доносится с кухни. – Покупайте наши соковыжималки, и сока у вас будет хоть залейся! Обезжиренное молоко «Наша тёлочка» – основа вашей диеты!..

И зачем ей столько денег? Ведь ничего не покупает… У мамы счётчик. От того, сколько раз она скажет всю эту чушь, зависит сумма пополнения кредитки. Чтобы целыми днями не слушать проповеди о товарах, можно шляться по Зосто или торчать в вирте. После того как Родригес за пару песо сделал мне бесплатный канал, в вирте я провожу примерно столько же, как и в реале.

Захлопнулась дверь, лифт, кнопка, в кармане кастет.

Если правильно чередовать вдохи-выдохи, можно пробежать большое расстояние без отдышки.

Вот я и бежал, лавируя в толпе – надо пересечь улицу Второй Пятилетки, площадку вечного карнавала: обнаженные груди, улыбки, самоходные помосты, блёстки и музыка, и… – а чем ещё завлекать туристов?

Карнавал – самое безопасное местечко в нашем районе. Туристам нужно зрелище и ничего больше. Я отдыхаю на улице Второй Пятилетки. Но не сегодня. Сегодня толпа – моё препятствие. Сворачиваю во дворы. Здесь потише. Приезжие парочки, разгоряченные стриптизом, тискаются за мусорными баками и на лавочках. Дело молодое, как говорил мой дед. И добавлял: «Вместе остановим СПИД! Пользуйтесь презервативами фирмы…»

Из-за спешки я не сразу заметил алый фургончик «ОМП».

Чёрт. Только этого сейчас и не хватало. Ну надо же… всё против меня, ну просто всё…

Протяжно взвыли сирены гражданской обороны, гнусавый женский голос принялся вещать о неблагоприятной радиационной обстановке и теракте в метро – на станции «Пролетарская» смертник подорвал тактический ядерный фугас. На улице мгновенно потемнело, проезжую часть перегородили противотанковые ежи. Блокпост, мешки с песком, бойцы в ОЗК и с автоматами. Проверка документов. Красные зайчики на моей груди. Глушители на кончиках стволов. Бдительней надо, брат. Вот почему ты без средств защиты? Где противогаз?! Ты что себе позволяешь, ведь не маленький уже?! Это саботаж! Вся страна в едином порыве, с внутренним и внешним врагом, а ты!..

Глядя в честные глаза за стеклами противогаза, хочется со всех ног бежать в ближайший супермаркет и приобрести. Защита – это наше всё. Основа основ – шлем-маска!

Твою м-ма-ааа!.. – я больно ущипнул себя за руку. Наваждение исчезло. Тучи рассеялись, дождя нет, и куда-то подевался БТР, что стоял у мешков с песком, а вместо самих мешков на перекрёстке дожидалось зеленого авто дядюшки Михера.

Если видишь дядюшку Михера, значит он на работе – раскатывает по улицам Зосто. Его древний «запорожец» выкрашен в оранжевый цвет и заметен издалека. Весь кузов покрыт слоганами компаний, производящих электрокары, – реликт, предлагающий пользоваться тем, что пришло ему на смену. ДВС запрещены. Но в нашем районе копы – редкие гости, а местные ни за что не выдадут дядюшку Михера. В нашем районе стукачей принято вешать на фонарях.

Ведь это зона свободной торговли. Проще говоря – Зосто.

«Запорожец», стравливая вонючий выхлоп, уносится прочь.

С трудом заставляю себя не думать о противогазах. Не буду покупать. Не буду и всё! Зачем? У меня их пять штук! Демисезонный, бикини, для приёмов в посольстве, для занятий спортом и повседневных нужд. А как насчёт новой модели, с тройной резиной и «хоботом» повышенной гибкости?

Ноги сами несут меня к супермаркету, это рефлекс. Интересно, сколько «ОМП Компани» тратит на продвижение своего товара?.. Слухи о ядерных террористах распускают сотрудники корпорации. И я не удивлюсь, если однажды «белые воротнички» из отдела экспансии таки взорвут в подземке фугас. Чтоб одним махом квартальный план и охватить неохваченное.

Людей по пути не так что бы много, дыхание ровное. Парень на пробежке, спортсмен. Бегу. Бегу. Я уже бегу!

Гуталина я заметил метров за полста. Драгдиллер и спамер, два в одном. Когда я наяривал мимо, он резко шагнул ко мне и протянул руку. В одно движение я перехватил его чумазый локоть, вмазал кастетом в висок и прилепил его же прошивку ему на лоб.

– Секс-шоп на Пушкинской тринадцать. Скидки до двадцати процентов. Каждый третий фаллоимитатор бесплатно! – поклялся отомстить гуталин.

Ну-ну. А ведь я опаздываю. Изрядное свинство, согласитесь, – договориться с самой красивой девушкой района о свидании и опоздать. Это просто никуда не годится!..

* * *

Учителям прошивка запрещена. Раньше можно было, но Совет принял поправку – и всё, и нельзя. А прошивка – это ощутимая прибавка к зарплате. Вот педагоги и бастуют. То есть бастуют не они, кто бы им разрешил. Бастуют забастовщики, согласно договору с профсоюзом. Палаточный городок, раз в день цитрусовые, на ужин манная каша и зеленый чай. Работа как работа, мой брат был забастовщиком. Он погиб, когда его палаточный городок раздавили танками – оказалось, договор с мэрией составлен некорректно, оплату организаторы задержали… В общем, не повезло братишке, случай на производстве, бывает.

Учителям прошиваться запрещено – и потому они придумывают другие способы. Лабораторная работа по «блеску волос», к примеру…

Диана. Мать звала её проще – Дина. Ну а мы, дворовая шпана, ещё в песочнице испытывая трепет к её грядущей красоте, величали Диану не иначе как Динкой-псинкой.

Я знаю Динку столько, сколько помню себя. Она всегда была рядом. Точнее – я был.

У неё карие глаза, смуглая кожа и длинные черные волосы ниже ягодиц, обычно заплетенные в тугую косу. Но когда Динка хочет казаться красивой (кому-то понравиться хочет), длинные пряди струятся по спине.

– Привет Толясик! – Динка ослепительно улыбается мне, и я замечаю, что волосы её распущены. – Супер-йогурт «Биосмак» – калорий мало, вкуса много!

Когда Динка проговаривает слоган, лицо её искажает ослепительная улыбка. Динка терпеть не может улыбаться. Если она молчит, они никогда не улыбается.

Но – волосы?.. Сердце моё останавливается на миг. Неужели?..

– Что стоим пойдём Толясик – Улыбка. – Супер-йогурт «Биосмак» – калорий мало, вкуса много!

У Динки такая прошивка: первая фраза своя, до вдоха, затем – слоган. У меня всё хуже, мать на органы бы меня продала, если б не боялась загреметь в тюрягу, – у меня такая прошивка, что лучше рот вообще не открывать. Вот и не открываю без надобности.

…иногда я мечтаю стать немым. Родригес, мой друг закадычный, сказал, что это не проблема. Он знает человечка, который за два песо отрежет мне язык.

– Толясик идем мне мама велела пораньше не стой что ты! – и опять о калориях.

И вдруг я понимаю, что принарядилась Динка – салатовая мини-юбка, надо же! – вовсе не для меня. Родригес – вот причина. Вчера мы договорились с ним встретиться. Вчера я познакомил Динку с Родригесом. Мы просто гуляли по Мира, центральной улице Зосто, а тут он навстречу, блатной походкой…

Вот чёрт!

– Чего молчишь будто об Стену ударенный? – подкалывает Динка.

Меня начинает раздражать её супер-йогурт.

* * *

Высокое здание, обшитое белым мрамором. Нынче так не строят, как говорил мой дед, и добавлял: «Фаянсовые ванны, джакузи и прочую элитную сантехнику предлагает салон «Нирвана» на Отакара Яроша сорок девять».

Дворцу Культуры лет сто, не меньше. Асфальт у ДК ровный, гладкий, хороший асфальт. Сюда приходят кататься роллеры, парни на скейтах и велосипедисты в обтягивающих попки штанишках. Место солнечное, здесь никогда не бывает ветра, и снег тает раньше, чем везде. Лужайка, десяток елей. Тех самых, голубых. Надо объяснять, почему местные мамочки обожают разгуливать у ДК с колясками?

Сразу у входа, левее ступенек, располагался фонтан – бетонное сооружение, ёмкость с трубами и форсунками. Сколько себя помню – пятнадцать лет, чуть больше – ни разу фонтан не работал. Изнутри его стенки покрыты разноцветными граффити.

Динка непроизвольно поправляет волосы и одергивает юбку. И за это я почти ненавижу Родригеса.

А вот, кстати, и он. Стоит у фонтана, по сторонам головой вертит. Нас заметил, но всё равно вертит. И кого он высматривает?

Подходим, киваю, он кивает в ответ.

Динка щебечет:

– Здравствуй Родригес как хорошо что ты пришел мы спешили не опоздали верно ты такой серьёзный ты… – тут дыхание у неё заканчивается. – Супер-йогурт «Биосмак» – калорий мало, вкуса много!

На Родригесе черная кожаная куртка, на голове бандана с черепами. Ботинки с высокими берцами, просторные шаровары. У Родригеса нос с горбинкой, на подбородке ямочка. Он выше меня ростом – почти на голову, и в плечах шире. У меня нет шансов. У меня нет шансов. Какие у меня могут быть шансы, если Динка с обожанием смотрит на моего лучшего друга, способного любую проблему решить за два песо?..

И всё-таки я надеюсь, что моя любовь победит. Ведь хорошие парни всегда круче. Ведь я – добро, я – джедай, а Родригес – тёмная сторона силы, я знаю, у него есть пистолет. И хоть ничего такого Родригес не сделал (я сам виноват, что познакомил его с Динкой), но всё-таки…

Мы идём за пирожками.

Родригес тащит с собой металлический чемоданчик. Серебристый, очень стильный. В таких принято хранить пару-тройку миллионов песо, если верить мыльным операм о буднях гангстеров.

Динка прямо-таки восхищена.

Вынужден признать: с этим чемоданчиком Родригес выглядит очень круто.

* * *

Я ткнул пальцем в поднос, заваленный жареным тестом, на листке в клеточку написано «С картошкой». Поднос рядом – «С капустой», следующий – «Рис с мясом». Я всегда беру с картошкой, они хотя бы съедобные. Пальцами показал: два.

Один для меня, второй для Динки. Родригес сам себе купит, не маленький.

Тетя Лейла, из соседнего дома, кивнула, молча протянула сдачу и пирожки – каждый в отдельном пакетике, две бумажные салфетки в придачу. Тетя Лейла – родственница Динки, но дальняя, малознакомая. Все мы в Зосто – родственники, кто больше, кто меньше.

Странный мужчина в сером костюме стоял в пяти метрах от нас. Он заказал шаурму с сыром и грибами. Мы переглянулись: мужик этот и близко не местный. Кто же в своем уме попросит у Саида, известного балабола, шаурму с грибами? Потом с толчка неделю не слезешь.

Саид кромсал мясо и заворачивал лаваш, рассказывая донельзя глупый анекдот о том, сколько надо афганцев, чтоб вкрутить одну лампочку. Он женат на дамочке из Кабула, и тёща у него из Кабула, и тесть. Саид очень любит всё, что касается ДРА.

Странный мужчина, я обратил на него внимание ещё у Дворца Культуры. И зачем он за нами протопал почти квартал? Динка понравилась? Очень может быть. Но я бы этому кренделю в пиджаке не советовал к ней подъезжать. Оно для здоровья полезней…

Мы свернули в тихий парк у районного морга. Рядом – Стена. Это многим действует на нервы. Мол, нейроатака, удар по мозгам, идиотом станешь. Но нам плевать, мы знаем, что всё это сказки для детишек. Если не пытаться пройти сквозь Стену, тебе ничего не грозит.

Народу в парке нет вообще. Мои ладони жирные от масла.

Через три лавочки от нас присел то самый мужчина в пиджаке. И впился зубами в шаурму.

Родригес, не отрываясь, смотрел на мужчину. Пальцы Родригеса побелели от напряжения – так сильно он сжимал чемоданчик. Мой друг тяжело дышал, капли пота стекали по лбу.

– И зачем я в это ввязался?.. – сказал он, и я вдруг понял, что у него нет ни единой прошивки. То есть вообще. Скажи Родригес хоть десяток предложений, хоть целый день трепись ни о чём, все это будет от души, своё.

Жестами спрашиваю: «Что с тобой?»

Он отмахивается. Динка стоит рядом, они прикусила верхнюю губу и молчит. Супер-йогурт сейчас не в тему, это уж точно.

* * *

Мол, нельзя часто. Потому копы и не спешат в Зосто. А если и заглядывают, то делают это так неохотно, что мне прям жаль парней в бронежилетах.

Это я насчёт Стены.

Въезд в Зосто – для всех и каждого. Обратная дорога – для избранных. Для тех, у кого нет контракта с Зоной. А ещё у нас нет пошлин и налогов. То есть вообще. То есть напрочь. Кто-то приезжает к нам, чтобы купить бутылку вермута за гроши, а кто-то – продать танкер с нефтью, командой и попугаем капитана.

Так вот, среди копов бытует поверье, будто каждая ходка сквозь Стену плохо влияет на потенцию и приближает летальный исход. Глупцы. Им ничего не грозит, зато нам…

От морга и дальше по улице двигалась похоронная процессия. Народ шёл молча. Полосатый гроб – жёлто-коричневый – несли на руках. Вдова, сухонькая старушка, рыдала в платочек. На голове её белели кроличьи ушки, она в белом передничке и в купальнике – пожизненный контракт с «Player-boy», мечта всех школьниц. Кроме Динки. Она мечтает уехать из нашего района.

– Мне предложили контракт. Никто бы не смог отказаться. Толян, не смотри на меня так! Ты тоже не смог бы!

Все называют Родригеса Родригесом. Мало кто помнит, что его зовут Колей. Николай Родригес – обычное имя в Зосто.

– И ты не смог бы, Толян! Я отвечаю! Я исполняю заказ, и меня сразу берут на испытательный срок. Это корпорация, Толян! Это реально крутая корпорация!

Я вижу, как Динка собирает волосы в хвост, сворачивает в гульку и фиксирует заколкой.

– И надо было отнести этот чемодан в самый центр Зосто, к Дому Культуры, и оставить возле фонтана. И всё. Остальное прога сама сделает, а к тому времени меня уже в Зосто нету давно!..

– Прога? Сама? – спрашивает Динка, заметив, что я собираюсь нарушить молчание. Динка терпеть не может, когда я открывают рот. – …калорий мало, вкуса много!

– Это ж типичный наноассемблер, без вариантов! – всхлипывает Родригес.

И куда подевался мачо, способный за два песо отрезать другу язык? Испуганный мальчишка, вот на кого похож Коля-Николай. И не только похож.

Всё оказалось просто. Просто к Родригесу подошли двое хорошо одетых мужчин и предложили угостить мороженым. С шоколадом и сливками, объеденье. Родригес сначала принял их за геев. По ту сторону Стены уродцев много, и развлекаться они предпочитают в Зосто.

Родригес сразу смекнул, что хорошо бы поиметь с дурачков бабла. Главное, внимательно следить, чтоб в мороженое ничего не подсыпали. Каково же было его удивление, когда «геи» изложили суть вопроса. Родригес поперхнулся молочным коктейлем.

Всех дел: доставь и отваливай подальше. И в дамках.

Там же, в кафе, ему вручили чемоданчик и объяснили, что и как. А за нами не заржавеет, молодой человек, будьте уверены.

Это было похоже на развод. Но! – Родригес уяснил серьёзность намерений, когда там же, за столиком, ему аннулировали предыдущие контракты, оплатив неустойки и кинув на счёт трёхмесячный заработок.

Два песо? Родригес готов был продать Родину за полтора. А тут – перспектива постоянной работы. Корпоративный бизнес, карьерный рост. Сегодня ты драишь сортиры, завтра – директор регионального представительства, через год – контрольный пакет в твоём сейфе. Сказочка для идиотов. Вот уж не подумал бы, что Родригес на это купится.

Но – увы.

* * *

Видите ли, не смог он. Пороху не хватило.

– Наноассемблер, стопудово. С GPS-наведением. Только он окажется в определённом квадрате, сразу же активируется. Или не сразу. Смотря как запрограммирован.

Я сдвигаю брови. Родригес продолжает:

– Думаю, эта штука, – он кивает на чемоданчик, – должна развернуться в ядерный фугас. Небольшой, тактический.

Всё понятно. Те двое, что угощали Родригеса мороженым, из «ОМП». Поедатель шаурмы наверняка оттуда же.

В первый момент мне хочется забить на всё и отвалить. И во второй момент тоже. И в третий. Но – Динка. Но – фугас. Дальше Стены не уйду. Значит, надо что-то придумать. Что?..

Я привык решать вопросы по мере их поступления. Меня так дедушка учил. И добавлял: «Ещё больше орехов!»

Прежде всего, надо избавиться от слежки. Как только в «ОМП» поймут, что у Родригеса нет тяги убивать своих родных и близких, на него устроят охоту. А заодно и на меня с Динкой. Свидетелей в живых не оставляют, так в сериалах говорят, и меня нет основания не доверять телевизионной премудрости.

– Извините, – подхожу к мужчине в костюме, – вы не разменяете двадцатку?

Он рефлекторно тянется за кошельком. Бью кастетом в подбородок. Падает. На губах у него кетчуп и майонез.

* * *

Оказалось, мужик в костюме не один. За воротами парка я заметил ещё троих неместных.

– И куда теперь? – Родригес вертит головой.

Показываю.

Забегаем в подворотню. Я – замыкающий. Любуюсь: волосы Динки. Очень красиво, очень – блестят и переливаются.

Справа желтеет песочница. Рядом – ржавая горка и сломанная карусель. И «запорожец» у подъезда кирпичной пятиэтажки.

– Ты ведь умеешь. – Родригес вскрывает дверцу так ловко, что сигналка даже и не думает врубаться. Делает он это совершено бесплатно, два песо не предлагать.

А дядюшка Михер сейчас, наверное, кушает любимые макароны с сыром. Приятного аппетита, дядюшка Михер. Я не хотел. То есть хотел, но…

В общем, я за рулём. Ведь я умею. Вот сейчас и проверим, соответствует ли «NFS» реалу.

Хлопают дверцы, ключ в замке. Дядюшка Михер и подумать не мог, что кто-то попытается угнать его ДВС-тачку. Кому она нужна? Вора вычислят враз. А воров в Зосто вешают на фонарях.

Нас ведь не поймают, верно?

Я очень на это надеюсь.

* * *

Включаю радио. Звучит песня: «…замёрзшие пальцы ломают спички, от которых зажгутся костры. Попробуй спеть вместе со мной! Вставай рядом со мной!..» Это что, реклама Балабановского завода?

Я не пою. Просто не умею.

Ревёт движок, тазик дядюшки Михера выскакивает на улицу. Я спокоен, я проделывал это тысячу раз. Правда, тогда неудачный уровень можно было пройти заново…

Я вклиниваюсь в жидкий поток электрокаров, проще говоря – электричек. Динка молчит, Родригес смотрит назад.

– Лимонного цвета «рябина». Думаю, это за нами.

Чего там думать, так и есть. Я и не надеялся уйти без шума. Переключаю передачу, «запорожец» рвёт вперёд, на обгон, и опять на обгон. Электрички едва ползут, встроенный ограничитель скорости не позволяет нарушить правила дорожного движения. А мне нужна скорость, я обожаю быструю езду.

«Рябина» не отстаёт. Мне кажется, или под капотом у неё газораспределительный механизм и фильтр тонкой очистки?

Сворачиваю на безлюдную улочку, вообще нет движения, и понимаю, что допустил ошибку. Что нельзя было этого делать.

– Сейчас стрельнёт! – орёт мне в ухо Родригес.

Динка пищит и рассказывает о йогурте.

Из-за приоткрытой дверцы «рябины» виднеется тубус… РПГ?

Громкий хлопок.

Я выворачиваю руль, «запорожец» выносит на тротуар.

Ракета пролетает мимо, врезается в табачный киоск.

Вспышка, яркая.

Оранжевое авто таранит летнее кафе, сшибая пластиковые столики.

Родригес хохочет:

– Мороженое. Здесь я ел мороженое!..

* * *

Визг колёс, черный след протектора. Вот и улица Второй Пятилетки!

Карнавал – наш единственный шанс. Слишком много людей. Вряд ли парни из «ОМП» осмелятся расстрелять нас в толпе.

Боевая раскраска «запорожца» очень в тему параду. Девушки танцуют, красивые девушки, попки, грудки. Динка высовывается из салона. Её волосы развиваются на ветру. Иллюзия участия полная.

Лимонного цвета «рябины» нигде не видно. Что ж, небольшую отсрочку мы получили. Думай, Толик, думай!..

Замечаю в толпе на тротуаре знакомую образину – тот самый гуталин, что едва меня не оспамил. Подмигивает, сволочь. Наверняка он здесь не сам. Хе-хе, одной проблемой больше.

– Копы, – облизывает пересохшие губы Родригес.

Сам вижу.

Впереди заслон. Ряженые девушки протискиваются между двумя полицейскими БТРами. На красоток не обращают внимания, самоходные помосты пропускают без досмотра. Значит – по наши души.

Резко сворачиваю в переулок.

* * *

Мы сидим в машине дядюшки Михера: я за рулём, между Динкой и Родригесом тот самый чемоданчик, из-за которого всё началось. Это тупик. Из переулка есть только один выход. И там копы. Вопрос: позволят ли копы нам сдаться или сразу откроют огонь на поражение?

Уверен, выйти из машины с поднятыми руками у нас нет ни единого шанса.

Экран наладонника. Вид сверху, снимает спутник: оранжевая крыша «запорожца». Дикторша радостным голосом перечисляет наши имена, межуя с пивными брэндами. Ты хотел стать пилотом «Формулы-1», очень известным, ну просто очень? Вот ты и прославился, Толя! Ты – знаменитость!

Но – странно: ни слова о фугасе. Нас обвиняют только в нелегальном использовании ДВС-авто.

Въезд в переулок перегораживает туша бронетранспортёра. С другой стороны – глухая Стена. Ловушка захлопнулась, но копы почему-то не спешат взять нас за горло. Ждут особых указаний?..

– А это ещё кто?.. – Родригес озадачен.

Он смотрит на меня, Динка хмурится, я пожимаю плечами.

Вуду-пипл и так недолюбливают копов. а тут ещё закон мешает расквитаться с кровником. Кровник, если кто не понял, это я. Я приласкал кастетом не того гуталина. Парней с Ямайки лучше не обижать, даже если они вскрывают тебе горло, чтобы вытащить через дыру язык.

БТР сдал назад, пропуская в переулок чернокожую гоп-компанию, бейсбольные биты в руках. Сволочи! Мало того, что обложили, так ещё и активно помогают бандитам. Прочитайте мне права и дайте мобилу позвонить.

Заводилой у гуталинов парняга с длинными дрэдами, торчащими во все стороны. Он обнажён по пояс, но голым его не назовёшь – кожу покрывают татуировки без просветов: драконы, тигры, рыбья чешуя, ещё какая-то хрень.

– Джин-тоник «Микси» – убойная штука! – главарь ямайцев показывает на меня пальцем и демонстративно проводит пальцем по кадыку.

Зря он так. Динка поняла намёк слишком буквально. Её супер-йогурт куда круче.

Она выходит из машины.

Главарь радостно лепечет, что да, он готов принять мои извинения от юной красотки, но не обещает, что будет ими удовлетворён.

Динка поправляет причёску. Её волосы блестят. Блестят тончайшие проволочки, вплетённые в локоны.

Главарь ямайцев хватается за горло, уверяя, что лучше джин-тоника напитка нет. Из-под пальцев у него хлещет кровь.

За два песо Родригес завалит родного брата, а уж спасая свою жизнь, готов стрелять бесплатно. Он вываливается из авто и выхватывает из-под куртки «беретту». С битами на пули? – даже не смешно.

БТР возвращается на место.

С «береттой» против копов и брони? – а вот это печально…

– Что делать, Толя? Что нам делать?! – орёт на меня Родригес, будто я во всём виноват. – Отсчёт идёт, Толик, в любой момент эта срань может рвануть!

Чемоданчик, я едва не забыл о чемоданчике.

– Стена, – хрипло выдавливаю я, перебив поток слоганов, что исторгает моя глотка. У меня такая прошивка, что стоит только открыть рот, и я буду говорить, пока не начну задыхаться. Пока не сдохну. Искусственное дыхание – единственное моё спасение.

Спасибо Динке, рот в рот – это очень правильно.

Родригес кивает. Он готов рискнуть.

* * *

О Стене много чего говорят. И всё трёп. Или почти всё.

К примеру, говорят, что в Стене сидят души самоубийц. Бред. Что они там забыли, эти души? А ещё говорят, что Стена – это искривлённое пространство-время, типа того. Я в физике по нулям, в школе меня учат продавать и тому, что клиент всегда прав.

Одно лишь точно – Стену нельзя преодолеть, если для тебя не прописан спецкоридор. Ни у меня, ни у Родригеса, ни у Динки пропуска нет.

Башня БТРа медленно поворачивается, стволы пулемётов готовы исторгнуть сотни разрывных пуль. А значит – терять нам больше нечего.

«Запорожец» резко срывается с места.

Чемоданчик между Динкой и Родригесом вибрирует и раскрывается, из него выпирает нечто округлое, оплетённое проволокой.

Вот и всё.

Бампер вминается, крошится и…

* * *

«…замёрзшие пальцы ломают спички, от которых зажгутся костры».

Миллионы пальцев, миллионы миллионов. Это мои пальцы, это пальцы Родригеса, это маникюр Динки.

Не надо костров, не надо спичек.

Нет.

НЕТ, Я СКАЗАЛ!!!

Я сминаю гриба, я просто не даю ему вырасти.

* * *

…после двух недель на больничной койке – зал суда, я в наручниках, мать в первом ряду. Чудо: мы прошли сквозь Стену и остались живы.

– Сынку?! Шо ж ты наробыв, сынку?!.. – иногда мама умеет говорить по-людски.

Бывают у неё такие моменты. Я старательно отвожу взгляд. Ничего не кончено. Я – будущий торговый агент; ведь когда-нибудь я выйду, правда? Я – лучший из лучших. Так говорила училка по биологии. И математик говорил. И англичанка. И даже физкультурник. И я им верю. Я внимаю каждому их слову. Иначе неуд по поведению в четверти мне обеспечен.

…оказалось, мать всегда знала, что я плохо кончу. Как непутёвый мой папаша. Всю жизнь она собирала деньги для того, чтобы отмазать меня от тюряги. И вот сбережения её пригодились.

Динка получила условно. Родригес сел на двадцать пять усиленного – организатор, почти террорист. С меня сняли все обвинения.

Я до сих пор не знаю, что произошло на самом деле – был ли наноассемблер настоящим, или это просто очередная пиар-технология? И если фугас был реальным, почему обошлось без радиации? Неужели мы действительно своими руками?.. А?

Как бы то ни было, тогда я всмятку разбил тазик дядюшки Михера, маминого брата. Все мы в Зосто – родственники. И ещё – виной тому авария, или просто, сама собой, но Стена исчезла.

Её восстанавливали трое суток.

* * *

…у меня, как и у всех, есть видео: момент моего рождения. Мама корчится и кричит. Врачи спокойны, в белом. И вот появляюсь я, вообще на себя не похож.

– Мальчик, – доктор, главный, поворачивается к высокой стройной девушке в халате и марлевом наморднике. Та кивает в ответ и, открыв небольшой стальной чемоданчик, извлекает бритвенный станок.

– «Аль-джазет» – лучше для мужчины нет! – радостно вопит она.

Я-кроха вздрагиваю и плачу.

Я-нынешний вырубаю ящик. Рядом посапывает Динка. Живот её заметно округлился. Мы уже три года вместе и подали заявление в ЗАГС.

Я осторожно поднимаюсь с постели, подхожу к шкафу для одежды. Там есть отдельный отсек, где я складываю противогазы, – у меня ровно сто семнадцать штук этого добра. Я надеюсь, к концу квартала «ОМП» выкинет на рынок новую модель.

Обернувшись, я задумчиво гляжу на потухший экран и представляю, что не завтра и даже не через год, но обязательно настанут такие времена, когда мой сын сам будет выбирать, чем ему брить лицо.

Я очень на это надеюсь. Очень.