korka
№54 "Нарисуй себе дверь и входи"

Нарисуй себе дверь и входи

Там, внизу, безмятежно вилась, пенясь, лента безымянной реки. Омытые камни блестели в лучах солнца, и почему-то казались обычной пестрой галькой. Это когда спустишься, окажется что иной валун с тебя ростом, а так…

– Хорошее место, – заметил Сергеич, скидывая рюкзак, – удобное…

Сергеич, конечно, имеет в виду, что на этой площадке удобно поставить лагерь. Как раз уберутся две палатки. Скала защитит от ветра и, опять же, вода недалеко.

Я ждал, что Кит вступит в очередной бесполезный спор, у него на все свое мнение, но тот лишь потер седые виски и кивнул, соглашаясь. Ну, вот и славно, консенсус найден.

Дальше действуем по привычной схеме. Рита падает со стоном на первый же плоский камень и лезет в рюкзак за карамелью, Макс, ответственный за пропитание, извлекает на свет божий горелку, котел и кусок стеклоткани, мы с Сергеичем ставим палатки. Кит, как обычно, отлынивает. Но делает это настолько органично, что прикопаться невозможно. Вот именно сейчас он, пристроившись на одном из камней, подстраивает потертую станцию, вылавливая в треске ультракоротких частот чьи-то реплики. На вскидку это могут быть переговоры спасателей, треп групп на маршруте, перекличка ролевиков, засевших в одной из долин. Мы их видели в день заброски, этих чудных ребят в плащах и шляпах, робах и кринолинах. Но тогда Кита с нами еще не было.

Я лениво наблюдаю, как Макс, прихватив оба котла, идет к реке. Осторожный по неопытности, серьезный студент из Москвы, Макс может служить примером идеального новичка – не ноет, не трещит без умолку, выполняет все инструкции и, очень похоже, что придумывает новые, для личного пользования.

Неожиданно Кит покидает свой насест и чуть не бегом догоняет нашего студента – только камни вниз по осыпи стекают, убежав из-под ног. Догоняет, и теперь они идут уже рядом, спорят о чем-то. Дорого бы я дал, чтобы узнать, о чем…

Кит приклеился к нам на стоянке у базы спасателей. Это большая стоянка, народу много там, и он вполне мог прибиться к любой компании, но почему-то выбрал нашу. Сейчас я думаю, потому что нас всего четверо было, остальные группы куда многочисленней. Подошел, переговорил с Сергеичем, и вот уже третий день мы делаем вид, что получаем удовольствие от его компании. А может, кто и получает…

Рита, потянувшись, забирается в палатку, устраиваться.

– Ну, что Лёшик, жизнь налаживается?

Есть у Сергеича одно умение, которого не отнять: его вопросы часто ставят меня в тупик, хотя вроде бы ничего в них нет необычного.

– У кого как.

– Налаживается, куда ей деваться…

– И как тебе этот… – я недоговариваю, и так ясно о ком речь.

Сергеич не спеша достает папиросу. Не торопясь, закуривает.

Я жду. Долго.

– Понимаешь, Лёша, странное дело. Человек он, вроде, неплохой… но…

Вот именно, «но». Что он сделал хорошего за три дня? Ничего. Молчит почти все время, в организации стоянок участия не принимает, а если принимает, то выражается это обычно в тихом споре с Сергеичем. Ему, видите ли, не нравится, как мы выбираем место для ночевки. Его тихий голос, приправленный неуловимым акцентом, звучит убедительно и подчеркнуто правильно. В первый вечер Сергеич послушался, так ужин пришлось готовить уже в темноте. Нет, по всему видно, мужик он опытный. Ну, так и у нас этот поход далеко не первый, и нечего выпендриваться.

Сергеич бросает окурок на камни, давит его ногой. И неожиданно заканчивает свою мысль:

– А ты заметил, как именно он выбирает стоянку?

– Нет.

– Я, конечно, могу ошибаться…

– Угу. Колись, если догадался.

– Так, чтобы драться было удобно.

Я чуть не сел:

– С нами?

Сергеич не ответил, но и так ясно, что не с нами.

Ролевик он, что ли? Эта мысль позабавила, я даже хотел процитировать ее Сергеичу. Кит в игровом костюме с дюралевым мечом – вот было бы зрелище. Но не успел. Предмет моих фантазий появился у палаток с котелком, полным воды.

Сказал в пустоту:

– Ночь будет холодная.

Из палатки появилась Рита, уже в теплом свитере и вязаной шапочке.

– А ужинать когда будем?

Спросила и осеклась. Я проследил ее взгляд и понял, что замолчать ее заставил встречный взгляд Кита. Неловкая пауза длилась секунд пять, ничего не оставалось, как попытаться ее разбить:

– Скоро. Макс уже воду ставит…

Но эти двое словно не услышали, продолжая играть в гляделки. Макс и вправду загремел посудой.

Кит отвел глаза первым, но с явной неохотой. Сказал сухо:

– Извините, Рита. Вы мне напомнили одну знакомую, и…

– …и вам на миг показалось, что я – это она… – царственно повела плечом наша рыжая подруга. Интонация у нее получилась такая, что я едва сдержался, чтобы не зааплодировать.

Но Кит только хмыкнул, устраиваясь посидеть на камень. Не рядом с нами, и не напротив, но все равно подчеркнуто отдельно.

Рита решила воспользоваться случаем и расспросить его поподробней. Раньше ей этого не удавалось – как только ставилась палатка Сергеича, Кит тут же скрывался от наших глаз за ее символическими, но, как оказалось, такими прочными стенами.

– Кит, а как вас зовут на самом деле?

– Никита. Прозвище по второму слогу. Никаких секретов…

Совсем никаких… ага. Ну и тогда что же ты на нашу Ритку так пялишься, словно призрака увидел?

– Воевали? – огорошил нас вопросом Сергеич.

– Приходилось.

– Чечня?

– Нет. Нет…

На миг показалось, что он готов был ответить. Точно, так и есть. Хотя по лицу и не скажешь…

А ведь я мог и раньше догадаться, и даже странно, что не догадался.

Он же просто устал молчать…

Забулькала вода в котле, Макс засыпал крупу, сверяясь с продуктовой раскладкой.

– А вы давно здесь? – сменила тему Рита.

Ответ Никиты даже меня поставил в тупик:

– Не знаю. Не помню точных дат. Наверное, давно. Хожу с разными группами… кто в компанию возьмет. Или в базовых лагерях… но там как-то не так.

Ритка хихикнула в кулак:

– А вы часом не Черный альпинист?

По-моему, ничего смешного. Кит посмотрел на нее очень серьезно и переспросил:

– Нет. А что, похож?

Она снова хихикнула и кивнула:

– Немного похож. Такой же мрааачный и тааааинственный…

– Каша готова, если что, – заметил Макс, – тащите тарелки.

Если подумать, Риткино предположение про «Черного альпиниста» не кажется таким уж бредовых в сгущающихся сумерках, в синих отсветах газовой горелки. Вот и Макс, поежившись, пересел поближе к нам, подальше от Кита.

Вечер кажется безнадежно испорченным. Почему-то сегодня нет желания расчехлять гитару, как нет охоты пугать неофитов – Ритку и Макса – походными байками. Все как-то не так, тягостно и печально. И не будем показывать пальцем, кто во всем виноват.

Я, заглотив свое порцию, первым убрался в палатку, почти сразу за мной последовала Ритка. Пошуршала немного, устраиваясь, и почти сразу уснула. Я, видимо, тоже задремал. Проснулся от громкого разговора снаружи:

– Послушайте, это же смешно! Вы могли бы получить неплохие бабки, палец о палец не ударив, а вы…

– Максим, идите спать.

– Я не понимаю, почему вы уперлись… как будто это может кому-то повредить…

– Идите спать, я сказал.

– Вы думаете, я сюда приехал для того, чтобы тупо лазить по перевалам с этими вот убогими? Я похож на идиота? Нет, я пришел сюда за каскадом. И найду его, так или иначе. Или вы считаете, что никто, кроме вас, там не был? Так я вас разочарую. Ветров там был…

– Да с чего вы взяли, что я имею какое-то отношение к вашему каскаду? Что это такое вообще, каскад?

– Вот. Нашивка у вас на куртке. И вот – такая же картинка с документов Ветрова. Скажете, случайность?

– Скажу.

Я представил, на сколько мог, одежду Кита. Насколько могу судить, обычный «лесной» камуфляж. Чего там за нашивку Макс углядел…

Но каков гаденыш… как он просился в этот поход. Вышел на Сергеича через турклуб, забодал меня на форуме своими аргументами… «идеальный новичок»… мы его еще хвалили.

– Хорошо. – Видимо, Макс достал какие-то бумаги, потому что послышался явно бумажный шорох. – Вот. А хотите, я это покажу нашим с вами спутникам? Вот интересно, что они скажут?

Жгуче захотелось посмотреть, что там за бумажки такие. И только потом дошло, не иначе спросонья туго соображаю – это же наш тихий студент учинил шантаж. И что?..

Явственно сдвинулись камни под чьей-то ногой, затрещала «молния» соседней палатки.

– Спокойной ночи, – раздался невозмутимый голос Кита, и все стихло. Через минуту и Макс решил, что пора баиньки. Я сделал вид, что сплю крепко и безмятежно…

Утро порадовало мелким и холодным дождем. С перевала свесилось облако, и недвусмысленно намекнуло, что лучше бы нам спуститься в долину, если не хотим ползти по туману. И Макс, и Кит словно сговорились, никакого продолжения ночного спора не последовало. Оба делали вид, что все, как раньше.

Рита по началу еще щебетала что-то себе под нос, но потом и ее погода доконала, и мы до самой старой бетонки шли молча.

На привале Макс сообщил, что натер ногу, и долго возился с пластырем. А потом словно нарочно отстал, пристроился у меня за спиной. Рита устрекотала вперед, к соснам и тонким березам. Сказала, что камни ей за два дня порядком надоели, и вообще, под деревьями не так мочит.

Макс спросил у меня, как только убедился, что мы порядком отстали, и никто нас не услышит:

– Как думаешь, зачем этот Никита за нами увязался? Зуб даю, никакой он на самом деле не Никита. И звание не ниже полковника.

– А ты спроси.

– Спросил. Он ответил, что не ниже. Как тебе?

Я подумал, действительно. Почему Никита пошел с нами. Именно с нами, а ни с кем другим? Я об этом, вообще-то все три дня думал, но как-то отстраненно. Ну, приклеился, ну, идет. Сергеича он устроил, и ладно.

– Смотри. Я тут перед походом нарыл кой-чего…

Макс вынул из внутреннего кармана КПК, включил машинку, и пояснил:

– Жалко, здесь сети нет. Было бы наглядней. Но кое-что я специально сохранил.

Мониторчик продемонстрировал сообщения с разных форумов, в которых упоминался турист-экстремал по имени Кит.

– И что?

– Смотри на даты.

Действительно. Судя по датам, наш нынешний спутник впервые попросился пройтись с группой по маршруту четыре года тому назад. Четыре года он тут… ходит. Или все-таки иногда спускается с гор, чтобы совсем не одичать? Не похоже.

– И вот тут еще фоты… это чтобы понятно было, что речь об одном человеке.

Я кивнул. Ну, и что дальше?

В принципе, понятно, почему Макс для своих откровений выбрал именно меня. Сергеич мужик опытный, и не сильно понятный для городского мальчика-студента. И рост у него внушительный, и борода шкиперская, и чувство юмора срабатывает через раз. Ритка – хороший человек, но она девушка. А кто их, этих девушек поймет. Равно может и высмеять и заинтересоваться.

А я ему и по возрасту ближе, и не похож, хоть тресни, на старого прожженного походника. Ну, нет у меня «следов дороги на лице».

– И какова твоя версия?

Макс поправляет капюшон и ворчливо сообщает:

– Может, ищет чего-нибудь…

Черт же меня дернул заметить:

– …или не дает искать…

Мы помолчали, каждый оставшись при своем.

Стало ясно, что до вечера не распогодится. О следующем перевале не могло быть и речи, и Сергеич объявил, что сегодня дальше не пойдем.

Когда устроились, руководитель похода извлек из клапана карту, расстелил на поваленном ветром еловом стволе. Мы собрались поближе. Если дожди продолжатся, то есть шанс не уложиться в срок.

– А может, через Тагри пройдем? – предложила Рита, скептически рассмотрев распечатку. – Быстрей будет.

– В Тагри опасно, – тут же сообщил Кит. – до вас группа сунулась на редкость неудачно.

– Вы там были? – подозрительно спросил Макс.

Он помедлил, но все же ответил:

– Бывать приходилось, но об этом случае спасатели рассказали. У них в этом году вообще много работы. Без всяких… кладоискателей.

Последовал красноречивый взгляд в сторону Макса. Но тот уже топал в сторону ручья.

– Кладоискателей? – Навострила ушки Рита, – здесь есть что искать?

Кита зримо передернуло, но он не стал уклоняться от ответа:

– Древние тайны забытых богов. Этих тайн тут…

Сергеич сделал вид, что смеется. Кажется, это первая шутка, которую я услышал от Кита.

Рита сникла. Сказала:

– А между прочим, места очень подходящие. Я так и вижу, как вон по тому склону идут монахи в черных плащах, с факелами, горящими синим пламенем…

Ну, слава тем богам, развеселилась. А то все утро шла мрачная и неразговорчивая. Я спросил:

– А почему синим?

– Чтобы таинственней…

Сергеич взял топор и поманил нас с Китом на заготовку дров. Горелка горелкой, а иногда и у нормального костра посидеть хочется, особенно в такую погоду.

Из леса я вернулся первым, и увидел такую картину. Возле бревен, которые будут служить ночью сиденьями, стоит рюкзак Макса, а в нем деятельно копошится Ритка, поминутно оглядываясь по сторонам. Макса не видно.

Я дождался, пока она извлечет на свет растрепанную пластиковую папку, из которой во все стороны торчат неаккуратные бумажки, подкрался сзади и тихонько сказал:

– Бу!

Рита присела от страха и чуть не просыпала содержимое папки. Обернулась, перевела дух и сказала:

– Ну ты дурак! Заикой оставишь…

– Мне глаза не изменяют, это правда рюкзак Макса? А где он сам?

– К вам пошел. На стук топоров. Смотри, что тут у него…

Два верхних листа представляли собой газетные вырезки. Только статьи, к сожалению, были выполнены на иностранном языке. Даже не определить, на каком – шрифт мне совершенно не известен.

Третий лист – ксерокопия с фотографии. Вот тут совершенно точно и однозначно изображен наш немногословный спутник. В военной форме, опять же, непонятно какой страны, и с короткоствольным автоматом у плеча. Что за автомат не разобрать – качество ксерокопии фиговое.

Еще лист – это уже копия карты области, верней, ее фрагмент, с четко прорисованным маршрутом.

Несколько листов, исписанных мелким почерком…

Мы с Риткой настолько увлеклись, что не заметили, как на поляне появился Макс. Увидел нас, сразу все понял. Подлетел в два шага, вырвал папку и сердито упихнул ее обратно в рюкзак. Только после этого повернулся к нам:

– Много успели… прочитать?

– Там же не по-русски, – хлопнула ресницами Рита.

Макс перевел взгляд на меня. Серьезный такой взгляд. Мне впервые пришло в голову, что может, Макс никакой и не студент. Мало ли, какая у него ксива.

– Там действительно не по-русски, – успокаивающе сказал я.

Рита вдруг сощурилась и наставив на Макса палец хищно спросила:

– Максик, а что такое – каскад?

Он побледнел. Я раньше не думал, что это на самом деле так заметно. А Рита, довольная эффектом, припечатала его утверждением:

– Только не вздумай рассказывать, что это такой водопад со ступеньками.

Макс внезапно успокоился. Затянул свой рюкзак, застегнул клапан. В процессе проворчал что-то вроде:

– Подслушивала, что ли?

Рита аж взвилась, волосы рыжей волной метнулись по плечам:

– Я. Не. Подслушивала. Это. Ты. Орал. На все горы!

Макс снова посмотрел на меня. Пришлось пожать плечами и признаться:

– Ты действительно громко орал. Думаю, Сергеич тоже слышал. Ну, может, расскажешь, в чем дело?

– Черт.

Макс выпрямился. Вид у него при этом стал виноватый и растерянный. Я даже не сразу заметил у него в руке пистолет. Пистолет был направлен на Риту.

Вот никогда раньше не приходилось бывать в такой ситуации. Даже представлять себя в такой ситуации не приходилось. И лишь когда я понял, что уже сшиб Максима с ног, и мы уже катаемся по камням, вырывая друг у друга ствол, неожиданно для себя подумал, что оказывается, я непомерно крут…

Ритка завизжала, и припустила к лесу, и тут-то Макс ухитрился нажать на спуск.

Выстрелом выбило щепку из ближайшей елки.

Бороться с ним оказалось трудно – не взирая на разницу в комплекции.

Студент, похоже не пренебрегал тренировками. В отличие от…

А прекратилось все в один момент. Стоило раздаться над нами тихому голосу Кита:

– Встали. Оба.

Максим, странное дело, тут же обмяк и поднялся. Ничего не оставалось, как последовать его примеру.

Кит протянул руку, и тут же заполучил Максов пистолет. Рассмотрел его, как диковинку, и положил в карман.

Я счел долгом пояснить:

– Он в Риту целился. С такого расстояния не промазал бы…

Я увидел, как Кит изменился. И вроде поза та же, и интонации те же, а сразу видно – привык человек спрашивать. И ответы на свои вопросы получать привык.

– Объясните.

– Что объяснять? – вызверился Макс. – Они нас ночью подслушали. Каскад – государственная тайна!

– Ну-ну. Найди его сначала, детеныш.

Подошел Сергеич с охапкой сухих сосновых веток. Бросил их возле старого, оставленного кем-то кострища. Потянулся за своей ужасной «Примой». Макс, покосившись на него, выдохнул:

– У меня есть схема Ветрова.

– Я не знаю этого Ветрова, но вряд ли он обрадуется, когда обнаружит, что вы копались в его вещах.

Так же как недавно стремительно побледнел, Макс теперь покрылся неровным румянцем.

Сказал тихо:

– Пока они спорили, я нашел разгадку. Да, риск был… но ведь я оказался прав…

А я вдруг представил: наш Макс, в форме и новеньких погонах сидит в чистеньком кабинете за компьютером и тихонько мечтает о Подвиге. О том, как он утрет нос матерым генералам из той самой спецслужбы, в которой он лишь один из тысяч шестеренок нижней ступени. И как получает признание, славу и почет. Интересно, что за Подвиг он себе придумал? И какую вообразил награду?

Голос у Максима вдруг зазвенел:

– И меня, между прочим, прикрывают. Если со мной что-то случится, вас в покое не оставят. Это я вам гарантирую.

Почти против воли я спросил:

– А у тебя, Макс, какое звание?

Этим заработал еще один серьезный взгляд, но ответа не удостоился.

Ритка, всхлипывая, уселась на пень подальше от Макса, за нашими спинами.

Сергеич бросил начатую папиросину в кострище, и вставил в нашу беседу свое веское слово:

– Я так понимаю, объяснений не последует?

Макс нервно кивнул, а Кит сказал:

– Ну почему же. Максим очень хотел взглянуть на каскад… это недалеко и нам по дороге. Завтра с утра можно будет сходить туда налегке. Но, Макс, еще раз говорю то, что сказал этому вашему Игорю Константиновичу – никакой практической пользы с моего каскада вы не получите. А про другие совмещения я просто не знаю.

Ритка недвусмысленно заявила:

– Я с ним в одной палатке спать не буду.

– Думаю, будет лучше, если вы с Китом поменяетесь местами.

Угу. Хорошо Сергеич придумал: два маньяка по разным углам палатки, и я между ними. Но возмутиться я не успел.

Рита покинула облюбованный пень, подошла к нам и спросила, глядя в глаза Киту:

– Так что такое, все-таки, «каскад»?

Тот, чуть склонив голову, ответил:

– Каскад – это время. Во всех проявлениях. Одновременно это такое состояние сознания, которое позволяет видеть поток. И приспособление индивидуального пользования для перемещений внутри потока. Как это работает технически, я не знаю, но работает. Да, кстати. Максим, что бы вы там ни узнали такое – каскад – штука индивидуального пользования.

Тот лишь скривился.

Рита повернулась ко мне и сказала:

– Лёшка, спасибо! Я так испугалась…

Встала на цыпочки и чмокнула меня в щеку. Губы у нее оказались теплые и мягкие.

Макс демонстративно отошел от нашей тесной компании, расстелил коврик у сосны и принял позу отрешенного безделья. Свои обязанности он выполнять не собирался, так что обед пришлось готовить мне.

Сергеич с топором вновь отправился в лес, взглядом велев нам с Китом присматривать за Максом. Но тот чудить не собирался – лежал, разглядывал макушки елок на фоне двух вершин и затуманенной седловины между ними.

Рита села поближе к костру, протянула руки к пламени. На ворсинках свитера застыла дождевая влага. Я услышала ее тихий голос:

– Кит, а вы с той стороны или с этой?

Значит, она сразу поверила в объяснение Кита. Даже не подумала усомниться. Интересно, какой смысл в это словечко вкладывал Макс? Неужели тоже пургу про параллельные миры?

Хотя… Кит так же похож на обманщика, как Макс – на Джеймса Бонда.

И все-таки, не поверю, пока сам не потрогаю.

– С той.

– Значит, там тоже есть Россия? И все говорят, как мы?

– Нет. У меня просто очень хорошая память и я быстро учу языки. Достаточно полгода пожить в стране, и меня начинают принимать за местного – голова так устроена. Собственно, по этим причинам я и…

Он замолчал.

Рита, по своей привычке договорила чужую недомолвку:

– …вы и оказались здесь…

– И снова не угадали. Верней, по большому счету вы правы, конечно. Но этому предшествовали другие события.

– Война, да?

– Война.

У меня возникло острое желание разрушить паузу фразой, подслушанной вчера у Макса: «Обед готов! Тащите тарелки!» Но обед еще не был готов.

– Там у вас так плохо, что вы решили остаться здесь?

– Там хорошо.

– Тогда почему?..

Я даже оторвался от процесса готовки, чтобы посмотреть на выражение лица нашего спутника. И ничего особенного не увидел. Пожалуй, кроме того, что глаза его улыбались.

– Именно поэтому, Рита.

Она поежилась и снова спросила:

– А кого я вам напомнила? Вы вчера не ответили.

Любопытство и настойчивость – самые сильные черты Риты, мы с Сергеичем успели в этом убедиться еще в первые дни похода.

– Дочь.

– Почему вы здесь, а не там? Если…

Рита оборвала себя на полуслове. Сказала:

– Не мое дело, да? Простите.

Шумели деревья, морось висела в воздухе, на ветвях деревьев, на сосновых и еловых ветках. Холодный день. Обычное дело в этих горах.

Как-то незаметно суп оказался сготовлен и даже съеден. Разговор снова не клеился. Но на этот раз скорей из нашей боязни спросить у Кита что-нибудь неприятное, чем из нежелания разговаривать в принципе. Рита взяла пакет, сказала:

– Пойду, наберу сыроежек на ужин. Кто со мной?

Идея показалась перспективной. Сидеть у костра и многозначительно молчать было выше моих сил, и я отправился следом за Ритой.

Сыроежек самых разных цветов и размеров во мху пряталось множество. Первое время мы именно этим и занимались. Потом Рита поставила свой пакет у корявого выворотня и решительно сказала:

– Лёш, ты чего-нибудь понимаешь?

– Только то, что нам от души вешают лапшу на уши.

– Понятно. А меня… в свете новых фактов… знаешь, что беспокоит?

– Что?

– То, что он стоянки выбирает так, чтобы было удобно драться. Помнишь, Сергеич говорил…

Значит, она слышала. Тем лучше. Неожиданным образом сложились два и два, и я заметил:

– По непроверенным данным, он уже лет пять так живет.

Рита поежилась, спросила:

– Что за данные?

– Из личных запасов Макса.

– А. Тогда можно не очень верить.

– Почему? Именно благодаря этой информации он сюда и отправился. Искать каскад.

– Или каскадера.

Шутка вышла натянутой. Не похож Кит на каскадера. Или похож? Чем-то похож.

– У меня не получается.

Она нахмурила лоб, уставилась перед собой. Как будто рассматривает только ей видимый листок с непонятными записями.

– Что?

– Не получается абстрагироваться и думать объективно. Мне его жалко. Хотя, что я знаю?

– Просто он тебе нравится.

Рита посмотрела на меня, прищурившись:

– Это в каком смысле?

– В обычном. Давай подождем делать выводы? Не знаю, как ты, а мне интересно, как выглядит каскад. Раз уж нас из-за него чуть не постреляли.

И раз человек из-за этой штуки пять лет живет в походных условиях, стараясь далеко от… места… не отходить. И каждый день ждет нападения. А может и не ждет. Может, это у него уже в привычку вошло.

Рита молча подхватила пакет с грибами и направилась в сторону тропы. Даже не оглянулась, иду ли я следом. Обиделась? На что? На то, что я сказал, будто Кит ей нравится? Черт.

И тут совсем неожиданно из разрывов туч выглянуло солнце.

Лес изменился разительно – стал светлым и прозрачным. И Ритины волосы засияли настоящим золотом. Я догнал ее и пошел рядом.

Оказывается, пока мы занимались сбором грибов, Сергеич с Китом уже поставили палатки, а Макс куда-то убрался. Я не сильно обеспокоился, потому как рюкзак «студента» стоял, как ни в чем не бывало, у палатки Сергеича.

Руководитель похода о чем-то тихо беседовал с Китом у костра. Тишь, гладь, божья благодать.

Ну, что, будем ждать до завтра, или воспользуемся тем, что погода наладилась?..

Но погода только подразнила нас солнышком. Дождь вернулся всего через четверть часа.

И тогда мы с Риткой извлекли-таки гитару, старые походные «дрова», блямку раздрыганную с дребезжащими струнами. Ту, что могла бы служить наглядным пособием для урока экологии – «Вот этим наши предки рушили гармонию тишины!».

Именно что предки. Инструмент принадлежал когда-то Риткиным родителям и ей перешел по наследству вместе с палаткой и спальным мешком.

И разнесся над долиной нестройный и дикий рев усталых туристов.

И вылез из палатки на вопли эти мрачный и торжественный классовый враг Максим.

И присоединился к нам взрыкивающий баритон Сергеича…

И наоравшись, чуть не сорвав голоса, мы долго слушали, как наш руководитель, морщась, подстраивает «дрова», чтобы сыграть что-то лирическое и сентиментальное, свое.

А потом оказалось, что тишина сидит рядом, на тех же бревнах. И так же точно, как и мы, вслушивается в треск пламени, вглядывается в лица.

– Черт, – вздохнула Рита. – Дорвались… дикие люди. Ну что, спать, или еще чаю заварим?

Утро было ясным. Мы быстро, почти не разговаривая, собрались. Идею сходить налегке, оставив кого-нибудь стеречь базовый лагерь, благополучно похоронили. Никто бы просто не согласился на это.

Макс шел, нервно кусая губы, и совершенно явно о чем-то споря с самим собой. Сергеич нарочно отстал, замыкая группу. А мы с Ритой топали рядом. Она улыбалась, подставляя солнцу веснушчатый нос, и разве только не мурлыкала от удовольствия.

Я заметил, когда сошли с отмеченного маршрута – приметное было место. Плоскость, поросшая мхом и брусникой, окруженная нормальным, почти равнинным лесом. Ручей выбивается у скал справа, а слева – узкий разрез ущелья. Вот в это-то ущелье мы и вошли. По языку рыхлого темного снега, из лета – в законсервированный кусочек зимы.

Миновали озерцо талой воды, и почти километр шли по осыпи в тени черных и влажных камней.

А потом Кит остановился около… ну, я назвал бы это гротом. Такая темная ниша, получившаяся из случайного нагромождения камней.

– Ну, вот. – сказал он. – Мой каскад там.

– Как-то… – пробормотала Рита. Не одному мне ниша показалась скорей ловушкой, чем откровением.

Кит сел на камни возле входа, запрокинул лицо к солнцу. Сколько ему лет? Сорок? Больше?

Руки лежат на коленях – слишком спокойно.

Всю дорогу – никаких человеческих эмоций, спокойный, благожелательный тон. Даже когда он разнимал нас с Максом. И потом, когда учинил этому шпиону-недоучке качественный разнос. Что он сидит? Почему не идет дальше? Чего ждет?

Рита посмотрела на меня красноречивым взглядом, так что я без слов понял, что в пещеру первому идти все-таки мне.

Скинул рюкзак. Сунул голову в темноту проема. Там было влажно и холодно. Зима там не кончалась никогда.

Сзади раздалось:

– Лёша, там справа выход.

Я кивнул. Зашел внутрь. Пещерка была низкой и темной. Пришлось включить фонарик. Луч уперся в серую каменную стену, скользнул по ней…

Ага, вот и поворот.

Под ногой что-то хрустнуло, скрипнуло, заскрежетали камни. Пахнуло сыростью и теплом, сверкнули смазанные пятна.

Потом я понял, что смотрю сквозь водопад на ночной город. Протянул руку – по сравнению с ледяным воздухом подземелья, вода показалась теплой. Это и есть каскад?

Да нет. Глупости. Какай, к чертям город? Игра света и тени в щелях меж камней.

Я вдруг понял, что кто-то стоит у меня за спиной. Стоит, так же, как и я, согнувшись в три погибели.

– Странное место, – сказал я, чтобы не молчать.

– Это каскад. Мой. Дальше пройти не получится. Без меня.

– А с вами?

– А со мной – тем более.

Очень содержательный ответ. Но, тем не менее, это ответ.

Прошло полминуты. Кит сказал:

– Идемте отсюда, Лёша. Простудитесь.

Я кивнул. Убедить себя, что города за водопадом нет – не получилось. Он там был. И ночь была.

Когда я вышел, Кит проводил в пещеру по очереди Риту и Макса. Сергеич идти отказался. Сказал, приняв героическую позу:

– Должно же в мире остаться хоть немного непознанных тайн.

Макс вышел из пещеры еще более задумчивый, чем раньше.

Я спросил:

– Кит, вы говорили, была война. Там. Давно?

– Шесть лет. Без малого.

– А сейчас?

– Сейчас все хорошо. Судя по новостям.

Он протянул мне свою станцию. Большая, тяжелая. С ЖК-дисплеем и несколькими кнопками подстройки.

Вот почему он никуда отсюда не ушел. «Ловил» новости из дома. А я бы так смог? Я, наверное, все же ушел бы. Попробовал начать новую жизнь, переиграть прошлое. Чтобы, может быть, потом вернуться. Не от хорошей же жизни Кит оказался в неприветливых северных горах? И не похож он на человека, страдающего излишней мягкостью характера.

Я попробовал поймать какую-нибудь волну, но станция упорно молчала. Я вернул прибор хозяину. Не хватало еще испортить.

Сергеич спросил:

– Здесь поблизости есть нормальное место для стоянки?

Почему-то никто из нас не хотел вот прямо сейчас возвращаться на маршрут. И понятно, что потом, возможно, придется ломить, не взирая на погоду и технику безопасности… а не хотелось, и все.

Кит кивнул:

– Чуть ниже есть озеро. Хорошее место.

Мелькнула мысль – с точки зрения обороны, или там действительно можно поставить палатки?

Спустились быстро, быстро поставили лагерь.

Рита потребовала, чтобы мы не подсматривали, и полезла в озеро купаться. Идею отмыть трехдневный пот я поддержал обоими лапами и в ожидании своей очереди занялся готовкой.

Потом…

Закат подобрался незаметно, все разбрелись. У костра сначала скучали мы с Сергеичем, потом и он удалился на боковую. А мне не спалось. Более того, меня что-то сильно тревожило. Может, конечно, так на моей неподготовленной психике отразился каскад, не знаю. Но сначала я просто сидел у костра, а когда пламя угасло, побрел вдоль берега, прихватив на всякий случай фотоаппарат. Жаль, штатива не было – вот бы пригодился для ночной съемки!

Добредя до дальнего края озерка, решил, что пора обратно, хорошенького помаленьку. Но – уж больно симпатичное, тихое было место. Нашелся даже подходящий камень-насест. Самое то чтобы посидеть, поразмышлять о вечном…

…кто бы еще дал.

Шагов я не слышал. Возможно, они появились на берегу раньше меня, но меня не видели, это точно.

– Я сказал – нет!

Голос, несомненно, принадлежал Киту.

Ответили на незнакомом языке, и дальше понять смысл беседы стало невозможно.

И тут случилась первая неожиданность. Совсем недалеко от меня вспыхнул яркий фонарик, и голос Макса радостно оповестил окрестности:

– Всем стоять! Федеральная служба безопасности…

Мне показалось, или я услышал чей-то страдальческий стон?

На всякий случай я все-таки присел за камень. Лёша, конечно, герой… но не до такой же степени?

– Максим, прекращайте валять дурака. Вы тут ничего не можете сделать.

– Стойте смирно! Руки покажите… оружие есть?

Незнакомец что-то быстро произнес на своем языке. Макс нервно потребовал перевести. Совсем, похоже, с катушек слетел.

– Ваш коллега спрашивает, кто вы и по какому праву командуете. Я ему ответил, что вы относитесь к одной из местных спецслужб.

– Коллега?

– Да. С другой стороны.

– И чего он хочет от вас?

– Чтобы я вернулся. Он считает, что власть в моей стране забрали… благодушно настроенные… идеалисты. Он думает, что мое появление придаст вес их партии.

– Кто вы, Кит?

Действительно. Кто вы, Кит? Какой своевременный вопрос. Мне вот тоже интересно.

– Это трудно перевести на вашу систему рангов. Генерал? Да, я бы так сказал. Правда, бывший. Бывший генерал бывшей армии. Считайте, что я здесь… на пенсии.

– Почему здесь? Вы попали в опалу?

– Не совсем. Там меня помнят и считают чем-то вроде… хм… талисмана победы. Но каждому талисману – свое время.

Теперь уже перевода потребовал коллега «с той стороны». Они с Китом какое-то время спорили. Потом Кит сказал:

– Максим, позвольте моему гостю спокойно уйти. Обещаю, он сюда больше не вернется.

Макс громко проглотил слюну, но ответил:

– Меня… нас это не устраивает. Я уже вызвал помощь. Скоро здесь будет вертолет.

Идиот. Маленький карьерист. Интересно, про каскад он этой своей подмоге тоже успел рассказать?

Вот именно в этот момент я понял, что целиком и полностью на стороне Кита. В какой момент это получилось? Не помню. Не важно.

– Максим, еще не поздно дать «отбой».

– Руки! Не опускать!

У него что, был еще один пистолет?

До меня вдруг дошло, что парень, возможно, отчаянно блефует, тянет время. А если тянет время, то вертолет он действительно вызвал. И значит, надо спешить…

Я на всякий случай приготовил фотоаппарат, и кинул в спину Максу маленький камушек.

Попал.

Тот резко обернулся, в свете фонарика таки блеснуло черное дуло. Я нажал на кнопку спуска, вспышка высветила на миг кусок озерного дна, перекошенную физиономию «студента», две фигуры позади него.

Выстрелить Макс не успел – вдруг беззвучно и, мне показалось, картинно, рухнул на камни.

Первым около павшего агента оказался Кит. Вторым – я.

Шутки шутками, а везти домой из похода труп…

– Он спит, – успокаивающе заметил Кит.

«Коллега с той стороны» затараторил что-то на своем языке.

Кит перевел:

– Он предлагает подкорректировать нашему другу память.

– Это долго? – спросил я. А что, если они умеют это делать, то почему нет?

– И долго и опасно.

Я поделился своими соображениями на счет вертолета.

– Понятно. Лёша, не откажетесь мне помочь?

– Смотря, что надо делать.

– Устроить маленький обвал в одной маленькой пещерке.

Черт. Зачем он так? Но рас просит…

Но сначала мы оттащили в палатку спящего сном праведника Максима. А потом уже отправились вверх. Было темно и звездно. Мне о многом хотелось расспросить Кита. Но я молчал. И так понятно, что он попал в неприятную вилку. По эту сторону Максовы коллеги, по ту… кто его знает, что «по ту сторону», и почему генерал «на пенсии» здесь, в хмурых горах, а не дома, на курорте.

У грота «коллега с той стороны» видимо, еще раз попытался убедить строптивого генерала, но снова получил четкий и однозначный ответ. С чем и отправился восвояси. Кит проводил его до водопада.

Пришлось потрудиться, чтобы обрушить крышу грота. Но мы обошлись без взрывов.

Уже на рассвете дело было сделано.

Я все-таки решился спросить – почему?

– Потому что так получилось. Победа досталась нам дорого. Три года оккупации, партизанские войны, да еще засуха. Мне повезло командовать в переломном сражении. Потом еще пару раз повезло. А потом наш отдел пропаганды решил сделать меня символом наступления и победы. Я не знаю, когда и как это получилось. Но победа, наша общая победа, негаданно-нечаянно стала моим личным достижением. Меня встречали в столице так… с цветами, с гуляньями и салютом. Но пришло мирное время. Быстро и, как водится, совершенно неожиданно. Чтобы не было иллюзий… я не собирался узурпировать власть и становиться во главу государства. Я был уверен, что буду заниматься тем, чем привык. Обороной страны. Но кое-кто снова попытался решить за меня, и довольно жестко. Видишь ли, слишком много людей готово пойти за мной. За моим именем. За знаменем победы. Я знаю, что так было и в нашей и в вашей истории когда-то. Никогда не думал, что придется примерить эту роль на себя. Так вот. Я не хочу, чтобы добрая память о хорошем солдате превратилась в дурную славу о неудачливом политике. И я не хочу, чтобы мои друзья, товарищи по оружию, дальняя и близкая родня, оказались под ударом только потому, что каким-то крысам неймется попытаться на моем добром имени въехать во власть.

– Вы говорили, у вас дочь… там.

– Была.

– Простите.

– Ничего. Ну вот, Лёша. Пойду я… Сергеичу привет. И Рите.

– Конечно.

– Увидимся!

Но я почему-то знал, что не увидимся.