t-cutter
№63 "Искра войны"

Искра войны

Ильин топал по коридору отдела на доклад к начальству. Пухлую папку прижимал левой рукой, правая была перебинтована - Гупчик, скотина, укусил на допросе. Хотя, Гупчику это мало помогло. Во-первых, он лишился зубов, во-вторых, быстро и, главное, сам накатал чистосердечное. Только кровью его захаркал, сволочь.

Ильин был доволен. Он быстро закрыл дело, виновный пойман и раскаялся, есть чем гордиться. Хотя бить подследственных не метод. Ох, не метод!

— Андрей, подожди! – из своего кабинета выскочил Мейхер и вприпрыжку поскакал за Ильиным. – Слушай, мне серьезно нужно поговорить с тобой. Минутка есть?

— Я должен быть у Сергиенко в кабинете через пять минут, а после я совершенно свободен. До пятницы.

Мейхер шутки не понял и наморщил лоб.

— Так ведь вторник, - пробормотал он, - до пятницы еще далеко…

Пока лучший следователь части соображал, что имел в виду его товарищ, Ильин быстро слинял, чтоб попасть под светлы очи Старшего майора ГБ, начальника следственной части НКВД Сергиенко В.Т.

Начальник СЧ был здоровый как медведь, большеголовый и косолапый. Сидя за своим столом, он, казалось, переломит его пополам ручищей. И характер имел скверный, подследственных бил, пытал электричеством. Следователи об этой особенности знали и старались решать проблемы сами, подсовывая Сергиенко только раскрытые дела для подписи. Не был исключением в этом плане и Ильин. Выслушав его, Сергиенко не долго подумал и спросил:

— Ну и что?

— Ну и все, - ответил Андрей и протянул папку, - передаем дело в прокуратуру и все дела.

Сергиенко накрыл папку ладонью и пробасил:

— Что, Ильин, новые лычки захотел? Молодец, быстро дело раскрутил, значит, будет тебе вознаграждение. Я рапорт написал, быть тебе лейтенантом, мое слово. А пока, займись-ка делом. Вон у Мейхера куча висяков, возьми у него пару дел, помоги товарищу.

Ильин козырнул забинтованной рукой, повернулся на каблуках и вышел из кабинета.

В кабинете Мейхера царил идеальный порядок. Стол в дальнем углу кабинета, два стула, на одной стене портрет Сталина, на другой – нормативы по стрельбе. На столе лампа, графинчик с водой и листок бумаги в котором что-то строчил хозяин кабинета. Ильин вспомнил бардак в своем кабинете и поморщился.

Мейхер поднял голову и заулыбался.

— Андрюша, наконец-то ты зашел. Как там наш майор? Не слишком разругал?

— Даже похвалил. Слушай, он сказал у тебя завал, и велел мне помочь. Где те кучи дел, которые ты без меня сдать не можешь во время?

Мейхер выставился на Ильина так, что аж очечки заблестели.

— Нет кучи дел. – Сказал он. Действительно завала дел не наблюдалось. – Есть одно, которое только тебе под силу. Я знаю, это странно, но тут темная история, а ты любишь темные истории. Про сумасшедших.

— Просто обожаю. – Кисло сказал Ильин.

Нет, ну просто сказочно везет! Как утопленнику. За Андреем Ильиным в отделе закрепилась слава специалиста по всякого рода психам. Все эти пророки, шаманы, провидцы и прочие городские сумасшедшие, прежде чем отправиться в психушку или в особый отдел попадали к нему. Дело, которое протянул Андрею Мейхер, было тоненькое, пара листов и только.

— Что, новый мессия пришел мир спасать? Так отправьте его в клинику к профессору Стравинскому и все дела. Это не наше дело.

— Наше, Андрюша, наше. – Тяжело вздохнул Мейхер. – Этот парень рассказывает о вещах, которые являются военной тайной. Вкратце – Семен Жданов, на вид около двадцати пяти, где родился, когда и в какой семье говорить отказался. Задержан весной тридцать девятого, то есть два месяца назад, когда пытался проникнуть в здание МУРа. Ну, как пытался, пришел и стал требовать самого главного генерала. Как только попал в наши руки, стал говорить, что ему срочно нужно увидеть кого-нибудь из высшего военного генералитета. Или Калинина. - Тут Ильин усмехнулся. – Его послали подальше, и тогда Жданов заговорил такие вещи, от которых следаки стали футболить его друг другу. Таким образом дело Семена Жданова попало к тебе. Поздравляю.

Ильин заперся у себя в кабинете и принялся изучать дело. В общем, изучать было нечего, Мейхер все рассказал.

— А что он там другим рассказывал? – пробормотал Андрей, но вся информация была изъята. Только приписка: не подлежит разглашению. От ощущения прикосновения к военной тайны нехорошо похолодели руки. Но начальство дало добро, значит, придется браться за дело.

— Ромченко! – Гаркнул он и, уже спокойнее приказал вошедшему красноармейцу. – Жданова ко мне на допрос.

Сеня Жданов был невысок, худощав и как-то скособочен. Грязный, волосы всклочены, под ногтями черные каемки. Ну, что вы хотели – под следствием третий месяц. Ильин оглядел его с легкой брезгливостью и кивком пригласил присесть к столу. Жданов неловко плюхнулся на табурет и положил руки в наручниках на стол. Ильин взглянул на них и произнёс:

— Так, Семен, то, что вы попали ко мне, означает, что ваше положение крайне серьезно. Это не шутка, я вообще не намерен сегодня шутить. Поэтому советую все и сразу рассказать.

Жданов горько усмехнулся, поскреб щетину и промолчал.

— Так, будем молчать? Что ж, я сам буду так ласков, и расскажу тебе, как ты к нам попал. Тебя сюда забросили силы империалистического запада для совершения диверсий против советского народа. И не надо запираться, тебя уже опознали. Фамилия Губчик тебе не чего не говорит?

Семен помотал головой. Потом пробормотал:

— Неужели всё, что я рассказываю, вас нисколько не трогает? Я предлагаю вам спасение, возможность избежать большой войны, а вы мне шьете, товарищ следователь, дурацкий шпионаж. Время уходит, драгоценное время. Меньше года осталось, но есть возможность все исправить и спасти миллионы жизней.

— О как заговори! Хорошо, что это за информация?

— Эту информацию я передам только людям из генерального штаба. Многое из того, что я знаю, сейчас правильно оценят только там.

Это сверхсекретная и сверхважная информация.

— Ну да, ну да, Я в этом абсолютно уверен. Вот только решать, давать вам шанс встретиться с кем-то из штаба или нет, придется мне. И если вы меня не убедите, то, - тут Андрей очаровательно улыбнулся, - вас расстреляют.

Семен побледнел.

— Мне до вас грозили только лагерями. – Проблеял он.

— Следователь, который вел дело до меня, жаловался, что вы не вменяемы, что не хотите сотрудничать с нами. Это очень плохо. У меня несколько больше полномочий, чем у него. Жданов, вы это понимаете? У вас есть возможность полностью оправдаться, выйти на свободу с чистой совестью. Это ваш последний шанс!

— Хорошо, я все напишу. Вот только… - И Семен снова показал руки, закованные в наручники.

Следующие несколько часов Жданов писал, рисовал схемы и карты, и к каждой своей закорючке давал пространные объяснения в терминах военных стратегов. Ильин внимательно наблюдал за ним, курил, задавал вопросы касательно написанного, и делал пометки в блокноте. Вся писанина касалась передислокации советских войск для отражения нападения войск фашистской Германии. Номера частей, виды вооружений, фамилии командиров, все это было в голове этого близорукого идиота.

— Вы, гражданин Жданов, серьезно полагаете, что в штабе будут рассматривать эти ваши бредни?

— Это не бредни! Это реальность…

— Тогда как вам стала известна вся эта информация? Съемки с немецких самолетов-разведчиков? Или вам в Берлине всю эту информацию предоставили.

— Да как вы не понимаете! – Взвился петушком Жданов. – Нет никакой разницы, как я все это узнал! Это не важно! Я просто хочу помочь, вот что главное. Сделать так, что бы все были счастливы.

— Если то, что вы написали, правда, - устало сказал Ильин, - то вы отправитесь в лагеря как шпион. Если это фантазии, то в психушку. Что с вами делать, гражданин Жданов, я решу завтра. Отправляйтесь в камеру. - И вызвал Ромченко.

Оставшись один в кабинете, Андрей неторопливо собрал листочки в стопку, отложил самый верхний листок, остальные сунул папку и положил ее в стол. Встал, из шкафа с делами, с самой верхней полки достал зеленую папку на которой была выведена цифра три. Раскрыл ее и просмотрел содержимое. Потом негромко ругнулся, раскурил папиросу и уставился в окно. На улице смеркалось, сеял неторопливый холодный дождик. Мерзкая погода для середины лета, подумал Ильин. Больше никаких мыслей в голову не лезло. Докурив, он решительно подошел к столу, сунул листок из дела Жданова в зеленую папку. На папке он зачеркнул тройку и аккуратно вывел цифру четыре.

На следующий день Семен Жданов выглядел воинственно. Когда его ввели в кабинет, он сверкал очами, расправлял плечи и печатал шаг. Он явно пытался произвести впечатление на Андрея. Ильин в это время дописывал рапорт, но углядел порыв подследственного и решил не тянуть.

— Ну, что вы решили мне еще рассказать?

— Одну очень важную дату. Я скрывал это, потому что думал, что меня посчитают шпионом. Но теперь мне скрывать нечего! Я знаю время нападения фашистов на СССР!

— И почему эту важную информацию вы решили рассказать мне здесь и сейчас? Что изменилось за ночь?

— Я… - Тут Жданов несколько поник. – Я решил, что вы меня все равно отправите в Соловки, а время уходит. Так лучше рассказать все и сразу, может, дойдут до командования мои признания.

— Ну же, Жданов, не томите, когда случится это событие?

Семен надвинулся на следователя и перешел на громкий театральный шепот:

— Это случится двадцать второго июня тысяча девятьсот сорок первого года. Ровно в четыре утра. Я знаю, по каким целям будет нанесен удар количество и роды войск. Я знаю все, что будет! И донести эту информацию нужно срочно, меньше года осталось, можно просто не успеть.

На последней фразе Жданова, Ильин поставил кляксу в рапорте. Ругнулся, отложил перо и уставился круглыми глазами на Семена.

— А какой, по-вашему, сейчас идет год? – С удивлением спросил он.

Теперь вытаращиться настала очередь Семена.

— Не знаю. – Сказал он и сник.

Андрей откинулся на спинку стула и с юмористическим выражением лица стал рассматривать Жданова. Потом скомкал испорченный лист рапорта и выбросил его в мусорную корзину.

— Ну, вы, дружок, даете! – Весело сказал он. – Это просто уму не постижимо, как вы даете! Ладно, к делу. Давайте с самого начала. В каком году вы родились и где?

Семен захлопнул рот и промолчал.

— Ну же, не бойтесь. Я даже могу вам помочь. – Ильин заговорил очень медленно, как учитель, подсказывающий правильный ответ нерадивому ученику. - Вы родились в одна тысяча девятьсот восемьдесят…

— Девятом. – сдавленно прошептал Жданов. – Но как вы догадались?

— Очень просто, или думаешь, что ты первый путешественник во времени? Но вопросы задаю я. Москвич? В смысле, в Москве родился?

—Нет. Курган, Курганская область…

— Хорошо, я понял. Когда отправился в прошлое?

— В две тысячи десятом, когда была создана машина времени, в интернет была выложена принципиальная схема действия. Мы с пацанами сложились, собрали ее, и, короче, я полетел.

— Полетел он, - передразнил Семена Ильин, - а ты вообще понимаешь, в какую кашу ты попал? Ты достаточно подготовлен для того, что бы работать с этими людьми, в этом времени? У тебя была возможность годами сидеть и готовить агентурную сеть, самому продвигаться по службе только для того, что бы в ответственный момент решить дело в свою пользу? В нашу общую пользу? Работать, не зная признания, не ища славы, только ради спасения многих миллионов жизней.

Сёма сидел и слушал, разинув рот. Когда Ильин закончил, он с благоговением сказал:

— Да вы один из наших! Как хорошо, что я вас встретил. Вдвоем мы ух, каких дел наворотим!

— Да уж, наворотим. – Андрей задумался. – Слушай, давай-ка рассказывай мне все, что знаешь. Если мы собрались работать вместе, я должен знать уровень твоей подготовки. Все говори, с самых азов, а я буду думать, что с тобой делать.

Жданов с воодушевлением начал рассказ. Он рассказал про начало войны, про то, что война длилась пять лет, про миллионы жертв. Рисовал карты будущих сражений и чертежи еще не придуманных вооружений. Тут же высказывал альтернативные варианты военных действий. Не как «было», а как «правильно».

— Ну а кто победил-то в итоге? – Спросил Ильин.

— А? Ну кто, наши победили, русские. Но не это главное, - говорил он, - Нужно сделать так, что бы война вообще не началась. Это сделать довольно просто. Надо только перегруппировать войска так, как я показывал вчера. Тогда блицкриг захлебнется, и мы сможем легко выкинуть немцев со своей территории. Гитлер будет вынужден подписать с нами новый мирный договор, что даст нам время накопить силы для решительного удара по фашистам.

— Это, по-твоему, мирный вариант? – Иронично заметил Ильин.

— Быстрая война на чужой территории намного выгодней. Мы сбережем много жизней, и в итоге усилим свое влияние в Европе.

—Так вот в чем дело, - воскликнул Андрей, - толпа дорвавшихся идиотов пытается изменить прошлое! А я то думал, откуда вы все…

И замолчал. Семен вытаращился на него и тоже молчал. Стало тихо так, что было слышно, как за дверью кабинета стучат каблуки конвойных, и вдалеке раздавались раскаты начальственного баса. Сергиенко кого-то распекал. Ильин несколько раз глубоко вздохнул, потер лицо ладонями и слегка упокоился.

— Слушай внимательно, - медленно сказал он, - я тебя отпущу, даже помогу добраться до машины времени и вернуться домой. Но с одним условием. Никаких путешествий во времени. Никакого вмешательства в прошлое. Никаких пришельцев из будущего, совсем. Особенно это касается этого времени, времени перед началом Великой отечественной и во время ее. То, что вы смогли наворотить с друзьями очень серьезно и страшно. Исправлять за вами никаких сил не хватит. Если…

— Но мы же ничего еще не сделали. Мы только надеемся на лучшее будущее нашей страны.

— Если ты не можешь гарантировать такие условия, мне проще тебя шлепнуть или отправить в лагеря. У тебя есть время, чтобы все обдумать. До утра. А сейчас свободен.

Ильин вызвал конвойного. Потом собрался и вышел из кабинета. Идти с Лубянки до своей квартиры ему было недалеко – около получаса. Стихия и не думала успокаиваться и поливала город холодным осенним дождем. Да будет нынче лето или нет, подумал Ильин, поглубже надвинул фуражку, поднял воротник кожаного плаща и двинулся домой.

Чего Ильин понять не мог, так это общие, как отче наш, пунктики всех «путешественников во времени». Большая война в сорок первом году, далее миллионы жертв, передел мира и, наконец, страна в разрухе. Каждый из них начинал разговор с этого. Каждый хотел это избежать.

До Жданова были еще трое. Первого Ильин отправил в психушку, и его там довольно успешно лечили. Второй был хорошо тренирован и ушел, прыгнул в свою машину времени и исчез вместе с ней. Третьего Ильин лично пристрелил. Этот был самый омерзительный, нарисовал формулу создания атомной бомбы. Ильин потом написал кучу рапортов и имел неприятный разговор с Сергиенко.

Вместе с Ждановым, все четверо появились в последний год. Были ли пришельцы раньше – неизвестно. Есть ли такие же кадры у фашистов – тоже неизвестно. Сплошная неизвестность и волнения.

Добравшись домой, Ильин упал на кровать прямо в одежде. За свои сорок лет он так и не обзавелся семьей. А теперь и думать об этом как-то неловко. Андрей закрыл глаза, вспомнил свое детство и удивился. Он уже стал забывать, как сам очутился в должности следователя в СССР в период перед началом большой войны.

Андрей Ильин родился в пятьдесят девятом году в рабочем поселке недалеко от Иркутска в семье поселкового старосты. Детей в поселке было мало: иркутское отделение гестапо четко распланировало количество славян на тридцать лет вперед и появлению детей среди славянских народов не приветствовало. Но его отцу, как старосте, было позволено иметь ребенка.

Маленький Андрюша быстро научился держать язык за зубами. Когда ему было шесть лет, его родители в подвале дома спрятали профессора Лившица. За укрывательство еврея можно было легко схлопотать виселицу, но Лившиц жил в подвале у Ильиных несколько лет и об этом никто не узнал. Он все собирал какую-то машину, при этом рассказывал Андрею про удивительные возможности пространства-времени и про шутки истории. Особенно он сетовал на итоги второй мировой войны и на гонения евреев. Как-то он подарил Андрею рукописную книжку в которой рассказывалось про большую войну без обязательной национал-демократической идеологической составляющей.

В один прекрасный вечер Лившиц исчез. В это время во всем поселке отрубился свет, потом сказали, что были неполадки на подстанции. Но в подвале дома Ильиных воняла горелой резиной странная машина Лившица, а самого профессора Андрей больше не видел. Когда Андрею исполнилось двенадцать, он пошел работать на шахту помощником электрика. В тоже время он медленно, схема за схемой начал восстанавливать машину Лившица. Он собирал ее больше десяти лет. Большая часть машины сгорела, и восстанавливать ее приходилось по памяти да наугад. Когда Андрей решил, что все готово, то нажал на рубильник. Он сразу получил сильный удар током и потерял сознание. Очнулся Андрей в лесу рядом с дорогой на Иркутск без одежды, документов и денег. Шел неспокойный одна тысяча девятьсот двадцать четвертый год.

Ильин сунул руку под матрас и вытащил стопку листков перетянутых резинкой. Это была та самая книжица по новейшей истории. А в нынешнем положении – учебник по истории будущего. Это был, пожалуй, единственный способ заставить Жданова убраться в свое время добровольно. Вот только Андрей хотел, чтобы больше таких идеалистов не появлялось. И в этом ему должен был помочь Семен.

Жданов появился нахохлившимся, но не сломленным.

— Я не куда не уберусь, - с ходу заорал он, - на меня возложена очень важная миссия, и я доведу ее до конца!

— Семен, мы находимся в тридцать девятом году. – Сказал Андрей. – Сейчас лозунгами никого не удивишь. Давай перейдем к делу. Я тебе принес увлекательное чтение.

И он протянул Жданову книжку. Тот скептически ухмыльнулся, повертел ее и так и сяк, а потом прочитал титульный лист. Недоверчиво уставился на Ильина, но тот кивнул - читай, мол, давай. И начал читать. Ильин сначала молча смотрел на него, а потом начал комментировать.

— Да, твой план оказался успешным, и после захлебнувшегося блицкрига Советский Союз и Германия еще два года находились в состоянии «не мира не войны». В сорок третьем случились два связанных друг с другом события. Японцы начали войну протии Штатов, а немцы все силы перевели на восточный фронт. Мы закрепились достаточно хорошо, они не смогли обратить в бегство советские войска. Началась затяжная позиционная война. Армии маневрировали на широкой полосе от Украины до Румынии, от Каспия до Прибалтики. А еще через два года нацисты построили и использовали атомную бомбу. Четыре бомбы было скинуто на наши города. В течение следующего месяца Сталин подписал капитуляцию.

Семен отложил книжку в сторону.

— Это я во всем виноват? – сказал он.

— Не думаю, что только ты. Одному такую операцию не провернуть, вас было много. И я хочу, повторяю, хочу, чтобы вас тут не было. Прекратите лезть в прошлое. От того, что вы делаете, становится только хуже.

Семен кивнул:

— Хорошо, я сделаю, что смогу. Но мне нужно вернуться назад, в будущее.

— Это я сейчас устрою.

Андрей крутанул диск телефона и крикнул в трубку:

— Машину к главному выходу. – Послушал, что ему ответили, два раза сказал «хорошо» и повесил трубку. Потом застегнул Жданову руки за спиной наручниками и повел к главному выходу. Несколько раз он показал свой пропуск и документы на арестованного. По пути им встретился Мейхер, и товарищи постояли, поболтали какое-то время. Мейхер настаивал, что на следственный эксперимент нельзя ехать без роты солдат. Ильин убеждал, что для задохлика, каким представлялся Жданов, достаточно его одного. Следователи посмеялись и пошли каждый своей дорогой.

У входа Ильина ожидала большая черная машина. Семен сказал адрес, Ильин присвистнул и повторил его для водителя. Машина развернулась и помчалась на окраину Москвы.

Остановились возле трехэтажного каменного здания с узкими окнами, видимо до революции это была усадьба какого-то купца, наскоро переделанная под рабочее общежитие. Ильин вышел сам и выволок Семена из салона, кивнул: веди. Тот уверенно направился к парадному входу, потом они петляли по полутемным коридорам. Наконец, уперлись в запертую дверь.

— Тут. – Почему-то шепотом сказал Семен. Ильин подергал ручку, дверь не открывалась. Тогда он, коротко разбежавшись, просто вышиб ее плечом. Комната была сильно захламлена. В углу заставленная коробками стояла белая, как холодильник бандура. Из этой бандуры торчали россыпью мелкие кнопки, а сверху торчало что-то наподобие душевой лейки. Ильин освободил Жданова от наручников. Тот сноровисто раскидал коробки и принялся щелкать кнопками.

— Только запомни, - строго сказал Ильин, - Следующих за тобой путешественников во времени я буду просто уничтожать. Мне ваша история больше нравится.

— Да, я понял. – Жданов повернулся к следователю. – Пора прощаться.

Из лейки потекли струи белого света. Они обтекли фигуру Семена так, что на его месте остался столб яркого света. Потом он исчез. Вместе с ним исчезла и бандура, а на месте где она стояла, остался квадрат чистого пола. Ильин повернулся и вышел из комнаты.

Возле входа в дом стояло уже несколько одинаковых черных автомобиля. И люди, стоявшие рядом, казались близнецами: крепкие молодые ребята с аккуратными стрижками и в потертых кожаных куртках. Они увидели Ильина и двинулись к нему, но он опередил их, поднял руки и закричал:

— Я не вооружен! – Ребята приостановились, их немного смутила его уверенность. Да и перебинтованная рука была хорошо видна. «Да это же Ильин, следак с третьего», - сказал кто-то.

— Немедленно произвести задержание! – Раздался могучий рык, и из-за автомобиля появился Сергиенко.

— Ба, какие люди пришли ко мне на встречу! Товарищ майор, не того ловите. Эта сволочь в окно сиганула, уйдет ведь, Зимин, Зырянов за мной!

— Ильин, хватит валять ваньку. Ты арестован по подозрению в шпионаже и передаче особо секретных сведений вероятному противнику.

— Да с чего ты взял…

Сергиенко выхватил из-за пазухи книжицу, перетянутую резинкой. Андрей мгновенно узнал исписанные мелким почерком страницы. Эта была книжка, подаренная ему в далеком будущем Лившицем. Ильину скрутили руки и поволокли в машину.

— Предательство внутри части! Это страшный позор и хорошо, что мы разоблачили тебя сами. Только честность во всем и верность идеалам советского человека спасут нас от разлагающей пропаганды капиталистического запада! – Бесновался Сергиенко. Понять его было можно – содержание учебника тянуло на двадцать лет без права помилования. В самом лучшем случае.

Ильина затолкали в машину, потом долго везли по мокрым и серым улицам Москвы. Несмотря на не радостные перспективы, он улыбался. Кажется, думал он, я выполнил свое предназначение. Жизнь в стране будет идти лучше и светлее, чем я знаю, а это, пожалуй, главное для меня. В надежде на будущее, без денег, славы и устроенной жизни, провел свою жизнь. Хм, а ведь я или святой или придурок.

— Ты наглый преступник! – прорычал с переднего сиденья Сергиенко. В ответ Ильин только усмехнулся. Он закрыл глаза и подставил лицо пробившемуся из-за туч лучу солнца. Впервые в жизни он был полностью счастлив.