vad
№80 "Ксенофоб"

Ксенофоб

Черкашину не следовало лететь на Фроггу. Он терпеть не мог жаб. Отвращение к земноводным гадам было заложено у него где-то на генетическом уровне. Но пилотом Иван был первоклассным. Орлов так ему и сказал:

—Пилот ты первоклассный, значит, тебе и лететь.

—Но Валентин Сергеевич, - попытался возразить Черкашин, все еще надеясь подыскать приемлемую отговорку: для пилота-дальнобойщика признаться в ксенофобии означало подписать себе волчий билет на всю оставшуюся жизнь. - У меня не туристический лайнер! Старый побитый разведчик. На борту четверым не разместиться. А тут ведь дипмиссия!

—Вот именно, - ответил начальник управления космических перевозок. - Двое суток потерпят. И летят они не куда-нибудь, а на переговоры с Корсом, на Фроггу. Ты понимаешь, о чем идет речь? С Корсом!

—Понимаю, - еще бы он не понимал. Корсы были заклятыми врагами человечества, да и, пожалуй, большей части Содружества. Те еще гады! Похожие на птиц, но не птицы, а скорее птицеящеры, способные разорвать космонавта в скафандре одним движением мощных когтей, они устроили недавно в земных колониях настоящую резню. Но и корсам, пожалуй, тоже было что припомнить агрессивному человечеству.

И если дипам удалось склонить корсов к переговорам, то противников примирения с птицеящерицами должно было оказаться немало. Причем не только на Земле. Ашшуры, уже давно действовавшие по принципу "разделяй и властвуй", стравливали противников между собой и отдали бы многое, чтобы сорвать переговоры. Валентин Сергеевич мог не тратить лишних слов на объяснения, но Ивану пришлось выслушать всё:

— Понял? А значит, чем меньше народу узнает о переговорах, тем больше шансов, что миссия доберется до места. Зачем им лайнер? А вот скоростной разведчик - самое то! А твоя задача - быстро доставить дипов на Фроггу и вернуться обратно. И, - Орлов, наконец, сжалился над пилотом, а может быть, наоборот, решил окончательно добить Ивана намеком. - Жаба в составе дипмиссии только одна.

—Так среди них еще и жаба? - ахнул Черкашин. Он уже смирился с тем, что неизбежно увидит на планете фроггсов, но жаба на его корабле, фроггская самка!

—Ну да, - подтвердил Орлов. - Двое земных дипломатов - Лаврентьев из департамента галактических дел, посол - и посредница с Фрогги. Я ее уже видел - очень милая старушка. А вот если тебя что-то не устраивает..., - угрожающе начал он.

—Устраивает все, я согласен, - угрюмо буркнул Черкашин, понимая, что отказаться уже не удастся.

—Ну, вот и отличненько, - одобрил Орлов. - Вылет сегодня в семь, то есть, - он бросил короткий взгляд на старинные настенные часы. - Через три часа. Механики всё подготовили, корабль в полном порядке. Давай! Высокого полета!

Иван добавил в аптечку три тюбика желеобразного спирта - специально для пилотов-дальнобойщиков - и упаковку транквилизаторов, строго воспрещенных к употреблению во время рейсов, и отправился на космодром.

Дипломаты уже ждали. Лаврентьев, лысоватый заносчивый коротышка, смерил Черкашина недовольным взглядом. Посол, высокий светловолосый парень лет тридцати, рассеянно кивнул, явно думая о чем-то своем. Жаба тоже там была... Огромная, безобразная, склизская...

Иван бросил на нее короткий взгляд, отвернулся, с трудом сдержав приступ тошноты, и решительно бросил в рот белую таблетку. Он знал, что подобное впечатление самки фроггсов производят на всех, кроме самцов собственной расы.

К счастью, фроггская дипломатка была в гуманоидной маске. Лишенные мимических мышц, без масок, сложных, напрямую связанных с нервными узлами конструкций, фроггсы чувствовали себя раздетыми, беспомощными. Маски, самые разнообразные, общего пользования и рассчитанные только на одного владельца, ритуальные - по должности, и повседневные - домашние, воплощающие черты собственного идеала красоты или внешность других рас и народов уже много столетий назад стали для фроггсов составной частью сложной общественной жизни.

"Старая жаба" - как про себя окрестил фроггскую дипломатку Черкашин - избрала маску пожилой гуманоидной учительницы, встретившей земного пилота доброй благожелательной улыбкой.

Когда дипломаты кое-как разместились на корабле, таблетка уже подействовала:

—Ладно, - умиротворенно подумал Черкашин. - Двое суток перетерплю.

Перелет на Хасту, гористую, неприветливую фроггскую планетку, где дипломатов уже ожидали корсы, должен был занять не больше двенадцати часов: пять часов своим ходом до портального переходника, два часа контроля, и еще часов пять до Хасты. Около полусуток отводилось на переговоры - корсы ждали от землян конкретных предложений и не желали рисковать, задерживаясь на чужой планете. После переговоров Черкашину оставалось только по-быстрому доставить на Фроггу жабу и посла, а потом вместе с Лаврентьевым вернуться домой, на Землю.

Но Ивану не повезло. После успешного взлета и выхода на расчетный маршрут представитель галдепартамента, разложив бумаги на письменном столике, начал напряженно изучать тексты договоров. Молодой посол, надев наушники и усевшись за комп, взялся что-то переводить с корского. А деятельная жаба, увидев, что пилот, отдав команды корабельному мозгу, ничем особо не занят, решила развлечь его разговором.

—Вам нравится фроггская поэзия? - фроггша прекрасно говорила по-русски, чуть пощелкивая на шипящих, но тему она избрала, по меньшей мере, странную. Поэзию Черкашин не знал и не любил никакую. Однако он слышал, что жаббсы помешаны на литературе, и все кропают стишки в восточном стиле, похожие на японские или китайские.

—Не очень, - честно ответил пилот, стараясь не слишком явно отворачиваться от собеседницы. Действие таблетки заканчивалось, и его снова подташнивало. Пить вторую таблетку Иван не решился, и потому, вытащив из сумки тюбик со спиртом, сгоряча выдавил в рот все содержимое.

—Жаль, - сказала жаба, с доброй улыбкой школьной учительницы наблюдая за маневрами Черкашина. - А вот мне земная поэзия нравится. Я даже написала кое-что в русском духе. Хотите послушать?

—Давай! - согласился Иван, с ужасом понимая, что фобия куда-то исчезла, но после таблетки от спирта его сразу развезло. Причем настолько, что он не мог вспомнить, куда дел склянку с отрезвином. Да и зачем ему отрезвин?

Классный пилот, каким Черкашин считал себя не без основания, мог привести корабль к порталу и в невменяемом состоянии. А тут еще милая старушка - так ее, кажется, назвал Орлов? - решила почитать свои стишки. Так отчего ж не послушать? Тем более, она уже начала, и не остановишь.

Жаба вдохновенно читала длиннющую поэму, дипломаты были заняты делом и не прислушивались, а Иван согласно кивал, время от времени проваливаясь в полудрему, и даже не поверил своим ушам, когда, наконец, наступила тишина. Он широко открыл глаза и недоверчиво уставился на фроггскую поэтессу.

—Ну, как тебе? - жаба тоже почему-то перешла на "ты".

—Классно, - одобрил абсолютно ничего не слышавший Иван. - Только вот концовка показалась немного корявой!

—Это где же? - серьезно обеспокоилась жаба. - Сама концовка, вот это? - Она процитировала:

"И нам опять в поход пора

В надежде славы и добра"?

—Ага, - подтвердил Черкашин. - Не звучит как-то.

—Ты прав, - с огорчением признала жаба, заглянув в текст, и посмотрела на пилота с уважением. - Не знала, что ты так чувствуешь поэзию. Звучит и, правда, не очень хорошо. Ну, а как тебе идея?

—Да тоже не очень, - Черкашин был в ударе. - Ну, я понимаю еще "добро", а на хрена нам эта "слава"?

—А как, по-твоему, лучше?

—Не знаю, я не поэт, - Иван равнодушно пожал плечами.

—Конечно, конечно, я сама должна подумать, - жаба схватила листок с поэмой и, наконец, оставила Ивана в покое.

Остаток пути до переходника фроггша просидела в углу, перечитывая стихи гулким шепотом и время от времени что-то черкая. Видимо, ни один вариант ее так и не устроил.

Черкашин же сладко задремал и даже не проснулся, когда корабль прошел переходник: дипломатическую миссию пропустили без контроля по спецканалу, и посол, оказавшийся неплохим пилотом, не стал заморочиваться на разделении труда и отдал необходимые команды корабельному мозгу сам под недовольным взглядом Лаврентьева.

Таким же недовольным взглядом встретил представитель галдепартамента и пробуждение Ивана. Тревожное сообщение по дипканалам пришло уже после выхода к Хасте.

—Срочно нужно изменить маршрут, - объяснил Лаврентьев. - Поэтому тебе, пилот, придется немного поработать. И - он сделал многозначительную паузу, - если ты сумеешь доставить нас к Весне в течение двух часов, то я, так и быть, ничего не сообщу в управление о твоем разгильдяйстве. Поскольку, хоть ты и алкаш, но потрудился во имя галактической дружбы, - он кивнул в сторону фроггши, по-прежнему черкавшей стихи и время от времени поглядывавшей на пилота с искренней симпатией

—А почему к Весне-то? - угрюмо спросил Черкашин, отлично понявший намек. За пьянство в рейсе ему грозили не меньшие неприятности, чем за ксенофобию. Ивану еще повезло, что от департамента на переговоры полетел русский, а не кто-то из марсианских колонистов. Вот тогда никаких "если" уже не было бы.

—На Хасте на корсов напали, и им пришлось срочно переместиться на земную колонию. И там они будут нас ждать не более трех циклов, сам понимаешь.

—А кто напал-то? - без особого интереса спросил Черкашин, быстро просчитывая переход. Он проглотил таблетку отрезвина, быстро ввел команды кибермозгу, принял коррекцию и уставился на экран.

— Похоже, ашшуры, - откликнулся посол.

—Не твое это дело, водила, - оборвал разговор Лаврентьев. - Ты давай, работу свою делай.

—Уже сделал, - отозвался Иван.- Идите лучше, на койки прилягте, сейчас совсем худо будет. И ты, бабуля, тоже, от стишков оторвись.

Дипломаты расположились в противоперегрузочных креслах, а фроггша просто откинулась на спинку дивана, с улыбкой на ритуальной маске объяснив:

—Я хорошо переношу гиперпереход.

—Как знаешь, - буркнул Иван.

Долгое мгновение безмыслия, и земной разведчик снова выбросило в обыденную реальность. Черкашин еще не успел окликнуть пассажиров, как услышал голос посла.

—Отлично вышли! В получасе лета от Весны. Не зря тебя, парень, Орлов хвалил.

—Ну, уж и хвалил, - польщенный пилот еще только успел заметить краем глаза появившиеся на экране юркие кораблики перехватчиков, а руки уже легли на приборную панель, резко рванув корабль в сторону, а охрипший голос отдал кибермозгу приказ:

—Полная защита! Экран. Плазма!

Лучи вражеских деструкторов прошли мимо, и Иван, лихорадочно считывая показания приборов, вручную рванул корабль прочь. Дипломатам здорово повезло, что мудрый Орлов выбрал для миссии черкашинский разведчик. Никакому лайнеру уйти от ашшурских вояк не удалось бы.

—Ты чего? - ахнул Лаврентьев, пытаясь подняться, однако посол, успевший поймать срочный сигнал комма, схватил его за руку.

—Это ашшуры. Перехват. Корские дипломаты сообщили, что успели взлететь и удрать, ждут нас в космосе на стыковке. Держи координаты! - бросил он с комма пилоту.

Черкашин снова отправил корабль в переход. В этот раз кибермозг сработал еще точнее. Корский корабль был виден не только на экранах, но и в визуале. После стыковки дипломаты, торопливо похватав бумажки, ушли на переговоры к чужакам, уведя с собой фроггскую жабу. Иван настороженно следил за экранами, но преследователи так и не появились.

Два часа спустя, когда, все еще продолжая спорить и обсуждать какие-то юридические закавыки, на корабль вернулись довольные дипломаты с подписанным мирным договором, Иван с удивлением отметил, что переносить присутствие фроггши стало намного легче.

—Молодец, - бросил пилоту Лаврентьев. - Классный ты пилот, ничего не скажешь, заслуженная слава, только вот пьешь так много зря! Но раз уж я обещал, в управление сообщать не стану. Однако...

Он не договорил, но Иван смолчал, не став объяснять, что обычно вообще не пьет. Высокомерный чинуша вызывал только раздражение. Рядом с заносчивым Лаврентьевым, старая фроггская жаба вдруг показалась намного симпатичнее.

Перелет к Фрогге занял чуть больше трех часов, и после посадки Иван протянул фроггше исчерканный листок бумаги.

—Я тут стишок набросал, - смущенно сказал он. - Почитай!

Жаба быстро проглядела текст и задумчиво уставилась на пилота.

—Звучит пока не очень, - объективно сказала она. - Но идея хорошая. Просто отличная идея.

—Ага, - отозвался польщенный Черкашин. - Особенно вот это, в концовке:

"Прошла военная пора,

на кой нам слава без добра!"

—Согласна, - жаба одобрительно мотнула безобразной башкой и протянула пилоту руку. Иван Черкашин отчаянно зажмурился и резко перевел дыхание. Потом открыл глаза, сглотнул и крепко пожал безобразную когтистую лапу