Molekula
№32905 "Всё решают мгновения"

Всё решают мгновения

Ежась от сырого холода, Вячеслав Резгин шагал в сторону пивного бара. Погода в тот октябрь не радовала с первых дней. Почти всегда в воздухе висела изморозь, иногда шел дождь, нередко вперемешку со снегом. Солнце пряталось за плотными тучами, словно за железными дверями. Лучи едва пробивали себе путь сквозь тугие слои атмосферной влаги и долетали до земли сильно ослабевшими. Город выглядел угрюмым, тусклым. Жизнь в такие дни казалась неудачной шуткой богов.

Не признающий шапки даже в морозные дни, Резгин втянул голову в поднятый воротник длинного, черного пальто. Взъерошенные волосы постепенно насыщались мелким дождем, лысеющий затылок все больше открывался непогоде. Ссутулившийся человек выглядел несчастным, словно его сердце уже давно потухло от вселенского одиночества.

Резким движением тела стряхнул с себя не успевшие впитаться в толстую ткань капли. Поднялся по небольшой лестнице и вошел в освещенное мягкими огнями помещение. Теплый воздух приятной волной прошелся по лицу. Звучали старые добрые “The Doors”. Как вызов отчаянию, как приглашение мечте. “Riders on the Storm”, эта песня, казалось, навсегда заснула где-то в далеком прошлом. Оттого особенно приятно было услышать ее сейчас, в безумно тоскливую осень.

Резгин закрыл за собой дверь. Стараясь двигаться бесшумно, чтобы не заглушать Джима Моррисона, прошел к гардеробу. Повесил пальто, бросил взгляд в зеркало – на него глянуло изможденное лицо. Пригладил рукой мокрые волосы. Непокорные кудри, припорошенные сединой, тут же встали. Резгин ухмыльнулся своему отражению. Ироничный юмор – главное противоядие приближающейся старости.

Бармен Миша шаблонно улыбнулся и замер в ожидании заказа.

– Как обычно, чешское не фильтрованное. И янтарной рыбки.

Миша достойно кивнул, стал наполнять кружку пивом. Вячеслав неторопливо оглядывал зал. Все столики были заняты, придется подсесть к кому-нибудь. А именно сегодня Резгину совсем не хотелось выслушивать чью-то пьяную исповедь. Решил усесться на высокий стул за стойкой. Бармен уж точно не будет вторгаться в его отвратительное настроение разговорами, слова не произнесет, если того не захочет клиент.

Через минуту Резгин тянул хмельной напиток и рвал зубами прозрачную плоть соленой рыбы. Туман безнадежности потихоньку рассеивался в голове. В зале гасли последние слова Джима Моррисона, “Riders on the Storm” завершали покорение бури. Вячеслав достал из кармана пачку. Рядом тут же оказался Миша с протянутой зажигалкой. Резгин коснулся концом сигареты прозрачного огонька, неспешно затянулся. Посмотрел на бармена. Тот, видя, что клиент хочет что-то сказать, продолжал стоять на месте.

– Слышал про корабль? – В глазах Вячеслава блеснули больные огоньки.

– Который вчера исчез?

– Вчера исчез… – словно передразнивая, повторил Резгин, делая нервную затяжку. Затем неожиданно засмеялся: – Это уже второй. Моих рук дело. Знаешь, Миша, я во сне часто слышу: "Твоя молитва услышана: берегись". А была ли эта молитва? Хм... Может, и была, но, видать, с оборванным концом.

Бармен сочувственно кивнул. Хороший человек, Миша, все понимает. Или делает вид, что понимает. Профессия, черт, заставляет человека улыбаться каждому, кто денежку вынимает из кармана. А его, Резгина, золотые уплыли в никуда.

“The crystal ship” навевал грустные воспоминания об ушедшей молодости, когда он, подгоняемый тщеславием, мучительно выдумывал, чем бы удивить мир. И выдумал ведь! Не только удивил – испугал. Заплатил за это даже не пачкой баксов, а двадцатью годами жизни. Это намного дороже. Двадцать лет ушли на что, чтобы догнать недогоняемое, обуздать свет. Но природа не прощает, когда покоряют запредельное. Она склоняется на колено перед человеком-творцом и выдает новый трюк, открывая еще одну убегающую грань бездны.

Опрокинув кружку, Резгин выпил последний глоток. “Whisky bar” возвращал жизни ее блеклые краски. Вячеслав оперся лбом о ладони. Задумался, безмолвно доверяя мысли исчезнувшему музыканту. Джим обязательно понял бы его. Больше никто. Миша способен стать другом только за две сотни рублей.

Резгин расплатился с барменом, слез со стула, двинулся к выходу. Уже подходя к гардеробу, услышал, как его окликнули. Решил не оборачиваться. Кому он нужен в этой хмельной равнодушности? Снял с крючка пальто. В зеркале мелькнуло чье-то лицо. Резгин пытался попасть кистью в рукав.

– Не заметил тебя, подошел бы, – словно оправдываясь, сказал ему человек за спиной.

Резгин не отвечал.

– Да ладно, хватит в молчанку играть. Я с Сашкой вчера общался, просил его простить тебя.

Вячеслав резко развернулся. С выражением крайнего изумления воззрился на говорящего. Седой мужчина в мятой ветровке продолжал говорить:

– А у меня и не было на тебя обиды. Сын сознательно пошел на риск. Ты ведь предупреждал его, что все может случиться. Вот и случилось оно, необъяснимое. А я ведь… каждый день смотрю новости, не скажут ли что про тот рейс. Выпью пивка тут и домой, к телевизору. А по интернету шариться не могу. Там такое порой прочитаешь… Сердце-то не стальное.

– Вчера второй.

– Знаю. – Мужчина впился взглядом в Резгина. "Неужели одного случая не хватило?" – говорили его глаза.

– Осуждаешь, вижу.

Мужчина отвернулся, зашагал к своему столику, где оставил недопитую кружку пива.

– Володь! – окликнул его Резгин. Но Володя не остановился.

В квартире Резгин, не включая света, снял пальто, бросил его прямо на пол. Прошел в спальню, не раздеваясь, упал на кровать. Он хотел забыться в глубоком, бесконечном сне. Где нет исчезающих кораблей, нет смиренного взгляда Володьки, друга детства, сына которого он отправил в то самое необъяснимое никуда. После того, как пропал его сын, он сначала ждал, что восстановится связь с экипажем. Но чуда не произошло. Мало ли в тонуло кораблей в чреве космоса.

После отец стал ставить свечки в местной церквушке, каждый раз с твердой верой, что бог поможет вернуть ему самого родного человека. Перечитал Библию от корки до корки, надеясь найти в ней ответ, почему именно его Санька. Но бог был слишком далек, чтобы слышать чьи-то молитвы и отвечать на вопросы.

Резгин не верил, что причина потери космического лайнера в его сверхвысокой скорости. Хотя где-то в глубине души понимал, что это лишь попытка оправдать себя, абсолютно бессмысленная. В надежности кораблей не было причин сомневаться. Не первый год они бороздили тьму космоса. Выдерживали метеоритные атаки, экстремально высокие и низкие температуры, прорезали кислотные облака агрессивных планет, отражали плазменные удары звезд. А тут… В голове не укладывалась трагедия, произошедшая два года назад. Теперь еще вторая. Если первую можно было принять за случайность, то вторая стала подтверждением «неслучайности». В двух катастрофах крылась какая-то страшная закономерность. Ситуацию усугубляла абсолютная схожесть ситуаций. Оба корабля разгонялись, и, набрав некую скорость, вдруг… терялись из виду. Речь членов экипажа обрывалась на полуслове. Никаких испуганных вскриков, ни оглушающего грохота взрыва. В последнем случае: обычная мирная речь, космонавт со смехом вспоминал какую-то веселую историю. Неожиданно его голос замолк.

Сон не шел. Резгин встал, включил свет, прошел в другую комнату, сел на диван. Не зная, чем отвлечь себя от гнетущих мыслей, включил телевизор. Долго пытался понять, кто же на экране. До боли знакомое лицо. Где же он видел этого человека? Вспомнил: Валерий Агафьев, президент Академии аномальных космических явлений, сокращенно ААКЯ. Когда-то он выдвинул предположение о причине исчезновения «Мерия», первого пропавшего корабля. Вскоре оно настолько затмило остальные идеи, что считалось чуть ли не единственно достоверным. Суть в том, что исчезнувший корабль якобы попал в «зону реликта», некий аналог Бермудского треугольника. Уже никто и не помнил, не знал, что собой представляет этот треугольник, в котором вроде как исчезали самолеты и корабли. Но объяснение Агафьева выглядело довольно правдоподобно. За пределами солнечной системы неожиданно обнаружилась область, в которой пространство якобы обладает весьма необычными свойствами. По мнению Агафьева, есть в космосе эти самые «зоны реликта» – законсервированные «куски» ранней Вселенной. В течение длительной эволюции мироздания они не претерпели почти никаких изменений. Визуально ничем себя не проявляют. Разве что в них может бесследно утонуть что угодно, любая материя. Развернулась целая дискуссия, сколько таких зон может скрываться в нашей Галактике. К единому мнению ученые так и не пришли. Но одна зона точно есть! Совсем недалеко от солнечной системы, примерно на полпути к Альфе Центавре. Резгин поначалу скептически относился к теории президента весьма странной организации ААКЯ. Но за неимением других идей постепенно начал склоняться к мысли, а почему бы и нет… Кто знает, может, и существуют эти самые непонятные зоны.

Но почему именно «Мерий»? Сколько космолайнеров пересекало ту часть космического пространства ранее, и ни один не пропадал. Единственное отличие его корабля – в релятивистской, то есть близкой к световой, скорости. Именно созданию такого способа передвижения в пространстве отдал Резгин двадцать лет. Совершил скачок в космическом кораблестроении. Теперь до той же Альфы Центавры можно долететь пусть не как свет, но за шесть лет это сделать вполне реально.

Запуск сверхбыстрого корабля состоялся. Но набрав скорость, тот потерялся в глубинах мироздания. Сколько раз Резгин перекручивал в голове это событие и не находил ответа.

А ведь прислушалась Космическая корпорация к бреду Агафьева. Выбрали несколько смещенный маршрут для второго корабля, чтобы миновать эти самые зоны реликта. Результат – прежний. Резгин болезненно поморщился, увеличил звук. Президент ААКЯ, занимая весь экран, вещая с сияющим лицом.

– Зоны реликта оказались протяженными. Это говорит о значительном влиянии мира далекого прошлого на современный. Но в чем это влияние, нам еще предстоит разгадать.

Резгин выключил телевизор. Институт этого проходимца получит дополнительное финансирование. В прошлый раз для объяснения феномена исчезновения корабля добился очень немалой суммы. В этот раз, надо полагать, получит больше. Но космические лайнеры не вернуть. И проект закроют, без сомнений. Не летать земным кораблям подобно свету. А значит, далекие звезды будут видеться только на очень большом расстоянии.

Весь следующий день Резгин бесцельно бродил по центру управления. Сотрудники при его приближении отходили, оставляя его ходить в одиночестве со своими мыслями. Он посвятил смелому проекту каждую клеточку своего мозга, так и не устроил личную жизнь. Но никогда, ни на минуту не сомневался в правильности своего выбора. Все рухнуло в одно мгновение – вчера, когда с экранов исчез «Лонг», второй корабль, достигший релятивистской скорости.

Нет-нет, он не прав, забыл. В прошлый раз, два года назад, тоже, казалось, все разом исчезло вместе с «Мерием». Но проект удалось сохранить, благодаря президенту Космической корпорации Семену Данилевскому. Это стоило руководителю чудовищных усилий. Ему помогала абсолютная уверенность, что именно за релятивистскими кораблями надежное будущее.

Резгин никого не замечал, не искал взглядом Данилевского, чтобы обсудить с ним произошедшее днем раньше. Но того и не было нигде. После того, как прервалась связь с «Лонгом», он ушел из центрального корпуса. Говорят, закрылся в своем кабинете, что в исследовательском секторе, и не выходил оттуда уже вторые сутки.

Единственное, что могло хоть немного согреть сердце Резгина – кружка пива. Он отправился в бар, не дожидаясь конца трудового дня. Хотя привычный для него график предполагал работу допоздна. Теперь все будет по-другому.

Снова звучали “The Doors”, бармен Миша суетился у стойки в ожидании очередных клиентов. Где-то в углу сидел Володя. Все как вчера, словно ничего и не изменилось за последние сутки. А что должно было измениться? Теперь каждый день для Резгина не будет отличаться от предыдущих. Так было раньше, так будет и дальше. С одной разницей: в прошлом он создавал мечту, для будущего остаются лишь болезненные воспоминания.

Миша, как обычно, строго и услужливо улыбнулся, принялся выполнять незатейливый заказ клиента – наполнять кружку янтарным пивом. Рыбку на этот раз он не пожелал.

Рассчитавшись с барменом, Резгин направился к Володе, расположился рядом. Тот поднял голову, посмотрел на соседа туманными глазами.

– О, кого я вижу! Знаменитый конструктор Резгин!

К друзьям подсел невысокий полноватый мужчина со смеющимся лицом.

– Соболезную вашей трагедии, – произнес подсевший. При этом его лицо по-прежнему светилось весельем. Есть такой тип людей, которые, даже говоря о серьезном, внешне остаются довольными всем на свете.

Резгин промолчал, с мрачным видом посмотрел на Володю. Тот чуть заметно качнулся и замер.

– И где сейчас ваши корабли? – продолжалась бесцеремонная речь. – Канули в зону реликта? Ха-ха-ха! Новая версия черных дыр. – Мужчина запрокинул голову от смеха. – А ну-ка, Миша, еще мне пивка! – крикнул он бармену. Бармен, кивнув, стал выполнять его заказ. – Не верю я в зоны реликта. Корабли летели с околосветовой скоростью, да? Вот и вся разгадка. Копускулярно-волновой дуализм. Столкнувшись с каким-то метеоритом, они совершили квантовый скачок, мгновенно залетели куда-то… Куда-то… Подождите, я сейчас. – Мужчина подошел к стойке, взял кружку, вернулся и, словно забыв о недавнем своем заявлении, стал с шумом тянуть пиво. Спустя несколько минут будто вспомнил о соседях: – Если что, меня зовут Коля. Или Николай. Да, лучше Николай. Думаете, откуда я все это знаю? Я хоть и необразованный, а почитываю книжки. Дома еще со школы скопилась библиотечка, книжки всякие, особенно переводные. Умеют же иностранцы увлекательно писать, а наши еще не научились. А все началось благодаря учительнице по физике. Она строгая была, но умела заинтересовать нас, школьников. Эх, давно я не видел ее. Надо бы съездить к родителям, старенькими уже совсем стали. А заодно учительницу проведать, если жива еще. Так вот, в детстве я даже книги по квантовой механике читал. И когда «Мерий» исчез, сразу понял в чем дело. Затем еще «Лонг». А ты, конструктор, молодец, сумел корабли модернизировать. Только управление квантовыми эффектами забыл включить в систему.

Резгин смотрел на Николая с мрачным удивлением. Какой-то пьяный взялся впаривать ему, в чем он ошибался при создании релятивистских космолайнеров.

– Где теперь корабли? – выдавил Резгин, усмехнувшись.

– А кто их знает. Летают где-то далеко.Твоя молитва услышана: берегись.

Володя сделал непроизвольное движение локтем, опрокинул свою кружку. Остатки пива вылились на стол. Громко всхлипнув, он упал лицом на лужицу и зарыдал, вздрагивая плечами. Резгин встал и ушел, так и не дотронувшись до своей кружки. Услышал, как вслед ему кричал Николай:

– А ты, конструктор, все равно молодец. – Эта фраза звучала как издевка.

Когда он открывал дверь, до него донесся смех. Резгин обернулся. Николай дико хохотал. Владимир продолжал судорожно рыдать, уткнувшись лицом в мокрый стол. Картина напоминала безумный сон под аккомпанемент “Back door man”.

Сон был прерывистый, как азбука Морзе. Всю ночь Резгин просыпался под гоготанье Николая. Затем все замолкало, только шумное потягивание пива и тихие Володины всхлипы. Резгин открывал глаза и видел релятивистский корабль. Очертания неясные, словно он таял, как мороженое в пекле июля. Голова падала на подушку, начинался новый виток кошмаров.

Утром зазвонил телефон. Не отошедший от ночного бреда, Резгин слушал заикающийся от волнения голос президента Космической корпорации Семена Данилевского.

– Да. Понял. Прийти? – Резгин посмотрел на часы. – Но сейчас без четверти шесть. Рабочий день начнется через три часа.

– Славик, что с тобой? – заорал Данилевский.

– Да как тебе сказать… – Резгин зевнул. – Не выспался. А что, собственно, случилось?

В трубке надолго воцарилось молчание. Затем Данилевский медленно, чеканя каждое слово, произнес:

– Восстановилась. Связь. С Мерием.

– В каком смысле? – Резгин собрался снова зевнуть, но тут же прекратил этот процесс. – Как восстановилась? Какая связь?

– Какая-какая! Да я тебе уже десять минут это втолковываю. Да, Мерий нашелся! Непонятно почему, но корабль неожиданно закинуло в другое место. Пока экипаж разбирался, где они находятся, восстанавливали с нами связь, прошло много времени. Парни решили не рисковать и повернули назад. Но уже на обычной скорости. Через месяц достигнут солнечной системы. И домой.

Резгин встал с кровати, подошел к окну, начал смотреть в небо. Потом спохватившись, отошел. Там ему ничего сейчас не увидеть, кроме сплошной темноты раннего осеннего утра.

– Семен, так это… так это… – Теперь заикался Резгин. – Ты хоть понимаешь, что произошло?! Мерий нашелся!

Данилевский хохотал. Его примеру последовал Резгин. Оба смеялись до слез.

Весь день в Центре только и было разговоров, как про «Мерий». Корабль, с которым навсегда распростились, вдруг объявился. Всем не давал покоя вопрос, что же произошло с ним при переходе на релятивистскую скорость? Поглощение «зонами реликта» отметалось сразу. Корабль целый, члены экипажа живы-здоровы. Просто неожиданно оказались в иной части Галактики.

Резгин вдруг вспомнил вчерашний разговор в баре. Николай после очередной кружки пива с уверенностью выдал, что корабли совершили… квантовый скачок. Бред какой-то. Разве такое возможно? Стоп.

Конструктор удивленным взглядом осмотрел зал. Везде сновали люди, всеобщая радость превратила центр управления в подобие гудящего муравейника. В дальнем углу Данилевский что-то оживленно говорил в окружении группы сотрудников. Квантовый скачок…

Вчера эта мысль казалась Резгину околесицей пьяного. Теперь она виделась в реальном свете. Релятивистский корабль стал квантовым объектом… Почему бы нет? Дико представить, что макроскопическое тело уподобляется какому-то электрончику. Но ведь околосветовые скорости стали использовать не так давно. Кто знает, что от них можно ожидать. Вот и дождались. Столкновение с каким-то метеоритом спровоцировало корабль на непредсказуемый переход. Да это… Это же самая настоящая сенсация! Новая эра в космонавтике. Надо обязательно рассказать об этом Данилевскому.

Резгин вскочил и быстрым шагом направился к группе людей у противоположной стены. Растолкал слушателей президента корпорации.

– Это… срочно. Это обязательно… нужно обсудить. – Резгин был взволнован, глаза горели. – Где бы? Да хоть в моем кабинете.

Удивленно посмотрев на конструктора, Данилевский последовал за ним.

Долго и сбивчиво говорил Резгин о своих догадках президенту. Не забыл упомянуть, кто натолкнул его на такие идеи – некий Николай в пивбаре.

– Представляешь, Семен, – после двух часов беседы сказал Резгин, – сами того не ведая, мы открыли новый способ перемещения в пространстве. С помощью квантового эффекта – моментальный переброс корабля. Хоть на противоположный край Галактики. Физики тщетно пытаются найти гиперпространство, чтобы летать к далеким звездам. А решение-то просто, оно само, можно сказать, к нам в руки приплыло. Мерий доказал, что идея осуществима. Теперь остается ждать Лонг, я уверен, он тоже обязательно отыщется.

Данилевский сидел в кресле и слушал, не перебивая коллегу. Иногда озадаченно тер рукой затылок или висок.

– А еще, Семен, – продолжал Резгин, – мы сможем, наконец, наладить мгновенную связь с кораблями, используя тот же принцип нелокальных квантовых связей. Все-таки, умный, этот мужик Николай. Начитался в детстве книжек и выдал версию с кораблями. Надо бы поговорить с ним. Надо найти его. Но где? – Резгин ненадолго замолк. – Я даже не знаю его телефона. Я вообще о нем ничего не знаю. Так-так… Я сейчас сбегаю в бар, может, он там. И Володька… ему обязательно нужно сообщить, что его Сашка нашелся. Про Володьку-то я совсем забыл. Как мог!

Резгин схватил пальто и, оставив погруженного в думы Данилевского, выбежал из кабинета.

Улица была заполнена мелким дождем. Он посмотрел на безнадежно серое небо, поднял воротник. Все хорошо, все необычайно прекрасно.

По дороге в пивной бар Резгин удивлялся себе, почему первым делом побежал не к Володьке. Бедный отец давно потерял надежду увидеть сына.

– Молитва услышана. Молитва... - шептали губы Резгина.

На полдороге он неожиданно столкнулся с другом. Тот мчался в сторону Центра.

– Володь…

– Ты уже знаешь, конечно! – Владимир был в своей прежней ветровке, которую носил в любую погоду и, казалось, даже спал в ней, судя по тому, что она всегда мятая. Даже дождь не пригладил ее сейчас. – Сашка…

Резгин обнял друга. Жизнь обретала новые краски.

Однако с Николаем ему не удалось встретиться. Не было его в баре. Он и позже там не появлялся. Бармен Миша не смог сказать ничего определенного про этого клиента. Миша лишь раз видел его, как раз в тот день, когда он беседовал с Резгиным.