Лайта
№32912 "Лучи солнца."

Лучи солнца.

«Столько жизней – это и есть плата за свет?!» - Лейла с усталым безразличием оглядывала поле боя. Она должна была испытывать чувство ужаса и отвращения, но чувства притупились, сгладились, сравнялись, умерли, как и все, кто сражался с ней плечом к плечу. Осталось лишь это тупое безразличие.

Сколько раз она и её немногочисленные соратники тайно, скрываясь, опасаясь, что в каждом из них обнаружат последователя запрещенного культа, возносили молитвы богине Холе, что бы она обратила свой взор на погрязшую во тьме Рейю. Сколько раз они, в чьем числе были даже главы города, пробирались в святилище на окраине, больше похожее на заброшенный сарай, шарахаясь от каждой тени, пряча под балахонами рясы с нашитыми на них украдкой белыми крыльями. И там благоговейным шепотом или истовыми воплями, переходящими в фанатичный визг, взывали к великой богине света, призывая направить её взор на их скромную Родину, послать защитника или просто подать знак. А обряды… Вычитанные между строк в священных книгах, найденные в древних рассыпающихся при малейшем прикосновении свитках, которые непотревоженными лежали с изначальных времен в полусырых хранилищах навсегда покинутых катакомб. Ритуальные фразы восстанавливали больше по интуиции, чем по фактам, произносили с придыханием непонятные чужие слова древнего забытого языка. Рисовали магические знаки цветными красками, живой и мертвой водой и даже собственной кровью, ругаясь и споря, какой из них больше подойдет для того или иного действа.

И вот, накликали на свою голову. Архангел наконец-то соизволил свалиться с небес, словно подарок к долгожданному празднику. На вид он казался обычным и даже почти не величественным, если не считать крыльев за спиной, которые можно было рассмотреть лишь, когда тот стоял на свету. И все же он был прекрасен: высок, статен, с мягкими, нежными даже в чем-то мальчишескими чертами лица. Все, как и положено настоящему герою, было при нем. Он говорил, и его хотелось слушать, он звал, и за ним хотелось не просто идти, а бежать, лететь, нестись, лишь бы оказаться рядом, лишь бы услышать его одобрение и заслужить похвалу.

Он поведал заблудшим во тьме, настоящую истину о Рейе. Здесь с изначальных времен поклоняются богу тьмы – Сацеру, который заключил души жителей в ловушку тел. Умирающие возрождаются в младенцах, они заново проживают свое бытие - день за днем, год за годом, жизнь за жизнью. Лишенные памяти прошлых поколений, они не помнят о том, что это действительно так. Их души вынуждены вновь и вновь проживать одну и ту же жизнь, не в силах вырваться из замкнутого магического круга, который питал бога тьмы.

Сначала к архангелу прислушивались лишь немногочисленные преданные последователи Холе, такие, как сама Лейла, но его слава летела впереди него. Было в его словах что-то, во что хотелось верить под темным затянутым вечными тучами небом Рейи. И была то – надежда. Что если хоть не ты сам, то дети твои и дети твоих детей избегут столь тяжелой участи. Затем, как это всегда бывает, к ним присоединились самые обиженные и обездоленные – нищие и те, кто находятся на грани нищеты из-за понятного желания, если не в этом теле, так хоть в следующем вкусить радости безбедного существования. Дальше пришли, на удивление всем – воины. Они правильно и вполне справедливо рассудили, что из жизни в жизнь наблюдать и, что более важно, испытывать на себе все прелести войны – это не такая уж и радостная участь, а если уж и умереть, то хоть раз за благое дело.

Храмовники Сацеру бесновались и с помощью низших бесов, живущих по воле бога тьмы на Рейе, пытались огнем и мечом выжечь еретическую заразу, но она распространялась, как доброкачественная опухоль в организме города – от дома к дому, от улицы к улице, от квартала к кварталу, захватывая все больше новых территорий и приспешников. Даже семья короля не избежала сии участи – младший сын отрекся от веры предков и перешел на сторону бунтовщиков. Да, к тому времени, уже бунтовщиков.

Детям Холе стали малы подвалы, чердаки и подземелья города, движение выплеснулось на улицы города. Уже не скрываясь, читали проповеди новоявленные проповедники, всю жизнь, до последних событий, прожившие в иной вере. Слуги Сацеру пытались заткнуть им рты, но разъяренная толпа вставала на защиту ораторов и размазывала храмовников вместе с их помощниками по стенам домов, по булыжникам мостовой. Жертвы были как с той, так и с другой стороны. На стороне детей света была армия, а на стороне слуг тьмы – маги из которых состоял основной костяк жрецов. После таких «проповедей» на улицах города оставалась растекшаяся по окрестностям кровь, выжженные магией куски строений с зияющими оплавленными ранами ртов и, покрытые толстым слоем пепла, дороги.

Безумие новой религии охватывало столицу, словно гигантский кракен скользкими щупальцами. Все новых и новых сторонников приобретала Светлоокая Холе. Были истинно верующие, не обошлось и без фанатиков с лихорадочно горящими глазами, с пеной у рта и брызжущими во все стороны слюнями, прославляющими имя богини в веках. Лейле хотелось вдарить каждому такому по морде, чтоб захлопнулись и больше никогда не позорили имя Светлоокой, но она сдерживалась – свои все-таки, пусть хоть и такие убогие. Но все же больше всех остальных было тех, кто искал в новом движении свою собственную выгоду и наживу. И с ними тоже приходилось мириться: с ворами, обкрадывающими слушателей, когда те, открыв рты, слушают проповедников, с торгашами, подбивающими верхушку движения свергнуть глав города с одной лишь единственной целью – урвать кусок побольше от чужого добра, загрести жар чужими руками.

Как и следовало ожидать ситуация быстро, просто-таки стремительно выходила из-под контроля. Те, кто еще формально назывался лидерами движения, кто вызвал архангела, в их число входила и Лейла с соратниками, уже не могли остановить сорвавшихся с цепей жителей столицы, могли лишь направлять и не дать скатиться вере в хаос. Но торгаши уже выкрикнули лозунг «Бей, грабь, убивай во имя света, во имя будущего» и толпа, подхватив его, прошлась по городу, полностью следуя собственным словам, ворвалась в королевский дворец, но там и застряла. Понимая, что дни его правления сочтены, владыка, рискуя нарваться на гнев Сацеру, вызвал подкрепление из тьмы, и оно не замедлило явиться. Через несколько часов ожесточенного боя, на месте дворца остались лишь обугленные руины да море крови, стекающее по желобам канализации в городскую речушку.

Но портал во тьму, открытый владыкой, все еще функционировал и все новые и новые демоны перли из него на Рейю. Воинам Холе пришлось покинуть столицу и разместиться за стенами города. Пока те, кто был способен двигаться и лечить, помогали раненым и пытались похоронить мертвых, сваливая всех вперемешку в братские неглубокие могилы, больше похожие на ямы, пришла новая напасть. Архангел предложил совершить обряды по вызову своих собратьев с небес, как тот, что провели, когда вызывали его самого. Вроде и знала об этом одна только верхушка, но то ли слухами Рейя полниться, то ли кто-то сдуру, не подумав, ляпнул об этом где ни попадя, то ли умудрился кто подслушать. Об этом предложении стало известно большинству, и когда глав новой веры окружила разъяренная толпа их же соратников, им не оставалось иного выбора, как провести эти ритуалы. Будь они прокляты!

Под пристальными взглядами сотни обезумевших глаз, Лейла и те немногие маги, что еще оставались в движении, проводили ритуал за ритуалом, а архангел подсказывал слова. И было понятно одно – если что-то пойдет не так, новоявленные дети света разорвут своих братьев и сестер по вере на мелкие окровавленные кусочки и даже не задумаются. Как же Лейла ненавидела их, их всех, этих зверей, которые еще совсем недавно были мирными, пусть и забитыми жителями. Этого архангела, который среди всей крови и грязи умудрялся оставаться чистеньким и сияющим, магов, которые раз за разом вместе с ней выполняют обряд призыва. А, главное она ненавидела саму себя за то, что делает это вместе с ними, потому что, как это не малодушно прозвучит, боится умереть.

Магов гоняли до полного измождения, до тех пор, пока они не начали падать без сил и до тех пор, пока детям света не показалось, что архангелов вполне достаточно для предстоящей битвы. Лейла упала и заснула прямо на месте проведения последнего обряда.

Когда девушка открыла глаза, бой уже был в разгаре, она повернулась на бок и ужаснулась. Казалось, земля и небо полыхают до самого горизонта. Сражение приближалось к стенам столицы, и совсем непонятно было, кто выигрывает: в сплошной гразно-бурой массе людей сияли бело-голубыми вспышками архангелы и кроваво-красными демоны тьмы. Все смешались, двигались и беспрестанно менялись местами.

Лейла поднялась и, словно зачарованная, безвольно пошла вперед, влекомая непонятной силой. Она подошла совсем близко к сражающимся, подняла валяющийся под ногами меч, удивленно взглянула на него и бросилась в атаку. Ей было все равно кого бить, кромсать, убивать. Частичкой своего сознания, которое еще принадлежала Лейле, она старалась не лупить по тем, на чьей одежде были нашиты пара белых крыльев, но ей не всегда это удавалось. Чужая кровь тугими брызгами летела в лицо, стекала, заливалась за воротник, но Лейле это было безразлично…

Бой прошел. Немногочисленные выжившие поднимались с земли и с немым удивлением, словно не веря, что все произошедшее – дело их собственных рук, оглядывали поле боя. Лейла была среди них, она приподнялась на локте, осмотрелась, поморщилась от боли в животе, глянула вниз и поняла, что жить ей осталось не долго. Раны в живот обычно бывают смертельными.

Луч света пробил тучи и прямым сияющим столбом упал на поле боя, осветив все его неприглядность. «Победа», - как-то уж совсем устало подумала Лейла, поднялась на ноги и, преодолев развороченный разлом в городской стене, побрела туда, откуда все началось – к заброшенной часовне в старой части города.

Она шла, хватаясь рукой за почерневшие стены домов и оставляя на них отпечатки своих кровавых ладоней. Прохожие, которых было очень мало, торопились поскорее убраться с её пути.

По дороге Лейле встретились мальчик и женщина. Мальчику было уже лет тринадцать, и он много что уже понимал в этой жизни, ткнув в магичку пальцем, он сказал матери:

— Смотри, у неё белые крылья на одежде, это она во всем виновата, - подобрал камень с мостовой и кинул его в девушку.

— Оставь её в покое, она уже получила по заслугам, - одернула паренька мать, глядя на плачевный вид девушки, взяла сына за руку и поспешила увести его на другую улицу.

Лейла не почувствовала ни удара в плечо, куда попал острый камушек, ни услышала разговора за своей спиной. Она наконец-то дошла к месту своих светлых надежд, своих мечтаний и своей веры, открыла дверь нетвердой рукой, но войти не смогла, так и упала на пороге…

Еще один луч солнца прорвал пелену густых облаков и осветил навечно застывший силуэт девушки. А за ним поспешил еще один, еще и еще, навсегда разгоняя тьму туч над Рейей.