Моргейна
№32927 "Благословение"

Благословение.

— Три миллиона жизней - это плата за независимость?!

В незнакомом голосе поровну смешались недоумение и тихий сарказм, и задремавший было Ральф вскинулся, вытаращился на статую. Мраморные губы ее, до того крепко сжатые, кривились в скорбной полуулыбке.

… конечно, по-хорошему, ему надо было остаться на вечеринке. Или вернуться в номер, вместо того, чтобы в поисках приключений бродить наугад по джунглям, с бутылкой «Джонни-гуляки» вместо фонарика, мачете и компаса. И уж, во всяком случае, заблудившись окончательно, не стоило залезать в развалины неведомого храма, лить виски на алтарь и плакаться статуе голой страшной бабы. Все это Ральф отлично понимал – он вообще был смышленым, потому его и ценили в Корпорации. Беда в том, что с вечера любая из этих идей казалась вполне логичной и черезвычайно заманчивой. Будь Ральф умудренней, он заподозрил бы подвох, но он был тем, кем был, - как бы ни старался казаться кем-то другим, - а потому пал, подчинившись зову сердца. То есть не сердца даже, а той твари, которую все нормальные солидные люди держат за семью замками, но не суть. В данных обстоятельствах – уже не суть.

— … три миллиона? – повторил Ральф, пытаясь сконцентрировать взгляд на вдруг заговорившей статуе. Она кивнула.

— Я посчитала, выходит именно столько. Если ничего не изменится.

— Типа… - больше всего Ральфу хотелось закрыть глаза и, сославшись на невменяемость, уползти восвояси, но богиня смотрела с укоризной и выражением лица очень походила на его первую учительницу. Поэтому он неимоверным усилием напряг мозг и договорил:

— Вы типа имеете в виду… так что вы в виду-то имеете?

— Ты принес мне подношения, - пояснила богиня. – Вот уже много веков никто не вспоминал обо мне, а ты пришел, и душа твоя открылась передо мной, и ты просил меня о заступничестве. Твоя молитва услышана, дитя. Но цена кажется мне несоразмерной… хотя ты можешь забыть о цене. Не тебе платить ее.

— Три миллиона?.. – тупо повторил Ральф. – Но почему?.. Собственно, чего я такого просил-то?.. Вы извините, я, может, не догоняю…

— Ты же просил меня даровать тебе независимость, - пояснила богиня, и под ее укоризненным взглядом Ральф почувствовал себя недоумком. Если бы не «Джонни», еще плескавшийся в его крови, он помер бы от стыда, а так было ничего, нормально. – Ты просил выбраться из джунглей, покинуть свою… корпорацию, да?.. и при том не испытывать унижения и тревоги. «Не быть виноватым» - да? «Самостоятельно, без оглядки на них, решать». Их – где-то три миллиона. По моим предварительным расчетам.

— Это вы типа предлагаете их всех убить? – уточнил Ральф. В бутылке больше совсем ничего не оставалось, и это было ужасно – он ведь чувствовал, что уже почти протрезвел.

— Прекратить их существование, - согласилась богиня. – Их не будет больше, даже и мертвых.

— Но… а как-нибудь по-другому нельзя?

— Нельзя, - богиня вздохнула. – Извини.

— А… отменить?

— Уже не получится, - покачала она головой, - мне очень давно никто не приносил жертв.

Ральф обескуражено потер лоб. Потянулся к воротничку рубашки и обнаружил, что где-то потерял галстук. Почему-то эта неприятность, совершенно незначительная на фоне прочих, полностью вывела его из равновесия. Застонав, он растянулся на мраморных плитах и закрыл глаза.

… в Корпорации он работал уже пять лет, с тех пор, как закончил колледж. Отличная ставка: деньги, репутация, карьерный рост. Однокурсники завидовали, родители гордились, хорошие девочки заглядывались. Даже Смит, его начальник, говорил, что как только Рольф избавится от слов-паразитов и начнет попадать в ноты корпоративного гимна, можно будет выдвигать его в управляющие отделом. Словом, жизнь улыбалась Ральфу, только вот улыбка эта все чаще казалась ему какой-то бледной. Положим, он сам не знал, чем хотел бы заниматься, будь у него возможность – то ли путешествовать автостопом, то ли рисовать акварели, а может быть поступить в космо-корпус или на курсы ветеринаров. Но в любом случае, ни одно из этих желаний не походило нормальному, солидному человеку.

Поэтому Ральф взял десяток уроков вокала и получил повышение с переводом сюда, - ибо Корпорация есть аванпост цивилизации и находится всюду, где есть космопорт и амбургеры. А здешние джунгли обещали в скорости разрастись в первоклассный курорт, так что повышение было настоящим, многообещающим.

Так какие же черти понесли его в разгар корпоративной вечеринки сюда, и что же он такое наговорил?..

— Вы не могли бы еще раз повторить условия моего… желания? Поточнее? – слабым голосом попросил Ральф. Богиня ответила сразу, и пока он слушал и пытался осознать, последние надежды на иллюзорность происходящего вылетели из его сознания. Кем бы ни была его собеседница из храма, она была куда реальней всего, что Ральфу доводилось видеть, слышать или осмысливать.

— Благословения. Отныне ты независим от мнения о тебе окружающих. Если кто-то из них заставит тебя, хотя бы одним своим существованием, ощущать непереносимые вину и стыд, или же идти наперекор твоим истинным желаниям – он перестанет существовать и изгладится из памяти живущих. Сейчас в мире есть примерно три миллиона людей, вызывающих у тебя подобные эмоции.

— Н-да… - только и смог промычать Ральф в ответ.

Поднялся ветер. Ральф, открыл глаза и увидел сквозь дыру в крыше кружащийся в светлеющем небе отритоптер.

— Меня спасать прилетели, - сказал он богине, с усилием садясь. – Пойду я.

— Бутылку оставь на алтаре, - отозвалась она. – Приходи еще, мне бывает одиноко.

— Ага… - уже от порога опять обернулся к ней, нерешиельно договорил. – Спасибо.

Богиня помахала ему вслед десятком рук.

Пилот спасательного орнитоптера был хмурым и небритым. Пока Ральф забирался в кабину, пилот дырявил его презрительным взглядом.

— Ты, парень, всю колонию на уши поставил, - сообщил небритый, зевнул, набирая на панели курс. Орнитоптер взвился в воздух, и уши у Ральфа заложило.

Ему было стыдно перед этим серьезным дядькой, - тот ведь, небось, и позавтракать не успел, - но тут Ральф вспомнил о своем благословении и замер в ужасе.

— Да, я не подумал сразу, что меня будут искать, - сказал он. Осторожно скосил глаза: пилот по-прежнему сидел в соседнем кресле.

— И как дошел в такую даль… Тебя раз двадцать съесть могли.

— Могли.

— Начальство твое рвет и мечет.

— Представляю, - на самом деле, Ральф не представлял. За время его работы еще никто не откалывал ничего и близко похожего. Смит вряд ли поверит, что Ральф бежал в джунгли не по собственной воле, но подчинившись зову твари, живущей за семью замками, за формулярами, обязанностями, светскими беседами, планами на полвека вперед и мелодией корпоративного гимна. Как ему в глаза смотреть?.. твою мать, благословение! А вдруг Смита уже нет, исчез, испарился?

«Не надо» сказал мысленно Ральф, сам не зная кому, богине, должно быть. «Смит, он не плохой, только на Корпорации съехал чуток. Не надо его» .

— Кофе будешь? – спросил пилот.

Остаток пути Ральф прихлебывал обжигающий кофе из термоизолирующего стакана, смотрел на лиловые джунгли под крыльями орнитоптера и размышлял о своем будущем, да еще о том, что чуть не отправил в небытие хорошего, в сущности, дядьку.

На службе его ждут крупные проблемы, но это такие глупости по сравнению с риском угрохать три миллиона человек неизвестно за что и как. И Ральф понимал, хотя предпочел бы не понимать, что отныне жизни его предстоит измениться. Прежде всего, предстояло уточнить формулировки. Именно этому учили его в Корпорации. Выяснить, какие именно вина и стыд являются непереносимыми, и еще – что такое истинные желания. От этого уже можно будет плясать.

Ральф шел по колонии и ему казалось, что вместе с похмельем он несет в себе планетарную бомбу. Слухи распространялись здесь быстро, а его побег имел все шансы стать новостью года, затмив даже вчерашнюю вечеринку. Десятки знакомых глаз пялились на Ральфа отовсюду, но он шел, бережно улыбаясь и здороваясь с теми, чья жизнь теперь зависела от него.

В кабинете Смит скорбно глядел на него с экрана световой связи. Аппарат был не совсем исправен, и по экрану пробегала временами рябь, стирая морщинки со Смитова лица. Звук был хорошим.

— … наглый щенок! Как вы посмели, Ральф, как вы посмели?! Корпорация… сам президент… вы опоздали на исполнение гимна!..

— И в самом деле, опоздал, - согласился Ральф, глядя в возмущенное лицо начальника и ощущая к нему лишь безбрежную нежность. Смит ведь и не понимает, насколько незначительны его упреки. Ральф бы тоже не понимал, если бы не богиня и все прочее.

— Вы заболели, да?.. – проговорил Смит с тревогой. – Перетрудились, устали?.. Хотите месячный отпуск, Ральф?

— Не надо, - ответил Ральф. – Не хочу. Лучше примите мое заявление об отставке.

— Я не получал…

— Я еще не написал. Не успел. Перешлю до вечера.

По лицу Смита пробежала очередная помеха.

— Ральф, - проговорил он. – Вы ли это? Вам не стыдно?..

— Нет, - твердо сказал Ральф. – не стыдно.

— Но что подумают…

— Меня это не касается.

— М-да. – Смит потер виски. – Вы меня изумляете.

— Я вам сочувствую, но помочь ничем не могу, - сказал Ральф с жалостью. – Мои тропки с Корпорацией расходятся, так уж я решил.

— Но что вы будете делать?..

— Для начала - слетаю автостопом до Земли, а там видно будет. Может буду писать… типа акварели.

— Акварели?.. – повторил Смит из глубин шока. Голос его звучал глухо и невыразительно. – Я хотел заняться живописью на пенсии, а вы, значит…

— Ну да, - кивнул Ральф. – Значит.

Кажется, еще никогда в разговоре по световой связи не возникало таких длинных пауз. Смит глядел на подчиненного, и взгляд его мог вплавить в стену, но благословение не работало, и радость по этому поводу владела Ральфом всецело. Может быть и не было той богини, думал он с восторгом. Может, она мне просто приснилась.

Но даже это уже не было главным.

— Но как же ваша карьера? – наконец выдавил Смит.

Ральф счастливо улыбнулся ему.

— Моя карьера? Да никак! И вас я об одном прошу, Смит, – оставьте ее в покое!