Бонни и Клайд
№44993 "Монетка"

Три миллиона жизней - это плата за независимость?! Ладно, положим, когда каждый четвёртый житель города имеет «неправильный» с точки зрения правительства фенотип, это действительно выглядит несколько странно, но, в конце концов, кому они мешают? Люди, которые не дали городу утонуть в нечистотах и химических отходах, которые делали ту работу, что для нас, коренных уроженцев, стала символом несложившейся жизни. Устроиться на место мусорщика или грузчика – всё равно, что расписаться в собственной никчёмности. Так было. До тех пор, пока город не охватил кризис – и к власти не пришли кристальные.

Уже два месяца продолжалась «кристальная кампания», как окрестили её на Западе. На остановках, рекламных стендах, да и просто на стенах домов пестрели лозунги: «Чурки, убирайтесь вон!», «Верните наши рабочие места!», «Сделаем нацию кристально чистой!» С каждым днём обстановка накалялась, некоторые особо рьяные последователи бургомистра уже перешли к активным действиям, посчитав нападение лучшим способом защиты. В разных районах города то и дело вспыхивали потасовки, несколько десятков жертв уже были оплаканы со всей серьёзностью некристальных обрядов. С экрана всё чаще озвучивались мнения влиятельных людей, что три миллиона представителей чуждой расы угрожают культурной жизни города – и если спустить всё на тормозах, вскоре из хозяев мы превратимся в рабов. По ощущениям, ещё несколько дней – и геноцид станет официально провозглашённой политикой властей.

Это, наверное, эгоистично и несознательно, но во всей этой ситуации меня больше всего удручает даже не вселенская несправедливость и ущемление прав человека. Что мне, букашке, вселенная! Больше всего угнетает собственное бессилие. Что я могу? С нищенской зарплатой преподавателя французского в ВУЗе, с одной-единственной отрадой в жизни... Даша! Как скоро они разнюхают, что по паспорту она – Дария Ахметовна? Кто кроме меня захочет защитить её?

Так, молоко, макароны, тушёнка, средство для мытья посуды – вроде бы, ничего не забыл. Со вздохом достаю деньги и протягиваю их девушке на кассе. Звонкой мелочью падает в ладонь сдача. Недовольно морщусь: достало вечное бренчание в оттянутых карманах. Перед тем, как опустить мелочь в карман, непроизвольно смотрю на руку. Надо же! Новый рубль. Интересно, кто эта девушка, чей профиль выбит на монете? На княгиню Ольгу уж точно не похожа. В любом случае, смотреть на такое лицо гораздо приятнее, чем на жирную рожу бургомистра, взирающую с каждого второго рекламного щита в городе. Так, что там дальше по списку? Осталось снять наличность с карточки и можно ехать домой. Подхожу к ближайшему банкомату и задумчиво смотрю на надписи на экране. Валютный счёт, рублёвый счёт... Эх, был бы у меня валютный счёт в каком-нибудь тихом швейцарском банке – и ни о чём больше можно было бы не думать. Уехали бы с Дашей куда-нибудь. Туда, где ей ничто не угрожает. Моя рука зависает над кнопкой рублёвого счёта. Чёрт, могу я хоть раз в жизни помечтать! Отчаянно вдавливаю указательный палец во вторую кнопку.

Что за ...? Протираю глаза. Сколько? Один миллион? Долларов! Недоверчиво смотрю на экран. Надо снимать быстрее, пока я не проснулся. Проклятье! Больше тысячи не даёт. Запихиваю новые хрустящие купюры за пазуху и бегу к следующему банкомату. Я богат! Господи, Даша, я богат! Ещё банкомат, и ещё один. Не разбирая дороги, несусь домой.

За спиной раздаётся визг тормозов – и в следующую же секунду меня толкают на асфальт и заламывают руки. Уличный шум перекрывает резкое: «Вы арестованы!» Суматоха и звон выкатывающихся из кармана монет.

Так, неплохой улов – целых тридцать бутылок. Всё-таки, отличный сегодня день! После того, как объявили «кристальную кампанию», в лучшем случае, можно было рассчитывать на просроченный бутерброд в кассе взаимопомощи. А ведь когда-то даже шикарный фуршет по поводу выхода моей книги не мог сделать меня счастливым. О, рублик! Какая красивая девушка – и как же она похожа на Елену! Каким идиотом я был! Елена, муза моя, зачем ты оставила меня! Без тебя всё пошло наперекосяк. Книги перестали писаться, издательства больше не давали авансов. А потом я сорвался и ушёл в запой. Когда протрезвел – оказалось, что квартиры у меня больше нет, что я отписал её какому-то хмырю. Только этот мобильный телефон и остался на память о прошлых днях. Даже в самые трудные дни я старался найти возможность пополнить счёт. Он моя последняя надежда на то, что когда-нибудь всё сможет измениться. Глупо, конечно. Я всё ещё надеюсь, что ты позвонишь мне и вернёшься. И никуда больше не сможешь уйти... Нет-нет, Степан! Я вовсе не претендую на твою мусорку. Я на сегодня закончил. Надо ещё успеть сдать бутылки до закрытия магазина, а то снова ложиться голодным.

Степан провожает меня своими традиционными рассуждениями о том, что после того, как замочат всех некристальных, примутся за нас. Мы – тоже пятно на безупречном лице города. В последние дни мне всё чаще кажется, что он прав.

Неожиданный звонок мобильного телефона почти пугает меня. Лена, неужели это ты?

— Алло.

— Здравствуйте, это Иван Юрьевич?

— Да, а вы кто?

— Это вас из больницы беспокоят. Вы знаете Елену Дурину?

Пересохший язык прилипает к горлу и я еле-еле умудряюсь промычать что-то невразумительное в ответ.

— Семья Елены попала в серьёзную аварию, - продолжал голос в трубке. – Елена парализована. Муж и ребёнок скончались по дороге в больницу. У неё больше никого нет в этом городе, только ваш номер из её записной книжки оказался доступен. Пожалуйста приезжайте!

В холле больницы меня окликает молодой парень лет восемнадцати. Ему не хватает мелочи для кофейного автомата. Шарю в карманах и отдаю ему горсть монет, даже не глянув на них. Я спешу к моей музе.

Ох, спасибо тебе, дедушка! Гы! Прикольная какая монетка! Никогда не видел таких – что за тётка-то? Впрочем, неважно. Сейчас мне нужен глоток кофе. Горячего чёрного обжигающего кофе. Ещё пару часов – и вся эта эпопея с военкоматом для меня закончится. Меня, наконец-то, признают негодным и выпустят из больницы. А там – полная свобода. И чихать я хотел на все эти политические заварушки. Уеду! Гадом буду – уеду отсюда к чёртовой бабушке, в Тибет, в Висконсин – куда угодно! Когда ничего не будет держать в этом уродском городе – исполню свои старые мечты. Как мы с Серым хотели – побывать во всех странах мира. Серый-то ссучился, башку побрил и некристальных бьёт, разговаривать с ним сейчас почти невозможно. А мне лично пофигу – в мире столько всяких национальностей, что таким, как он, только удавиться остаётся.

«Годен»

Комната плывёт у меня перед глазами.

— Как годен? Вот ведь в параграфе ясно стоит: плоскостопие относится к категории B. А с категорией В в армию не берут. А у меня серьёзное плоскостопие...

Седой врач отрывается от кипы личных дел призывников и буравит меня глазами:

— Молодой человек, будьте же сознательны: страна на пороге войны. Пару часов назад пришёл указ о том, чтобы всех, более или менее способных передвигаться (в том числе и таких, как вы, с плокостопием), призывать на флот. Да не переживайте вы так: это всё ненадолго! Мы сильны, как никогда. И, честно говоря, я вам даже завидую: это чудесная возможность увидеть весь мир...

Телевизор сошёл с ума. Новости одна другой невероятнее. После того, как фракцию кристальных скосил редкий штамм гриппа, их неофициальные сторонники попритихли. Такой же неведомый недуг напал и на сотрудников правоохранительных ораганов, и совершенно необъяснимо, что наиболее подвержены ему оказались офицеры службы ГИБДД. Госкомсанэпиднадзор подозревает неизученный вирус, распространяющийся через асфальтовое покрытие дорог. Над городом потерпел крушение самолёт, груженый плюшевыми игрушками, под обломками погибла девочка. На сегодняшний день запланировано третье за последнюю неделю избрание бургомистра. Куда катится этот мир?

Хотя есть и плюсы, ведь эта полная анархия привела к тому, что меня отпустили . Изъятые у меня деньги волшебным образом пропали, а парочку взбесившихся банкоматов нельзя назвать надёжными свидетелями. Сегодня, наконец-то, я увижу Дашу и обниму её без страха, что завтра могу её потерять. Кристальных больше нет. Больше нам нечего бояться.

Молодой парень в форме моряка – по-видимому, один из тысяч комисованных сегодня несостоявшихся вояк – с увлечением рассматривал справочник для поступающих в ВУЗы.

— Скажите, это вы – Воскресенский Глеб Аркадьевич?

— Да. Мы знакомы?

— Нет. Я просто видел вас в новостях... Я хочу попробовать стать дипломатом, посмотреть, как в дальних странах люди живут. Скажите, вы могли бы помочь мне подтянуть французский? Шансов конечно почти никаких – но почему бы не рискнуть?

Это его «почему бы не рискнуть» так живо мне напомнило меня самого в молодости, что я не задумываясь соглашаюсь и беру у парня номер телефона. Уверен, всё у него будет хорошо, не сейчас – так в будущем году. Такие не пропадают.

На пороге дома сталкиваюсь с соседкой, которую в инвалидном кресле катает странного вида мужчина с внешностью полупоэта-полубомжа. Даша писала, о том, какая трагедия случилась с Еленой – но она кажется просветлённой и безмятежной. А он – беззаветно влюблённым. Не знаю, откуда он взялся, но для Елены он просто подарок небес. Уже несколько лет я не видел, как она улыбается. Наверное, плохо так говорить, но её покойного мужа никак нельзя было назвать идеальным. Каким сложным и запутанным путём иногда приходится идти к счастью...

Даша в нарядном платье стояла у окна. Заметив меня, она бросилась мне на шею и защебетала:

— Глебушка! Ну, наконец-то! Я уж и не надеялась. Смотри, какую чудную вещь я сегодня нашла на детской площадке. Ну, ты слышал, наверное, там самолёт разбился...

Я готов был увидеть что угодно – красивый кленовый лист, необычный детский рисунок, перо хищной птицы... Но когда на меня в упор глянул знакомый женский профиль, отчеканенный на монете, я едва сумел совладать с собой.

— Даша, отдай её мне, пожалуйста!

— Но ведь это я её нашла! – запротестовала девушка, - Значит, она моя.

Я клянусь, мне это не показалось: губы женщины на монетке растянулись в холодной жестокой ухмылке. И вдруг все разнозненные кусочки смальты сложились в одну мозаику: банкомат, отправивший на мой счёт громадную сумму денег, необъяснимая массовая смерть кристальных, стихийные болезни милиции, девочка, погребённая под дождём из игрушек, всеобщая демобилизация...

Очень тихо и осторожно, держа Дашины ладони в моих руках, я спросил её, о чём она мечтает. Она только пожала плечами: «Вчера я бы загадала, чтобы ты вернулся домой. Сегодня – не знаю. Надо подумать. У меня всё есть...»

Лицо женщины на монетке в ту же секунду исказила уродливая гримаса. Я победно улыбнулся и срочно заключил Дашу в объятия, пока она не успела пожелать чего-то ещё. Чего-то, чья цена окажется непомерно высокой. Слышишь, ведьма... Я знаю, ты слышишь меня. И мне плевать, кто ты, откуда взялась и чего хочешь. Вставай-ка на ребро – и катись отсюда куда подальше! Если ты только попробуешь играть её жизнью – найду тебя, где бы ты ни была. А пока – пока ещё по-хорошему – об одном прошу: оставь её в покое!