миу-бин
№44996 "Сердце Той стороны"

Сердце Той стороны

— Три миллиона. Три миллиона жизней лепреконов – не слишком ли велика плата за нашу независимость?! Это не эмиграция, это – изгнание. И куда только смотрит ирландский ковен?

Произнесенный патетическим тоном вопрос повис в воздухе. Геля старательно изображала глухонемую сиротку на балу у богатой тетушки. Забившись в угол и спрятав глаза и уши под шлемом, она мычала в тон неслышной никому, кроме нее, поп-звезде. Нусле, в отличие от хозяйки, прикидываться шлангом не пришлось. Хозяева так и не купили речевой синтезатор, так что навязший в ушах рекламный слоган «немой мир – не мой мир» пока к ней никакого отношения не имел. Лохматое создание усердно жевало зажатую передними лапами мозговую косточку и ухмылялось добродушной мордой.

Мама Лера на подобное игнорирование ее мнения домочадцами привыкла внимания не обращать. К тому же где, как ни дома, отрабатывать пламенные речи первому секретарю регионального отделения Общества охраны нематериальных сущностей и маленького народца?

Геля мычала, Нусля грызла, мама Лера репетировала. Жизнь мирно текла своим чередом.

Пока ничего особенного не происходит, позвольте представить наших героев. Щуплое существо в обтягивающем лиловом комфорт-комплекте с аудио-визором на голове, из-под которого торчат фиолетовые перышки волос – это юное дарование по имени Геля. Ей тринадцать лет, она любит свою собаку Нуслю, джаз-панк и клубничный коктейль и терпеть не может школу, понедельники и сверхъестественные явления. Последние – в особенности. И у нее есть на это веские причины. Восторженные рассказы бабушки о том, что первое слово Гелечки было не «папа», «мама» или «пи-пи», а «Бука», ее просто бесят. Кстати, чему тут восторгаться? Мама Лера сдала трехмесячную Гелю на воспитание бабушке, а сама ускакала за тридевять земель протестовать против осушения болота, на котором водился редкий подвид кикиморы моховой. Папу-контактера девочка помнит только по роликам в семейной видеотеке – очередной контакт закончился на другой стороне реальности, откуда Станислав Игоревич не вернулся по сей день. А проблема «пи-пи» в эпоху супервпитывающих подгузников давно неактуальна. Что же касается Буки… За эдаким сумасшедшим семейством обязательно должен присматривать домовой. Хозяйственный и ворчливый Бука следил за малышкой все то время, пока бабушка была занята учениками, а значит – практически постоянно. А то, что никому, кроме девочки, он не показывается, можно объяснить или застенчивостью старика, или особым даром девочки. Мама Лера и баба Катя предпочитают, естественно, второй вариант. Геля уверена в первом. Рядом со свадебной видеограммой родителей девочка разместила собственноручно нарисованный портрет домового. Буке он очень нравится.

Уже почти сжевавшая косточку Нусля была подарена к Гелиному десятилетию. В тот период девочка фанатела от «Питера Пэна» и мечтала о большой доброй собаке – такой, как Нэнни. Мечтала вслух и так отчаянно, что даже вредины-гремлины стали недовольно высказываться в смысле, что нельзя же издеваться над чувствами ребенка. Комок золотистой шерсти в корзинке оказался мало похож на мечты. Но стоило светло-серым глазам девочки впервые встретиться с любопытствующим взглядом щенка, как между ними установилась такая связь, для которой даже слова были бы только помехой. Именно поэтому Геля не разрешила маме и бабушке купить глупое приспособление, позволяющее переводить с собачьего языка на человеческий. А необычное имя придумалось само собой. Щенка нужно было назвать на букву «Эн», причем патриотично настроенные хозяева собачьего питомника высказались категорически против иноземных кличек. Поэтому от Нэнни, скрепя сердце, пришлось отказаться. А вот когда любопытный нос щенка застрял между струнами гуслей – баба Катя преподавала в школе народных инструментов, то из дразнилки «Гусля-Нусля» вышло отличное собачье имя.

— Гелька, а тебе не пора в школу? - мама произнесла это почти без перехода все тем же «ораторским» голосом.

— Уже иду, - Геля нехотя стянула шлем и положила его на полку.

Нусля подняла лохматую голову. Огрызок косточки звонко ударился о паркет. Собачьи глаза с тоской уставились на хозяйку. Геля наклонилась и ласково потрепала золотистый загривок.

— Я скоро приду, не кисни.

Мама прервала монотонный бубнеж в диктофон и возмутилась:

— Ты все еще здесь? Когда же ты наконец станешь пунктуальной? Вся в отца. Стас тоже постоянно опаздывал!

— Дорогая, это непедагогично, - донесся из соседней комнаты недовольный голос бабы Кати.

— Ухожу-ухожу. Пока, ба! – звонко крикнула Геля и, подхватив рюкзачок, оставила взрослых спорить о правильных воспитательных методах.

Дверь громко захлопнулась. Бука недовольно заворочался под шкафом, сонно бормоча, что можно вообще-то и потише, надо бы и совесть иметь.

На улице моросил противный дождик. Геля раскрыла большой цветастый зонт и уныло зашагала по тропинке. Тропка эта вела от дома к школе через старый парк. Тот был огромный и совершенно дикий, словно кусочек дремучего леса. Геля любила бродить по нему, особенно летом. Если сойти с хоженых дорожек, то можно наткнуться на норы, нарытые кротами и гномами, на говорящего зайца или кружащихся в хороводе фей.

Геля вздохнула. Из всего сказочного народца она выделяла именно фей – Бука не в счет, он ведь член семьи. Феи. Летом они стремительно проносятся мимо, оставляя за собой след из звонкого смеха и щекочущего аромата пыльцы. Их крылышки сверкают и переливаются на свету. За красоту Геля прощала им болтливость и даже вредность. Ведь Тинкербелл из обожаемого ею «Питера Пэна» тоже была не подарок. Феи не любят дождь и холод, и осенний парк без них выглядит осиротевшим и мрачным.

Где-то наверху, над сплетением крон деревьев, раздался недовольный вороний «карр». Геля задрала голову и всмотрелась.

Мелькнуло яркое пятнышко, хорошо заметное на серо-коричневом фоне осеннего леса. А следом спикировала огромная ворона. У самой земли пятно развернулось к девочке, и Геля поняла, что это фея. Кроха летела рывками, медленно и неуклюже – дождь намочил тонкие крылышки. Ворона быстро нагнала ее и задела крылом, сбрасывая хрупкое тельце прямо в лужу.

— А ну, прочь, - крикнула Геля, быстро сложила зонт и ткнула острием ворону.

Птица перекувыркнулась и шмякнулась в грязь, но сразу же вскочила на лапы и угрожающе растопырила крылья. Геля выставила зонт вперед, держа его обеими руками. Ворона предпочла не рисковать и ретировалась, оставив на прощанье презрительно-протяжное «Карррр».

Геля склонилась над лужей, осторожно выловила и положила на ладонь хрупкое тельце. Фею била мелкая дрожь, мокрые крылышки, с которых стекала мутная вода, слабо трепетали.

— Не бойся, - сказала девочка. - Я тебя не обижу.

Фея приоткрыла глаза и посмотрела на спасительницу, затем поискала глазами злую ворону. Поняв, что опасность ей больше не угрожает, попыталась взлететь и шлепнулась обратно на ладонь. Кроха сразу же села, звонко чихнула и заревела, размазывая маленькими кулачками слезы по грязному личику.

— Ну-ну, не плачь. Я помогу тебе.

Фея тут же прекратила хныкать и радостно закричала:

— Ты хорошая, ты самая лучшая, спасибо-спасибо-спасибочки…

От писклявой скороговорки у Гели аж в ушах зазвенело.

— Подожди благодарить. Лучше скажи, куда тебя отнести?

— Конечно, домой! – словно таксисту бодро скомандовала фея. – Вон там, у скамейки, сверни с тропинки. Я покажу дорогу.

В промокших ботинках хлюпало так, словно внутри было самое настоящее болото. Под ногами расползалась вязкая жижа из опавших листьев и грязи. От тропинки они ушли глубоко в парк, и Геля успела пожалеть о своей отзывчивости. Утешало одно – в школу она уже опоздала, и торопиться было больше некуда.

— Вот мы и пришли, - радостно пропищала фея. – Высади меня вон там, на веточке…

— Ну, пока, - сказала Геля, - постарайся больше не влипать в такие жуткие истории.

— Подожди, - фея раздосадовано хлопнула в ладошки. - Я же не успела тебя отблагодарить.

Со словами: «Я сейчас», - она скрылась в дупле. Прошла минута-другая, пока она ни вернулась, пыхтя и волоча за собой небольшой блестящий прямоугольник.

— Держи, - довольно сказала фея, после того, как отдышалась. - Это теперь твое.

Геля уставилась на маленькое зеркальце. Самое обычное, с облупившейся от сырости амальгамой.

— Это не просто зеркало, - гордо сказала фея. – Это Самое-Настоящее-Зеркало.

— Да? – хмыкнула Геля с сомнением. – Ну что ж, спасибо. Буду смотреть в него на самое-настоящее-отражение.

— Глупенькая, - хихикнула фея. – Оно же волшебное. Если поймать этим зеркалом солнечный луч, то можно попросить у него любую вещь из Зазеркалья.

В школу Геля, конечно, не пошла. Но и домой возвращаться было еще рановато. Она вышла на тропинку, села на мокрую скамейку и задумалась, рассеянно крутя зеркальце в пальцах: «Интересно, а если фея сказала правду? Эх, хоть бы на минутку выглянуло солнце!»

Словно услышав ее, дождь прекратился, и небо прояснилось. Геля направила зеркальце вверх и загадала…

Яркая вспышка. Девочка невольно сощурилась.

Когда Геля открыла глаза, рядом сидел тощий небритый мужчина, рассеянно озирающийся по сторонам.

— Папка, - прошептала она, не веря своему счастью, и уткнулась лицом в пропахшую гарью куртку.

— Гелька, малышка! – Станислав крепко обнял дочку, они замерли, и только снова заморосивший дождь заставил их разомкнуть объятия.

— Что же мы тут сидим? Пошли домой! - Гелька вскочила со скамейки и потянула отца за руку.

— Мама в городе? – на ходу поинтересовался Стас.

— Все дома – и мама, и бабушка, и Бука. Сейчас придем и устроим праздник. Как тогда – перед твоей последней командировкой.

— Кстати, не расскажешь, каким образом ты меня сюда вытащила? – в голосе Стаса прозвучали тревожные нотки, но счастливая Гелька их не заметила и быстро, сбиваясь и повторяя одно и то же несколько раз, рассказала про ворону, фею и волшебное зеркало.

— А теперь, папка, твоя очередь. Что с тобой произошло, а?

Стас смутился:

— Ну, эмм… наша группа смогла пробить канал в Сердце Той стороны. Это совершенно неисследованная часть Зазеркалья. Канал получился нестабильным, у нас было только три часа пребывания там. До чего же там здорово! Это совершенно другой мир. А как там красиво!

— Погоди, - перебила его Геля, - а почему ты не вернулся с остальными обратно?

— Понимаешь, малыш, я от группы отстал, захотел осмотреть окрестности. И совсем забыл о времени! А когда спохватился, канал уже закрылся. И ведь предупреждали меня…

Геля хмыкнула. Судя по рассказам мамы, папа всегда отличался рассеянностью.

— А что там, в этом Сердце? – не удержалась от вопроса Геля.

— Это как… нет, это не описать словами! Я был там несколько лет, но кажется, будто прошла всего одна минута. Минута, которая вместила в себя вечность. Но знаешь, что самое важное? Сердце – это центр всего. То, что происходит там, отражается на остальных мирах, включая наш. Жаль, что мы больше не сможем туда попасть! Такой случай, наверное, один на миллион лет.

Они прошли почти весь парк, когда с неба шмякнулась на землю громадная жаба – размером не меньше чайника. Чудесным образом она не разбилась. И тут же лениво поползала на брюхе, посматривая на Гелю и Стаса.

— Откуда она? – удивленно вскинула брови Геля.

Стас встревожился:

— Слушай, так ведь это же… Вперед! Скорее!

Едва они, прикрывшись зонтиком, выбежали из парка, над ними разразился самый настоящий ливень. Только вместо воды он поливал землю разноцветными гигантскими жабами.

— Это Жабий дождь, - пояснил Стас, указывая рукой на болотного цвета тучу, застывшую над их головами. - Такой бывает в Темных районах Той стороны.

— А почему он здесь? – Геля никогда не видела ничего похожего.

— Дай-ка взглянуть на твое Настоящее Зеркало, - Стас нетерпеливо поднес его к самым глазам. – Да, так я и думал - Зеркало Януса. Очень и очень плохо. Тепе…

Он замер на полуслове. Внизу, по оврагу, брела стая громадных фиолетовых волков. Они к чему-то принюхивались и раздраженно стегали себя по бокам черными хвостами-змеями.

— А это еще хуже. Нам надо как можно скорее попасть домой.

— Понимаешь, что ты натворила?! – мама была взволнована. – Могла бы посоветоваться сначала со мной. Зеркало Януса – грубое магическое вмешательство. И куда?! В Сердце Зазеркалья!

Геля всхлипнула:

— Я просто хотела…

— Я знаю! Но надо было задуматься! И посоветоваться со старшими! Иди в свою комнату!

Сквозь закрытую дверь Геля слышала, как о чем-то спорят мама, папа и бабушка. За окном стало совсем темно, хотя день был в самом разгаре.

— Успокойся, - проворчал ласковый голос над ухом.

— Бука, что же я натворила?! – Геля была готова снова разрыдаться.

— Ну-ну, плакать не надо. Сотворенного не вернешь, но ведь можно исправить, правда?

— Как? – Геля смахнула навернувшуюся слезу.

Бука хитро подмигнул и прошел к дальней стене, на которой висело старинное фамильное зеркало. Заговорщицки поманил оттуда Гелю пальчиком.

— Это ведь не просто зеркало, - домовой любовно погладил позолоченную рамку. – Через него ты сможешь попасть в Зазеркалье.

— А как я доберусь до Сердца?

Домовой нахмурил кустистые брови:

— Это непросто, но ведь у тебя есть проводница, да?

Он кивнул Нусле, лежащей на полу. Собака утвердительно тявкнула и с любовью уставилась на хозяйку. Зеркало зазвенело.

Разговоры на кухне стихли.

— Что случилось? – раздался взволнованный голос мамы.

— Поторапливайся, - зашептал Бука. – Иначе, они тебя не отпустят.

Зажмурившись, девочка шагнула вперед. Следом за ней прыгнула большая лохматая собака с золотистой шерстью. Они оказались на дороге из красного кирпича – отражении той, что в реальном мире вела к центральной аллее парка.

Когда родители вошли в комнату, они увидели довольного Буку и отражение Гели в зеркале.

Маленькая фигурка со смешными фиолетовыми перышками на голове обернулась и помахала из Зазеркалья рукой. Нусля беззвучно гавкнула, приоткрыв рот. И подружки отважно пустились в путь исправлять последствия неосторожного поступка.