E-бурчун
№45051 "Голуби летят над нашей Зоной…"

Голуби летят над нашей Зоной…

— Три миллиона жизней - это плата за независимость?! Юбилей, мать его… Дядька Яр специально подсчитал. Три миллиона угробленных свободовцев и не меньше долговцев, чтобы каждый нормальный чел мог спокойно, под пивасик, погонять снорков по Агропрому. И теперь все это - псу безглазому под хвост! – Чехов подошел к окну, стволом «Беретты» отодвинул занавеску. Над Зоной медленно разгорался тусклый рассвет. Черные кроны тополей четко прорисовывались на фоне бледно-голубого неба. – В общем, «Свобода» против. Так и запишите - против.

Лебедев кивнул и внес мнение командира «Свобода» в протокол общего собрания лидеров группировок Зоны. Затем он поднял голову, огладил лысину сухой желтоватой ладонью и выжидательно посмотрел на Йогу.

— Не, ну об чем ваще базар? – раздраженно начал пахан бандитов. – Я, в натуре, не врубаюсь – че за дела? У нас же чики-поки, все по полкам, как в морге. Долгачи бодаются со свободниками, мы сталкерюг доим, зомбаки и «Монолит» против всех, «Чистое небо» и научники сами по себе, вояки всех пасут, а одиночки фоном хабар таскают. Картина маслом! Айвазовский, в натуре. А че станет? Пересобачимся, как дать пить!

— Как пить дать, - меланхолически проскрипел из угла Сахаров.

— Ты ваще утухни! – окрысился Йога.

— Я бы вас попросил, молодой человек!

— У контролера попроси, он тебе даст…

Сидорович молча развел руки в стороны, давая понять, что сейчас не время для споров.

— Камрады, всей Зоне грозит страшная опасность. И если мы не сумеем выступить единым фронтом…

— Чем? – не понял Йога.

— Всем гамузом, - пояснил Сидорович. – Так вот. Если мы все не объединимся…

— Это с тобой что ли объединяться, барыга? – густым басом спросил майор Халецкий. – Ты моих ребят регулярно под пулю подводишь, гнида! И вообще, чего вы все раскудахтались? Мы с товарищами офицерами переговорили и не видим ничего плохого в том, что…

— Гад ты все таки, Халецкий! – отец Валериан стукнул пудовым кулаком по столу так, что стаканы жалобно всхлипнули, а кусок колбасы откатился под локоть генерала Крылова. Командир «Долга» молча вернул его на прежнее место, переводя внимательный взгляд с лидера свободных сталкеров на Халецкого – и обратно.

— Это я - гад?! – майор вскочил, схватился за кобуру. – Да я тебя, святоша…

Отец Валериан оказался быстрее. Его «Десерт игл» уже смотрел в лоб Халецкого. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь далеким воем мутанта где-то за холмами.

— Тихо, мужики, тихо! Мы ж тут не новую локацию делим – о будущем всей Зоны толковище идет, - кряжистый Лесник дернул себя за бороду, поднялся и чуть ли не силой усадил Валериана и Халецкого. – Давайте-ка прервемся. Нальем, выпьем…

Все оживились, придвинулись к столу.

— Волк, тушенку открой! Холод, подай стакан. Э, Колобок, ты куда столько? Берегов не видишь?

Когда стаканы были наполнены, Лесник, которому с общего молчаливого согласия уступили право «вести стол», откашлявшись, произнес:

— Ну, за первого сталкера! За Редрика, значит, нашего Шухарта…

Сталкиваясь, зазвенели стаканы. Влив в себя водку, старик гулко сглотнул, занюхал рукавом телогрейки и сел.

— Хороша, зараза. Профессор, а верно говорят, что она радиацию выводит?

Сахаров пожал плечами. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

Налили по второй. Следуя традиции, все встали и не чокаясь выпили, молча помянув тех добрых сталкеров, что не вернулись к своим кострам и спальникам.

Постепенно установилась «рабочая атмосфера» сурового мужского застолья. Колобок привычно завел анекдот:

— Стоит сталкер у перекрестка, в Зоне, и указатели читает: «”Направо – аномалии”, “Вперед - монстры всякие”, “Налево кабаки и девки”. Думал сталкер, думал и пошел себе, бормоча под нос: “Выживу - надо бы у барыги спросить, что за новые ужасы такие: «кабаки» и «девки»”?».

В ответ Волк тоже привычно спросил:

— А поновее ничего нет?

— Из покрышек они ее гонят, что ли? Задрали уже эти «Казаки». Сидрыч, ты что, «Зеленую марку» достать не можешь, что ли? «Кедровую»… М-м-м, кайфушка такая…

— А я-то тут причем? Что разработы дают, тем и торгую.

— Пацаны на Барахолке детеныша кровососа подобрали. Знаешь, как кличут?

— Ну?

— Обама!

— Гы…

— У нас на Зоне всегда так…

— Не «на Зоне», а «в Зоне»! Правильно говорить – «в Зоне».

— А может «в незалежной Зоне»?

— Стоп, мужики! Отставить политику. Вы еще Подрабинека вспомните. Представляю, что бы он про «100 рентген» понаписал…

— Не, товарищи, оно все к лучшему. Я считаю – пусть будет…

— Да вы че в натуре?! – Йога вскочил. – Это теперь мои бойцы, когда пулю словят, должны вместо «Ой, бля!» кричать «Ой бля, извините!», а вместо «Кушай яблочко, сука!» - «Кушай яблочко, самка собаки!»?! Это че за дела?

— И анек про кровососа, который на дерево лезет... Ну, где ему яйца отстреливают... Он же весь смысл потеряет, - проворчал кто-то.

— А у меня в ассортименте розовый калаш появится и ПМ с кристаллами Сваровски… - задумчиво произнес Сидорович. – Дорогие, наверное, будут стволы.

Его со смехом поддержали:

— Броник с выточками и рюшечками…

— Гламурные гранатки…

— Пиво «Рэдс» вместо водки…

— Эх-ма, надо было Борова с Кочергой притаранить, - сокрушенно сказал Йога. – Они этой темы на дух не выносят.

— Во-во! – пьяно выпятил челюсть Крылов. – Привыкли там у себя по «крыткам» петухов щупать…

— Че ты сказал?! Ты моих кентов…

— А ну тихо все! – рявкнул Лесник. – Я гляжу, разговора у нас не получается. Поэтому будем, как при большевиках на партсобрании, голосовать. Кто против?

Йога, Чехов, отец Валериан и Сидорович подняли руки.

— За?

«За» оказались военные и долговцы. Сахаров, Лебедев и Сидорович воздержались.

— Поровну, - подытожил Лесник. – Да-а, дела-а…

— Дед, ты че тут демократию развел? – прищурился Йога. – Ты не в Думе. Это там не место для этих… как его? о, дискуссий! А тут Зона. Тут очередь из ПКМ словить легче, чем триппер.

— Слышь, Йога, - Халецкий с тоской посмотрел на пахана бандитов. – Не пошел бы ты на Лукмор корованы грабить, а? Утомил.

На крыльце забухали тяжелые шаги. Все замолчали, повернув головы к двери. Множественный шелестящий звук пронесся по комнате – полтора десятка рук передернули хорошо смазанное железо затворов. Да, все сидящие за столом знали, что снаружи надежная охрана из опытных, бывалых бойцов. Но они так же знали – там Зона, а ей верить нельзя. И поэтому голова всегда должна быть ясной, а палец - на спусковом крючке.

Дверь со скрипом распахнулась. На пороге монументально застыл человек в тяжелом свободовском экзоскелете характерного охряного цвета. Увидев наведенные стволы, он сквозь фильтры пробухтел:

— Вы что, охренели? – и снял шлем.

— Лукаш! – обрадовано вскричало сразу несколько голосов. – Жив, бродяга! Откуда? Через мод добрался?

— Через мод, через мод, - кивнул Лукаш, избавляясь от экзоскелета. – О, Че, и ты тут! Здорово, брат!

— И тебе не хворать. Иди, присаживайся, - Чехов подвинулся, налил в стакан водку. – Как там, снаружи?

— Под утро холодно стало. Вороны низко летают.

— Ну, это к выбросу.

— Ага. За вас, мужики!

Лукаш выпил, макнул ломоть батона в разогретую тушенку, закусил и обвел лица сталкеров непонимающим взглядом.

— А чего случилось-то? Я через Рыжий лес иду, встречаю знакомого, он говорит – все отцы-командиры на Свалке, на Северном блокпосту в вагончике собрались.

— Понимаете, Лукаш, - неожиданно заговорил Сахаров. – Ситуация довольно необычная и требующая всеобщего обсуждения. Дело в том, что на Болотах появился не совсем обычный сталкер… Он… Она… В общем, это женщина.

— Баба!

— Телка!

— Чувиха!

— Оба-на… - Лукаш отвесил челюсть от удивления. – И как она там?

Лебедев, по обыкновению проведя рукой по лысине, ухмыльнулся.

— Сначала по три раза поговорила с каждым из сидящих у костра. Потом полчаса трепалась с барменом. Час старалась продать нашему торговцу свой ПДА. Сейчас бродит вдоль забора, пытаясь пешком уйти с базы «Чистого неба», чтобы выполнить первое задание. Проводник машет ей рукой, но она его упорно игнорирует. А пока суть да дело, мы вот решаем, пускать ее дальше или нет. Такие дела…

— Ну, а Шрам чего говорит? Вы его спросили?

— А ведь верно! Правильно Лукаш говорит! – раздалось сразу несколько голосов. – Чего Шрам молчит? Где он, кстати? Где?

— В Караганде. Тут я, - подал голос из темного угла наемник.

— Ну, иди к столу, уважь кумпанию, - Лесник ногой пододвинул табуретку. – Что скажешь?

— А чего говорить… - пожал плечами Шрам. Он вышел в круг света, но садиться не стал, только перевесил свой FN2000 стволом вперед. У него точно появился третий глаз, черный, безжалостный глаз, видящий каждого буквально насквозь. – Тут вот какое дело, мужики. Зона, аномалии, монстры, артефакты – это все хорошо, конечно. И закат после выброса на «Янтаре» замечательный, и зомбаки перед смертью воют – слаще некуда. Только вот… Устал я. Надоело. Каждый раз, когда через Лиманск иду и пустые дом вижу – сердце сжимается. В общем… Чуть не молился я, чтобы что-нибудь изменилось. Вы не обижайтесь, мужики, но это я ее пригласил. И мы с ней уже все решили. Поселимся на Кордоне. Домик присмотрели, слева от дороги, знаете? Огород вскопаем, животинку заведем. А там, глядишь, и заводик по производству чипсов прикупим. И будем жить. Как люди.

— Нет, он че такое говорит, а? – вскинулся Йога. – Братва! Измена! Ну, Шрам, берегись! Да я первый…

— Хавальник завали, босота! - Шрам поправил автомат и пахан умолк. Ухмыльнувшись в ошарашенные лица, наемник закончил: - Я свой выбор сделал. Поэтому всех, а в особенности тебя, Йога, об одном прошу: оставь ее в покое…