d34-Paul
№45091 "Изолятор"

— Три миллиона жизней - это плата за независимость?! Да! И мы готовы заплатить её, и вся наша Великая Родина разделяет это чувство, зажигающие в наших сердцах негасимый огонь Великой Цели!

Овации захлестнули оба зала - и тот, гигантский, в котором Правитель говорил речь, и тот, в котором сидел Младший Смотритель Конрад Михаилов, как и все, аплодирующий еженедельной трансляции Президентской речи. Сегодня Речь была особенно воодушевляющей, и многие от переизбытка чувств украдкой крестились и шептали одну из Одобренных молитв Единой Гуманистической Церкви.

— Великолепная речь,- шепнул Конраду сосед по креслу, утирая подозрительно покрасневшие глаза,- после такого понимаешь, что есть вещи, за которые можно отдать жизнь...

Он неловко осёкся и отвернулся. Конрад ответил ему ободряющим кивком, но промолчал. Сам он молился об этом с самой первой речи Президента, которую услышал в возрасте семи лет - о том, чтобы его жизнь и смерть были Не Напрасны и принесли Пользу, но считал это глубоко личным вопросом, и не собирался откровенничать со случайным соседом, пришедшим из другого сектора Изолятора.

На трибуну перед экраном, с которого по-прежнему раздавались овации, взошёл Начальник Изолятора и кивнул операторам - они приглушили звук, и убавили яркость картинки.

— Нам всем нужно время, чтобы осмыслить эти великие слова нашего Руководителя,- начал он, дождавшись относительной тишины,- и поэтому сейчас мы немного помолчим и подумаем над тем, что каждый из нас может сделать во имя Родины, и её Независимости... Я знаю, что каждый из вас хотел бы отдать жизнь на поле битвы, но у нас здесь другая задача, и не менее важная. Помните - мы тоже боремся с Врагом. Те, кто находится в Изоляторе, те, за кем мы наблюдаем - это тоже Враги, может быть, даже более опасные, нежели Красная Империя. Поэтому сейчас мы вернёмся на свои посты и продолжим службу, но помните - исповедуемые нами идеалы Гуманизма распространяются даже на Врагов. Подумаем и об этом тоже... и переживём это каждый в себе.

Он закрыл глаза, опустил голову вниз, и весь зал сделал то же самое. Конрад честно попытался вызвать в себе тот энтузиазм, который чувствовал минуту назад, но уже не смог, вспомнив из-за слов Начальника о Врагах, которых он охранял. Точнее, о двух из них...

Серое небо казалось мёртвым - это было не небо, это был потемневший и уже догнивающий труп неба. Дождь стучал по карнизу. Непонятно от чего хотелось плакать.

Конрад отвёл взгляд от окна, и обнял лежащую рядом девушку, прижавшись к её каштановым волосам. Они познакомились два часа назад в "Парке Одиноких", легко достигли взаимопонимания, и примерно пять минут назад так же легко достигли оргазма. Девушка промурлыкала что-то, и прижалась к нему, отвечая на объятие.

— Ты действительно Смотритель?- неожиданно спросила она, подняв голову, и отбросив с лица волосы.

— Да,- Конрад через силу улыбнулся ей,- а почему ты спрашиваешь? Представляла нас более мускулистыми?

— Мммм...- девушка провела пальцем по его бицепсу,- нет, не то. Да и с мышцами у тебя всё нормально. Просто я думала, что Смотритель должен быть более... суровым? А ты такой милый, нежный...

Конрад улыбнулся, и на этот раз улыбка получилась более искренней.

— В общем-то - да, милыми и нежными нас назвать трудно. Но сейчас я не на работе...

"И это правда", напомнил сам себе Конрад,- "Я - не на работе. Тогда почему я никак не перестану думать об этих двоих? И почему я искал сегодня девушку с каштановыми волосами, если всегда предпочитал блондинок? Почему?"

— Расскажи о своей работе,- попросила девушка,- мне интересно. Работать Смотрителем - это ведь, наверное, трудно? Или вам нельзя рассказывать?

Конрад снова посмотрел за окно. Естественно, рассказывать было нельзя. Но очень хотелось, именно сегодня.

— Обычно это не сложно,- сказал он,- мы следим за заключёнными Врагами, теми, кто не разделяет Гуманизм. Они не ограничены ни в чём, кроме общения. Общаться они могут только с нами.

Девушка рывком вырвалась из объятий, и села на кровати, не отрывая взгляд от собеседника.

— Как они могут не разделять Гуманизм? Они больны? Или они агенты Красной Империи?

— Не всегда. Некоторые из них - обычные люди... ну, они выглядят так, как люди. Просто они не такие, они думаю по-другому. Иногда с ними очень тяжело общаться, они способны говорить ужасные вещи. Например те двое, которые сейчас доставляют больше всего проблем...

Перед глазам Конрада встал тот момент, когда он увидел выписки из их личных дел, ещё до первой встречи с ними. Он читал текст с монитора, а Начальник Изолятора сидел рядом, поглаживая свою электронную печать, вмонтированную в кольцо на пальце.

Лорелин Ватц, нелицензированный художник, 21 год. Виновна в многочисленных преступлениях против Гуманизма (включая покушение на убийство) на почве нежелательных эмоций. Приговорена к Изоляции на неопределённый срок.

Гордон Бромонт, бывший философ, 62 года. Виновен в многочисленных преступлениях против Гуманизма (включая призывы к агрессии) на почве потери критичного мышления. Приговорён к Изоляции на неопределённый срок.

— Ты прочитал?- спросил Начальник,- Есть вопросы?

— Не знаю,- Конрад по-прежнему смотрел в монитор,- вроде бы всё стандартно... Но почему не указаны конкретные диагнозы и дополнения в стандартный набор медикаментов?

— Потому что, строго говоря, в них нет необходимости,- Начальник протянул руку к экрану, и щёлкнул по нему перстнем, стерев тексты из памяти комма,- у них нет медицинских отклонений, выходящих за стандартные рамки.

— Такое не часто бывает,- добавил он,- но ты справишься. Помни про доктрину о "Слезе ребёнка". Согласно ей каждый имеет право на Общение... в том числе и они. Стандартный режим - два часа в день каждому, если увидишь, что есть улучшения - можешь увеличить норму... впрочем, что это я тебе рассказываю, ты и сам всё знаешь - ты ведь не первый день у нас,- Начальник позволил себе улыбнуться,- и один из лучших Младших Смотрителей. Ты справишься...

...но он не справлялся. И с каждым днём чувствовал, что приходить на работу всё сложнее - и Лорелин, и Бромонт говорили вещи, приводящие его в ужас, каждый по-своему.

Лорелин читала ему стихи, которых он никогда раньше не слышал, и рассказывала о их авторах - судя по рассказам, все они отличались тем или иным видом психических отклонений, однако, их стихи были чем-то большим, чем простыми рифмованными строками. И все они лишали его привычной сосредоточенности и спокойствия. В основном они были о Любви - но не о том светлом чувстве, которое он в свои 27 лет неоднократно испытывал - нет, Любовь, о которой говорила Лорелин, была сродни безумию, и не несла в себе ничего позитивного. Как правило, итогом Любви в мире Лорелин была смерть - не священная смерть ради Пользы, а другая смерть - глупая и ненужная. Но, пока звучали стихи, она казалась болезненно-привлекательной.

После визита к Лорелин он отдыхал, неподвижно лёжа в глубоком кресле, в полном одиночестве своего небольшого кабинета. Иногда он был вынужден прочитать несколько Одобренных молитв, но даже это не всегда восстанавливало прежде всегда присущее ему спокойствие Смотрителя.

Бромонт стихов, слава Высшим, не читал, но был гораздо более многословен, нежели Лорелин. Он мог часами рассказывать о Древней Истории (то есть о том, что происходило до установления Порядка), и отличить в этих рассказах правду от вымысла было совершенно невозможно. Почти все его истории рождали в Конраде странное чувство - они не могли быть правдой, но казались ей. Это было страшно, и рождало желание прекратить их, введя Бромонту внеплановую инъекцию снотворного. К сожалению, это было запрещено. Каждый пациент Изолятора имел право на Общение, и Бромонт пользовался этим правом во всю ширь своего заболевания, выливая на Младшего Смотрителя многие тысячи слов, складывающиеся в истории, противоречащие тому, что Конрад знал с детства...

—... те двое,- Конрад протянул руки, чтобы обнять девушку, и она послушно легла рядом с ним,- она разные. Есть девушка, которая похожа на тебя. Внешне, только внешне, не бойся. Она всё время читает идиотские стихи, и говорит о том, что жизнь бессмысленна. И ещё есть лысый старик - он рассказывает всякий бред о нашем мире. Например, вчера он сказал, что люди произошли от животных. Представляешь? И такой бред он может нести часами...

— От животных?- девушка наморщила лоб,- как это?

— Думаешь, я понял? Во всём этом совершенно нет смысла. Он говорит, что когда-то учёные доказали это совершенно точно, но при установлении Порядка эти знания были сочтены опасными для Гуманизма. И именно тогда было придумано, что наши предки прилетели с планеты вблизи Альфа Центавра.

— Что значит - придумано?- девушка возмущённо фыркнула,- Это правда, это все знают. Пять человек на маленьком корабле... Да любой желающий может увидеть его в музее Гуманизма!

— Я знаю. Но он говорит, что это подделка, рассчитанная на безграмотных идиотов. Он даже рассказал, как он это вычислил...

Девушка поморщилась, и перебила Конрада:

— Значит, ты вынужден слушать этот страшный бред четыре часа в день? Как тебе это удаётся?

— Последнее время - плохо. Извини, что вывалил на тебя всё это.

— Нет, что ты, было очень интересно... Но мне пора.

Девушка выскользнула из объятий, и стала быстро одеваться.

— Подожди,- Конрад попытался подняться,- я тебя провожу...

— Нет-нет, не стоит. Прощай.

Девушка накинула плащ, и скрылась в коридоре. Хлопнула дверь, и Конрад опустился обратно в постель.

Когда спустя полчаса за ним пришёл отряд Смотрителей, он не сопротивлялся и не удивлялся. Разглашение служебной тайны - это преступление, и он сам знал, что виновен.

Один из Смотрителей поднёс к его шее инъектор, и Конрад отключился.

Лысый старик, известный Конраду под именем Гордон Бромонт, подвинул кресло ближе к монитору, и улыбнулся своей собеседнице.

— Ты уже видела утреннюю сводку, девочка моя?

— Да,- девушка с каштановыми волосами, известная Конраду как Лорелин, слегка качнула головой,- чуть было не тронулись с этим твердолобым, надо признать. Сложный случай.

— Ничего, это стоило того, он умный мальчик. Вот увидишь, лет через десять он заменит меня в нашем департаменте.

— Вряд ли. У него переизбыток подавленных эмоций. Сам увидишь, когда ребята проведут глубокое сканирование, выяснится, что он наверняка мечтал о смерти. А с таким настроем ему у вас, учёных крыс, делать нечего - пойдёт к нам, в отдел психических разработок.

— Это у него временно,- отмахнулся старик от слов девушки,- когда он полностью освободится от той маниакально-депрессивной лапши, которой ваш отдел во главе с Президентом кормит этих несчастных баранов, он и сам увидит, что его жизнь принесёт больше Пользы, чем смерть.

— Ты так говоришь, будто необходимость этой "лапши" не была доказана вашим отделом!- девушка угрожающе ткнула в экран пальцем,- ты и сам знаешь, что жизнь бессмысленна. Как говорил Байрон...

— Э, нет, девочка моя, не надо даже пытаться использовать на мне свои фокусы,- старик рассмеялся,- мой смысл жизни - он только мой, и моя жизнь - она только моя. Об одном прошу: оставь ее в покое!