Chess-man
№45133 "Гибель Титанов"

«Три миллиона жизней – это плата за независимость!?

Верность Корпорации – это смысл существования!?

Ядерная зима – это мир Вашей мечты!?

Полная и безоговорочная капитуляция спасёт тех из вас, кто ещё жив. У вас осталось двадцать четыре часа до сдачи на этих условиях.

Задумайтесь!

Потом пленных НЕ БУДЕТ!»

Сначала я приказывал офицерам и сержантам уничтожать листовки. Сейчас мы бережно собираем их. Потому что активатор голосового сообщения - это единственный доступный источник энергии. Сотни листовок хватает, чтобы наши умельцы смогли зарядить аккум одного бластера.

И никакой паники!

Люди вяло переругиваются между собой, а иногда даже шутят. Никто не собирается сдаваться, хотя все запасы на нуле. Ещё неделю назад подобное казалось бредом. Каждую минуту я ждал удара в спину.

Неделя, месяц, год – сегодня я понял, насколько иллюзорно время. Есть только прошлое и настоящее. И есть друзья, превратившиеся во врагов. Благородные, открытые, честные люди, ставшие вдруг подонками и подлецами.

Окружающие всю жизнь считали меня чёрствым сухарём. Я сам искренне верил в справедливость этого мнения. А сегодня, перед смертью, я расчувствовался, как сопливая девчонка. Даже Виктория ведёт себя более мужественно. Хотя ноша, свалившаяся на неё, стократ тяжелее.

В эти последние минуты мне очень важно сказать, чтобы она не принимала всё случившееся близко к сердцу.

Да, мы все умрём. И умрём страшно. Но это наш выбор – выбор свободных людей.

Сейчас мне вспомнился тот день, когда родилась Виктория – день, когда я присягал на верность её отцу. Старик Радофф на минуту вручил мне новорожденную и сказал:

— С этого дня ты будешь охранять её.

— Я умру за неё, мистер Радофф! – и это была не бравада. Не желание выслужиться. В тот момент я действительно мечтал умереть однажды, спасая Викторию. Чёрт возьми, мне было пятнадцать!

— Ты не понял меня, Ясь, - губы Старика тронула грустная улыбка. – Ты будешь охранять её даже после собственной смерти.

А потом он посмотрел на меня фамильным взглядом Радофф. Посмотрел так, что комок подступил к горлу.

— Да, шеф!

Я понял, что так всё и будет.

Старик Радофф умер двенадцать лет назад. Если быть точным – он был убит профессионалом экстра-класса. Мы нашли исполнителя и убили. Только наниматель – Грязный Гарри – оказался недоступен.

Этот ублюдок пришёл на похороны Старика и даже пытался подойти к Виктории с соболезнованиями. Я, конечно же, его не пустил. Но с цивилизованной жизнью было покончено. Такой демарш – это явное объявление войны. Причём, войны на уничтожение.

После смерти Старика оказалось, что я являюсь единственным опекуном его дочери. А основным наследством является «Голдберг Текнолоджи» - одна из крупнейших горнодобывающих корпораций Федерации. Мы – это большая часть промышленной платины, титана и ванадия. Основной источник добычи ресурсов – планета Титан в системе Тау Кита.

Первоисследователь – дед Старика Радофф назвал её так из-за внешнего сходства со спутником Сатурна в Солнечной системе.

Внешность оказалась обманчива.

Китянский Титан обладает земной массой при вчетверо меньших размерах. Повышенная плотность объясняется бОльшим количеством тяжёлых металлов. Геологи объясняют это научными терминами – но мне понятнее именно так. Дед Старика стал мультимиллионером и основателем империи – огромной империи Радофф.

Сначала Титан осваивали заключённые с пожизненными сроками. Потом стали появляться и контрактники из числа тех, от кого отвернулся цивилизованный мир. Первое, что сделал Старик Радофф, став у руля – введение должности шерифа. Теперь у нас появились люди, поддерживающие порядок исключительно с помощью бластера. Я родился уже после введения этого закона. И меня всегда удивляла боязнь родителей лишний раз выйти «на улицу».

Разумеется, расстрел на месте не очень гуманен и немного противоречит Конституции Федерации – но «Голдберг Текнолоджи» отчислял в виде налогов два процента бюджета Метрополии. И на мелкие несоответствия правовым нормам закрывали глаза.

Я вырос в самом защищённом от преступности мире! И это, целиком и полностью, заслуга Радофф.

При Старике население Титана увеличилось до двух с половиной миллионов. Да, мы жили в искусственных куполах, под землёй, на околоземных модулях. Но каждому коренному титаниду полагался ежегодный двухмесячный отпуск, провести который можно было на любой планете Райского Кольца.

Поэтому, когда надо было выбирать, сомнений не осталось. Я увёз Викторию из рая Ганио в захолустье Титана.

За следующие три года было ещё пять попыток покушений. Все они были предотвращены заблаговременно и с особой жестокостью. И после каждой попытки я посылал Гарри от имени Виктории траурный букет с соболезнованиями.

Потом покушения прекратились.

Я постарел. Потерял бдительность. Именно я, а не Виктория, виноват в гибели Титана.

Два года назад девочке исполнилось двадцать пять. Совершеннолетие с точки зрения Конституции Земной Федерации. И я решил отпраздновать эту дату на лучшем мире Райского Кольца. Вывести девочку в свет. Да и, что греха таить, подыскать ей выгодную партию. Современные правила игры не позволяют устранения конкурентов при таких условиях. Так что, временно я был спокоен за жизнь Виктории.

Это случилось на балу в её честь. Радофф никогда не везло в личной жизни. Виктория не стала исключением.

Единственный сын Грязного Гарри. Сорокалетний генерал десантных войск. Мой однокурсник по Десантной Академии. Боже мой, о том, кто его отец, мы узнали только на вручении звёздочек и дипломов. И до смерти Старика я считал его лучшим другом.

Девочку никогда не интересовали сверстники. И она отличалась скрытностью. Да, она сообщила о бойфренде. Сказала, что он приличный человек. Но знакомить со мной привела только за несколько дней до предполагаемого отъезда.

— Питер?

— Ясь?

Этот подонок ещё смел улыбаться мне! Впрочем, больше всех поразилась Виктория.

Я выгнал Гарри-младшего и объяснил ей, почему мы десять лет провели на задворках Федерации. В этот вечер девочке было плохо. Я пытался утешить её, предотвратить возможные необдуманные поступки. У молодёжи в такие моменты просто срывает голову.

Только утешать не пришлось. Виктория посмотрела на меня фамильным взглядом Радофф:

— Мы улетаем, Ясь. Немедленно.

— Да, шеф!

Официально я ещё считался её опекуном. Но теперь это ровным счётом ничего не значило. С этого дня, с этой минуты на Титане снова появился Радофф.

А два месяца назад пришёл ультиматум от Грязного Гарри: или Виктория выходит замуж за его сына или …

Я отлично знал, что никакого «или» не будет. Раньше подобные предложения означали объявление войны на уничтожение. Очень удачно было выбрано время – Антимонопольный Комитет Федерации пытался раздробить «Голдберг Текнолоджи» на несколько фирм. Финансовая блокада привела к срыву многих совместных проектов, и большинство компаньонов отказывалось иметь с нами дело.

Если бы АКФ не прессовал одновременно с нами и «Грязноф и К», я бы решил, что это дело рук Грязного Гарри. А так, становилось ясно, что он просто воспользовался моментом.

Виктория хотела принять условия ультиматума. Я объяснил, что её убьют в любом случае. А все наши активы унаследует муж – наш горячо любимый Питер.

Мы ожидали пиратского рейда, массовой атаки СМИ.

На нас пустили армию.

Вспомнили о несоответствии законов Титана нормам Конституции, сделали подборку по случаям убийств шерифами граждан Федерации - и Титан превратился в планету страдающую от тоталитарного режима космических террористов.

Впрочем, о чём я? Сейчас эта информация льётся на людей с голоэкранов во всём разумном Космосе. И я – Ясь Вишневский - главный помощник террориста номер один – Виктории Радофф.

На наше усмирение послали Армию и Флот. Десантным корпусом, командует, совершенно не заинтересованное лицо - Питер Фишер. Ублюдок, хотя и носящий фамилию матери, но унаследовавший принципы отца.

В первый же день своего появления твари уничтожили Титан-сити водородной бомбардировкой. Сегодня юбилей – месяц с этого момента.

Продовольствия у нас осталось на три дня. Аккумуляторов к бластерам на пятнадцать минут боя.

Сейчас я отдам приказ о последней атаке. Я попрошу людей подумать. Те, кто не хочет умирать, могут просто сдаться на милость семейки Грязноф. Титаниды и так сделали невозможное – продержались месяц против элитного корпуса космического десанта! И, что ещё более невероятно, нанесли врагу ощутимые потери!

Нас осталось пять тысяч четыреста тридцать два человека. Мы идём умирать.

* * * *

Ясь Вишневский вырвал из дневника чистую страничку и набросал несколько строчек. Потом дневник и записку он вложил в конверт с документами. Запечатал. Надписал конверт: «Генералу Фишеру. В руки. Лично». Подписался. И оставил послание в незапертом сейфе.

Потом он приказал людям построиться.

Команда была выполнена без промедления. Все уже догадывались о предстоящем приказе. Однако, Ясь дал своим людям ещё немного времени:

— Виктория Радофф, выйти из строя.

Молодая девушка гневно сверкнула глазами, но выполнила приказ. Ясь постарался убедить её:

— Виктория, если Вы погибнете, все наши жертвы будут напрасны. Посмотрите на этих людей. Я прошу Вас, ради всех кто находится сейчас здесь - останьтесь.

Девушка оглядела строй. Сто тринадцать человек молчаливо подтверждали слова Яся. На глазах у Виктории появились слёзы.

— Лао, Джек – вы остаётесь с Радофф. Задача – охранять.

Молодые люди вышли из строя нехотя. Ясь был уверен, что Лао выполнит последний приказ. Но Джек – его сын – слишком горяч. Вот и теперь, пользуясь родством, он нарушил субординацию:

— Я отдам жизнь за Радофф!

Ясь грустно улыбнулся, вспоминая свою молодость:

— Ты будешь защищать Викторию даже после своей смерти.

— Да, шеф! – губы Вишневского-младшего произносили уставную формулу, а глаза пытались понять, что же хотел сказать отец. Потом Джек улыбнулся, и Ясь мысленно перевёл дух - всё-таки он воспитал хорошего сына!

— Включите общую трансляцию.

И речь Яся стала слышна каждому защитнику Титана. Десятки скрытых подземных залов и хранилищ по всей планете, соединявшихся между собой только кабелями внутренней связи, получили последний приказ.

— Свободные граждане Титана, вы проявили необычайное мужество и героизм. Сейчас я больше не вправе требовать от Вас что-либо. Через десять минут я и мой штаб начнём последнюю атаку. Я не призываю никого следовать за нами. Любой из вас может отказаться. Вы уже доказали свою храбрость. Если кто-либо решит остаться, помните – через некоторое время после нашей атаки враг пустит в укрытия нервнопаралитический газ. Примите соответствующие меры. Я горжусь, что имел счастье командовать Вами. Вы – лучшие солдаты Вселенной.

Через десять минут после трансляции оставшиеся в живых титаниды пошли в последнюю атаку.

* * *

Кто я?

Герой или мерзавец?

А может быть половая тряпка, о которую все вытирают ноги. Так сказал мне когда-то отец.

Наверное, он был прав. Только вместо «все» было бы лучше сказать: «Я вытираю ноги!»

Всю свою жизнь я чувствую его презрительную помощь. В сорок два года всем, что у меня есть – я обязан ему. Своей карьерой, своими наградами, своими врагами.

Даже то, что я пишу сейчас, он расценил бы как слабость. «Нельзя доверять свои мысли никому и ничему!» «Если лучший друг узнает твою мечту – убей его!»

И так далее и тому подобное.

Поэтому у меня никогда не было мечты – не хотел убивать из-за своих фантазий. Я вообще не хотел убивать.

Но потом надо было поступать в вуз. И я выбрал карьеру военного – подальше от Грязного Гарри. Поступал, разумеется, под фамилией матери. Отец и здесь настоял на своём. Уже на второй день я понял, почему.

Я узнал, что весь мир зовёт его Грязным Гарри. И узнал, почему. В деталях и подробностях. Я вспылил и бросился в драку. Один на пятерых. Возможно, на этом бы моя военная карьера и закончилась – но вмешался щуплый паренёк. Несмотря на внушительные габариты противников он бросился мне на помощь.

В госпиталь попали шестеро – вся коммерческая часть группы. И начальство Академии стало перед нелёгким выбором, лишиться «левых» денег, или поступиться с принципами. Если бы пострадавший был всего один – они бы выбрали принципы. А так – первое дисциплинарное взыскание и временное понижение в правах.

Я спросил парня, зачем он ввязался в драку.

— У нас, на Титане, не принято бросать в беде.

Я был поражён до глубины души.

— Титан – это же мир бандитов. Как ты попал в Академию?

— Я должен охранять дочь Старика Радофф. Он решил, что я лучше буду справляться с этим, если закончу Десантную Академию.

Я проклинаю тот день, когда я познакомился с титанидом. Ясь Вишневский стал примером для подражания. Он успевал во всём. Теория, практика, боевые единоборства, психологические тренинги. Господи – это был просто робот. Ни чувств. Ни эмоций. Только поставленная цель и достижение её.

До сих пор, когда надо сделать невозможное, я вспоминаю Яся в Академии. И у меня всё получается. Он закончил Академию первым в группе. Я – вторым. Когда он узнал имя моего отца, он побледнел. И это было единственное проявление чувств за время учёбы. Но тогда мы остались друзьями.

А потом была карьера. Пятнадцать лет боевых действий во всех горячих точках Федерации. Я прошёл путь от командира роты до командира Четвёртого Отдельного Десантного Корпуса. По головиденью говорят, что я герой. Что я стал самым молодым командиром корпуса за всю историю десантных войск.

Впрочем, головиденье не афиширует, что Питер Фишер – сын Грязного Гарри. А вот за глаза все говорят: «Разумеется, он стал генералом в тридцать шесть – он же единственный сын Гарри!» Впрочем, начальство не стесняется говорить это и в глаза.

В последнее время я часто вспоминаю день, перевернувший всю мою жизнь. Два года назад, на Ганио – лучшем из миров Райского Кольца.

Мы только что закончили умиротворение Кербера. «Мелкий инцидент», о котором было несколько репортажей по «Галаньюз», на самом деле вылился в кровавую мясорубку. Какая-то интендантская мразь продала сепаратистам новейшие зенитные комплексы. Мой корпус потерял три тысячи человек. В общем, после зачисток с помощью «Ягодки» Кербер превратился в колонию третьего мира. А моим людям срочно нужна была реабилитация.

На Ганио я прилетел, чтобы вдоволь нажраться и закрутить курортный роман. В первый же день друзья позвали меня на приём в честь чьего-то совершеннолетия. Я не был приглашён – но моё имя … Таких, как я, нигде не останавливают.

Там я и увидел Викки. Она была одета очень просто. И пыталась спрятаться, стать незаметной. Было похоже, что она попала на вечеринку совершенно случайно и теперь не знает, что делать.

Я влюбился с первого взгляда. И я помог ей сбежать. Смешно, я даже представить себе не мог, что Викки – дочь Старика Радофф. Обычная, неиспорченная светской тусовкой, девочка. Добрая и наивная.

В эту первую встречу мы гуляли по ночному Ганио-сити и болтали обо всём. И у нас не было ни единой точки соприкосновения! Поразительно. Я выбрал карьеру военного – она скоро станет экономистом. Я за всю жизнь не выучил ни одного диалекта – она в совершенстве владеет пятью. Я не умею петь и не знаю стихов – она тонкая возвышенная натура.

А ещё у неё была мечта – она хотела стать похожей на отца. И очень удивлялась, что у меня нет мечты. Я так и не смог процитировать ей: «Если твой друг …» ну, в общем, вы поняли.

Только сегодня я понимаю: моя единственная мечта – защищать её. Даже ценою собственной жизни.

Потом мы забрели в трущобы и нарвались на местную шпану. Я был рад вспомнить курсы Академии, и раскидал напавших за полминуты. Пришлось сдерживать себя, чтобы кого-нибудь не убить на глазах у Викки. А она лишь поинтересовалась, зачем я сохранил бандитам жизни. И, увидев мою отвисшую челюсть, объяснила:

— У нас, на Титане, их бы давно уже убили.

Чёрт возьми, как же я ненавижу титанидов! Наверное, судьбе было угодно посмеяться надо мной. Потому что две недели с Викки – это лучшие дни моей жизни.

И, как всё лучшее, эта сказка закончилась совершенно внезапно. Викки сказала, что хочет познакомить меня со своим опекуном. И привела в дом. Я обрадовался, увидев Яся. За последние пятнадцать лет он не изменился. Вот только он набросился на меня с кулаками и выставил за дверь.

Я не мог понять. В мою контуженую голову всё доходит очень медленно. Ясь должен был охранять дочь Старика Радофф. Ясь – опекун Викки. Виктории Радофф!

Я пытался связаться с Ясем. Объяснить, что у нас Викки всё серьёзно. Что я люблю её. Что …

На следующий день они улетели на свой проклятый Титан.

Я пил месяц. Потом была эта безобразная заварушка на Сириусе. Потом блокада Эридана. Вот оттуда меня и сняли два месяца назад. Сняли со всем корпусом.

Разговор с начальством вышел поганым. Ненавижу этих штабных крыс, назначаемых Правительством. Штатский неврастеник с голубыми замашками.

— На планете Титан в системе Тау Кита грубо нарушаются права человека. Власть узурпировала Корпорация «Голдберг Текнолоджи». Руководство компании занимается терроризмом и сепаратизмом. Ваша задача – арестовать и доставить в Солнечную систему вышеперечисленных подозреваемых.

И мне был предъявлен список.

Первым номером шла Виктория Радофф. Вторым - Ясь Вишневский.

В этот миг мой мир рухнул. А эта штатская мразь улыбнулась и добавила:

— Строго между нами, в этот раз можете не придерживать своих ребят! Взыскание, конечно, наложим, но только для проформы. Ваш папа будет курировать операцию по линии Совета Федерации. Передавайте ему привет.

Опять он! Иногда я проклинаю Грязного Гарри! И я ненавижу себя за то, что я его сын!

— Я могу идти? – спросил я.

И получил последний гвоздь в крышку гроба:

— В усиление вам придана пятая дивизия мониторов.

— Зачем нам эти выродки? Они же превратят Титан в пустыню!

— Я, конечно же, осознаю, кто Ваш отец, МИСТЕР Фишер. Но, пока ещё, вы в армии.

Если бы я мог – я стёр бы эту ехидную улыбку с его лица … вместе с зубами.

— Да, сэр! Разрешите идти!

— Идите, генерал Фишер. Через неделю жду доклада об успешно проведённой операции.

Пятая дивизия мониторов – была сборищем редких отморозков во главе с психопатом Гарретом. Сразу же после входа в систему Тау Кита были уничтожены все станции голосвязи. Потом были захвачены околоземные модули титанидов с женщинами и детьми. Это удивительная практика – все титанидки рожают на орбите планеты и оставляют детей в модулях до трёхлетнего возраста.

К нам попало около ста пятидесяти тысяч граждан Титана. Казалось, на этот раз всё решится без боя.

А потом Гаррет открыл огонь основным калибром по Титан-сити. Полумиллионный город был уничтожен в течении нескольких минут. На нашей волне родной до боли голос произнёс:

— Ты такой же подонок, как и твой отец, Питер!

Викки во всём обвинила меня. Я хотел набить морду Гаррету, но …

Ясь не зря закончил Академию с лучшими показателями. Орбитальная защита Титана в течение нескольких минут выпустила сотни противокорабельных торпед и автоматических зенитных комплексов. Я успел отдать приказ о приземлении, и Гаррет, вероятно пытавшийся прикрыть свои мониторы моими транспортами оказался в очень неприятном положении – один на один с основным оружием титанидов.

В Академии нас учили, что наиболее продвинутая орбитальная защитная система планеты способна продержаться против дивизии мониторов около пяти минут. И может нанести только незначительные повреждения.

Но оборону Титана планировал Ясь. Через десять минут боя три новейших монитора и шесть крейсеров сопровождения превратились в две баржи-труповозки и кучу орбитального мусора. Я потерял десять процентов личного состава.

На моей памяти это самые большие потери Земной Федерации. Поэтому с первого дня высадки бои приобрели жестокий характер. Трое суток непрерывной ночи, когда солнце над головой не больше монетки. Температура около ста по Кельвину. Половина батарей к бластерам сдохла. Гранаты просто не взрываются. Скафандры то и дело пытаются выйти из строя.

Первые подземные поселения обошлись нам невиданной кровью. Но главная задача – подавление орбитальной обороны, была выполнена. Моим подчинённым не нужен приказ. Когда-то я научил их самостоятельности и инициативе. И вот теперь, когда успех операции оборачивается неминуемой смертью самого дорогого мне человека – я не могу заставить своих людей остановиться!

Я наблюдаю, как машина, созданная мной, перемалывает титанидов. После того, как подключилась свежая дивизия мониторов, операция перешла к типовым схемам. Водородные бомбы выжигают подземные поселения на двести метров в глубину. После чего, мои десантники зачищают руины.

В Академии нас учили, что любая, даже самая фанатичная нация, сдаётся при угрозе тотального уничтожения. Классическим примером этого можно считать Японию во Второй Мировой Войне.

Впрочем, подавляющая часть титанидов необразованна, и не знает этого исторического факта. Они отказались сдаваться.

Они держались месяц. И наносили ощутимый урон моему корпусу. И весь этот месяц я ждал, что адъютант сообщит мне о смерти Викки. Ждал, и молил бога, чтобы не дождаться. Адъютант, принося очередную сводку потерь, всем своим видом спрашивал – когда же я пущу «Ягодку». Но, до тех пор, пока жива Викки, я не мог отдать подобного приказа.

И вот, когда уже стало казаться, что силы титанидов на исходе. Что безоговорочная капитуляция – дело даже не дней, а часов. Я собрал остатки мужества и отправился на передовую, подбодрить измученных ветеранов.

Я видел «последнюю атаку» своими глазами. По всему Титану в туннелях и в руинах подземных поселений из ниоткуда появлялись призраки в лёгких гражданских скафандрах и уничтожали пикеты, опорные точки и временные казармы.

Некоторые титаниды, прежде чем погибнуть, умудрялись пройти до десяти километров, уничтожая всех, кого встречали на своём пути. Вчера мы потеряли почти столько же людей, сколько при высадке. У меня не осталось выбора.

Я приказал пустить в недра Титана «Ягодку». Для гражданских поясняю – этот нервнопаралитический газ способен проникнуть практически сквозь любой скафандр. Даже сквозь большинство армейских. Впрочем, Ясь знал об этой штуке больше меня.

Знал.

Именно так!

Его тело обнаружили и идентифицировали.

Четыре часа назад адъютант принёс пакет с документами.

«Генералу Фишеру. В руки. Лично»

Какие-то имущественные документы, дневник Яся и записка.

Боже, отец!

Как я тебя ненавижу!!!

* * *

Капитан Азимов мечтал о подвигах. В детстве эти мечты были абстрактны. Со временем, они становились всё более детальными. Где можно совершать подвиги – конечно же, в армии! Какой род войск воюет больше всего – конечно же, десант! Какой подвиг лучше всего – спасти командира!

Азимов прошёл сумасшедший конкурс в Десантную Академию, и закончил её с лучшими показателями. Он мог выбирать место службы, и выбрал корпус Фишера. Потому что большую часть тактических предметов им объясняли на примерах боевых действий Четвёртого Отдельного Десантного Корпуса.

После личного знакомства с Фишером Азимов понял, что полностью его мечта звучит так – оказать сыну Грязного Гарри услугу, неоценимую настолько, что никто другой не в состоянии это сделать. И тогда у него, деревенского парня с убогой планетки на окраине Разумного Космоса, будет небо в алмазах.

Он стал адъютантом. Он выполнял все приказы с полуслова. Он первый стал называть Фишера: «Мой генерал». Питер сердился, но неуставное обращение к своему командиру подхватила вся дивизия. И руки Питера опустились – нельзя же наказать всех!

И вот сегодня, кажется, настал звёздный день Азимова. Вызывая, генерал вспомнил его имя.

Азимов застал Питера в странной позе. Генерал сидел на маленьком коврике на пятках. Перед ним лежал принесённый недавно пакет.

— Андрей, этот пакет ты передашь Грязному Гарри.

— Да, мой генерал!

Он не успел удивиться такой ерундовой просьбе, как Питер продолжил.

— Я потерял честь, Андрей. Для меня это не пустые слова. Сейчас ты поможешь мне её вернуть. Согласен?

Андрей уже хотел бросить привычную фразу, как вдруг до него дошло. Между тем, Питер продолжил.

— Ты ведь отлично дерёшься на палашах. Первое место в Кубке Академии. Для тебя это будет несложно.

От пронизывающего взгляда генерала нельзя было скрыться. Мысль о том, чтобы не выполнить его просьбу … Единственное, что мог сейчас сделать Азимов – это проклинать парадную форму офицера десанта. Все эти палаши и кортики – анахронизм пятивековой давности.

— Да, мой генерал.

— Спасибо, - губы Питера тронула грустная улыбка. – Ты оказал мне неоценимую услугу.

Именной кортик Гарри-младшего вошёл в живот хозяина и медленно двинулся сквозь плоть к сердцу. Лучший палаш Десантной Академии отделил голову генерала от тела.

* * *

Эти записки – итог моей жизни. Жизни мальчишки из трущоб, ставшим самым богатым человеком Федерации.

Сегодня у меня есть всё. Состояние, власть, известность. Моё имя знают на самой зачуханной планетке Разумного Космоса.

Но единственное, чем я могу гордиться в этой жизни, единственное, что позволяет мне не чувствовать себя полным мерзавцем – это мой сын.

Питер Фишер. Инфантильный до неприличия, храбрый до безумия и честный как не знаю кто.

Меня называют Грязным Гарри за методы, которые я применяю к конкурентам. Его же все зовут – Мой Генерал. Господи, если завтра начнутся выборы Президента Федерации, и мальчик подаст свою кандидатуру – он победит ещё в первом туре! Если раньше говорили: «Это сын Грязного Гарри!», то теперь: «Это отец Генерала!»

Три месяца назад врачи вынесли мне приговор.

Смешно, я осознал, что смертен, только в девяносто три. Причём смертен внезапно.

И оказалось, что всё плохо. Империя, которую я строил более полувека, после моей смерти рассыплется, как карточный домик. И Питер, мой единственный наследник, неминуемо станет мишенью номер один.

Со своим прямодушием и детской наивностью он не переживёт меня надолго. На поиски решения у меня оставалось четыре месяца.

Я был близок к панике. Впервые в жизни я не мог найти выход.

А потом меня словно током ударило. Конечно же, надо обратиться к Радофф!

У меня с этой семьёй удивительные отношения.

Всё началось с деда Радофф. Мы враждовали. Тогда мы оба начинали с нуля. И играли на одной территории. Мы постоянно вкладывали деньги в похожие проекты. Мы спорили друг с другом на большинстве аукционов. Господи, если я кого-то когда-нибудь ненавидел лично, то это был дед Радофф.

Война между нашими компаниями шла под девизом: «Пленных не брать!»

Тот день, когда убили деда и отца Радофф – стал лучшим в моей жизни. Я не знаю, кто это сделал, но, если бы убийца тогда пришёл ко мне и сказал: «Я убил Радофф» - я сделал бы его миллионером.

На радостях я пустился в загул. Целый год я наслаждался на пляжах Ганио доступными женщинами и приятной выпивкой. Именно на Ганио родился Питер.

А через год такой жизни ко мне явился дознаватель из Антимонопольного Комитета Федерации. Господи – у нас же до сих пор действует пожизненное заключение за неуплату налогов! Пока был жив дед Радофф – я не позволял себе расслабляться. Я ждал ловушек на каждом углу.

А после его смерти у меня не осталось достойных противников.

В тот раз я выкрутился. Но это стоило мне десяти лет жизни.

Я стал искать врага. Смешно звучит, правда?

Но желающих враждовать со мной не находилось.

И тогда я обратил внимание на Старика Радофф. После внезапной смерти деда и отца у мальчика, тогда ещё не достигшего совершеннолетия, поседели волосы. «Голдберг Текнолоджи» растаскивали по кускам кредиторы и налоговые органы.

Но, по сообщениям моих агентов, паренёк справлялся на удивление здорово. Опекуны, вместо того, чтобы управлять наследством, беспрекословно выполняли все приказы несовершеннолетнего подопечного. Это порода. Фамильное обаяние Радофф.

Мой сын в этом очень похож на них.

Я никогда не мог понять, что заставляет простых людей подчиняться личностям типа Радофф или Питера. И завидовал чёрной завистью. Такому нельзя научиться. Это талант от бога.

Каким бы гением не был Старик, но когда тебе двадцать три, а рядом одни падальщики – ты обречён на поражение.

Я встретился с ним тет-а-тет и передал десять процентов своих активов. Объяснил существующие правила игры. И договорился о секретном канале связи.

Через год Федерация дружно ахнула. «Голдберг Текнолоджи» восстал из пепла во всём своём великолепии. Старик Радофф наступал мне на пятки, отнимал проекты, переманивал людей. Я отвечал ему взаимностью и сыпал проклятьями в СМИ.

Когда я отправил в Академию сына – он послал туда же своего лучшего человека. Старик готовил Яся в опекуны своей девочке. Он очень сокрушался, что нет сына. Но это судьба. Радофф никогда не везло в личной жизни.

Мы всё время боролись. Всем казалось, что мы рвём глотки друг другу. На самом деле мы пытались отбиться от Антимонопольного Комитета. И, пока эти шакалы из Совета Федерации считали «Грязноф и К» и «Голдберг Текнолоджи» непримиримыми врагами – у нас был шанс. Потому что, федеральные агенты подкатывали то ко мне, то к Старику с предложением «затопить» конкурента.

И мы соглашались!

Но, каждый раз – вот незадача – мерзкий конкурент в последний момент неожиданно узнавал о ловушке и выкручивался с минимальными потерями. Странно – как всё пронюхивал? Чутьё – не иначе!

Известие о смерти Старика чуть не довело меня до инфаркта. Я пришёл на его похороны, но Ясь не пустил. Старик не успел раскрыть мальчику все карты. Всё-таки, наша молодёжь слишком наивна. Потому что не была свидетелем ужасов детства моего поколения.

Впрочем, Ясь увёз Викторию на Титан. И это означало для меня надежду. Глупую надежду, что возможно в будущем у меня появится новый враг. Честный и непримиримый.

Антимонопольный Комитет вцепился в меня со страшной силой. Но я уже был готов к такому повороту.

Последние двенадцать лет я постепенно сдаю позиции. Если бы не слава моего сына – Правительство уже давно не оставило бы от меня костей. Но посадить за решётку отца национального героя – это политическое самоубийство! Тем более, в моём возрасте.

Нас нельзя убить поодиночке. А если убить нас одновременно – начнётся хаос.

И вот, три месяца назад я узнал, что мне осталось менее полугода.

Виктории уже двадцать семь. Судя по сообщениям моих агентов – она стала настоящим Радофф. Показательно поведение Яся Вишневского. Он, как и опекуны Старика в прошлом, беспрекословно выполняет все её приказы.

Порода!

Решение пришло интуитивно. Надо поженить моего сына и дочь Старика. Девочка, конечно же, охомутает Питера, но он, вроде, не против. Мои информаторы сообщали, что у них был роман на Ганио пару лет назад, но они поссорились. Это конечно их дело – но мальчик любит Викторию до безумия. А у неё сейчас никого нет.

Из них выйдет отличная пара.

К сожалению, у меня нет времени на сантименты. Через несколько месяцев я умру.

Ясь не хочет иметь со мной ничего общего. И до девочки я не могу достучаться.

Я направил ей ультиматум. И, одновременно, переписал завещание. Теперь, после моей смерти владельцем «Грязноф и К» станет виктория Радофф. Даже если я не успею поженить их до своей смерти – Виктория уже не сможет бросить моего мальчика на растерзание шакалам. Радофф в очередной раз спасут мою семью.

Никогда я не был суеверным. Но сейчас, перед неминуемой смертью, я прошу Господа Бога. Прошу об одном – спаси мою империю!

Я теряю контроль над ситуацией!

Виктория отвергла ультиматум. К сожалению, я не могу признаться, что оформил завещание в её пользу. Во-первых, она не поверит. Во-вторых, её могут убить.

Чёрт! Какая-то тварь узнала.

Только что, объявлена война Титану. И воевать направят именно моего сына! Подонки!

Шакалы почувствовали мою слабость.

Влияния хватило только на то, чтобы осуществлять контроль над операцией.

Твою мать!

Я убил бы этого отморозка Гаррета!

Как жаль, что Ясь меня опередил! Во время бомбардировки Титан-сити у меня чуть не разорвалось сердце. Хорошо, что в эфире раздался голос девочки. Ничего, что сейчас она винит во всём Питера. Они молодые. Они во всём разберутся. Лишь бы ей хватило ума сдаться.

Боже мой! Это не люди!

Они не сдаются в плен. Они не верят в обещания. Они умирают с именем Виктории на губах.

Мне жаль сына.

Мальчик на грани нервного срыва. Он ещё никогда не попадал в такие переделки. Я знаю обо всех его компаниях. Ему часто приходилось рисковать своей жизнью. Терять своих людей.

Но сейчас …

На Кербере он применил «Ягодку», чтобы сохранить жизни бойцам своего корпуса. Сейчас он связан по рукам и ногам. Потому что среди обороняющихся находится Виктория.

Я распускаю слухи, что это я не даю применять нервнопаралитический газ - Виктория Радофф нужна живой для подписания отказных документов. И любой, кто приведёт её ко мне – станет миллионером.

Зная мою репутацию – люди верят.

Я успел подбросить Ясю несколько сотен скафандров, спасающих от «Ягодки» - но воспользуется ли он ими? Боже, как же трудно иметь дело с идеалистами!

Вчера была «последняя атака». Пять тысяч человек пошли в бой, точно зная, что он последний. Ясь Вишневский был среди них.

Мой сын не выдержал. Ещё никогда его корпус не терял столько людейв бою! И Питер пустил газ. Чтобы хоть как-то загладить вину перед подчинёнными.

Только что адъютант моего сына – Андрей Азимов, кажется – принёс два пакета с документами. А ещё дневники двух людей и две посмертные записки.

Мальчик напуган. Он пришёл сказать мне, что мой сын не выдержал и покончил жизнь ритуальным самоубийством. А он, как верный адъютант, отрубил Питеру голову.

Мой сын никогда не умел выбирать друзей. Но, на этот раз, он, похоже, не ошибся. Паренёк оказал Питеру неоценимую услугу. И уничтожил «Грязноф и К».

— Спасибо, Андрей. Можешь идти.

Он ожидал чего угодно, только не этого. Наверное, он решил, что у меня окончательно помутился рассудок.

Официально, корпорация «Голдберг Текнолоджи» всё ещё принадлежала Ясю Вишневскому. Так было проще с налогами. И, перед смертью, он передал её моему сыну.

Питер никогда не любил финансы. И сильно меня ненавидел. Прежде чем уйти из жизни, он написал завещание в мою пользу. Последний подарок.

Мне осталось около месяца.

Наверное, на этом стоит закончить дневник.

Я переписываю завещание заново и присоединяю его к документам, оставшимся от Яся и Питера.

Я обратился к Богу один раз за всю свою жизнь. И я не верю, что он пропустил мою просьбу мимо ушей.

Я. Григорий Грязноф.

В здравом уме и трезвой памяти …

* * *

Андрей Азимов никогда не сомневался в своей везучести. Вот и вчера – он сообщил Грязному Гарри, что отрубил голову его единственному наследнику. И что же? Вот уж действительно, чтобы понять миллионера надо самому стать миллионером!

Сегодня он опять идёт к Грязному Гарри с важной новостью. Кто знает, может быть, этот трухлявый пень приблизит его к себе?

— Мистер Грязноф, только что обнаружили останки двух сепаратистов. Предположительно, это Виктория Радофф и её телохранитель. Желаете посмотреть?

— Спасибо, Андрей.

Грязный Гарри с трудом поднялся со своего кресла, открыл сейф и вытащил титановый кейс.

— Вам помочь, сэр? – проявил расторопность Андрей.

— Да, спасибо.

Азимову стало интересно, чего такого тяжёлого может находиться в кейсе? Но спрашивать Грязного Гарри напрямую – нет уж, спасибо!

В лаборатории военной экспертизы на операционных столах лежали две головешки в оплавленных скафандрах. Андрей поспешил ответить на недоумённый взгляд Грязного Гарри:

— Термические горнопроходческие заряды. Когда телохранитель почувствовал «Ягодку», он направил несколько таких на Викторию. Оставшиеся – на себя. С опознанием Радофф возникли трудности – первичные анализы не выявили уцелевшей ДНК. Через пару часов будем проводить углубленные тесты. А с телохранителем уже всё ясно. Это Джек Вишневский – сын Яся Вишневского. Знаете, эти заряды причинили нам много неприятностей.

Словесный поток Азимова прервался, когда Андрей наткнулся на взгляд Грязного Гарри. Знаменитый взгляд Фишера – под которым не то, что врать - дышать было трудно. Целых полгода ушло у Андрея, чтобы научиться справляться со взглядом Питера Фишера. Но сейчас, вся эта подготовка ушла псу под хвост.

Спинным мозгом Азимов понял, что взгляд Фишера – это наследственное. Только было уже поздно.

— Ты ведь шпик федералов?

Это был даже не вопрос. Это было утверждение.

— Мой сын никогда не умел выбирать друзей.

И Андрея прорвало. В первый раз за свою жизнь он не смог сдержаться:

— Я ненавижу корпорации! Это из-за вас голодают простые люди! Это из-за вас все живут в нищете! Будьте вы прокляты! Гореть вам в аду!

Грязный Гарри неожиданно улыбнулся и сказал:

— Спасибо. Ты помог мне.

После чего нажал на кнопку брелка.

Титановый кейс на самом деле был маркером системы наведения ракеты класса «космос-поверхность». Через пару секунд на месте военной лаборатории осталась только воронка пятнадцати метров в глубину и шестидесяти в диаметре.

* * *

Вильгельм Миллер – единственный владелец юридической конторы «Миллер энд бразерс» - волновался. Со дня смерти Григория Грязнофа прошло уже около месяца. Чиновники из налогового ведомства всё более настойчиво требовали оглашения завещания. Они убеждали, что смерть всех возможных наследников основных активов корпорации «Грязноф и К» официально оформлена. И приносили копии соответствующих документов.

Вильгельм Миллер ждал. Терпение – это главное достоинство, которое он обрёл за шестьдесят лет трудовой деятельности.

И вот сегодня она пришла.

Молодая девочка в поношенной одежде. С липовыми документами на имя Аманды Стрит. Клерк из приёмной хотел уже завернуть её, когда Вильгем приказал проводить гостью наверх.

Первые слова, которыми она его встретила – звучали грозно:

— Предупреждаю, если это ловушка, мои люди не оставят от дома камня на камне. Я с Титана.

Последние сомнения отпали. Перед ним действительно стояла Виктория Радофф. Будущий владелец корпораций «Голдберг Текнолоджи» и «Грязноф и К».

Вильгельм Миллер грустно улыбнулся и достал три пакета документов.

— Виктория, Вы, насколько я знаю, хороший экономист. Вы легко разберётесь в значимости этих бумаг. Юридических проблем возникнуть не может. Записи, сделанные от руки, Ясем Вишневским, Питером Фишером и Григорием Грязнофым являются неоспоримым доказательством Ваших прав на наследство. Это, конечно, моё старческое брюзжание, но с этими дневниками и предсмертными записками я берусь выиграть любой процесс, если возникнет такая необходимость.

Речь, произнесённая Миллером, была для Виктории полной неожиданностью. Перед встречей, она наводила справки и знала, что контора «Миллер энд бразерс» является самым надёжным гарантом соблюдения всех юридических формальностей. Мамонт Вилли выигрывал все процессы и никогда не подставлял своих клиентов.

Вот только последние годы научили Викторию не доверять никому.

— Я оставлю Вас наедине с документами, госпожа Радофф. Примите мои соболезнования в связи с гибелью дорогих Вам людей.

И Вильгельм Миллер вышел из своего кабинета.

Сейчас он задавал себе вопрос – зачем он ввязался в эту авантюру. Его прозвали Мамонтом Вилли ещё сорок лет назад, когда ничто не сулило такой блестящей карьеры. Неукоснительное соблюдение законов и феноменальная для его профессии честность сделали Миллера самым уважаемым юристом Федерации.

Но сейчас, после всех тех шагов, что предприняло Правительство по отношению к главам крупнейших корпораций, выступать в защиту Виктории Радофф – это чистое самоубийство. Мамонт Вилли понимал, во что ввязался. Это будет «последняя атака». Для него и для его преемников в этом процессе.

Виктория Радофф вышла из кабинета в слезах.

— Мэтр Вильгельм. Я не могу. Из-за меня погибло столько людей.

Миллер печально улыбнулся.

— Ну же, девочка! Если сейчас ты откажешься драться, смерти этих людей будут напрасны.

Почему он согласился? Почему готов отдать жизнь за Викторию Радофф? Ответ на этот вопрос прост до неприличия.

Из-за двух предсмертных записок. Великие люди не задумываясь отдали за неё свои жизни. Они не могли ошибаться. И, если будет нужно, завтра Мамонт Вилли пошлёт врагу этой девочки записку. Ничем не отличающуюся от двух, уже написанных. Потому что он, Вильгельм Миллер, будет защищать Викторию Радофф даже после своей смерти.

Сегодня самый счастливый день с начала его юридической практики. Впервые он защищает Честь и Правду.

Надо, всё-таки, заранее написать своей рукой предсмертную записку – ведь в наше время написанное от руки считается неоспоримым доказательством серьёзности намерений. Слишком уж люди полюбили печатать и наговаривать на аудионосители.

Как там в оригинале?

Я отдал тебе всё, чего ты добивался.

Об одном прошу: оставь её в покое.