helmsmanmao
№45167 "Ответственность"

…на стенах пещеры был изображен важнейший и сокральнейший из ритуалов народа Майя – жертвопринашение.

Лицо обреченного светилось гордостью и счастьем – ибо только добровольная жертва могла удовлетворить Богов, наградой же герою станет вечная жизнь на небесах.

Взор жреца, напротив, выражал глубокую печаль – ибо избранный народом должен ощущать ответственность за жизнь каждого соплеменника, и скорбеть о ней.

Герой поднимался к вершине Священной Пирамиды под дружное и величественное песнопение зрителей. Каждый в тот момент страстно желал оказаться на его месте.

Дальше было самое сложное – ждать, считая биения собственного сердца и неотрывно следить за багровеющим небом. И тут, словно бы кто-то метнул копье в прикрытое пурпурным платком тело – солнечная кровь стала медленно растекаться, формирую причудливый узор. Это был сигнал – каменный нож взлетел и опустился, под всеобщий слитный вздох!

Окровавленный жрец, воздев руки к небу, громко произносил молитву на тайном языке предков. Он просил дождь, защиту от жестокости врагов и ужаса болезней, и Боги давали все это народу Майя.

Это была именно та сила, что даровала нам богатство и процветание. А я, Ханааб Пакаль – именно тот избранный своим народом жрец, что каждый год должен вести сей священный ритуал, а по окончании его – произносить молитву. Один за всех людей Майя.

Но сегодня этому не суждено было свершиться. Впервые за две тысячи лет…

Жрецы не должны общаться с внешним миром, и представали взору своих соплеменников лишь раз в году – в день жертвоприношения. Единственным человеком, бывавшим в моей скромной обители после посвящения, была добрая девушка. Она каждое утро приносила мне еду и кувшин воды, и была самым прекрасным человеком на свете. Меня забрали из семьи маленьким мальчиком, а с вершины Священной Пирамиды народ Майя представлялся густым полем травы, колышущейся по воле ветра. Лиц было не различить, и я, пожалуй, ни разу в своей жизни не видел девушки. И все же считал её самой красивой. Она же не видела моего лица, скрытого под черной маской, и не слышала голоса.

Однажды утром, я особенно долго ждал свое единственное утешение в этом темном и безрадостном мире. Девушка все не приходила, и я уже всерьез решил покинуть свое унылое обиталище, но тут тень у входа робко колыхнулась и в пещеру вошла она.

Щеки ее горели веселым румянцем, а на лице сияла озорная, но немного смущенная улыбка. В тот день, вместе с водой и хлебом, я получил изумительной красоты желтый цветок. Он пах весной и любовью, а этот день стал лучшим в моей жизни.

Всю ночь я не мог сомкнуть глаз – все думал о ней. Что мог означать этот знак? Простое проявление внимания или нечто большее? И что вообще может чувствовать жрец к простой девушке из племени, пусть и очень красивой.

На следующее утро, едва солнце своими лучами коснулась подножия моей пирамиды, я уже стоял у входа. Слишком близко, невероятно близко. За две тысячи лет еще никто из жрецов не позволил себе такой вольности… но никто из них так и не познал настоящей любви.

Она испугалась. А что еще ты, глупец, мог ожидать от бедной девушки?

– Подойди ко мне, – осторожно прошептал я.

– Но ты ведь жрец, мне нельзя находится в твоих покоях! – ужаснулась она.

– Тогда я сам подойду к тебе…

Звук треснувшего кувшина… или разбитого сердца – все равно. Она не должна была ТАК со мной поступить. Она не знает, через ЧТО мне пришлось пройти. Как много труда и ответственности и как она давит. Каждый день и каждую секунду. Я так больше не могу.

Близился рассвет и площадь у подножия Священной Пирамиды мгновенно заполнилось множеством жителей, предвкушающим величественное зрелище. Как и две тысячи лет назад, все шло строго и четко: лицо жертвы светилось гордостью и счастьем, а лица собравшихся были полны восхищения. Лишь только жрец не испытывал привычного для себя волнения. Давящая ответственность, мучившее его все это время, мгновенно испарилось, унеся с собой чувство вины, а вместе с ним и страх. Сердце билось легко и ровно, а глаза впервые в жизни смогли уловить в толпе отдельный силуэт. Она не следила за церемонией, подобно всем остальным. Взор ее не был прикован к вершине, нет, он похотливо скользил вдоль линии плеч, где затем встречался уже с другим, мужским.

Влюбленные смотрели друг на друга и держались за руки. Им не было дела до скучных ритуалов – день вмещал в себя слишком мало драгоценных мгновений, чтобы тратить их на всякую чушь.

Сердце наконец-то забилось, причем с неистовой силой! Ханааб Пакаль запрокинул голову жертвы и воздел свой каменный нож к небу. Послышался сочный звук удара и зловещий хруст повис в образовавшейся тишине, сквозь которую наконец стали доноситься слова жреца.

Люди не понимали священного наречия – секрет его передавался из уст в уста мудрыми жрецами народа Майя. Жрецов выбирали из самых умных и одаренных детей, с раннего детства обучая их древним знаниям и наукам. Им внушали, что миссия их – говорить с богами от имени всего народа Майя, и что это величайшая честь, равно как и ответственность.

– Да поразят народ Майя голод и мор, да обрушатся на города Майя бедствия великие, да исчезнет с лица земли город Солнца со всеми его обитателями, – громко и властно пропел жрец.

Народ радовался и кричал в такт непонятным, но звучным фразам. Внезапно пошел легкий весенний дождик, и дети выбежали на площадь, резвясь и прыгая по лужам. Люди пели, подняв руки к небу и ритмично покачиваясь из стороны в сторону.

День жертвоприношения – главный праздник Майя, сулящий в будущем году еще больше радости и благополучия всему народу.

В центре этого урагана веселья, в обнимку стояла влюбленная пара. Девушка, наконец, отпустила руку своего избранника, и посмотрела наверх. Ханааб Пакаль поймал ее взгляд и ужаснулся. Холодные капли продолжали бежать из под черной маски, но теперь уже были солеными на вкус.

– О, всемогущий Бог, внемли словам твоего верного раба!

Слова прозвучали словно гром, и люди внизу мгновенно замолчали. Только не признающий авторитетов дождь продолжал угрюмо барабанить по камням.

– Я всего лишь глупый смертный, не достойный решать судьбу своего народа! – кричал, обливаясь слезами, Ханааб.

Жрец народа Майя упал на колени и протяжно завыл. Из последних сил, в минуту отчаянья, он прошептал: Об одном прошу: оставь ЕЁ в покое!