Toma Karas
№45186 "Громыхание"

- Об одном прошу: оставь ее в покое!

— Хорошо. Оставлю. Все?

— Ой нет, мне бы еще карточки на сахар…

— Ты же сказал — “об одном”.

Посетитель кинулся было объясняться, но Бог махнул рукой автоматчикам и навязчивого старикашку выставили за шкирку вон. Оставшись один, Бог потер воспаленные глаза, зевнул и нырнул в стол. На поцарапанную столешницу откочевали: бутерброд, завернутый в замасленную газету, надпитая бутылка кефира, и граненый стакан со сколотым краем. Натюрморт, достойный кисти ван Дейка, дополнили две окаменевшие ириски. Но не успел Бог вознести себе благодарность за хлеб насущный, как перед нем вырос дебелый детина в мятом картузе, похожем на мимоид.

— Значит так, - веско вступил он, - Для начала…

— Для начала, - с тихой ненавистью сказал Бог, - У меня обеденный перерыв. Начальник охраны! Как этот сюда попал?!

— Кепка у них заговоренная, - бодро объяснил начальник, выходя из коридора. В руках он держал походный котелок и на Бога наваристо пахнуло борщом.

— Вот такая кепка, коровьевская, - продолжил начальник, - Ничего поделать с ним не смогли. Решительно ничего.

— Немедленно вывести вон.

— Я здесь с утра! - возмутился детина.

— А я здесь вечность. Вон, я сказал!

Когда дверь за автоматчиками захлопнулась, Бог потянул носом, обозрел стол, покривился, встал и отправился в захламленную глубину залы, совершить моцион.

* * *

На этот раз в бесконечной зале стоял запах стеариновых свечей и капусты. Будучи еще молодым, едва после появления в куполе, Бог как-то послал сюда два отряда добровольцев расчистить завалы, но ни они, ни команда спасателей, ушедшая им на выручку, не вернулись. Так что в конце концов он плюнул на бардак и сделал вид, будто такова Его воля. Это было совсем нетрудно, залу тогда мало кто видел, посетителей у него почти не было. Вспомнив о благословенных временах, Бог вздохнул. Охрана нынче совсем распустилась и работала через пень-колоду, а начальник так вообще позволял себе неслыханные фамильярности. “Ох, дождется он у меня пожизненного эциха с гвоздями, - думал Бог, - Ей-ей дождется! А ведь раньше ни одна сволочь не могла до меня добраться со своими молитвами… Впрочем, некоторые и тогда добирались. Но не столько же, как сейчас! Прогнило что-то в даццком королевстве, спустился готтердамирунг и воют злые ветры Кали-Юги. Боже Себе Я Мой, как же Мне надоел этот купол! Господи, забери меня отсюда, избавь от напасти…” Бог спохватился. Вот еще, не хватало Себе молиться. Так, чего доброго, увидишь Самого Себя среди просителей, та еще будет картина. Он усмехнулся, но ухмылка застыла на его лице - по залу прокатилось зычное громыхание, будто ударила в медные тазы щитов римская центурия, точно затрубили, спускаясь с зеленых холмов Африки, стада белых слонов, словно опрокинули с лестницы в тысячу этажей тачку в сорок тысяч кирпичей кумы Тыквы. Бог помянул имя Свое всуе. Еще и это. Седьмой день! Седьмой день через неравные промежутки времени: днем и ночью, когда Он наслаждался десертом и когда читал миниатюры Гофмана, гладил кошку или сидел в туалете, в урочный час и в час отдыха, раздавалось проклятое громыхание. Следовало послать автоматчиков разъяснить это дело, но они полагали, что громыхание проявление Его гнева и это было даже в чем-то удобно. Загрохотало снова и Бог выпятил подбородок. Пожалуй, хватит. Сегодня он положит своим страданиям конец, выяснит, кто это шумит и какой мучительной смерти стоит его придать. Сегодня ночью он выспится. Бог одернул гимнастерку и направился на звук.

* * *

Он стоял перед огромным, в полстены, от потолка до пола, люком и кусал губу. Этого он не ожидал. Никто не должен был стучаться в люк с той стороны, никого вовсе не должно было быть на той стороне, по крайней мере живого. Однако вот оно, таинственный подземный стук с чердака, научный факт и даже хуже чем факт — осязаемая реальность. Люк вновь громыхнул иерихонским барабаном и Бог торопливо прикрыл уши. Однако, надо было все-ж прихватить с собой автоматчиков. Но да ничего не поделаешь, если гора не идет к Нему, придется Ему навестить гору, то есть перестать прятаться за избитыми фразами и открыть врата ада, то есть тьфу ты!

— По воле моей, - предложил он люку.

Тот упал и внутрь ввалился тонкий дрожащий мальчишка. Бог торопливо взмахнул рукой, громада люка поползла на место и лишь безумное желтое небо с пляшущем в зените синим солнцем мелькнуло в исчезающем проеме. Бог склонился над гостем.

— Надо же, - удивился он, - Пастушок. Как тебя, Щекн… Нет, Щек. Ты еще наружу хотел, на свободу, к деревьям и травке.

— Яааа, - промычал бледный пришелец, глядя на Бога огромными, с чайные блюдца, глазами.

— Вернулся. Ну надо же. Никак насытился свободой. Говорил я тебе, дурачку, что там, снаружи, ничего нет.

— Таам есть, - названный Щеком мальчишка побледнел еще сильнее, хотя секунду назад это казалось вовсе невозможным, - Таам еще каак есть.

— И то верно. А попутчица твоя где? Как её… берегуша… берегиня…

— Иэээ, - Щек замахал руками, разъясняя незавидную судьбу спутницы.

— Печально, - равнодушно согласился Бог, - Ну, молодец, что вернулся, глядишь, сумеешь объяснить сокупольникам, что я вовсе не всеблагостный.

Он полез в карман за сигаретами, но тут опять громыхнуло, Он замер на полужесте и недоверчиво уставился на люк. Впрочем на этот раз это был не люк. Разверзся потолок и в неземном сиянии на Бога и его спутника стал спускаться аварийный эскалатор.

— Поздравляю! - зарокотал магнитофонный голос, - Ваше желание проведено по соответствующим инстанциям и утверждено на исполнение. Согласно циркуляра шесть внутренней инструкции девять при возвращении в купол ушельца, текущий Бог может реализовать свое право досрочного освобождения от управления Царством Своим с передачей прав на божественные силы вернувшемуся. Хотите ли вы реализовать свое право отказаться от своего права: да, нет, отменить?

— Да!

— Да, отменить?

— Нет!

— Не отказываться от отказа от права?

— Забери меня отсюда!

— Твоими молитвами, Господи.

* * *

В офисе было светло и прохладно. Бог озирался по сторонам, разглядывал новые лица. “Ишь ты, - умильно думал он, - Офис у них здесь. Опен спейс. Кьюбиклы.”

— Значит, - прервал его размышления пухленький офисчанин с глупой фамилией Менеджер, - Отстрелились досрочно?

— Досрочно.

— И никак мечтаете о новой карьере?

— Подумываю о собственном деле. Опыт у меня есть, портфолио солидное. Прикидываю взяться за что-нибудь эпическое. Спать тысячу лет во льдах в ожидании, когда священные звери поглотят Луну и Солнце. Или дремать на дне океана на вершине утерянного Р’льех, пока не потревожат мой сон.

Офисчанин улыбнулся.

— Мечты, мечты. Впрочем, головной офис не против, получите рассчет и свободны как падение. Единственная мелочь, отчетик нужно составить о вашем проекте. Для порядка.

— Так я же присылал…

— Расписки, справки, циркуляры. А демографическими рапортами вы пренебрегали.

— Да как-то то одно, то другое…

— С пониманием относимся. Но отчетность есть отчетность, а сменщику вашему сейчас не до этого. Кратенько, на один-два абзаца, заполните анкетки по всем вашим подопечным и полная свобода. Рабочее место мы вам организовали: трудитесь не торопясь.

Бог вздохнул и отправился к закутку, который указал ему пухлый. Там он рухнул в кресло и подтянул к себе клавиатуру. Минуту он изучал экран монитора, а затем полный боли, отчаяния и тоски вопль раскатился по офису:

— Что?! Все это заполнять?! Три миллиона жизней - это плата за независимость?!