t-cutter
№45204 " День знамения"

День знамения

«Три миллиона жизней – это

плата за независимость»

М. и С. Дьяченко

В два часа по внутрикорабельному времени к капитану ворвался главный механик.

— Беда! Беда! – Страшно закричал он. – Вам срочно нужно что-то предпринять!

Не смотря на поздний час, капитан не спал, он сидел пристегнутый к столу и заполнял бортовой журнал.

— Успокойтесь, Ефим, и расскажите, что приключилось. – Спокойно промолвил он.

Механик несколько раз глубоко вздохнул, как предписано по оздоровительной методике и принялся рассказывать. Когда он закончил, капитан взял селектор связи и произнес:

— Старшему офицеру явиться в каюту капитана. Немедленно.

Третья экспедиция к Юпитеру на борту корабля «Знамение» подходила к концу. Она заключалась в посадке на крупные спутники Юпитера и их исследовании. В целом, экспедиция прошла удачно, хотя и не в полном объеме. Если при посадке на Ганимед все прошло без сучка и задоринки, то все беды и проблемы свалились на космонавтов на втором спутнике – Каллисто. Сначала группа ученых при посадке разбила всё своё оборудование, а потом вовсе заблудилась и потерялась с радаров. В течение нескольких дней их искали, потратили энергию, заложенную на обследование третьего спутника – Европы и хотели писать рапорт на Землю о людских потерях, но, в последний момент, ученые сами вышли на связь. Оказалось, что главный геолог упал, сломал ногу и был не транспортабелен некоторое время. Эти яйцеголовые придурки вместо того, чтобы сидеть и ждать пока их спасут, потащили его назад, но повернули куда-то не туда и все это время бродили между черных скал Каллисто в надежде, что их заметят.

В итоге, на «Знамение» вместе с учеными было поднято две тонны только геологических образцов, не считая проб атмосфер спутников и многочисленных астрономических наблюдений. От этого ученые были они в полном восторге. Начальник экспедиции степенно говорил, расчесывая бороду, что задачи экспедиции выполнены на сто двадцать процентов. А главный геолог орал из недр лечебного отсека, что его имя прославится в веках. Однако, что он там такого на Каллисто увидел, не говорил, только ехидно хихикал.

Восьмого октября, ровно в двадцать три ноль-ноль, «Знамение» было скорректировано по курсу и начало разгон назад, к Земле.

Через половину часа по кораблю-монастырю третьего класса «Знамение» проплыл колокольный звон, призывающий всех к молитве. Вечерню читал сам капитан корабля, отец Игнатий. Присутствовали все, кто находился в этот момент свободными, а это весь научный персонал, все свободные от вахты офицеры и матросы. В принципе, не присутствовали на этом мероприятии только пять человек.

Брат Евгений уютно устроился в коконе пилота. В рубке было тихо, но он слушал проповедь через селектор связи и знал, что общая и истовая молитва экипажа помогает разогнать корабль до нужной скорости. Процедура разгона должна занять восемь дней, а потом еще и долгих одиннадцать месяцев обратной дороги. Из этого срока первые не дни даже – часы были самыми ответственными. Брат Евгений был горд, что эту часть полета капитан доверил ему. Спустя два часа молитва кончилась, и на корабле стало тихо. Вскоре вплыл в рубку отец Игнатий.

— За время прошедшее с начала вахты происшествий не произошло. Разгон проходит точно по графику, процент отклонения от курса порядка одной десяти миллионной. – В полголоса отрапортовал брат Евгений.

— Замечательно, - так же тихо ответил отец Игнатий, - продолжайте вахту. В случае чего, я нахожусь в своей каюте.

— Служу господу! – произнес брат Евгений и обернулся, но увидел только рубчатые подошвы капитанских ботинок в люке на выходе из рубки. Он пожал плечами и выкинул это из головы.

А спустя еще некоторое время в селекторе связи, на линии старших офицеров, раздался непонятный шум. Брат Евгений воткнул пушистый комочек селектора связи поглубже в ухо, но звуки яснее от этого не стали. Казалось, что кто-то то ли воет, то ли плачет. Неожиданно раздался визгливый крик брата Ефима: «Нет, только не это, только не это! Лютик заболел». И одновременно с этим на приборной панели загорелся ряд пиктограмм указывающих, что упала мощность правого двигателя почти до нуля. Уменьшилось ускорение корабля и сразу начало нарастать отклонение от курса. Несколькими пассами брат Евгений заставил корабль корректировать курс от изменения скорости. После этого неторопливо начал выпутываться из ремней безопасности. Когда он закончил, услышал в ухе голос капитана: «Старшему офицеру явиться в каюту капитана. Немедленно».

— Иду, иду. – Пробормотал брат Евгений, старший офицер, второй пилот «Знамения» и офицер инквизиции на борту в одном лице. – Точнее, плыву.

Разговор с капитаном не занял много времени.

— Разобраться! – Сурово произнес он и отпустил мановением руки.

Евгений плыл следом за братом Ефимом, быстро приближаясь к двигательному отсеку.

— Так что случилось, вы можете мне сказать? – Вежливо спросил он.

— Брат Евгений, вы должны всё увидеть сами. – Обреченно сказал Ефим. Он был гораздо старше Евгения, и за всю свою долгую работу в космосе у него не было аварий. Очевидно, размышлял офицер инквизиции, данный полет последний в карьере брата Ефима и он хочет его закончить так же безупречно. Что бы не произошло в двигательном отсеке, брат Ефим сначала попытался бы решить проблему сам. Значит проблема серьезная. У брата Евгения появилось сладкое предвкушение тайны.

— Вот! – Брат Ефим чуть не плакал. – Полюбуйтесь.

Евгений впорхнул в очередной отсек и пребольно упал на траву.

— Осторожно, там искусственное тяготение. – Запоздало предупредил Ефим.

Брат Евгений поднялся, потёр ушибленный бок, и ошалело повертел головой. Его затошнило, ноги подкашивались, голова кружилась. Организм бунтовал.

— Брат Ефим, входите. – Язвительно произнес он.

— Нет, я там уже был сегодня и не смог встать. Увы, я слишком много времени провел в невесомости и не могу адаптироваться к тяготению. Моё тело не может выдержать собственный вес, я заперт в космосе и никогда не увижу, как шумят деревья на ветру.

Евгений немного отдышался и огляделся. Он находился на маленькой лесной полянке, которую сплошным ковром покрывали яркие красные, синие, оранжевые цветы. Полянку плотно окружали светлые березки, в небе светило яркое солнышко. Над полянкой порхали бабочки, казалось, что это яркие цветы подпрыгнули и закружили в воздухе.

Посреди поляны сидел понурый палевый пони. Он уселся на задницу, совершенно по-собачьи, грустную морду просунул между передних ног и что-то внимательно рассматривал на земле. Евгений потрепал его по холке и ошарашено спросил:

— Это что такое?

— Некоторые старшие офицеры совершенно не осведомлены о технической оснастке вверенных им космических судов. – Послышался ехидный голос брата Ефима.

Евгений обернулся. Шлюз отсека был замаскирован под дупло большого раскидистого дуба. Там, среди ветвей, мелькало бледное лицо двигаделиста.

— Что здесь делает пони?

— Ох, уважаемый брат Евгений, некоторые технические особенности межпланетных перелетов вынудили нас отступить от ряда мировоззренческих аспектов нашей парадигмы. Мы вынуждены прибегнуть не только к силе молитвы но и к методикам других учений и даже религий.

— Хватит теории, что тут происходит?

— Ладно. Это – пони. Его зовут Лютик. Он обеспечивает энергией правый маршевый двигатель. Есть еще один пони – Геральт, тот работает для левого двигателя. Энергию они вырабатывают тем, что бегают по полянке, играют с бабочками, кушают цветы и какают радугой. Только так. Если пони загрустил или заболел – энергия исчезает. У нас здесь очень квалифицированный персонал, загрустить или заболеть ему никто бы не дал. Дежурный по двигателям всегда молится во здоровье животных, молитва надежная, не было еще осечек. Однако, сегодня что-то случилось, и Лютик загрустил.

Евгений снова взглянул на пони. В это время из прекрасных глаз Лютика потекли слёзы.

— Что с ним? – Забеспокоился инквизитор.

— Ему становится хуже! – Завопил Ефим.

Тут же зашелестели рясами монахи. Трое из них ловко выпрыгнули из дупла на лужайку. Окружили животное и начали нараспев говорить какие-то слова, при этом поглаживая его и похлопывая в ладоши. Евгений понял, что это какая-то методика психологической разгрузки, и поспешил удалиться.

Оказавшись в уже привычной невесомости, он обратился к брату Ефиму:

— Кто сегодня молился за животных?

Ефим заломил руки:

— Я! В том то и дело, что это моя ошибка, и отвечать придется мне. Но я не верю, что осечка молитвы могла произойти именно сейчас! Возможно это проклятье…

И замолчал. Инквизитор с интересом уставился на старика. Тот потупился и нервно теребил чётки.

— Вы что-то знаете?

— Ничего конкретного. Мне кажется, что во время молитвы я слышал шум. Как будто кто-то отворил люк шлюза в отсек пони.

— Где вы молитесь?

— Вот в этой келье, напротив шлюза.

— Когда вы молитесь, закрываетесь в ней?

— Ох, брат Евгений, я понимаю, к чему вы клоните. Нет, я не запираюсь. Однако, в эту молитву входит особый вид транса, я просто не могу сосредоточиться ни на чем, кроме своей работы.

Инквизитор кивнул.

— Я понимаю вас, и уважаю вашу работу. Честно. Однако, прошу покинуть двигательные отсеки и отправиться в свою келью. До дальнейшего распоряжения.

Брат Ефим кивнул, отдал несколько распоряжений своему помощнику и, чуть не плача, с грацией мешка с картошкой полетел к выходу из отсека.

В центральном информатории порхали маленькие феи. В руках у каждой была маленькая коробочка, которые они таскали туда-сюда, передавали друг другу и уносили куда-то вверх. Инквизитор подошел к маленькой конторке и спел длинную фразу, в которой чудилась латынь. На самом деле это был код, и никакого смысла не имел, кроме одного. Эта фраза давала широчайшие полномочия на использование информатория. Феи разом замедлились, одна, оказавшаяся в этот момент без коробочки, покорно подлетела к Евгению и уставилась на него своими синими глазищами в ожидании приказа.

— Мне нужна запись всех людей, которые находились возле шлюза двигательного отсека за последние четыре часа. Выполняй. – Четко произнес брат Евгений. Фея кивнула и упорхнула куда-то вверх. Остальные как не в чём не бывало, полетели по своим делам. Оставалось только подождать.

— Что здесь происходит? – Услышал он строгий окрик.

— Здравствуйте, брат Михаил. – Спокойно ответил инквизитор. – Я здесь нахожусь по очень важному делу, которое связано с сегодняшним ЧП.

— Ах, вот оно что, - смягчился брат Михаил, - это меняет всё дело. Можете пользоваться информаторием сколько вашей душе угодно. Могу даже предоставить вам свои списки…

— Нет, спасибо. У меня свой уровень доступа.

По какой-то странной случайности брат Евгений недолюбливал штурмана «Знамения», хотя тот не давал никаких для этого оснований. Наоборот, брат Михаил всячески стремился показать своё дружелюбие, пытался оказывать мелкие услуги. И не только Евгению, но и всем, с кем плотно общался по работе. Инквизитора это несколько напрягало. Нет, по работе всё было совершенно ровно, тем более штурман и пилот должны работать в тесном контакте, но внерабочие отношения, такие как разговоры, на отвлеченные темы или посиделки с чаем и ватрушками, Евгений строго пресекал.

— Что вы знаете о сегодняшнем происшествии? – Спросил он.

— Практически, всё. – Честно ответил брат Михаил. – Я же хозяин информатория, вся информация с корабля слетается сюда.

Штурман вытянул вперед руку ладонью вверх и на нее тут же села фея, поставила свою коробочку и упорхнула. Брат Михаил повертел коробочку в руках и подкинул вверх. Тут же фея подхватила ее и улетела.

— Прекрасная демонстрация, - сказал брат Евгений, - как вы это делаете?

— Я знаю волшебное слово. И поверьте, нет таких секретов на этом корабле, которые возможно скрыть от меня. Я управляю потоками тайн и новостей.

— Я это учту. – В этот момент Евгений заметил, что возле него вьется давешняя фея с коробочкой. Он аккуратно взял коробку и помахал ей перед носом брата Михаила.

— Важно не количество информации, а её качество. Возможно, содержание этого файла важнее всех ваших потоков.

Информация была действительно очень интересной. Во время всеобщей вечерни в двигательном отсеке побывали три человека. Все эти люди были чётко зафиксированы. Брат Евгений покачал головой. Первым значился Брат Ефим. Самый ожидаемый человек в отсеке. Скорее наоборот, было бы странно, если бы он отсутствовал. Вторым шел Брат Иохим. Вот это уже странно. Брат Иохим был поваром. Что он там делал? Появление третьего человека было и вовсе удивительным. Это был капитан корабля отец Игнатий.

Инквизитор быстро летел почти через весь корабль в келью отца Иохима. Не смотря на все чудеса, которые наполняли корабль, кубрик был наиболее странным. Точнее, усмехнулся брат Евгений, был вторым по странности после двигательного отсека. Брат Иохим был центром кубрика. Благодаря особой технике медитации он буквально вымаливал для всех членов экипажа завтраки обеды и ужины, превращал духовную пищу в мирскую.

— Что у нас сегодня на обед? – Весело спросил Брат Евгений.

— Ничего. – Грустно ответил упитанный низенький монах. – Сегодня пятница, пост.

— Хорошо, я могу поговорить с отцом Иохимом?

— У отца Иохима заканчивается традиционная шестидневная медитация, ибо наступила пятница. Если вы подождете четверть часа, то сможете увидеть его. Но поговорить.… Это вряд ли.

— Я все же попытаюсь.

Через некоторое время из низенькой дверцы кубрика вынырнул брат Иохим. Многие люди, не знакомые со спецификой монашеской кухни пугались, случайно увидев монастырских поваров. Брат Иохим был негром. Настоящим, из Ямайки, с дредами, железными зубами и татуировкой змеи на лице. Он был перекрещенный, и на груди у него был вытатуирован христианский крест вместо обычного деревянного, положенного простым монахам. Брат Иохим отмахнулся от монахов, сделал сальто и помахал рукой инквизитору.

— Здравствуй, мой дорогой брат Евгений! – Басом заорал брат Иохим. Вижу я, что у тебя много вопросов ко мне. Давай же поторопимся, пока я могу тебе ответить.

— Хорошо, как вы себя чувствуете? – Вежливо начал Евгений.

— Прекрасно. – Оскалился стальной улыбкой повар. – Но давайте поговорим о важном. Я знаю, почему у нас на корабле проблема с левым двигателем. Открою тебе секрет, она не заболела, просто нашим двигаделистам нужно внимательнее следить за животными и хоть не много думать головой.

— О чем вы?

— Спросите нашего штурмана, есть ли девчонки на борту, он должен знать.

Вдруг лицо брата Иохима стало вялым, сонным, глаза съехались в кучу. Он потряс головой, помолчал и виновато взглянул на инквизитора.

— Простите, брат Евгений, но меня отпустило.

— Как отпустило? Что вы говорите? О чем вы мне только что рассказали?

— Не все сразу. Начну с главного, обычно, в течение нескольких минут после медитации я всё помню и всё знаю о том, что происходило на корабле во все эти дни. Все действия, мысли, желания всех людей. Но только это время. Потом я все забываю. Увы, сейчас я просто голодный, не выспавшийся монах, такой же, как и вы, брат Евгений. А теперь, если вы не против, я пообедаю.

Перед братом Иохимом поставили плошку с несколькими сухарями черного хлеба и бутылку воды. Негр тоскливо посмотрел на всё это, а потом собрал сухари и запихал их в бутылку.

— Можете задавать свои вопросы.

— Вы были в двигательном отсеке сегодня с одиннадцати до часу ночи?

— Нет, я же был в медитации, здесь, в кубрике. Я не выходил отсюда с прошлой субботы, так что я никак не мог ходить по кораблю.

— Вот, в записи стоит ваше имя. Вот ваше изображение с камеры наблюдения.

— О, нет, это не совсем так! Вот, посмотрите на меня.

Брат Евгений поймал себя на том, что и так неприлично пялится на повара. Что ещё он должен был увидеть?

— Ну же, – взвопил Иохим, – разве не заметно? У меня борода заплетена в косички! А на вашем рисунке у меня она не заплетена, как просто! Этой записи уже недели две, не меньше, тогда я попросил брата Себастьяна сделать косички. Правда, я просто прелесть?

После этих слов он принялся вытаскивать пальцем размякшие сухари из бутылки и запихивать их себе в рот. Брат Евгений поспешил удалиться из кубрика и от общества дикого монаха.

В каюте капитана тихонько играл клавесин. Инквизитор поискал глазами инструмент, но не увидел его. Казалось, что музыка льется ото всюду.

— Извините, отец Игнатий, но у меня к вам есть пара вопросов. – Почтительно произнес он.

— Не извиняйся, это твоя работа. Я отвечу на всё, что ты спросишь, сейчас у нас есть немного свободного времени.

— Хорошо, у меня не совсем обычный вопрос. Камера зафиксировала вас в двигательном отсеке в конце вашей вечерней проповеди…

— Да, совершенно верно, я был там.

— Но как?

— В этот момент я был рядом и говорил с каждым человеком, каждой божьей тварью на этом корабле. Я и к тебе приходил, брат Евгений, разве ты не помнишь?

— Но вы зашли после проповеди.

— Нет. Я подождал, пока все разойдутся, и отправился в свою каюту. Ты говорил не с моим телом, но с моим духом. Понимаешь?

— Да, отец Игнатий, кажется, понимаю.

Капитан нарисовал в воздухе рукой знак омега, и во всю стену развернулась картина звездного неба. В нем величаво плыл оранжевый шар Юпитера, и совсем рядышком с ним блестело пятнышко Ио. Остальных спутников не было видно.

— Мы уже сейчас мчимся на своём корабле быстрее, чем можно разогнаться на Земле. – Начал отец Игнатий. - И всё равно здесь, в космосе, этого не чувствуется. Мы даже не пыль, мы еще меньше по сравнению с великой пустотой. Меня всегда восхищает могучая сила Его творения. Ведь он создал не только Землю, но и Солнце, и Юпитер, и другие планеты и звезды. Наш орден был создан ради познания. И это не познание бога, его нельзя познать, но познание Его творения. Всего, что существует в этом мире. Если вы, брат Евгений, чего-то не понимаете, то это не стыдно. Мы многое не понимаем, а о еще большем даже не знаем. Но стремиться приумножить знания свои или ордена это наше предназначение. Помните об этом, брат Евгений.

Прозвенел колокол к заутрене. Только шесть часов, удивился инквизитор, а ни кто, казалось, и не спал. Вокруг носились люди, у всех были свои дела. Он через селектор связи связался с двигательным отсеком и спросил о самочувствии пони. Несчастный голос ответил, что с Лютиком стало чуть лучше, он уже несколько раз поел и даже покакал. «Только совсем не радугой!», - горевал голос, - «И нам приходится всё это выносить и складывать в кучку. А вы пытались сложить хоть что-то в кучку в условиях невесомости? А оно ещё и пахнет». Брат Евгений, едва сдерживая смех, посочувствовал неизвестному герою космического труда. После этого он решительно направился в келью брата Михаила.

Штурман был у себя. Вид у него был несколько испуганный, а в воздухе плавал странный сладковатый запах.

— Я думал вы на заутрене. – Сказал брат Михаил.

— То же самое я могу сказать и про вас. – Ляпнул Евгений, а потом понял, что сказал. Но, слава Богу, штурман оговорки даже не заметил. – У меня есть довольно серьезные опасения, что вы фальсифицировали запись, которую я получил в информатории. На ней отмечен человек, который никак не мог в этот момент там находиться. Это фальшивка, брат Михаил, сделана в вашем информатории, и скажите мне, как вы сможете объяснить ее существование?

Вместо ответа тот бросился на инквизитора. Он разбил о край стола колбу, которую держал в руках, и попытался ткнуть ей в лицо Евгения. Жидкость, которая была в комнате, разлетелась в разные стороны и зависла шариками по всей келье. Нос защипало от едкого запаха. Евгений уклонился от удара, потом схватил штурмана за рукав и крутанул вокруг себя. Тот был здоровый мужик, но опыта борьбы в невесомости не имел. Он облетел вокруг инквизитора и шмякнулся головой об переборку. Евгений скрутил его, потом активировал связь.

— Двух вахтенных в келью штурмана, срочно! – Рявкнул он. Потом повернулся к трясущему головой брату Михаилу. – Я не знаю, что вы делали в отсеке с животным, но я это выясню, и вам не поздоровится.

— Я ни в чём не виноват! – Заявил брат Михаил. – Всё совсем не так, как вы полагаете. Это не преступление, это ошибка! Причём не моя.

Один из шариков плавающей жидкости коснулся одежды инквизитора, и та задымилась. Брат Евгений отпрянул:

— Это что такое?

— Это кислота. – Обреченно проговорил штурман. – Я в свободное время занимаюсь химией.

— Но ведь это просто глупо! Зачем здесь, в храме науки на самом передовом её крае вы занимаетесь шарлатанскими фокусами? Может, вы еще и в силу молитвы не верите?

— Верю. Я часто наблюдал, какие последствия вызывает слово Божье. Но этого мало. Скольких может вылечить один монах-лекарь за раз? А скольких лекарей надо сразу, чтобы остановить эпидемию чумы или лихорадки? Я верю в то, что вылечить тело человека химии тоже под силу, в конце концов, в деревнях до сих пор часто лечатся отварами из растений и вытяжками внутренних органов животных.

Прибывшим по вызову вахтенным представилась удивительная картина. Сверху, привязанный к светильнику за руки и за ноги болтался штурман, а главный пилот ошарашено на него смотри снизу вверх.

— Я вас позову, - сказал он и выставил их за дверь, - не уходите.

Потом он повернулся к брату Михаилу.

— Вы меня удивили. – Сказал он. – Меня все сегодня стараются удивить, но вы просто превзошли сами себя. Ну надо же – еретик на борту «Знамения», меня повысят до епископа за такое, не меньше. Однако, единственную проблему, которую я весь день пытаюсь решить – что случилось в двигательном отсеке сегодня ночью, мне разгадать не под силу. Возможно, ваша участь будет смягчена, если вы мне всё расскажете.

— Да что там рассказывать? Развяжите меня и всё узнаете, а то руки затекли. Я обещаю больше не драться. – Освободившись, Михаил принялся растирать руки и ноги. – Я действительно зашел в камеру к пони, чтобы взять у нее анализ крови.

— У неё, вы уверены?

— Да! Лютик – кобыла, и как ни кто этого не заметил, совершенно не понятно. А у кобыл раз в пол года бывает такое состояние, что ей не бегать и пастись охота, а нечто совсем другое. Однажды кто-то оставил шлюзы открытыми и Геральт сбежал к своей подружке. Пока заметили его пропажу, пока нашли… Ну, вы понимаете. Я опасался, что животное беременно и сходил взять у нее анализ крови. Смею заверить вас, скоро в двигательном отсеке кое у кого будет прибавление в семействе.

Брат Евгений смог только покачать головой. Потом он приказал монахам, ожидавшим за дверью отвести брата Михаила в карцер, и послал сообщение Брату Ефиму, чтобы тот немедленно явился в каюту капитана.

Разбор ситуации у капитана в каюте оказался жарким. Брат Ефим совершенно не готов был признать свою ошибку, спорил, причитал, хватал инквизитора за грудки. Утихомирить воинственного двигателиста вполне удалось бы капитану, но тот благодушно взирал на этот цирк, а потом предложил пройтись и посмотреть, кем на самом деле является этот пони — мальчиком или девочкой. Соизволили пройти и проверить брат Ефим, брат Евгений, отец Игнатий и два ученых - биолога. Такой представительной процессией и явились в двигательный отсек.

Отец Игнатий сотворил из воздуха наливное яблочко и протянул его маленькой лошадке. Пони недоверчиво поглядывал на такое количество незнакомых людей, но угощение схрумкал.

— Вы что, её только цветами кормите? – Строго спросил капитан. – Да от такой диеты любой затоскует.

— Качественная радуга получается только из ярких цветов. - Авторитетно вякнул брат Ефим из дубового дупла.

— От счастья и от радости радуга появляется. А цветы это так, ласкают взор своей красотой. Ну да ладно, кто там спец по лошадям ищите у неё то, что поможет решить конфликт.

Ученые-биологи подскочили к Лютику с двух сторон и одинаковым движением сунули руки под хвост лошадки.

— Девочка! – Воскликнул один.

— Кобылка! – Тут же заявил второй.

Пони подскочила и шарахнулась в сторону, сбив с ног одного из них. Потом забилась в угол и начала мелко трястись от страха. За всю свою жизнь не один человек не сделал ей больно и даже не кричал рядом с ней.

— Прекрасно, - Произнес отец Игнатий, - брат Ефим вы проиграли этот спор. Теперь у нас другая проблема, как со всем этим мы вернемся на Землю?

С того безумного дня прошла ровно неделя. Брат Евгений сидел на ступеньках обзорной площадки и любовался бесконечным звездным небом. Перед ним во всей своей красе расстилалась плоскость млечного пути. Брат Евгений откровенно отлынивал от работы. За прошедшие дни было сделано очень много. Был полностью перебран двигательный отсек. Вместо двух маленьких загонов с пони был собран один большой. Геральт и Лютиция очень весело проводили там время, играли друг с другом, ели цветы и какали радугой. Испытания двигателей показали, мощность энергетической установки, таким образом, даже увеличилась. «Только божьи люди должны противиться зову плоти, - авторитетно заявил брат Ефим, - а божьи твари должны жить так, как велит природа».

Кстати, сам брат Ефим получил строгий выговор без занесения в личное дело и принял на весь срок пути на себя обет молчания. Хватило бедолаги только до следующего дня. Двигателист ворвался в свою вотчину и принялся раздавать указания направо и налево. И это было правильно – вся ответственность лежала на нём.

Брат Михаил сидел в карцере и писал псевдонаучную монографию по химии. По-своему он тоже был счастлив.

Кто-то тихонько присел на ступеньку рядом с инквизитором. Брат Евгений скосил глаза и увидел сияние самой незабываемой улыбки «Знамения». Брат Иохим протянул ему стаканчик с какао.

— Выпей, брат инквизитор.

— Сегодня пост.

— Тебе можно, - у брата Иохима борода была заплетена в одну толстенную косу, которая торчала вперед как таран на галере, - ты большой человек и сделал большое дело.

— Какое там дело! – Брат Евгений взял стаканчик и затянулся из трубочки. Какао было горячее и сладкое. – Преступления нет, преступники есть, да всё не те. Даже глупая поломка корабля привела, в итоге, к улучшению его характеристик, благодаря которым мы прилетим на Землю быстрее.

— На два месяца быстрее. Разве мелкое достижение?

— Не я это сделал. Просто нам всем повезло, вот и стало лучше.

В это время брат Иохим достал из воздуха бутылку воды, глотнул из нее, закатил глаза и поцокал языком.

— Вот именно, что стало лучше, - произнес он, - это великий дар улучшать всё, до чего прикасаешься. Тебе благоволит сама удача, и я бы на твоём месте не пытался за ней гоняться. Сама придет и все сделает.

— Вот так прям сидеть на заднице и ждать когда сама придет в руки?

— Удача капризная тварь, будешь руки тянуть, отвернется и уйдет. Поэтому об одном прошу – оставь ее в покое.

В этот момент глаза у брата Иохима стали осоловелые, бессмысленные. Он с удивлением уставился на инквизитора, потряс головой и сказал:

— Я что-то говорил?

Брат Евгений покачал головой:

— Ваши откровения меня немного пугают.

— Меня тоже. – Вздохнул повар.

Корабль едва заметно вздрогнул и загудел. Начался разгон и, на секунду, показалось, что звезды сорвались со своих мест и понеслись ему навстречу.