Dandelion Wine
№45218 "Слушать тишину"

— Три миллиона жизней это плата за независимость? Да или нет?

— Ну-у…

— Вот так-то, стажер Соколов. А оно как жахнет – и тю-тю. Поэтому не надо нам таких эксцессов, понял? Поэтому твоя задача какая?

— Ну…

— Да что ты нукаешь?

— Да какая задача, Федор Николаич, объяснили бы толком?

— Бдеть! И днем и ночью на посту, понял! Крепи оборону!

Я морщусь, пытаясь уцепиться за осколки сна, не дать навязчивым голосам окончательно разбудить меня. Но эти двое никак не унимаются, все бубнят и бубнят.

— Не спи, замерзнешь! – гремит у меня прямо над ухом.

Я узнаю этот едкий насмешливый голос. Федор, кто же еще.

Отрываю голову от сложенных на столе рук, моргаю, пытаясь понять, где я. Только что мне снился белоснежный пляж, пронзительно-синие волны, набегающие на песок, изящные силуэты пальм вдалеке. Еще была девушка, с гибким телом покрытым восхитительным золотистым загаром. Она бежала по берегу и смеялась, как в рекламном ролике.

Я трясу головой, тру ладонями лицо, ворошу волосы.

— Он проснулся! – радостно говорит стажер Митя.

– Горазд же ты спать, Сан Саныч, - говорит Федор. - Мы уж ставки делать начали.

Нет вокруг никакого пляжа. Вокруг меня полумрак, в котором тускло сияют бесчисленные мониторы и экраны, и все опутано паутиной проводов. И двое мужиков в растянутых свитерах сидят рядом в продавленных креслах, взгромоздив на столы ноги в меховых унтах. Один зарос черной бородой, придающей его лицу что-то средневеково-хищное, а у второго, молодого, румяные щеки подернуты золотистым пухом. Федор и Митя.

Мы втроем в тесной комнатушке диспетчерской. А снаружи, за толстыми стенами, гуляет ветер, носит снежную крупу, и на много километров вокруг - белое арктическое безмолвие.

— И кто выиграл? – зеваю я. Поправляю перекрутившийся провод болтающихся на шее наушников, чешу в бороде, машинально скольжу взглядом по экранам.

— Я выиграл. – говорит Митя. – Уж такой я везучий. Федор Николаич мне теперь бутылку амонтильядо должен.

— Ага, Мить. – скалится Федор. – Щаз в магаз сгоняю по быстрому. Ток медведя своего запрягу.

Вглядываясь в ряды цифр и ломаные линии диаграмм на мониторах, а на ощупь шарю по столу рукой, среди шуршащих распечаток и длинных бумажных лент. Нашарив среди всего этого стакан с остывшим чаем, делаю жадный спросонья глоток.

— А чего вы шумите-то? – говорю я. – Важное что ли пропустил что-то?

— Да ничего важного, Саныч. – говорит Федор. - Два локальных прорыва было, но их уже пофиксили.

— Тогда я дальше спать. – говорю я. – башка сегодня с утра с самого трещит.

— Я те дам спать! – говорит Федор. – Инструкция для кого написана? Вот смена закончится, тогда и спи, сколько влезет. А сейчас уж будь добр! – он кивает на Митю. – я с этим молодчиком вдвоем не справлюсь. Уж замучил вопросами своими.

— Какими еще вопросами?

— А что это за кнопка красненькая у меня над столом, вот тут? – спрашивает Митя.

— Это тебе не положено знать. – строго говорит Федор. – Молодой ишшо, глупый!

— Нет, ну правда?

— Оставь кнопку в покое, - говорю я. – Это секретная кнопка, у тебя допуска пока нету, усек?

Митя делает неопределенный жест руками.

— Ладно, - говорю я. – Лучше скажите, чего там с генератором?

— Тимурыч уехал с ребятами смотреть. Пока на связь не выходили.

— Все у нас как-то неказисто, – я откидываюсь на спинку кресла. – Невозможно работать, когда кругом такой бардак!

Я досадливо ворошу груды бумаги на столе, сбрасываю все на пол.

— Ого! – я радостно подхватываю со стола потертый теннисный мячик, подбрасываю на ладони. – Только поглядите, а я его уже неделю ищу!

— Потому что надо уборку проводить хоть иногда. – говорит Федор. – Вот у Алекса на локаторе идеальный порядок.

— Алекс педант. – вставляет Митя.

— Из твоих уст, – говорю я Мите. – это звучит как оскорбление.

— Это почему еще?

— Потому что из твоих уст все звучит как оскорбление. – говорит Федор. – С тобой невозможно работать, стажер Соколов.

— Ну начали опять, – обижается Митя. – Вот я рапорт подам, чтоб меня на архипелаг перевели. Напишу, мол, не могу ужиться в коллективе, с этими агрессивными мизантропами. Сил моих нет!

— А и напиши.

— А вот и напишу.

— Тю, тряпка!

— А ты, Николаич, тиран!

— Я тиран? Да я альтруист!

— Стоп, тишина! – глядя на один из мониторов, я вскидываю вверх ладонь. – У меня тут какое-то движение.

Митя, скрипнув креслом, срывается с места, оказывается возле меня. За левым плечом у меня уже маячит Федор, напряженно таращиться в экран.

Я подношу к губам передатчик.

— Центр, вызывает Полярный шесть, прием!

— Слышим вас, Полярный шесть!

— Наблюдаем активность в квадрате двенадцать дробь семьдесят четыре, как меня поняли?

— Понял вас, Полярный шесть.

— Чего это? – бормочет Митя. – Гляньте только, здоровая дура какая прет!

Федор уже шуршит распечатками, потом кидается к соседнему столу, клацает мышью, барабанит по клавишам.

— Ну, чего там у нас по координатам? – я смотрю на яркую белую точку, движущуюся поперек координатной сетки.

— Двенадцать дробь семьдесят! – говорит Федор, глядя в экран. – Зона утончения инферно. Тихоокеанский бассейн. Это у нас шестой радиант, все сходится…

— Рльех! – выдыхает Митя с восторгом. – Проснулась зверушка!!!

— Подняли его, ироды! – бормочет Федор. – Культисты долбанные, опять намолили! Разбудили, гады!

— Отставить нервы! – я задумчиво скребу бороду. – Митяй, глянь, что по астрологичке у нас?

Стажер Соколов бросается к своему месту, азартно щелкает клавишами.

— Ну все точно, Сан Саныч! – говорит он. – Сошлись звезды!

— Епрст, - говорит Федор. – Хорошая смена такая вышла, бодрая.

— А у нас генератор барахлит, - говорю я, прихлебывая холодный чай. – И бардак везде.

Я хватаю передатчик, с силой отжимаю клавишу.

— Центр, вызывает полярный шесть, прием! Запрос на поддержку с воздуха!

Сквозь треск помех прорывается удивленный возглас:

— Обалдели, Полярный шесть? Что там у вас?!

— Зверушка проснулась, дежурный! Давай нам авиабазу.

— Вас понял, Полярный шесть, соединяю.

Некоторое время мы ждем, переглядываясь. Белая точка неторопливо ползет по экрану.

Наконец из динамика раздается бодрый военный голос:

— Стрижи на связи, прием!

— Полярный шесть вызывает Стрижей! – стараясь придать голосу молодцеватости, говорю я. - В квадрате двенадцать дробь семьдесят четыре прорыв минусовой ксеноформы. Обеспечьте локализацию.

В ответ раздается треск и шипение помех, а затем:

— Полярный шесть, Стрижи на связи! Уточните запрос?

— Да что ты будешь делать! – хлопает по столу Федор. – Теперь и связь барахлит!

— Стрижи, я Полярный шесть. – терпеливо повторяю я. - В квадрате двенадцать дробь семьдесят четыре прорыв минусовой ксеноформы! К материку движется большая осьминожка, поднимайте в воздух ваших птичек и организуйте барбекю. Как поняли?

— Понял вас, Полярный шесть. Приступаем. Конец связи.

Я откидываясь в кресло, подбрасывая теннисный мячик, смотрю на белую точку на экране, потом на Митю.

— Чего теперь, Сан Саныч? – спрашивает он, азартно сверкая глазами.

— Теперь ждем, стажер, – говорит Федор. – Пока авиация по цели отработает.

— А ты думал что? - говорю я кидая Мите мячик. – Что мы красные трико нацепим, и полетим со злом сражаться лоб в лоб? Нет, приятель. Теперь все по-другому решается. Прогресс!

— Пошли, родимые. – Федор тыкает в экран пальцем.

Наперерез белой точке движется шеренга маленьких красных огоньков.

— И от тайги до британских морей, - фальшиво напевает Федор, пристально вглядываясь в монитор. – Пум пурум пум пум, пурурум пум пум…

Точки – большая белая и маленькие красные, на ходу выстраивающиеся клином - сближаются на координатной сетке.

— Ну, давайте, ребята! – выдыхаю я. – Взведи курок и сбацай рок!

Красные точки на миг соединяются с белой, затем движутся дальше. Белая точка мигает несколько раз подряд, но остается на экране.

— Ах ты ешкин корень! – голосит Федор.

— Мазилы!!! – орет Митя, хватаясь за волосы.

— Второй заход! – цепляясь ногтями за подлокотник, бормочу я. – Второй заход, соколики, ну?!

Красные точки, мерцая, возвращаются, проходят над линией, которую как раз пересекла белая.

Белая точка отчаянно мигает, затем пропадет с экрана.

— Йес! – орет Федор и принимается исполнять подобие индейского победного танца.

— Сделали его!!! – кричит Митя, подскакивая с места.

Оживает динамик. Сквозь шипение помех до нас доноситься:

— Полярный шесть, Стрижи по цели отработали, цель ликвидирована. Как меня поняли?

— Вас понял, Стрижи! – говорю я. – Отличная работа, парни. Дай Бог здоровья!

— И вам не хворать, полярные! Конец связи!

— Спокойной ночи! – говорю я, глядя на то место на координатной сетке, где недавно еще мигала белая точка. – И постарайся подольше не просыпаться, лады?

— Опять намолят культисты. – ворчит Федор. – А нам значит, бдеть тут. Крепить оборону. Ну ничего, не мы первые, не мы последние…

— Вот такие пироги с осьминожками, - говорю я, стаскивая наушники с шеи и подмигивая стажеру Соколову. – Ну что, будешь рапорт на архипелаг подавать?

Митя машет головой, довольно ухмыляется и сияет, крутясь в кресле.

— Ладно, за работу. – говорю я. – Свяжитесь-ка с Тимурычем. Чего там они с генератором намудрили? И хорошо бы чайку еще, а?

— Ща организуем, Саныч. – говорит Федор, выходя в соседний отсек.

Митя радостно поворачивается к монитору, барабанит по клавишам.

— А все-таки что же за кнопка такая, Сан Саныч? – на миг прервавшись, спрашивает он.

— Ох, Митя, - говорю я. – Друг ты мой ситный… Стажер Соколов, я бы даже сказал! Я тебя как человека об одном прошу… Вот кнопку эту, ты ее оставь в покое вообще, понял?