Ван
№45233 "Качество Жизни"

Качество Жизни

— Три милли…

— Она жи…

— …зней – вот плата… за…

— Не, завис… и…

— …мость?!

Я сбил с головы ус приемника и выцедил из себя несколько односложных, но предельно емких определений. Тут же пожалел: густой, пропитанный едким туманом воздух Подснежника ворвался в глотку, обдав льдистым холодом язык и нёбо. Плохая атмосфера – градус не поднимается выше минус двадцати, да еще и закисленная, что твой уксус. Неудивительно, что связь обвалилась.

— База! Повторите! Кто у вас там завис? – засигнализировал я в тимспик, тщетно пытаясь снова вправить оголившийся нерв с передатчиком в предназначенную ему пазуху, – Что там за плата?

Миниатюрный орган ответил задорным потрескиванием. Я слегка постучал по нему и чуть не подпрыгнул, когда в голове разом залопотали десятки голосов.

— Крыло-Двадцать-Пять, повторяю, Крыло-Двадцать-Пять, у нас полетела трехмиллиметровая частота! Выгорела плата частотного фильтра. В этом климате аномальная проводимость у всех сетей наружных имплантов. Будьте осторожнее!

— Интересно, как? – буркнул я себе под нос, разворачивая среднюю пару. Крылья захрустели, зашуршали свалявшимися политреазоловыми перьями. По левому от кончика к вороньей кости пробежал болевой импульс, и тут же весь третий маховый комплекс безнадежно повис. Срамные Небеса! Вот тебе и весна на Подснежнике!

Пришлось раскрывать все три пары этих «стабилизаторов полета», как их у нас называла техподдержка, и стартовать с разбега, подрабатывая реактивной катапультой. Летелось, надо сказать, тяжело – как будто через хлопья манной каши продираешься. Вообще, отвратительное место для работы. Абсолютно не понимаю, кто в этой дыре мог воззвать? Население колонии малочисленно и прекрасной жизнью не обременено, валовый продукт низкий, коэффициент духовной пресыщенности – на нуле. Старик Маслоу, разрабатывай он свою пирамиду здесь, не добрался бы и до третьей ступеньки.

В общем, поле деятельности тут – совсем не для нашего Департамента. Сюда бы климат-морферов для начала, а потом… потом пусть прилетают, вернее, пардон, снисходят Спасители на своих гравипоясах, завозят пищеблоки, останавливают эпидемии, внедряют поэзию, музыку и живопись, наполняют сердца гармонией… тем более, что Спасителям куда привычнее мотаться со своей миссией по окраинам заселенного космоса. Нет, я смог бы понять, если бы какой-нибудь местный царек взбесился с жиру и скуки и решил поиграть с судьбой, но веков шесть тому у нас уже было несколько подобных случаев, после чего боссы изменили соответствующую формулировку в Скрижалях. Теперь нас может призвать только целый народ – то есть свыше тысячи человек, а это не шутки. Где, где, херувим святой меня дери, в этом гнилом, воняющем, холодном, чахлом месте найти тысячу человек, желающих себе полувекового проклятия?!

Так, ладно, подлетаю – сейчас уже покажется новая посадочная станция. Отсижусь в ней, в тепле и сухости, пока техники не наладят нормальную связь, а разведка не найдет достоверных следов Воззвавших.

А головастики из отдела Космополитики не разроют в своих архивах ну хоть что-нибудь об этой долбанной планете!

***

Хотя, в сущности, колония Подснежник – не планета, а искусственный геоидный сателлит желтого карлика Бета Либрюса. Этого нигде не написано, но знакомый пилот дальних гиперперемещений обмолвился между делом, что характер вращения у этой «планеты» больше похож на наш материнский корабль, чем на природное космическое тело. Мы тогда отходили от гиперкомы и я еще шумно ругался, на тему того, что позасоряли космос сколько-то тысяч лет назад, а теперь нормального места в галактике не сыскать. Конечно, это с моей стороны не совсем справедливо – просто наша организация работает, в основном, в Центре, а вот на периферии как раз природных заселенных планет хватает.

Впрочем, нам досталась не такая.

Я молча поставил чашку крепкого чая на стол и кивком предложил усталому, полуголому – все вещи он оставил в сушильном блоке – скауту сесть за единственный в комнате, да и на всей станции, пластиковый стул. Молча – это значит – без радиопередач. Голосовой речью мы пользовались только при общении с аборигенами, не имеющими имплантированных радиостанций. Рэй, так звали скаута, или Око-Сто-Семнадцать – так звучал его позывной, не преминул возможностью воспользоваться гостеприимством. Несколько минут мы просто молчали и пили раствор, по привычке называемый чаем, потом он заговорил.

— Никого. Радиус… двести миль. Сносился с соседними станциями, там то же самое.

— Такое ощущение, что они все резко повымерли – скривился я, – С орбиты же были видны какие-то жилые поселения.

— Голографический трюк. Все эти здания создаются голопроекторами на уровне средних слоев атмосферы. Проекторы мы пока не нашли.

— Ясно, – я выдержал паузу, – Слышал вести с базы? Нам удалось полностью воспроизвести Воззвание. Оказывается, его произнесло порядка четырехсот тысяч местных граждан. Я начинаю думать, что либо Скрижали сошли с ума, либо кто-то смог перехватить сигнал, переписать и перенаправить, будто он с другой планеты. Вопрос, зачем это все.

— Скрижали никогда не показывали никаких технических неисправностей, и перехватить их послания нельзя. Это самая надежная и быстрая связь во вселенной – Рэй возмущенно взглянул на меня, как будто я сморозил что-то несусветное. Фанатик проклятый, мог бы и знать, что все предыдущие искусственные религии рухнули именно из-за аппаратных ошибок поддержки.

Мы еще немного помолчали и разошлись по рабочим кабинетам – монтировавшие станцию техоператоры залили в местную локальную сеть кучу развлекательного содержимого, и я намеревался, как следует отдохнуть от тягот рабочей недели. Из сладкого забытья меня выволок радиовопль Рэя: «Крыло Двадцать Пять, собирайся! Соседи обнаружили аборигенов на западе». Дальше были головокружительные сборы – как на учениях, экстренный старт, безумный полет над безжизненной, ощутимо фонящей, белесой равниной, в объятьях белого же тумана. Где-то на середине пути, или раньше – навигация здесь барахлила, как и все остальное, мы впервые попали под заряд экстатического поля.

Это было так сладко, что от удовольствия заломило виски. Полет стал вялый, неудержимо тянуло просто отключиться и висеть в пространстве, погруженным в эту совершенную мелодию звуков, мыслей, запахов… К счастью, разработчики наших с Рэем комплектаций предусмотрели такую возможность. В какой-то момент тела наши адаптировались, и сладостная картинка, застившая восприятие, сошла на нет.

Так вот как они этого добились! Для меня все стало вставать на свои места. Задворки космоса, гадкая планета – то есть, геоидный сателлит, невозможные условия для жизни, радиационное заражение. И местные автократы просто посадили население Подснежника на радионаркотик, помогающий прожить короткую полную тягот жизнь, только что не загибаясь от удовольствия. Наверное, в один из сеансов всеобщего экстаза, народ и обратился к Скрижалям.

И мы прилетели…

***

Гигантскую воронку, несмотря на затмевающую весь обзор туманную пелену, стало видно еще издали. Видимо здесь взорвали мегатонн двести, хотя нет, вряд ли – фон был бы сильнее.

На краю воронки я обнаружил сигнальный маяк с позывными Око-Четыре, но гораздо больше мое внимание привлекло то, что творилось на дне. Пока мы с Рэем закладывали вираж на посадку – притом у него, с его гравитационным приводом получалось значительно лучше – я успел увидеть немало интересного. Во-первых, там копошились настоящие люди: часть на шагоходах, часть просто в усиленных скафандрах. Во-вторых, стояла куча архаичной техники, в одном из модулей которой я безошибочно определил генератор экстатического поля. Сомнений больше не было. Поскольку у меня, в отличие от скаутов, были особые полномочия на установление «контакта», я принялся один за другим включать блоки Демонстрации и камнем рухнул к основанию атомной ямы.

Уверен, со стороны это выглядело внушительно. Небеса внезапно потускнели, растеряв весь рассеянный в атмосфере свет, и с них на землю хлынули струи черного газа. На звуковой и всех радиочастотах ударили звуки органа. Сам воздух загудел от выплеснутой наружу энергии. Да, сошествие ангела – это то, что запоминается на всю оставшуюся жизнь: я видел, как стоящие на дне люди задрали головы вверх. Некоторые даже упали на колени, несмотря на поддерживавшие их приводы скафандров и шагоходов.

Взметнув брызги радиоактивной пыли и наледи, я тяжело опустился на поверхность, шагах в двадцати от остолбеневшей толпы. Деморализующее поле шпарило на полную. Все три пары крыльев – от кончика до кончика – горели пламенем; пламя же лучилось из моих глаз, когда я выдохнул так долго ждавшую своего часа формальную реплику:

— Апокалипсис грядет! Молитвы ваши были услышаны. Ангелы бедствий и тревог сошли к вам, воззвавшие на Скрижалях! Берегитесь!

Вообще, по инструкции после этого следовало выдержать паузу в несколько секунд, предельно усилив психодегенеративную компоненту поля, а затем так же эффектно удалиться. Но что-то в расширившихся глазах глядевших на меня людей, в их изумленных выражениях лиц, заставило меня помедлить.

— Что… ЧТО ты сказал?! – прокричал, тщетно пытаясь заглушить рев органа, один из местных.

Вот это реакция! Такого еще никогда не было – никто не рисковал переспрашивать ангела, возвещающего о начале Конца Света. Хорошо, что мое изумление никак не отразилось на внешнем виде.

Но затем, собеседник выдал такое, что челюсть моя все-таки отвисла.

— Я не знаю вашего звания и должности, коллега ангел, но я – Алекса Картвиц, ответственный инженер Департамента Ухудшения Качества Жизни.

***

Ну и ну! Департамент Ухудшения Качества Жизни – такое название я в последний раз слышал лет триста тому назад. С тех пор нас называли Разрушителями, Несущими Проклятие, даже Департаментом Зверя, но уж не так сухо и официально, как звучала старая формулировка. Расположившись в жилом модуле, мы вкушали какую-то химическую дрянь растворенную в этиловом спирте, и инженер Алекса Картвиц с Проциона рассказывал мне, как они дошли до жизни такой.

— Но как же? – вопрошал я, – А ваш генератор экстатического поля?

— Это не генератор – это глушилка. Просто модель старая – вот вы и спутали – любезно отвечал Алекса, - Здесь эта мерзость повсюду: местное население не просто им пользуется – оно им живет. Вы знаете, пока не выставили всюду широкополосную помеху, порою казалось, что все мы скоро сойдем с ума.

Вот так я и узнал историю Подснежника. Узнал, как жители цветущей колонии, достигшей практического цивилизационного предела, почти бессмертные, развившие многослойную культуру и искусство, пресыщенные всеми благами и удовлетворившие все потребности, обратились в Департамент – посредством молитвы, конечно. Как четыре с половиной столетия назад сюда прилетел наш инженерный флот и начал планомерное уничтожение местной культуры. Как провалились все попытки запугивания, применения негативной социотехники, психического, а потом и биологического оружия. Тогда отчаявшееся руководство Департамента пошло на крайние меры – разрушение климата и ядерные удары. Но и это не помогло. Системы безопасности Подснежника споро отстроили неприступные, необнаружимые бункеры и переселили туда всех аборигенов, где те невозмутимо продолжали свое гедонистическое существование.

— Видимо, им все также не хватает невзгод, вот они и решились на повторное воззвание – с улыбкой закончил свой рассказ Алекса.

— А зачем голографические изображения городов над поверхностью? – все еще отказываясь до конца верить в происходящее, спросил скаут Око-Четыре.

— Это уже наша работа. Боссы не могли допустить такого позора и, используя свое влияние в топографической службе, убрали планету со всех карт. Чтобы ее случайно не стали заселять повторно, мы нанесли на поверхность изображения городов. Вы ведь знаете кодекс галактических путешествий: если заселенной планеты нет на карте, то нужно обогнуть ее по максимальной траектории и сообщить куда надо. А люди в «куда надо» были предупреждены.

Некоторое время мы переваривали услышанное. Рэй слал срочные сообщения на базу, мы с Оком-Четыре попивали химию. Наконец, Алекса решился нарушить молчание:

— Ну, и что вы собираетесь делать?

— Странный вопрос, коллега Картвиц – хмыкнул я, – раз воззвание было, раз нас отправили на это дело, то ответ очевиден: мы окажем вашей бригаде всю посильную помощь в лишении жителей этой планеты их качества жизни.

Ответственный инженер устало рассмеялся.

— Вся проблема в том, коллеги, что вы застали нас за сверткой аппаратуры. Мы улетаем. И увольняемся.

Я подавился остатками алкоголя.

***

В коридоре перед выходным отсеком я догнал Алексу и схватил за локоть:

— Послушайте, инженер, зачем вы это делаете? Ведь сейчас наши силы возросли вдвое, а то и втрое. Наша аппаратура современнее, наши методы стали более отточены – а с вашим опытом, я уверен, мы добьемся успеха!

— Коллега-ангел – Картвиц поморщился, – Мы занимаемся этим сателлитом четыреста пятьдесят шесть лет. Мы перепробовали все. Абсолютно все. И все это было бесполезно, потому что они больше не люди. Их цивилизация на много порядков выше, чем наша. Они смеются над нами. И молятся. Молятся и смеются. Они – боги, играющими с глупыми детьми – он вдруг обеими руками схватил меня за ворот форменной кирасы и притянул к себе, – Ты оставайся в Департаменте! Служи им верой и правдой, лишай людей их избыточного счастья. Но забудь, забудь навсегда эту планету! Она – дыра во всех наших концепциях и теориях. Брось! Я знаю, у тебя есть влияние, убеди боссов отступиться от нее. Ничего больше – только об одном прошу – оставь ее в покое!