Слепой Пью
№45252 "Скит"

Скит

1

— …Три миллиона жизней – плата за независимость! Так, говорит, Макару и передай, а то, ровно дитя малое, всяких завистников слушает! – Брат Дмитрий ухмыльнулся. – К чему это он?

Макар усмехнулся. Да, отец Михаил всегда умел озадачить неопытного послушника. Как скажет что-нибудь заумное, что и сотня мудрецов не разберет.

Дмитрий тем временем продолжал:

— А потом на меня косо так поглядел – и говорит: а на тебя, Дмитрий, налагаю я епитимью, будешь котлы на кухне чистить. За что, спрашиваю? А чтоб, говорит, неповадно было в деревню к девушкам бегать. И как узнал-то? – Последняя фраза была сказана с неподдельным восхищением.

— Ну так отцу Михаилу положено все знать, - улыбнулся Макар, – он же игумен наш. Да и потом, - Макар заговорщически понизил голос, - ты, когда в следующий раз в деревню соберешься, дыру-то в заборе где-нибудь в другом месте проделай, на заднем дворе хотя бы. А то за километр видать, как ты, рясу подобрав и воровато оглядываясь, туда протискиваешься.

Дмитрий смущенно замолк. Да, не привык еще паренек к монастырской жизни... Макар внезапно почувствовал расположение к молодому послушнику.

— Да ты не переживай, - подбодрил он парня. – Я в твои годы еще и не так по девушкам бегал. Помню, меня тогда отец Михаил поймал и уж так розгой отчихвостил, что берегись!

Дмитрий робко улыбнулся. Да уж, печально подумал Макар. Сроду по девушкам в молодости не бегал. Не до того было, особенно когда все монастыри на Урале чуть было не закрыли по приказу советской власти. Ну да ладно, чего уж вспоминать… Трудное было время, не то, что теперь.

— Ну… пойду я, Макар, - Дмитрий поднялся с деревянной скамеечки. – Будь здоров.

— И тебе не хворать, - отозвался Макар.

Дмитрий смущенно потоптался, будто что-то хотел сообщить Макару, да не мог вспомнить. Не найдя, чего сказать, он вышел из скита, предусмотрительно нагнувшись, чтобы не удариться о низкую притолоку.

Макар отвернулся и взглянул на икону Пресвятой Богородицы, скромно примостившуюся в красном углу. Пресвятая Дева, не покинь раба Божьего Дмитрия, вразуми его и научи…

— Макар!

Макар с неудовольствием отвернулся. Да что ж такое, спокойно помолиться не дадут…

— Макар! Оглох, что ли, или спишь?

— Да тут я, тут, – Макар безошибочно узнал голос иеромонаха Олега. Молодой, да больно прыткий, раз в двадцать шесть лет уже до такого сана дослужился.

В комнату вошел бледный длинноволосый парень в тонких очках.

— Будет отдыхать, - хмуро поприветствовал он Макара. – К тебе пришли.

— Кто? – полюбопытствовал Макар.

— Женщина какая-то. Из города приехала. – Сказано это было очень угрюмым тоном. Завидует, понял Макар. Завистно, что не к нему пришли. Однако вслух он этого, конечно, не сказал.

— Вели войти, - попросил он.

Олег повернулся и вышел. Спустя полминуты он вернулся, ведя за собой пухлую женщину предпенсионного возраста. Женщина, видимо, недавно плакала, поскольку лицо ее было покрыто некрасивыми красными пятнами. В руках она волочила огромную сумку.

— Выйди, - велел Макар.

У женщины задрожали губы. Она сгорбилась и попятилась к двери.

— Да не ты, мать, - нетерпеливо сказал Макар. – Олег, выйди за дверь.

— Чего это вдруг – выйди? – вскинулся иеромонах. – Я ж тебе не мешаю вроде бы.

Макар вздохнул. Хуже ребенка маленького...

— Олег… - мягко начал он.

— Отец Олег, - хмуро поправил Олег Макара. – Макар, обращайся к иеромонаху как подобает.

Макар промолчал. Отец, как же. Почти в два раза младше, а туда же, требует, чтобы его отцом называли.

Поглядев исподлобья на Макара, Олег все же вышел.

— Дверь за собой прикрой, - бросил ему вслед Макар и повернулся к женщине: - Ну, мать, рассказывай, чего пришла. Как тебя зовут-то?

— Ольга, - убитым голосом ответила она.

— Рассказывай, Олюшка, чего у тебя стряслось. Горе какое-то?

— Ой, горе, горе, такое горе… - Голос у нее тут же задрожал, и тут Ольга, не выдержав, зарыдала.

— Поплачь, Оля, поплачь, - тихо сказал Макар. – Слезы ведь, того, душу облегчают.

Через пять минут рыдания постепенно утихли. Женщина достала цветастый платок, вытерла лицо.

— Ну вот и хорошо, - промолвил Макар. – А теперь присаживайся и рассказывай мне все без утайки.

— Муж у меня пропал, - тихо сказала Ольга. – Как уехал полгода назад в Москву на заработки, так и не отзывается. Первый месяц звонил чуть ли не каждый день, все спрашивал, как там я, сынишка… А потом – ни одной весточки. А я дома сижу и чуть волосы на себе не рву. Вдруг его там бандиты ограбили и убили, они ж в Москве за деньги на что угодно пойдут. – Ольга подняла голову, взглянула в лицо Макару, глаза у нее неожиданно заблестели. – Батюшка, вы узнайте, что там с моим мужем, хотя бы жив он или нет, а то сил уже нет. Я знаю, вы можете, по всему Уралу вас знают.

— Ладно, мать, спрошу, - вздохнул Макар. – Не обещаю, что получится, но постараюсь.

— Вы уж спросите батюшка, спросите…

Макар знаком велел ей замолчать. Ольга тут же притихла, прижала ладонь ко рту. Макар закрыл глаза, сложил ладони и беззвучно зашевелил губами.

Макар творил молитву, самую что ни на есть обычную, о скором возвращении супруга из дальней отлучки. Но простодушная Ольга, видимо, и правда думала, что он разговаривает с Ним, и глядела на Макара с неподдельным восхищением.

Через некоторое время Макар смолк и застыл с напряженным лицом. Со стороны могло показаться, будто он вслушивается в чей-то тихий-тихий голос, который очень важно услышать. Потом вздохнул и повернулся к Ольге.

— Ну… как? - со страхом спросила Ольга. – Получилось?

— Жив твой муж, Оленька, - устало промолвил Макар. – Правда, в беде он большой. И никак выпутаться не может, потому что голову ему заморочили еретики да богохульники, христианами себя называющие. И без тебя ему никак. Иди домой, сынишку своего добрым знакомым отдай, а сама поезжай в Москву. Поспрашивай там, где он работал, тебе должны сказать.

Ольга молчала, изумленно глядя на него.

— А больше ничем не могу тебе помочь, мать, - добавил Макар. – Разве что помолюсь за мужа твоего… как его зовут?

— Анатолий, - тихо ответила женщина.

— За раба Божьего Анатолия, - закончил Макар. – Ну… все. Прощай.

— Святой… - словно во сне, произнесла Ольга, все еще глядя на Макара во все глаза. – Правду говорили… святой…

Словно сомнамбула, женщина направилась к двери, то и дело оглядываясь, повернула ручку и вышла.

Макар нахмурился. Не любил он, когда его так называли. И, тем не менее, людей не переубедишь.

Взгляд его упал на толстую матерчатую сумку.

— Эй, Оля! - крикнул он и направился к сумке. Приподнял и сдавленно ухнул. Ну ничего себе, какая тяжелая… Макар открыл дверь, крикнул:

— Эй, мать! Забыла кое-что!

Ольга повернулась.

— Иди сюда, сумку свою забери!

— Так это я вам и принесла, - улыбнулась Ольга. – Варенье, грибочки, разносолы всякие… чем богата.

— Ты это брось, - проворчал Макар. – Мне подношения не нужны. Не голодаю, слава Богу…

— Забирайте, забирайте, - весело ответила Ольга. – Что ж я, зря волочила? Или на монастырскую кухню отдайте. А если не примете, я у дороги поставлю, чтоб не тащить обратно. Пропадет ведь.

— Вот ведь баба, - вполголоса сказал Макар и сплюнул. Повернулся и нос к носу столкнулся с иеромонахом Олегом.

— Тьфу ты! Не подкрадывайся яко тать в нощи, - в сердцах воскликнул Макар. – У меня чуть сердце не разорвалось!

Олег криво ухмыльнулся.

— Ну что, благодетель, помог заблудшей овечке? – тихо спросил он. – Да и в накладе, я вижу, не остался.

— Хватит ерничать, - оборвал его Макар. – Ты что такое говоришь, а?

— А то, - словно придавленная гадюка, прошипел Олег. – Загордился ты, я вижу. Пророком, святым себя возомнил. Людей смущаешь. Ох, гореть тебе в аду за лжепророчества твои…

— А ну, замолчи, - повысил голос Макар. – Замолчи, змея! Не отравляй меня своим ядом! Как у тебя язык повернулся такое сказать!

Лицо Олега окаменело.

— И как только тебя отец Михаил терпит! – сказал, как плюнул, иеромонах, повернулся и быстро зашагал по направлению к монастырю.

2

Монастырский двор пребывал в оживлении. Носились взад-вперед служки, послушники, монахи, даже дворовые псы носились по пятам за ними, радостно гавкая и норовя цапнуть за лодыжку.

Макар усмехнулся. Оно и не мудрено, что такая суматоха: Великий пост закончился, пора разговеться. Вот и трудятся братья-монахи, стараются.

Не успел Макар сделать и нескольких шагов, как его окликнул молодой монашек:

— Эй, Макар! Чего гуляешь без дела? Сходил бы ты на кухню, принес кагора в трапезную. Да смотри, побыстрее!

Вот ведь монахи нынче пошли! Молодые, да наглые. Что Макар старше их – не смотрят, все покомандовать другими норовят. Но все же Макар спокойным шагом отправился на кухню, пряча в усах довольную усмешку.

Возвращаясь с кухни, Макар заметил стоящую в воротах женщину с парнишкой лет десяти. На миг Макару показалось вдруг, что это Ольга вернулась со своим сынишкой, но потом понял, что зрение его обмануло. «Да уж, - подумал Макар, - стар я что-то стал на глаза».

Женщина робко мяла в руках платок и поглядывала по сторонам с несчастным видом, но на нее никто не обращал. Все заняты делом, и никто не обращает внимания на какую-то женщину, которая все равно никому не мешает. Макар отставил в сторону ящик с церковным вином и направился к воротам. Но его опередил тот же монашек, который велел ему пойти на кухню.

— Чего пришла, женщина? – осведомился он. – Не видишь, заняты все? Сходила бы ты к нам в другой день, сейчас не до тебя.

— Извините, - пролепетала женщина, - я к вам издалека ехала… из города… с сыном... Долго обратно добираться. Сейчас никак?

— Никак, совсем никак, - развел руками монашек. – Послезавтра можешь приезжать.

Женщина прикрыла лицо платком и повернулась к выходу.

— Погодь, мать. – Макар вышел вперед. – У тебя горе какое-то? Пойдем, я тебя выслушаю.

— Ну, Макар, - засмеялся монашек, - всегда повод найдешь, чтоб от работы увильнуть!

— Чинить людские души – это, поди, работка потяжелей будет, чем ящики с вином таскать, - отрезал Макар. – Пойдем, мать, пойдем.

Через десять минут они уже были у скита. Женщина беспрерывно всхлипывала, но не она приковала внимание Макара. Куда больше его поразило выражение глаз мальчишки. Точнее, выражения не было никакого. Мертвый, остекленевший взгляд вполне мог бы принадлежать покойнику. Макар решил, что паренек, скорее всего, и есть причина визита женщины.

— Садись, - велел он женщине. – Тебя как зовут?

— Ольгой, - сдавленно ответила женщина.

Вот это да! Значит, верно угадал он, что к нему Ольга пришла! Пусть и совсем другая…

— Рассказывай мне, Оля, что у тебя стряслось, - ласково сказал ей Макар.

— Ой… не знаю я даже, как тут рассказать, - зарыдала Ольга. – Такой стыд, такой стыд…

— Перед Богом не стыдно, - отрезал Макар. – Расскажи мне все, как было, с самого начала.

— Петю моего… ой, Господи Боже… Петю моего изверги… снасильничали-и-и, - не выдержав, женщина зарыдала в полный голос.

В келье стало тихо, только слышны были рыдания женщины. Так вот оно что… Макар ощутил неловкость. Помягче надо было быть с ней…

— Прости меня, мать, - тихо сказал Макар. Ольга удивленно на него взглянула. – Прости, что заставил тебя рассказывать это. А где муж-то твой? С тобой бы пришел, вдвоем легче горе переживать. – Сказав эти слова, он тут же в них раскаялся. Губы у Ольги задрожали, но ответила она неожиданно твердо и даже зло:

— Муж мой, как услышал, что Петечку… как услышал, тут же за топор схватился. Нашел их и зарубил. Всех троих. Подростки были… Теперь вот в тюрьме сидит. И еще пятнадцать лет сидеть будет.

— За грех этот твой муж наказан не будет, - сказал Макар, - потому что он в безумии был, не ведал, чего творил. На земле ему и так наказание суровое определили. А сейчас решать буду, что с твоим сыном делать.

Макар встал и повернулся к иконе Пресвятой Богородицы. Глаза у Ольги широко раскрылись. Да, конечно… наверняка она тоже про него слышала. К нему, видимо, и пришла.

— Господи, помоги рабу твоему Петру, - тихо-тихо зашептал Макар. – Взгляни, что с ним сделали изверги малолетние, душегубы проклятые. Теперь на нем на всю жизнь пятно страшное, несмываемое. Господи, подай знак, скажи мне, что делать с мальчиком…

Никогда еще Макар так не молился. По сути, это была даже и не молитва. Это была просьба, горячая, истовая. И никогда Макару не было так важно получить ответ. Ведь он и сам не знал, что делать с мальчишкой, как утешить материнское горе.

«Возьми мальчика в монастырь».

Макар застыл. Неужели… или только почудилось?

«Скажи матери, чтобы оставила сына в монастыре».

Макара прошиб холодный пот. Никогда ему не было страшно, даже когда его в 1977 году поставили к стенке, чтобы расстрелять как врага народа. Облизнув пересохшие губы, покачиваясь, словно и впрямь ящик кагора выдул, он повернулся к Ольге.

— Сынишку в монастыре оставишь, - без обиняков начал он. – В городе ему нечего делать. Людей злых, насмешливых там хватает, они Петрушку твоего затравят, как собаки зайца. А здесь ему спокойнее будет. Глядишь, через какое время и успокоиться, жить станет.

— Оставить… здесь? – растерялась Ольга. – Я не могу. Как же я без него буду? Одна совсем, без мужа…

— Сына пожалей, а не себя! – прикрикнул Макар. – Ты же погляди на него! Он и так выглядит, словно совсем не жилец на этом свете! А ты его в город увезти хочешь! Да его приятели бывшие так ославят, что сама не рада будешь.

Макар замолчал. Добавил:

— Здесь его оставишь. Я за ним пригляжу. Можешь приезжать к нему. Раз в две недели, не больше.

Ольга кивнула, утерев слезы, и направилась к выходу.

— Ну что, Петрушка, - ласково сказал он парню, - меня Макаром зовут. Будем знакомы.

Мальчик ничего не ответил, только тоскливо, как собачонка, ожидающая удара, взглянул на Макара.

3

— Ай да Макар! – восхищался Олег. – Ну и прыток же! Завел себе собачонку, монах? И как тебе? Тапочки в зубах по утрам приносит?

— Замолчи, - тихим угрожающим голосом произнес Макар. – Надоел ты мне, Олег. Что ж ты за змея такая, прости Господи?

— За другими слежу, - невозмутимо ответил иеромонах. – Чтобы не загордился никто, знал положенное место. А ты, вижу, простой монах, да больно много о себе возомнил. Прихожан обманываешь, притворяешься, что с Богом разговариваешь. Молишься не по святым книгам. Старших по сану не уважаешь.

— Молод ты, иеромонах, вот ничего не понимаешь, - насмешливо сощурился Макар. – Какое дело тебе, как я молюсь? Главное, чтобы молитва моя шла от самого сердца, только тогда Бог ее и услышит. А таких, как ты, сопливых зазнаек да гордецов, никогда не уважал и уважать не собираюсь.

— Налагаю епитимью на тебя, Макар, - побагровев, злобно прошипел Олег. – Будешь отхожее место вместе со служками чистить.

Сказав это, он тут же развернулся на каблуках и, гневно прошелестев рясой, покинул скит.

Макар вздохнул и опустился на лежанку. Он уже пожалел, что не сдержался в разговоре с Олегом. И все же, никогда еще не видел он среди служащих Богу таких завистливых и злобных людишек.

Правда, недолго помыслы Макара занимал надоедливый иеромонах. Все чаще он возвращался к мыслям о таинственном голосе, что так помог ему с маленьким Петром. Неужели это и правда был… Он? Макар попробовал было еще раз обратиться к нему, но никто не ответил, и Макар тут же прекратил попытки. Не дело это – Господа искушать.

Вскоре Макар сам не заметил, как заснул. И снилась ему женщина невообразимо прекрасная и такая же бесстыжая, потому как полностью нагая. Женщина что-то ему говорила, но он не расслышал, и тогда она подошла к нему, крепко обняла и такое на ухо зашептала, что он даже сквозь сон почувствовал, как залился жгучей краской. И вдруг Макар заметил сзади нее дьявольский хвост и так перепугался, что тут же и проснулся.

— Тьфу ты, - проворчал он, - вот ведь погань приснится, прости Господи и убереги от греха…

— Макар! – послышался голос из-за двери.

— Да что ж вам, черти, надо всем, - пробурчал Макар и тут же поспешно перекрестил рот: нечистого упомянул. – Иду я, иду! Что ж тебе надо от меня, Олег? – добавил он вполголоса.

Макар ошибся. Это был не Олег, а брат Дмитрий.

— Здравствуй, Макар! – поприветствовал он монаха.

— Здорово, брат! – весело ответил Макар. – По делу пришел или так, языком почесать?

— По делу, - ответил Дмитрий. – Отец Михаил тебя звал, говорит, срочно ему тебе что-то сказать нужно.

— Вот оно что, - протянул Макар, предчувствуя недоброе. – Ну что ж… зайду, а то и правда, давно что-то не болтал со стариком.

Пожалуй, такой аскезы, как у отца Михаила, не было даже в скиту у Макара. Лежанка, жесткий стул, да столик письменный – вот и вся обстановка. Только в одной роскоши не отказывал себе игумен. Книг у него, пожалуй, было больше, чем у всех монахов в монастыре, вместе взятых. И ни одной мирской, все псалтыри, молитвенники, дневники да жития святых…

— Здравствуй, здравствуй, Макар, - поприветствовал Михаил. – Заходи.

Макар осторожно присел у кровати. В ногах не рискнул: все знали, что у отца Михаила ноги параличем разбиты.

— Заходил ко мне тут ко мне недавно брат Олег, - с минуту помолчав, сказал он. – Макар, что у вас стряслось?

Макар потрясенно взглянул на него. Не вопрос его так удивил, а голос, которым он был задан. Тихий, взволнованный… Макар-то ожидал строгого выговора.

Игумен тем временем продолжал:

— Рассказывал он мне про тебя непотребности всякие. Что ты не уважаешь совсем старших. Что с Богом разговариваешь.

— Все мы каждый день с Богом разговариваем, денно и нощно, в молитвах наших, - улыбнулся Макар.

— Ох, не увиливай, Макар, не увиливай, - погрозил ему Михаил пальцем. – Знаешь ты, о чем я. Думают все, что не только ты с Богом разговариваешь, а и он с тобой.

— Эх, отец Михаил, - не выдержал Макар. – Да разве ж разговора с Богом людям надо? А не подумал отец Олег, скольким я душам потерянным надежду подарил? Сколько из тех, кому бы я не помог, жизнь на петле закончили бы?

— Погоди, Макар, - поднял ладонь игумен. – Все это я хорошо понимаю. Не знаю, погладят ли тебя по головке за такие фокусы на том свете… но все равно, Макар, спасибо тебе. Ты, может, еще пользы приносишь монастырю, нежели мы все, вместе взятые. Но не в том суть. Не должен иеромонах наш видеть этого. Ты ведь знаешь, как он тут очутился?

— Нет, - недоуменно ответил Макар.

— Ах да, я ж забываю, что ты у нас затворник, скитник, - махнул рукой Михаил. – Ну так я тебе расскажу. Где-то с полгода назад он у нас появился. Он бы до сих пор в послушниках ходил, хотя я его с таким характером и в служки не взял бы. Да только дело в том, что он внук его высокопреподобия архимандрита нашего, Алексея.

— Вот оно что, - медленно протянул Макар.

— Вот и я том, - закивал игумен. – В общем, думаю, понял ты меня, Макар. Уж послушай ты меня, не грызись с Олегом. Не стоит он того. Может,через какое время его от нас заберут, не век же ему в монастыре сидеть. Вот тогда и вздохнем свободно.

— Понял, отец Михаил, - покаянно кивнул Макар. – Не удержался я просто, вот и ответил ему от души, прости уж меня.

— Богу помолись, он и простит. А с Олегом все ж впредь поосторожней будь. – Отец Михаил, закряхтел, поправил одеяло, потом вдруг неожиданно улыбнулся: - А, Макар! Слыхал, ты себе воспитанника завел? Петром, кажись, звать?

— Все-то вы знаете, отец Михаил, - смутился Макар. – Ничего от вас не утаишь.

— Так такого егозу и заметить нетрудно, - захохотал Михаил. – Все утро по двору шнырял, на монахов глазел. Правда, разговаривать ни с кем не хочет. Пуганый уж больно. Не знаю, чего у него там стряслось. Отец, что ли, умер?

Макар промолчал. Никому и никогда он не скажет, из-за чего Петр попал к нему в скит. Правда, и не отвечать невежливо… Макар решил сказать часть правды:

— Не умер. В тюрьму попал.

— А, ну да, - ответил отец Михаил. – Трудно, конечно, без отцовской-то руки. Ну так ты приглядывай за ним хорошо, чтоб потом не стыдно было с матерью разговаривать. Ну… прощай тогда. Или ты еще что-то мне сказать хочешь? – Игумен неожиданно пронизывающим взглядом посмотрел на него.

Поколебавшись, Макар все же ответил:

— Да вроде ничего. Пойду я уже. Не буду тебя отвлекать.

— Бывай, Макар, - махнул ему на прощанье рукой отец Михаил. – Да заходи почаще, не забывай старика.

— Ладно, - рассеянно ответил Макар. Мысли его были заняты другим. Он вышел из кельи, размышляя, почему хотел сказать и все-таки не сказал отцу Михаилу о голосе, который вчера слышал. Уже и рот открыл… и все-таки его в последний момент что-то остановило. Негоже, конечно, такие вещи от духовного отца утаивать. Ну да ладно… чего уж тут. Поздно спохватился.

Макар, вспомнив, что наложенную Олегом епитимью никто не отменял, вздохнул и отправился искать тряпку почище.

4

Прошел месяц.

За это время Петя полностью сроднился и с монастырем, и со скитом, и с его обитателями. Уже не было того мертвого, загнанного выражения, которое то и дело появлялось у него на лице. Единственный страх остался у мальчишки, и тут уж никто ничего не смог поделать. Петя категорически отказывался мыться в бане вместе с монахами, и Макар не смог ему попенять на этот счет, потому что единственный знал, что пареньку пришлось пережить и какой ужас должно у него вызывать обнаженное человеческое тело. Приходилось топить баню для одного Петра, что часто вызывало недовольство отца Олега. Но никто на него внимания не обращал, и вскоре тот перестал брюзжать.

Ранним солнечным утром Макар работал на монастырском дворе: вместе с воспитанником колол дрова.

— Эй, Макар! – крикнул кто-то. Макар отвернулся и увидел того самого монашка, который чуть было не прогнал Ольгу с Петром, пришедших в монастырь месяц назад. – Не стыдно тебе так мальца мордовать? Ребенок совсем, а ты его дрова пилить заставляешь!

— Ничего, - добродушно отозвался Макар. - Ему полезно на свежем воздухе поработать. В городе небось так не разомнешься, а тут хоть окрепчает.

— Так, того и гляди, матери один скелет вернешь, - засмеялся монашек. – К тебе тут, кстати, женщина одна пришла.

— Петрушки мать, что ли? – с неудовольствием осведомился Макар. – Она ж три дня назад уже приходила, так чего…

— Да не мать, - ответил монашек. – Я ее и не знаю вовсе. Эй! Идите сюда, здесь он!

Из-за поленницы дров появилась пухлая женщина. Макар взглянул на нее и раскрыл рот от удивления. Это была Ольга, которая искала пропавшего мужа.

— Вот так так, - Макар озадаченно почесал в затылке, понимая, что сейчас неприятностей не оберешься. Услал бедную женщину невесть куда, а она, конечно, не нашла супруга своего. И только Макар собрался с духом отвечать на неприятные вопросы, как Ольга с плачем бросилась ему на шею.

Макар ошалел.

— Голубчик… спаситель, - бормотала она, едва не душа Макара своими мощными руками.

— Да что ж ты делаешь, сумасшедшая женщина! – Макар наконец-то стряхнул с себя Ольгу.

— Да нашелся муж мой! – зарыдала Ольга. – Анатолий мой, как вы и говорили, в Москве нашелся, в секте какой-то… адвентисты, или баптисты, не помню я… да и не важно! Толик, иди сюда!

Откуда ни возьмись, появился усатый мужчина, полуседой, но еще крепкий и коренастый.

— Анатолий, - смущенно представился он.

— Вот он, вот он, Толик мой! – затараторила Ольга. – Нашелся он, вернулся, как вы и говорили…

— Да замолчи ты, сорока! – прикрикнул Макар и, выпрямившись, пристально поглядел на Анатолия.

— Так что, и правда? – спросил он. – К сектантам попал?

— Охмурили меня ксендзы, - сказал Анатолий и неловко засмеялся своей шутке. – Жена, слава Богу, меня отыскала и вытащила, не помню уж как. Вот… - неуклюже закончил он.

— Людей, которые тебе чужую веру несут, не слушай больше, - сурово велел Макар. – Все равно ничего хорошего от них не услышишь. Ободрали бы тебя как липку, да и бросили бы помирать у дороги. Жене своей спасибо скажи, она у тебя и впрямь как героиня, в одиночку тебя и нашла, и вытащила.

— Да и вам спасибо огромное, - вклинилась тут в разговор Ольга. – Мы не знали, правда, как вас отблагодарить… собрали вот…

Она открыла сумочку и достала с десяток тысячных купюр.

— Вот… что есть…

— Это ты чего удумала! – повысил голос Макар. – Деньги брать не буду, и не проси! Господа Бога поблагодари, помолись, свечку в церкви поставь, что хочешь делай. А денег мне совать не смей! Ясно?

— Ясно, - сникнув, ответила женщина.

— Вот ведь баба, - в сердцах произнес Макар, причем с четким ощущением, что уже когда-то это говорил.

У скита Макара встретил Олег.

Макар намерился было молча пройти мимо, но тут Олег схватил его за плечо.

— Макар, здравствуй! Да подожди ты, Макар!

— Ну чего тебе, - простонал монах. – Я ж тебя не трогаю, дай и ты мне пожить спокойно, надоеда!

— Да успокойся, Макар, - примирительно произнес Олег. – Ну прости меня, грешного, знаю, что не подарок для тебя был. Давай забудем обиды наши, а? Кто старое помянет, тому глаз вон!

Макар удивленно воззрился на Олега, как будто увидел заговорившую Валаамову ослицу. Подозрительно что-то…

Олег будто угадал его мысли.

— Да не бойся, пакости никакой тебе не сделаю, - успокоил он монаха. – Охоч я был до этого, признаю, только исправился я. Прости меня, брат Макар, а?

— И ты прости меня, отец Олег, - вздохнул Макар. – Может, и я несправедлив к тебе был. Забудем былые обиды.

— Забудем, - эхом отозвался Олег, шагнул к Макару, приобнял его. – Ты мне только одно скажи, - тихо добавил он с неподдельным восхищением, - ты что, и вправду с Богом разговариваешь? И он тебе советы полезные дает? Мужа чужого найти или там мальчика в монастырь взять?

— А с чего ты вообще взял… - медленно произнес Макар.

— Да верю я тебе, верю, - испуганно ответил Олег. – Я ж не глухой, слышал, что та баба говорила. И впрямь, как знал… А не мог бы ты, Макар, у Бога попросить, чтобы он меня игуменом сделал, вместо отца-то Михаила? А я в долгу не останусь, отплачу хорошо…

— Пошел прочь, - внятно и раздельно произнес Макар. Олег обиженно надул губы. – Прочь пошел, гад!!! – взревел Макар так, что с окрестных деревьев с хриплым карканьем взлетело вороньё.

— Я к тебе по-хорошему, а ты сразу взашей гнать, - недобрым голосом протянул Олег. – Смотри, Макар, сам потом пожалеешь...

— Не пожалею, - мрачно ответил Макар. – Знать я тебя не хочу, Олег. Уйди, не мозоль мне глаза.

Презрительно хмыкнув, Олег пошел прочь от скита.

5

— Господи, помилуй мя, грешного, прости мне прегрешения мои многочисленные, не оставь в благости своей, защити тех, кто защитить себя не может, помоги тем, кто помочь себе не может...

— Кхе-кхе, - послышалось от порога.

Макар смолк. Не любил, ох как не любил он, когда вот так нагло врывались к нему в скит во время молитвы. Хочешь поговорить – постучись. А беседа с Господом – дело святое, тайное, и никто не может во время этой беседы человека прерывать.

Медленно, всем своим видом выражая неудовольствие, Макар повернулся к двери и взглянул на вошедшего. Это оказался средних лет мужчина, крепкий, волевой. Сразу видно – привык, чтобы ему подчинялись. Одет мужчина был очень хорошо и дорого. Либо бандит, либо бизнесмен, решил Макар. А скорее, и то, и другое.

— Макар Евгеньевич Светловский? – сухим, как у следователя, тоном осведомился мужчина.

— Да, - так же сухо ответил Макар, своим тоном показывая, что не намерен сейчас с кем-либо разговаривать.

— Прекрасно, - ответил мужчина. – Меня вы можете звать Сергеем Владимировичем. Я пришел к вам по одному важному делу. Наслышан, прямо скажу, наслышан о ваших невероятных способностях. Мне нужна ваша помощь.

— Маммоне не помогаю, - отрезал Макар.

«Помоги ему».

От изумления Макар забыл обо всем на свете. Выронив свечу, он застыл, как соляной столб.

Невозможно. Хоть ты тресни – не может этого быть. Вот уже месяц ничей голос не отдавался эхом в его голове. Макар уже начал забывать о нем, как вдруг снова... И почему, почему Богу угодно помогать этому бандиту, этому, с первого взгляда понятно, проходимцу?

«Я знаю, зачем. Помоги ему, это очень важно».

Нет. Но если Бог того требует... Ослушаться никак нельзя.

— Я слушаю вас, - деревянным голосом произнес Макар.

Сергей тут же подвинул к себе стул, удобно уселся.

— Видите ли, у меня небольшая проблема в бизнесе, - с приятной улыбкой сообщил он Макару. – Это, по правде говоря, конфиденциальная информация... но я надеюсь на ваше понимание. С недавних пор мне досаждают... э-э-э, мои соперники по бизнесу. Так вот, - Сергей наклонился к Макару, задышал ему в лицо. – Мне нужно знать, какие планы у охранной фирмы «Алекс». Какую политику они готовят на рынке, с какими клиентами подписали контракты... ну и вообще, чем больше информации, тем лучше.

Макар ошарашено молчал. Он сомневался, что из сказанного бизнесменом понял хотя бы половину.

«Слушай меня и говори ему. Он будет внимателен».

Макар плохо помнил, что говорил Сергею. Он называл какие-то ничего не значащие имена, маршруты поездок, виды оружия, а тот только внимательно его слушал да изредка помечал что-то в блокноте... Он только холодел с каждым словом, понимая, во что впутывается. Зачем, зачем он послушал Его? Или Ему просто так угодно? Не Макару решать, какие дела вершить Господу. И все же монах испытал огромное облегчение, когда этот поток сознания, наконец, закончился.

Сергей встал.

— Ну, Макар Евгеньевич, вы сами не понимаете, как мне помогли, - сияя довольной улыбкой, произнес он. – А вот и ваше вознаграждение. – Он достал из дипломата толстую пачку долларов.

— Не приму, - шевельнул губами Макар.

— Простите? – удивился Сергей.

— Не возьму я от вас денег.

— Ну, настаивать не буду, - легко согласился бизнесмен. – Всего вам доброго.

Взяв под мышку дипломат, Сергей направился к выходу. На прощание он обернулся, еще раз сверкнул зубами. Макар с трудом подавил тошноту.

Когда бизнесмен вышел, он подошел к окну и увидел нечто, заинтересовавшее его гораздо больше. Сергей стоял перед иеромонахом Олегом и совал ему в руки большой голубой конверт. Олег, кажется, отнекиваться и не думал, взял конверт, оглянулся воровато по сторонам, спрятал его под рясу.

— Ах ты, паскудник, - процедил сквозь зубы Макар. – Хитер, хитер, ничего не скажешь... Всегда свое урвать сможешь. Ну и пес с тобой, змеюка.

6

По всему монастырю прошла весть о скорой смерти отца Михаила.

Макар сперва в это ничуть не поверил. Сразу решил, что это чья-то злая насмешка. Во что монастырь превращается, подумал он. Дельцы ходят по нему как у себя дома, святые люди от них взятки берут...

Правда, когда к нему прибежал брат Дмитрий и трясущимися губами прошептал, что отец Михаил при смерти и желает его видеть, с головы у него тут же вылетели все дурные мысли. Мелкой трусцой, каждую секунду опасаясь, что не успеет, Макар побежал к келье игумена.

Если он и ожидал увидеть слабого, разбитого параличом старика, то его ожидание не оправдались. На кровати лежал румяный и с виду совершенно здоровый пожилой человек. Михаил, шевеля губами, читал какую-то святую книгу.

— А, Макар! – обрадовался он. – Явился наконец, проведал старика. Давай, проходи, Макарушка, проходи. Давно я не болтал с тобой.

Макар со страхом присел на краешек стула, поближе к изголовью.

— Отец Михаил, - неуверенно начал он. – Это ведь неправду говорят? Будто бы вы на тот свет собрались?

— Боюсь, Макарка, что правда, - вздохнул Михаил. – Чую я, что костлявая скоро ко мне в гости придет, понимаешь? Ты не смотри, что я с виду здоровехонек, недолго продержусь. Через три-четыре дня буду уже руина, никому не нужная.

— Да как это никому не нужная? – удивился Макар. – А монастырь наш? Думаете, ему вы тоже не нужны? Как мы без вашей руки-то твердой будем?

— Вот о монастыре я и хотел с тобой поговорить, - непреклонно ответил игумен. – Долго я думал, Макар, кого мне после себя игуменом оставить. Высшие духовники меня послушаются, знают, что кого попало не назначу. Так вот, долго я думал, так и не увидел другой альтернативы, кроме как тебя игуменом поставить.

Воцарилось молчание. Макар попросту потерял дар речи.

— Меня?! – изумленно переспросил он. – Да разве ж можно простого монаха – да сразу игуменом?

— Другого выхода я не вижу, - напомнил Михаил. – Или ты иеромонаха нашего предлагаешь на пост?

— А он бы не отказался, - мрачно сказал Макар. – Сам мне говорил.

— Эх, Макар, - закряхтел игумен. – Ты что, не помнишь слова, которые я тебе говорил с месяц назад?

Макар недоуменно воззрился на отца Михаила.

— Не помню, - ответил он и почувствовал стыд. И правда, как это он мог позабыть? Отец Михаил, может, мудрость какую до него хотел донести, а он…

— Ну, Макар! – весело воскликнул отец Михаил. – Это мне, склеротику старому, забывать можно, а у тебя еще, поди, память получше. Забыл, как тебе брат Дмитрий послание от меня передал?

Наконец-то Макар вспомнил

— А, что-то про три миллиона жизней? – неуверенно спросил Макар.

— Три миллиона жизней – плата за независимость, - уточнил отец Михаил. – Молодец, Макар, вспомнил. Понял, к чему я это клонил?

— Нет, - со стыдом признался Макар.

— Ну и дурак ты, Макар, прости Господи, - почти весело сказал игумен. – Ладно, попробую объяснить. Тем более сам полностью не понял, чего сказал.

Отец Михаил наморщил лоб, задумался.

— Знаешь, Макар, я как-то давно подсчеты интересные сделал, - начал он. – Что будет, если на всех братьев наших, монахов, да и просто святых христиан, которые истинно в Бога веруют, взять да поделить всех мирян? Чтобы, значит, они им утешенье дарили, помогали в трудную минуту. Не в веру обращали, нет, для этого у каждого своя голова есть. Просто если споткнется мирянин, тут же его есть кому утешить, поддержать, не словом, так делом. И знаешь, сколько людей на каждого монаха придется? Почти три миллиона, Макарушка.

С минуту игумен помолчал, потом, отдышавшись, продолжил:

— Так вот, Макар, насчет тебя я могу твердо сказать: самое меньшее половину от своих трех миллионов ты уже отработал. Никто в монастыре – да что в монастыре! Во всей России никто так людей не может утешить, как ты. Прав ты был, когда указывал мне, скольким потерянным душам надежду подарил. И вот представь себя на моем месте: на одной чаше весов я вижу тебя, искреннего, доброго, отзывчивого человека, а на другой – нашего Олега, которого по любому поводу жаба давит, который мать родную продаст, чтобы на моем месте оказаться. И как ты думаешь, чья чаша перевесит? Твоя, конечно. Потому как у Олега не то что трех миллионов – трех спасенных жизней не наберется. О себе лишь думает, в рабстве у самого себя находится. А ты независим, Макар, лишь от Божьей воли у тебя нет свободы. Не о себе ты думаешь, а о других. В этом и есть твоя независимость.

Отец Михаил замолчал, тяжело дыша, откинулся на подушки и прикрыл глаза. Видимо, нелегко игумену беседа далась, понял Макар.

— Спасибо тебе, отец Михаил, за искренние слова, - негромко сказал Макар. – Запомню их, у самого сердца своего сохраню. Тебя добрым словом поминать буду.

Отец Михаил не ответил.

— Помяни, Господи Боже наш, в вере и надежде жизни вечной новопреставленного раба Твоего, брата нашего Михаила, отпусти грехи, прости все вольные его согрешения и невольные, - зашептал Макар молитву, холодея всем телом. Прервался на мгновение, прикрыл глаза покойнику и зашептал снова.

Так покинул этот свет игумен Каменецкого монастыря отец Михаил.

7

Все началось следующей ночью.

— Дедушка Макар, а что это за шум такой? – навострив уши, спросил Петр.

— От монастыря, кажись, идет, - нахмурился Макар. – Ох, не иначе как монахи гуляют. Нашли время… Отец Михаил преставился, нет бы скорбеть по усопшему, так они гулянку устроили.

— Утихомирил бы ты их, дедушка Макар, - смешно рассердившись, сказал Петр. – Ты ведь уже у нас игумен, они тебя слушаться должны.

— Эх, Петрушка, - вздохнул Макар, - нужно еще святой собор созвать, на нем меня, может, и сделают игуменом. А пока нового игумена не назначили, за всем отец Олег следит.

— Не люблю отца Олега, - надулся Петр. – Он злой, он тоже меня не любит. Как посмотрит, так сразу словно холодом скручивает.

— Не говори так, Петрушка, - велел Макар. – Он же несчастный человек, раз никого не любит. Пожалеть его надо…

От монастыря вдруг донесся ужасный крик, как будто кого-то заживо в огне жгли.

— Так, а это уже не похоже на праздник, - забеспокоился Макар. – Пойду я и впрямь проверю, что у них творится.

— Я с тобой!

— Здесь сиди, Петр, - отрезал Макар. – Никуда не высовывайся, жди меня. Понял?

Мальчик закивал.

— Вот и хорошо. Я скоро вернусь.

Макар вышел из скита, прикрыл дверь. Подумав, прихватил с собой ламповый фонарь, висевший над дверью. Осторожно ступая, Макар то и дело вглядывался в тьму впереди него. Беда в том, что туман этой ночью густой, совсем ничего не видно. Правда, Макару удалось различить впереди странные отблески, похожие на всполохи огня.

Макара бросило в жар, несмотря на то, что ночь стояла довольно свежая. Быть того не может… Забыв про осторожность, Макар добежал до сарая, в котором держали коров, поставил на землю фонарь, осторожно выглянул за угол. И то, что он увидел, заставило вздыбить редкие волосы на затылке, как от порыва ветра.

Жилые постройки почти полностью оказались объяты огнем. В середине монастырского двора стояло несколько человек, которые что-то негромко обсуждали, два человека держали в руках канистры. В ногах у них скорчился какой-то мужчина, в котором Макар хоть с трудом, но признал Сергея Владимировича, приходившего недавно к нему. Один из стоящих наклонился, рывком за волосы приподнял Сергея над землей.

— Ну что, сука, будешь говорить? – прошипел он. – Скажешь, где этот хренов предсказатель живет?

— Я ж говорил, не здесь он, - простонал Сергей. – У него хижина дальше, на отшибе. Скит называется.

— Давайте я покажу, я знаю, - выскочил вперед парень в очках. И в нем Макар с немым изумлением признал иеромонаха Олега.

— Молодец, монах, - похвалил его второй из стоящих. – Старательно деньги отрабатываешь. Этак мы тебя и правда в свою фирму возьмем.

— Ах ты, паскуда, предатель, Иуда, - закричал Макар неожиданно тонким осипшим голосом. Это его и спасло: один из бандитов подозрительно взглянул на то место, где прятался Макар.

— Что это за звук был? – подозрительно спросил он.

— Не знаю, - равнодушно ответил ему кто-то. – Бревна, наверное, горящие трещат. Хорошо монашеские избы горят, а? – и тут же заржал.

Макара едва не затошнило от еле сдерживаемой ненависти. Он еле сдержался, чтобы не кинуться на извергов, а вместо этого развернулся и опрометью бросился к скиту.

«Петрушку спасти, - тупо стучало у него в голове, пока он бежал. – Главное – успеть Петрушку предупредить».

Мальчик сидел на полу и читал детскую Библию. Увидев вбежавшего Макара, он радостно закричал:

— Дедушка Макар, тут дальше так интересно, я уже дочитал, как…

— Тихо, Петр, - выдохнул Макар. – Услышат нас.

Чего-чего, а понятливости парню было не занимать.

— Кто? – тревожно прошептал он. – Так это не монахи были?

— Не монахи, - сглотнув комок, выдавил Макар. – По мою душу пришли, Петр. И тебя вместе со мной прихватят, если повезет. Беги отсюда, Петя, со всех ног беги. Дорогу из монастыря помнишь?

Мальчик кивнул, не сводя широко раскрытых глаз с лица Макара.

— Вот и хорошо, - с облегчением сказал он. – До деревни доберешься лесом, чтобы никто не видел, а потом уж люди добрые помогут. Попроси переночевать, да прежде всего скажи, что в Каменецком монастыре смертоубийство произошло небывалое. Скажи, чтобы милицию вызвали. Глядишь, к утру и приедет, - горько пошутил он. – Все запомнил?

Мальчик, все еще не проронив ни слова, кивнул.

— Беги, - велел Макар. – Никаких вещей с собой бери. Все. Иди.

Макар направился к двери, чтобы выпустить мальчишку, как вдруг услышал голоса снаружи:

— Здесь, что ли?

— Здесь… - послышался глухой голос Олега. – Там он всегда сидит, никуда не выходит. Затворник…

— Отлично, - в незнакомом голосе слышалось странное удовлетворение. – Выкуривать будем крысу…

Дослушивать Макар не стал. Схватив мальчишку в охапку, он бросился вглубь кельи, опустился перед лежанкой, отодвинул ее. Там оказалась куча старого тряпья. Макар отбросил его в сторону, и его глазам открылась зияющая дыра. Сколько раз откладывал, все ленился заделать, и вот гляди ты – пригодилась…

— Полезай, - коротко приказал Макар. – Я туда не влезу, большой слишком.

Петр странно посмотрел на него растерянно и, как показалось Макару, с обидой. Он бросил на него последний взгляд – и исчез в дыре.

Макар удовлетворенно вздохнул. Слава Богу, невиновный мальчик не погибнет. Не будет стыдно на том свете матери в глаза посмотреть. Теперь он один на один со своей смертью.

Внезапно его ухо уловило странный звук, который бывает от льющейся воды. Странно, но даже в такой опасной близости от гибели Макар почувствовал брезгливое неудовольствие. Словно животные дикие, нужду где попало справляют, до отхожего места лень идти.

Через несколько секунд Макар почуял неладное. Что-то слишком долго у них водичка льется… Озарение вспыхнуло перед глазами, как горящий бензин.

— Душегубы! – взвыл он и бросился к двери. И в тот же миг вспыхнул огонь.

Макар отпрянул от двери, в панике огляделся по сторонам и вдруг ясно и холодно понял: спасения не будет. Он окружен огнем со всех сторон. Макар медленно, словно в дурном сне, опустился на колени перед образом Пресвятой Богородицы.

— Пресвятая Богородица, заступница наша перед Богом, помилуй меня, грешного… - начал Макар, не выдержав, взвыл во весь голос: - Господи, не дай умереть без покаяния!!!

Он быстро зашевелил губами, вспоминая все свои прегрешения, в которых забыл покаяться: плохо подумал о ком-нибудь, нагрубил, солгал… А скит разгорался все сильнее, видимо, и впрямь просмоленные бревна хорошо горели. По стенам плыли потеки смолы, но внимание Макара было приковано к образу Богородицы.

Пресвятая Дева плакала воском, глядя на мечущегося в огне и сходящего с ума человека. Человека, с которым никогда не говорил Бог. И слава Господу, что Макар так никогда и не узнал, КТО на самом деле был его собеседником, кто нашептывал ему советы два раза в жизни. Да и так ли важно это было человеку, всю жизнь утешавшему других людей и так отчаянно нуждавшимся в утешении сейчас?

Затрещал потолок, грозя вот-вот обвалиться.

«Господи, Господи, - думал Макар, утирая слезы с закопченного лица. – Как же ты мог допустить такое? Зачем вмешивался в мою жизнь? Не знаю, есть ты или нет, есть ли тебе дело до нас и до нашей земли – неважно. Об одном тебя прошу: оставь ее в покое».