elbior
№45334 "Нос"

НОС

– Три миллиона жизней – это плата за независимость?!

– Об одном прошу: оставь её в покое..

М. и С. Дяченко.

Кровь текла, не переставая. Юра уже минут пять шагал с поднятым к небу носом, но это не помогало. Лучше всего сейчас где-нибудь присесть на лавочке и полюбоваться звёздами, пока не прекратится кровотечение, но хотелось подальше уйти от места драки. Хотя какая там драка? Выхватить по носу от троих гопов, не сумев даже никому в ответ засветить – разве это драка?

И что ж они все в нос-то били, уроды? Будто других мест нету... И так половину сознательной жизни Картохой дразнили – таких усилий стоило пресечь эти насмешки!

Юра ещё раз утёр многострадальный нос, сейчас действительно похожий на картофелину, сошёл с тротуара на газон и смачно, со злостью высморкался. Мол, на тебе, проклятая! Течёшь? Я тебе сам помогу.

Больно, зато приятно.

Тут взгляд его упал на одинокую водяную колонку, что торчала перед воротами чьего-то дома. Юра на всякий случай огляделся – предстояло перейти дорогу – и быстрым шагом направился к колонке. Мимоходом глянул на часы, которые гопники под рукавом не заметили – «2:30» ночи. Мама наверняка уже волнуется.

Мобилу жалко. Чёрт возьми, тач-панель, великолепный звук, четыре гига на борту. Подарок старшего брата на День Рожденья. Да, уж брат-то навалял бы ублюдкам...

Юра с нетерпением нажал на рычаг колонки. Тот проскрежетал вхолостую. Ещё нажал, ещё. Бестолку. Дохлая. Парень в сердцах долбанул по железяке ногой.

– Где так попал?

Юра резко обернулся. Облокотившись на ворота, по ту их сторону, стоял мужик в майке, курил. В доме горел свет.

Мужик усмехнулся, и, не дав мальчугану раскрыть рта, предложил:

– Заходи, умоешься. Не стоит мать пугать.

Юра пробормотал невнятно слова благодарности и шагнул в гостеприимно распахнутую дверь.

Мужик, похоже, жил один. Кроме тиканья настенных часов в прихожей ничто не нарушало тишины. Конечно, можно предположить, что все спят, но Юра не сомневался – в доме больше ни души. Так бывает, заходишь к кому-то в гости и понимаешь это.

Юра разулся и прошёл за мужиком. Тот указал, где ванная, включил свет. Пока Юра плескался, хозяин стоял, опёршись о дверной косяк и с интересом разглядывал парня. Тот, в свою очередь старательно делал вид, что неожиданный доброжелатель его мало интересует, хотя на самом деле в голове Юры проскользнули несколько неприятных мыслей о педофилии или ещё каком извращении.

Мужик хмыкнул – будто мысли прочитал.

– Так где попал?

Юре сразу стало отчего-то спокойнее. Простой вопрос, конечно, не развеял подозрений полностью, но непринуждённость, с которой он был задан, успокаивала.

– Да на дискаре, – ответил наконец парень, – точнее возле... Клетку возле ДКЖ знаете же?

Мужик кивнул.

– Ну, мы с другом вышли воды попить – там фонтанчик есть специальный... – Юра глянул на мужика, мол знает ли он, о чём речь. Тот кивнул. – Ну и прицепились пятеро. Мне трое досталось. Другу – двое.

Парень наконец перестал плескаться и утирался полотенцем.

– Спросили, с какой вы стороны? – вновь поинтересовался хозяин.

Юра невольно улыбнулся. Ишь, чуваку под пятьдесят, а тонкости молодёжной жизни знает. Неужели и в его шестнадцать лет в этом городке, условно поделенном жителями на две стороны, враждовали эти самые стороны?

Но в этот раз всё было ещё банальней.

– Да нет, – махнул рукой Юра, – я уже и не помню, когда мне морду били за то, что я с другой стороны. Сейчас как-то с этим успокоились. Попросили мобилу – позвонить.

– Да уж, – вздохнул хозяин, – позвонили. Отделали будь здоров.

– Да у меня просто капилляры в носу слабые, – отчего-то обиделся парень. – Стоит немного задеть нос, и сразу кровь. Я потому и с рукопашки ушёл. Только спарринг начинается, первое попадание – и мне надо бежать к умывальнику. Пришлось уйти. Зря, наверное, ушёл...

Мужик пожал плечами. Махнул призывно рукой – мол, пошли, домой пора. Провёл гостя за ворота. Снова закурил.

– Правильно ушёл, – хмыкнул он. – Нос беречь надо.

Настал черёд хмыкать Юре.

– Так если бы драться умел, то и берёг бы. А так – как его уберечь?

И снова мужик пожал плечами. Отвечать не стал. Спросил:

– Домой далеко?

– Не. На Соцгородок.

– Ну, дуй давай. Рубашку только обязательно в холодной воде стирай.

– Мама знает, что с ней делать, – усмехнулся Юра, – спасибо вам за всё. Увидимся.

Мужик затянулся и молча попрощался, показав пятерню.

Юра быстро зашагал домой. Прямо по центру дороги. Время совсем позднее, машины почти не ездят. Справа тянулись похожие один на другой частные дома, слева – девятиэтажки, тоже все одинаковые. Минул футбольное поле, родную седьмую школу, добрёл до парапетов напротив ДКМ. Здесь молодёжь любила вечерами тусоваться. Обычно допоздна, но сегодня почему-то никого уже не было.

Занятно всё-таки устроен город, подумал Юра. Та сторона, эта сторона. Там Дом культуры железнодорожников, тут Дом культуры машиностроителей. Там парк и тут парк. Словно всё это сделано в противовес. Даже директор машзавода с мэром соперничают. Этот на этой стороне хозяйничает, а тот – на той. Этот церквушку выстроил и тот строит. Этот пытается в порядке содержать половину города и тот не отстаёт. Даже газеты оба выпускают, в которых поливают друг друга грязью.

И воруют, пожалуй, одинаково.

Так, а вот и юрин дом. Второй подъезд. Второй этаж.

Мама, которая с порога бросилась вычитывать сына за выключенный мобильник и гуляния допоздна, тут же замолкла, увидев раздутый красный нос и выпачканную в крови рубашку. Сухо спросила, что произошло. Парень честно рассказал.

– Снимай рубашку. А сам пошёл в душ и спать! – строго приказала мать.

Юра был рад, что неприятный разговор закончен. И с удовольствием выполнил указания матери.

* * *

Уснуть толком не получилось. Юра ворочался в полудрёме. Всю ночь во сне ему били по носу. Это было очень реально и так же больно. Даже вспышки в глазах мелькали точь-в-точь, как наяву.

Утром парня разбудила перепуганная мать. Тот спросонья не понял, в чём дело, а потом глянул на пододеяльник, коричневый от впитавшейся и высохшей крови. Посмотрел на испачканные руки. Осторожно потрогал распухший нос. Болел, зараза... Сразу после драки так не болел, как сейчас.

И всё же в больницу идти Юра наотрез отказался. Тем более в воскресенье. С кем там общаться? С дежурным хирургом? Ну уж нет. Почему-то оба раза, когда нужно было срочно в больницу в выходной день, Юру принимал дежурный хирург. Один и тот же. Хирург видел, что парнишка нервничает и нарочно кидал шутки типа «ничего страшного – щас разрежем, посмотрим». Юра-то не дурак, понимает, где шутка, где правда, но хирург всё равно какой-то стрёмный...

Парень вычитал в интернете рецепты каких-то примочек от ушибов и приготовил пару растворов. Правда, перед применением ещё раз почитал, и выяснил, что первые сутки нужно прикладывать только холодное. Наскрёб в морозилке снега в тряпочку, осторожно приложил и сел перед теликом.

Безразлично пролистал каналы – естественно, смотреть было нечего. Юра уже давно предпочитал телевизору компьютер. В сети есть всё: любой сериал, любой фильм, и всё это в превосходном качестве. Более того, экран монитора был как минимум на пару дюймов больше экрана телика. Да и звук шестиканальный – спасибо, опять же, старшему брату за домашний кинотеатр. Да и за комп тоже... За всё ему спасибо. Отец так не заботился о сыне, когда жив был, как заботится старший брат.

Юра вздохнул.

В конце концов он остановился на фильме с Джеки Чаном. «Разборка в Бронксе», виденная уже раз пятьдесят. Джеки только что врезал одному из бандитов по уже поломанному носу, тот закричал; а нос Юры тут же отозвался резкой и сильной болью. Парень вскрикнул и выключил телик.

Что за фигня? Это что ещё за приколы?

Юра потрогал нос. Тот гудел, как только что ушибленный. Нет, ясное дело, подсознание штука странная, но чтобы такая сильная реакция на то, что кого-то в каком-то кино двинули по носу? Не может быть!

Прибежала мама. Посмотрела на сына, держащегося за нос. Спросила:

– Юрка, ну что опять такое?

– Джеки Чан в кино дал бандиту по носу, а больно было мне, – растерянно пробормотал парень.

– Что ты мелешь, сынок? – неуверенно спросила мать.

– Я смотрел фильм, – раздражённо начал пояснять Юра, – с Джеки Чаном, ты помнишь, «Разборка в Бронксе». Там он чуваку дал по поломанному носу. А мне стало больно. Будто мне врезали.

– Ну и фантазии у тебя, – успокоившись, холодно бросила мать, – такая дылда вымахала, а всё фантазирует.

– Да ну тебя, мам, – насупился Юра.

Демонстративно встал и пошёл к себе в комнату. Включил компьютер, запустил «контру», подконнектился к одному из игровых серверов и рубился часов шесть без передыху. И происходило нечто странное. Играл Юра неплохо, но до высшего мастерства ему было далековато. Чтобы играть хотя бы вот так, как эта девчонка с тупым ником «TAHE4KA AC», нужно не вылезать из игры ночами на протяжении месяцев двух как минимум. Юра этого себе позволить не мог, да и подобных геймеров считал людьми не очень нормальными. А потому его – пусть и не в каждой игре, а где-то через одну – стабильно валили. И каждая такая «смерть» почему-то отдавалась ощутимой болью в носу.

Юра попробовал не обращать на это внимание и продолжал остервенело играть. Но погибал всё чаще, и всё чаще свихнувшийся нос давал о себе знать. Вывод был прост – чтобы нос не болел, нужно лучше играть.

Парень собрался. И не проигрывал более восьми игр подряд. Он не играл так никогда! Он мечтал так играть всегда! Заглянувшая в комнату мама увидела сына с совершенно безумным и счастливым взглядом одновременно. Он весь словно светился. И даже красный опухший нос не смог омрачить счастливого вида сына. Мать недовольно покачала головой, но всё же вышла из комнаты улыбающейся. Юрка был смешон.

А тот по игровому чату ловил возгласы восхищения. «Tu segodnya monstr, Urec. 4to na tebya nawlo? )))» – интересовались игроки, с которыми Юра постоянно резался на этом сервере. «Ya prosto beregy svoy nos :)», – радостно отвечал парень, обезвредив только что бомбу и тем самым обеспечив своей команде очередной выигрыш.

В голове тут же всплыли слова того странного мужика, что пустил его в дом умыться. «Нос беречь надо», – ухмыляясь, сказал он. И Юра был с ним совершенно согласен.

В восемь позвонил Артур. Тот самый, с которым они попали прошлой ночью под раздачу.

– Здорово, – весело воскликнул он, – живой?

– А как же? – бодро отвечал Юра, всё ещё жалея, что пришлось выйти из игры. – Выходим сёдня?

– Да, обязательно. Расскажем пацанам о наших приключениях. Я думаю, нужно найти этих уродов.

Юра помедлил с ответом. Вспомнил игру и сказал решительно:

– Обязательно.

– О’кей, я зайду через двадцать минут.

– Давай.

– Давай.

Юра оделся, набрал ещё льда в тряпочку, приложил к носу и сел дожидаться друга. Что же это происходит, подумал он? Откуда такая уверенность? Это не игра, а жизнь, в которой бывает больно по-настоящему. Доказательство тому растреклятый нос. И где гарантия, что если он найдёт обидчиков, ему не набьют нос ещё сильнее? Гарантии нет, но униженное чувство собственного достоинства и уязвлённая гордость вопияли о возмездии. Как и мобильник за четыреста баксов. Что скажет брат, когда узнает, что Юра профукал такой дорогой подарок? Хотя он, конечно, ничего такого не скажет. Наоборот выспросит все подробности и быть может даже попробует найти обидчиков младшего брата, но Юре будет очень стыдно. Пора уже уметь самому постоять за себя.

Заиграл «В траве сидел кузнечик» – одна из мелодий дверного звонка. Это пришёл Турик – так друзья называли Артура. Он всегда звонит «кузнечиком» – для этого на звонок нужно нажать четыре раза. Юра, не отнимая тряпку от носа, пошёл открывать. Впустил друга. Пожали руки.

– Что с носом? – поинтересовался тот.

Юра молча отнял тряпку от лица и начал обуваться.

– Ё-моё! – восхитился Артур. – Вот это набили! Сильно болит?

– Терпимо, – поморщился тот, – другое странно. Ща расскажу. Ма, мы пошли!

– Чтоб дома был не позже одиннадцати... – отозвалась мать с кухни, а через пару секунд добавила: – Нет, не позже половины одиннадцатого. Понял?

– Да, мам, – нехотя согласился Юра.

– До свиданья, Анастасия Владимировна, – попрощался Турик.

Вышли на улицу. Было тепло, но не жарко. Сентябрь в этом году радовал. Уже шла вторая половина месяца, а на улице средняя температура была не меньше двадцати. И это правильно – лето всегда так быстро проходит, хорошо, что оно решило ненадолго задержаться.

– К дэкаэму? – спросил Юра.

– Ну да. Что хотел рассказать?

Они шли по тёмной аллее. Тут не было ни одного фонаря. На лавочках повсюду сидела молодёжь: парочки зажимались, компании пили пиво и бренчали на гитарах, а кто-то пил водку. И это всё практически у Юры под домом. Он-то и не был особо против, если бы ребята убирали за собой. Но после них, блин, вечно такой срач! Бедные дворники не успевали убирать.

Как такими можно быть, непонятно.

Юра прогнал неприятные мысли и начал рассказывать. О странном мужике, о том, как плохо он спал ночью, об ударе Джеки Чана, который настиг и его, об игре в «Conter Strike», где он в один момент стал богом, потому что боялся за свой нос.

Артур слушал, раскрыв рот. После того, как Юра закончил, какое-то время помолчал и задумчиво сказал:

– Блин, ну почему со мной не происходит ничего такого?

– Какого «такого»?

– Ну, интересного, необычного.

– Не гони, – хмыкнул Юра. – Приятного пока мало.

Турик неопределённо пожал плечами.

Подошли к ДК. Поздоровались с друзьями. Компания, в которой гуляли Юра и Артур, была большой. Вот чтоб не соврать, человек пятнадцать собиралось стабильно. Пацаны и девчонки. Им всегда вместе было интересно. Здесь не услышишь тупых шуток или глупых разговоров, никогда не заскучаешь. Здесь даже если пели, то не фальшивили, а на гитаре играл каждый второй. И не просто выдирал звук из трёх-четырёх аккордов, а действительно играл. Часто пели песни собственного сочинения. Знакомые всегда задерживались у лавочек, на которых сидела эта компания.

Иногда быть может они вели себя слишком громко, но после пары-тройки гневных предупреждений из окон домов начинали расходиться.

Сегодня Турик и Юра были героями вечера, который начался именно с их рассказа о вчерашнем приключении. Все пацаны матерились, порываясь прямо сейчас идти искать «этих мудаков», девчонки слушали, широко раскрыв глаза и с жалостью поглядывая на юрин нос.

В девять Артур дёрнул Юру за рукав.

– Пошли?

Юра кивнул.

Наскоро попрощались с девчонками, извинились, что не провожают. Пошли. Юра, Артур, Витёк, Саня, Игорь, Валик, Серёга, Вадим, ещё один Саня и ещё один Юра. Шли весело, шутили и смеялись, будто не на драку, а просто на дискотеку. Хотя, как это обычно и бывает, каждый до конца не верил, что сегодня произойдёт что-то такое. Но холодок в груди был, и это подстёгивало быть весёлыми. Ребята храбрились. Они не были ни задирами, ни драчунами, но были друзьями. А друзей в обиду давать нельзя.

Когда поравнялись с памятной водяной колонкой, Юра посмотрел на дом, у которого она стояла. И увидел мужика в майке. Тот так же курил, опёршись о ворота. Махнул приветственно рукой. Юра неуверенно махнул в ответ. Признаться, он ожидал, что больше не увидит хозяина этого дома. Всё, происшедшее прошлой ночью, казалось каким-то нереальным, словно происходило во сне. А потому наличие мужика немного обескураживало. Он был настоящим и самым обычным.

Теперь нереальным казалось происходящее с носом. Юра даже почти уверил себя, что боль в носу вполне закономерно совпала с ударом Джеки и его «смертями» в игре. Просто он слегка напрягался в эти моменты, и конечно ушибленный нос реагировал.

Артур заметил обмен приветствиями.

– Это тот мужик? – спросил он.

– Ага.

– Мужик как мужик.

– Да вот и я так думаю. Бредни это всё, с моим носом. В игре я нервничал, а когда фильм шёл, на автомате напрягся – не удивительно после стольких ударов по носу. Любой дёргаться начнёт. Правильно?

– Правильно, Юрец, – усмехнулся Турик. – Знаешь, у меня ж батя начальник айтишного отдела в банке. К нему вечно юзеры пристают с глупыми проблемами – то пароль в систему сам по себе меняется, то файлы пропадают по непонятным причинам. Ну, ты понял: «Я ничего не делала, оно само». Так у него любимая фраза: «Чудес не бывает».

– Прав твой батя.

Подошли к дискотеке возле ДКЖ. Стали у фонтана, что был напротив. Юра и Артур тут же отошли подальше от друзей и стали внимательно глядеть по сторонам, готовые маяковать пацанам, если заметят вчерашних гопов. Так было более вероятно, что к ним прицепятся вновь. Если, конечно, обидчики не видели, что ребята пришли не одни.

Стояли долго. Было уже начало одиннадцатого. Юра нервничал. Но не потому, что играл роль приманки, а потому, что маме обещал вернуться к половине. Хоть бы к одиннадцати теперь успеть. Знакомых лиц мелькало много. Пару раз возле них останавливались, чтобы поинтересоваться, что случилось с носом Юры. Тот уже начал раздражаться, но честно отвечал, что попал вчера в переплёт, но всё в порядке, за недельку заживёт. Один раз возле ребят притормозили две знакомые девчонки. Одна из них, Марина, очень нравилась Юре. Он проклял весь белый свет. Ну надо ж так: попасться на глаза ей в таком виде! Но нет худа без добра: Марина проявила искреннюю тревогу и стала не стесняясь жалеть Юру. А потом со словами «бедный Юрочка» даже осторожно поцеловала его в нос. У парня отвисла челюсть – такого проявления нежности он совсем не ожидал. Ведь они и на свидание-то не ходили ни разу, только гуляли частенько в одной компании. Юра покраснел, и его нос, наконец, перестал выделяться на фоне лица. Маринка, будто опомнившись, вдруг тоже покраснела, наскоро попрощалась, и девчонки ушли. До друзей донёсся изумлённый возглас подруги Марины: «Ну, ты даёшь! Удивила». И еле слышный ответ: «Я сама от себя не ожидала...»

Юра гордо посмотрел на восхищённого Артура. Он был счастлив. Он теперь точно не боялся ничего. После такого и море не то, что по колена – по щиколотки. Сердце тарахтело как заведённое, а мысли были далеко от этого места и предстоящей встречи с отморозками. Да и будет ли она, эта встреча? Наверное, нет. Зря пришли. Да и ну их, этих придурков. Лучше позвонить завтра после школы Маринке.

– Опа, – наглый голос за спиной, – пацаны, вы посмотрите на этих долбодятлов. Мало им вчера было – ещё захотели.

Друзья резко обернулись. Напротив стояли четверо из вчерашней пятёрки. Наглые рожи, пьяные глаза, двое картинно курят – «по-крутому», как в кино, презрительно щурясь и глубоко затягиваясь. Сердце Юры сперва ушло в пятки, но тут же вернулось на место, удержанное злостью.

– Мобилу верни, сука, – прошипел он.

Главный гопник, как ещё вчера окрестил Юра этого пацана, явно заводилу в своей компании, замер, опешив от наглости вчерашней жертвы. Даже не сразу нашёлся, что сказать.

– Фигли набычился? Крутой стал неожиданно? Ты о какой мобиле, дебил? – он полез в карман джинсов и достал юрин мобильник. – Об этой? Так это моя. Я её честно добыл.

Гопарь заржал, друзья его мгновенно поддержали. Лицо отморозка вдруг посерьёзнело.

– Валите отсюда по-хорошему. Нам дважды одних и тех же пинать неинтересно.

– Зато мне интересно будет отпинать таких мудаков, как вы, – тут же ответил Юра.

– Что?! Сышишь, Вася, ты не оборзел?!

Юра не церемонясь послал наглеца на три буквы, назвав того «чмом недоделанным». Такого главный гопник стерпеть не мог, и тут же ринулся в атаку, делая два шага и занося кулак для удара. Турик отпрянул в сторону, а Юра, уже морально подготовившийся к очередной подаче в нос и наплевавший на последствия, вдруг сбил кулак отморозка левой рукой и ответил прямым правым. Это произошло рефлекторно, почти неосознанно. Так, как учили на тренировках.

Да и как же вовремя в мозгу промелькнула знакомая фраза: «Нос беречь надо».

Ноги гопа подкосились, и он сел на асфальт, смешно моргая глазами. Из носа потекла кровь. Друзья главаря стояли, не шевелясь и, словно подражая ему, быстро моргали. Юра, обалдевший от своего успеха, но спешащий его закрепить, резко сказал:

– Сейчас мы все отойдём за «клетку» и поговорим.

Один из куривших открыл было рот что-то сказать, но тут подошли друзья Юры и Артура.

Домой Юра вернулся в пять минут двенадцатого. Мама встречала, руки её угрожающе были сложены на груди. «Угрожающе» потому, что парень знал – эта поза мамы никогда и никому не сулила ничего хорошего.

– Мам, прости, – выпалил парень с порога, – загулялся! – Затем подумал немного и решился. – Не поверишь, придурков тех мы нашли. Я их отделал. Всех. Собственноручно. Это круто, мам. Всю жизнь мечтал о таком моменте!

Мать растерянно опустила руки.

– Как отделал? Кого?

– Уродов тех, мам... Смотри. – Юра достал мобильный телефон.

– Юрка, – голос мамы был неуверенным, – я, конечно, хвалю тебя. Ты молодец. И брат будет гордиться. Но обещай мне, что больше не будет таких приключений.

– Да уж специально искать не буду, – усмехнулся Юра.

Очень скоро он засыпал. И засыпая, улыбался. Нос почти не болел.

* * *

Весть о том, как Юра отделал четырёх гопников – одного за другим, друзьям даже вмешиваться не пришлось, только проследить, чтоб всё честно было – разнеслась по школе уже на следующий день. Даже одноклассник Саня Попов с погонялом «Поп», который своим образом жизни недалеко ушёл от гопов, сам подошёл к Юре, пожал руку и, хлопнув по плечу, изрёк:

– Молоток!

– Да ладно, – махнул рукой парень, и в носу кольнуло. Юра невольно за него схватился.

– Болит? – сочувственно поинтересовался Поп. После утвердительного кивка добавил.: – Ничё, скоро пройдёт. Твой нос теперь отмщён и душа его обретёт покой.

Все присутствующие дружно заржали.

А после четвёртого урока к Юре подбежал Серёга из «Б»-класса и сказал, что его ищут «какие-то типы лет по двадцать». Парень хмыкнул и спустился на первый этаж. За ним следовало чуть ли не полкласса. И Поп в их числе.

На пороге школы его ждали три пацана. Действительно старше года на три-четыре. Один стоял чуть впереди и поигрывал чётками в правой руке. Жевал жвачку. За спиной до Юры донёсся шёпот: «Блин, это ж Пушкин. Он Сливу год назад за гаражами на колени поставил...»

Сливу Юра знал хорошо. С этим второгодкой даже пришлось год проучиться в одном классе. Потом его оставили снова на второй год – он почти не появлялся на уроках, – а потом и вовсе пропал из виду. А вот о Пушкине приходилось только слышать. И хорошо, потому как слава у этого хулигана была дурнее некуда. Ходили слухи, что он даже успел отсидеть год в колонии для несовершеннолетних. Потом было несколько приводов в милицию. И год условно за разбой.

Нельзя сказать, что Юра сильно уж испугался – после вчера его сложно было напугать. Но сердце тревожно забилось. Такой ведь и перо может всадить в бок.

Из толпы выскочил Серёга из «Б»-класса, указал на Юру и сказал:

– Вот он!

«Ах ты ж сука! – подумал Юра. – Ничего, и до тебя очередь дойдёт».

Пушкин прищурился. Кстати, это не кличка, а фамилия.

– Ты моего братана двоюродного вчера отделал?

На Юру смотрела почти вся школа, и сдрейфить он не мог никак. «Не подставляй нос», – твердил он про себя. И в данном случае речь шла не столько о носе, сколько о репутации, честно и с таким трудом заработанной.

– Ну, я, – смерив Пушкина презрительным взглядом, ответил Юра.

– А ты знаешь, – спокойно продолжал Пушкин, – что за поступки нужно отвечать?

– Знаю. И твой братан это теперь хорошо знает.

Пушкин картинно удивился.

– Дерзишь, Васёк. Нехорошо, но мне это нравится. Пошли побазарим?

Юра хотел было спросить «Куда?», но вместо этого раздражённо выпалил:

– Да что мне с тобой говорить, мудила?

И нанёс «маваши гери» Пушкину по уху. И откуда только растяжка взялась – год спортом не занимался, только на физре в баскетбол...

Нос очень болел. И это было странно, потому что Пушкин по нему так ни разу и не попал. А Серёга из «Б»-класса даже и не думал сопротивляться. Поп, увязавшийся за Юрой по пути домой, не переставал восхищаться.

– Слушай, охренеть можно! Ты Пушкаря уделал. Никогда не думал, что в тебе такой потенциал, дружище. И Серёгу ты правильно... Так их, крыс, и надо. Только ты это, аккуратней в следующий раз, такие уроды и заявить могут... – Он замолчал и раскрыл рот, словно не решаясь что-то сказать. Затем выпалил: – Слушай, потусим может как-нибудь? Я тебя со своими познакомлю. Нам такие мужики нужны.

– Как-нибудь потусим, – хмыкнул Юра. – Слушай, Поп. Иди домой, а? Мне подумать надо.

Поп раскрыл рот. Во-первых его в классе ещё никто по кличке не называл, а во-вторых – такого явного посыла он никак не ожидал. Но делать было нечего – только что собственными глазами видел, как этот пацан уделал Пушкина, а потом – Серёгу за стукачество.

– Говно-вопрос, братишка, – расплылся в улыбке Поп и протянул руку.

Юра её пожал и пошёл быстрым шагом домой. В этот раз матери уже не хвастал. Обещал же, что никаких больше приключений.

Нос вроде утихомирился, только всё равно выглядел так, будто его набили только что. Глядя на эту картофелину в зеркало, Юра только смачно выругался.

Вечером гулять не пошёл, но зато рубился в «контру», и был «убит» всего лишь два раза за всё время. Как ни странно, нос в эти моменты не отзывался болью. И Юра решил, что он наконец пошёл на поправку.

С этого дня Юру словно подменили. Он стал резкий и заносчивый, при любом поводе лез на рожон, даже тогда, когда конфликта могло и не быть. Его стали бояться. Даже друзья. Впрочем, не удивительно – с ними он тоже задирался. У Юры изменилась походка и манера говорить – наглость чувствовалась во всём его облике; даже когда он старался быть вежливым, это воспринималось другими как насмешка.

Была поздняя осень. Юра зачастил ходить гулять на ту сторону. Сам, без друзей. С ними ему уже было неинтересно. Он их считал слюнтяями. Особенно Артура. На той стороне Юра сперва искал приключений, из которых успешно выходил победителем, а затем собрал вокруг себя приличную компанию. Каждый раз, когда Юра проходил мимо дома, в котором когда-то умывался, всегда видел курящего хозяина. Несмотря на холод, в майке. Но тот уже не махал приветственно. Пару раз это сделал Юра, но ответа не последовало. Зато больно кольнул нос, который, к слову, оставался таким же распухшим и красным. И ощутимо болел. А иногда просто невыносимо. Юра подсел на обезболивающее.

За глаза его так и стали называть – Нос. Но только за глаза, в лицо – никогда. Чревато.

Все хотели быть другом Юры – знакомство с Носом подразумевало безопасность. Всегда можно в какой-нибудь переделке сослаться на него. Да и значительно уменьшалась вероятность того, что сам Нос когда-то тебе наваляет. Хотя от этого не был застрахован никто.

Однажды, когда Юра отвёл за угол очередного наглеца, который случайно толкнул его плечом, и уже заносил руку для удара, в нос врезалась такая боль, будто в него воткнули нож. Он закричал и упал, схватившись за свою картофелину. Через минуту боль отпустила, и Юра побрёл домой.

А утром пошёл в больницу к травматологу. Тот засвидетельствовал сильный ушиб, отправил Юру на рентген. Перелома не было, даже сросшегося. Да и вообще носу не было никаких причин так воспаляться. Врач выписал очередных примочек, которых Юра и так за два месяца перепробовал бесчисленное множество, и назначил ему электрофорез.

Марина его избегала. Юра был уверен, что с такой славой ему любая девчонка должна была покориться. И они были, эти любые, вот только желанной не было. Морозиться Марина стала буквально сразу же после победы Юры над Пушкиным. И этого он не понимал. При встрече было только «привет-пока», по телефону её мама вечно говорила, что она ушла к подруге, а номер её мобильного уже давно не отвечал.

И думая об этом, Нос злился, и как-то раз, встретив её с неизменной подружкой, схватил за руку:

– Марина, что случилось?! – спросил Юра с безумным взглядом.

– Пусти, дурак, – прошипела она. Вырвалась и зло выкрикнула: – Ты что, не понимаешь? Ты стал другим! Ты – придурок!

Развернулась и пошла прочь.

Юра стоял совершенно опустошённый. Отчего-то даже не хотелось жить. И это было очень странно, потому что он считал себя счастливым. Если бы не нос, который сейчас словно разрывался изнутри пульсирующей в такт сердца болью.

И вдруг его голову пронзила очевидная мысль. Это всё тот мужик со своим умывальником. Сперва Юра винил в своих бедах с носом пушкиного брата, потом его друзей, которые тоже били в нос. Но он же всех их отделал. А облегчения это не принесло, хотя он почему-то верил в то, что отмщение его излечит. Он чувствовал – без мистики тут не обошлось, но откуда тянулась эта нить, понять не мог.

И вспомнил мужика в майке.

* * *

Мужика нигде не было видно, и это было непривычно. Юра вспомнил давнее чувство тревоги: он будет проходить мимо, и увидит заброшенный дом, в котором никто уже давно не живёт. И это покорёжит все его представления о реальном мире, в котором не бывает ни чудес, ни проклятий. Но мужик всегда был на своём месте. Его постоянное курение у себя во дворе стало для Юры такой же обыденностью, как наступление дня и ночи. Парень давно для себя объяснил этот феномен – видимо, мужик на пенсии, родных у него нет, и делать ему больше нечего – только торчать, возвышаясь над воротами и провожать прохожих взглядом. Он и раньше вероятнее всего торчал на этом месте, просто Юра не обращал внимания.

А сегодня был первый раз с той памятной ночи, когда мужика не было на месте. И Нос испугался, что сейчас его мистические страхи вдруг станут реальны. И надежды на излечение никакой.

Но дом не выглядел заброшенным. Всё выглядело так, будто хозяин просто куда-то вышел. А может спит.

Юра нашёл глазами кнопку звонка и нетерпеливо стал на неё жать. Из глубины дома раздавался приглушённый звон. Никто не выходил. Тогда парень выругался, подёргал дверь – закрыта изнутри на засов. Впрочем, перемахнуть ворота ничего не стоит. Нос огляделся, уцепился за край, встал на ручку, и в один рывок оказался во дворе.

Зашёл на порог, затарабанил в дверь.

– Эй, мужик! – кричал Юра. – Выйди, поговорить нужно!

Никто не выходил. Парень прошёлся вдоль окон, всматриваясь в каждое. Никакого шевеления. Юра выругался. За спиной что-то скрипнуло. Нос обернулся. В воротах стоял хозяин. По-прежнему в майке, только сверху ещё был наброшен кожух. В руке мужик держал пакет с продуктами из супермаркета.

Значит, таки не всё время дома торчит, подумал Юра.

Увидев парня, изумлённый мужик выругался, не стесняясь крылатых выражений. А Нос решительно ринулся на него с кулаками. Вот только произошло нечто непонятное. Его рука была странным образом перехвачена, вывернута, а сам Юра оказался на коленях, спиной к хозяину.

– На кого руку поднял, малыш? На советского морпеха?

– Простите, – кривясь от боли, прошипел Юра, – не хотел. Сорвался. Поговорить надо.

Мужик тут же отпустил его.

– Так бы и сказал. Пошли.

Сидели на кухне. Пили чай. Мужик задумчивый, Юра хмурый и покорённый.

– Не знаю я, Юрка, – повторил опять мужик. – Я тут точно ни при чём. Ищи причину в другом. Подумай, что ты и как делал. Разложи по полочкам события. Если хочешь, расскажи мне всё, что было с тобой после той ночи – вместе попробуем разобраться.

Юрка вздохнул и рассказал. Как его нос вдруг стал восприимчив практически ко всему и как он следовал совету беречь его. И как всё стало получаться: играть, драться... А ведь всё потому, что он до смерти боялся получить снова по больному носу. Но потом ситуация обернулась обратной стороной – по носу он не получал, а тот болел сильнее прежнего. Иногда невыносимо. И это очень злило. Последний раз вот очень сильная боль пронзила несколько дней назад, когда он хотел проучить одного наглеца.

– А за что ты его хотел проучить? – поинтересовался мужик.

– Он меня толкнул на улице! – с вызовом ответил Юра.

– Специально?

– Ну а как ещё можно налететь на встречного на пустом тротуаре?

Мужик хмыкнул.

– Запросто. Засмотреться куда-то. Искать что-то в кармане.

– Да ничего он не искал, – огрызнулся Юра, правда, как-то неуверенно, – нефиг тупить – по сторонам нужно смотреть.

– У-у-у, – протянул мужик, – да ты зарвался, дружок.

– В смысле?

– В смысле, в смысле, – перекривил его мужик. – Тебе уже Марина твоя всё сказала. Чем ты отличаешься от тех гопарей, что тебе нос набили самый первый раз?

Юра опешил. Что за глупый вопрос?

– Как «чем»? Да всем!

– Например?

– Я не лох, как они.

– А кто?

– Нормальный пацан.

– Чем определяется твоя нормальность?! – с интересом спросил мужик. – Тем, что не даёшь себя в обиду, но зато гасишь всех подряд?

– Я не гашу всех подряд! Только тех, кто этого заслужил.

– Ну да? – усмехнулся мужик. – А в милиции уже был?

– Нет. За что?

Мужик чертыхнулся.

– За жопу! – выпалил он. – Ментовка – это дело времени. Однажды один из тех, кого ты отделал, заявит в милицию. А ещё веселей будет, если заявят двое или трое. Сколько их у тебя уже на счету?

– Нисколько, – буркнул Юра. – Я просто хочу, чтобы меня уважали. Слишком часто мне давали по носу в этой жизни.

– По носу в этой жизни достаётся многим, поверь. – Мужик вздохнул. – Но не каждый, поднимая с земли уязвлённую гордость, старается унизить других. Ладно, наказал обидчиков. Но остальные-то причём?

– Я бил только тех, кто этого заслуживал! – с нажимом повторил Юра.

– А твой нос считает иначе.

– Не понял?

– Если не понял, то подумай над этим, пока будешь идти домой. Дома небось с семьёй тоже у тебя отношения не ахти? И ты тоже недоумеваешь, почему, да?

Юра промолчал. Поднялся из-за стола, сухо попрощался и вышел. Мужик проводил его за ворота, закурил и по привычке махнул рукой.

Про семью – это он попал в точку. Дома Юра теперь тоже поступал только так, как считал нужным. Слова матери для него мало что значили. Ведь только он сам знает, как ему будет лучше. Уж и брат звонил из Одессы, читал морали, говорить Юре что-то было бестолку. Обещал «поговорить основательно», когда в следующий раз будет дома. Но Нос только огрызался.

Когда он проходил мимо ДКМ, то услышал тонкий насмешливый голос:

– Пацаны, гля, ну и носяра! Картошка целая!

Раздался дружный детский смех. Юра, успев за мгновение вскипеть, резко развернулся, увидел детвору лет восьми-девяти и побежал за ними. Малышня с писком рассыпалась в разные стороны. Юра остановился, тяжело дыша. Нос просто разрывало. Он глубоко вздохнул и с силой саданул себя по нему.

Боль стала невыносимой, и Юра потерял сознание...

Белый потолок и заплаканное лицо матери на его фоне.

– Юрка, что с тобой происходит? Что с носом? Почему ты такой стал?

И впервые Юра задумался. А действительно, почему? Разве он счастлив, будучи «крутым чуваком»? Ведь по сути он не уважения к себе добился, а страха. А уважают не за силу. Силой можно восхищаться, её можно бояться, но не уважать за неё. А его нынешние друзья? Разве их дружба настоящая? Да он просто «крыша» для всей своей компашки! И тусуются с ним они тоже из-за страха. И девчонки с ним спят поэтому. Господи, как всё фальшиво.

«А мама, – вдруг подумал Юра. – Неужели и мама меня должна бояться?»

Он нашёл мамину руку, крепко её сжал и дрожащим голосом сказал:

– Мам, прости. Я дурак. Я больше не буду таким...

И мама улыбнулась. Впервые за много недель.

* * *

Нос выздоровел. Юра первое время не мог налюбоваться на себя в зеркало.

С компанией с той стороны порвал, а перед старыми друзьями не уставал извиняться. Даже когда простили, он продолжал нудеть о прощении. Всех достал уже своими извинениями, но его терпели. Исправился ведь пацан. Пошёл по скользкой дорожке, оступился – бывает. Главное, что смог вернуться.

Труднее всего было завоевать доверие Марины. Но цветы под дверью, стихи в почтовом ящике и даже песни под гитару под окнами сделали своё дело. Девочка была покорена.

Жарким летним вечером они прогуливались по вечернему парку. Держались за руки. Впервые. Юра дрожал от волнения, сердце билось сильно и часто. То же самое, похоже, творилось и с девочкой. Он предложил сесть на лавочку, Марина охотно согласилась.

Сперва поцелуи были робкими и нежными. Но с каждой минутой ребята становились смелее. Через пять минут страсть уже хлестала через край. Рука Юры скользнула Марине под лифчик. Другая гладила ногу, сперва нерешительно касаясь юбки, но вскоре уверенно забралась под неё. Марина осторожно попыталась убрать руку парня, но он был настойчив. Наконец нащупал трусики, поддел край... Она всё ещё пыталась слабо сопротивляться, но было так хорошо и очень хотелось позволить всё. Чего бы он не захотел.

И тут Юру словно бы что-то больно кольнуло в нос. Парень вскрикнул – скорее от неожиданности, чем от боли. Голову прошила гневная мысль: «Что?! Опять?!»

– Что случилось? – встревожилась Марина.

Юра поглядел на неё задумчиво и внимательно. Удивлённо подумал, что это успокаивает. Рассмеялся. Девочка ошарашено смотрела на парня.

– Знаешь, – наконец сказал он, – пошли ещё прогуляемся?

Марина ничего не поняла, но кивнула.

Они пошли гулять. А случилось всё через три недели. И нос был совсем не против.

25.10.2009 – 26.10.2009