dur-domm
№45366 "Страна исполнившихся желаний"

Страна исполнившихся желаний

— Время здесь тянется медленно, - потягиваясь, сказал Безликий. Видимо, он решил прикорнуть прямо за столом, не дожидаясь послеобеда, и приход Марио его разбудил. - Оно тяжело на подъем, и расшевелить его нелегко – зато оно гораздо менее аморфно. Вот бедняга кролик из кожи вон лезет, чтобы опоздать куда-нибудь, но у него ничего не получается – шоколадки никогда не тают раньше положенного, и ни одно яйцо так и не решилось протухнуть. Или взять тебя, например… Кстати, будешь еще чаю?

Марио отрицательно покачал головой. Когда он только попал сюда, манера Безликого внезапно перескакивать с одной темы на другую его жутко бесила, но теперь, спустя некоторое время, она казалась ему вполне обычной. Почти.

— Так вот, - продолжил Безликий, - взять хотя бы тебя, мой мальчик. Как ты думаешь, сколько времени ты здесь находишься?

— Десять дней, - не моргнув, ответил Марио, - я считал.

— Это очень хорошо, что ты умеешь считать – значит, в школе ты тратил его не зря. А оно это ценит, уж поверь, - Безликий усмехнулся. – Скажи, не взглянул ли ты часом на календарь утречком того знаменательного дня, когда неким замечательным образом ты оказался здесь? Какой месяц и какое число были там?

— Двадцать второе февраля.

— Воооот… - протянул Безликий, - а теперь поглядим-ка, какое сегодня число. Марио готов был держать пари, что если бы у Безликого были бы губы, они бы растянулись в ехидной ухмылке. Но ни одна морщинка не исказила идеальной гладкости лица его собеседника, которое по форме больше всего походило на перевернутое яйцо. Кстати, ротового отверстия тоже не было, но чай, в огромных количествах поглощаемый Безликим, исправно попадал по назначению – Марио ни разу не видел, чтобы хоть одна капля пролилась на белоснежную до невозможности скатерть. Первое время Марио удивлялся этому и другим чудесам, но их здесь было столько, что через несколько дней чувство удивления, похоже, попросту атрофировалось.

Между тем Безликий извлек из-под стола видавший виды будильник, за который обоими лапами отчаянно цеплялась крысорока.

— Вот зараза! – выругался Безликий, усиленно махая будильником из стороны в сторону в попытках стряхнуть крысороку,- а ну кыш отсюда!

Марио с интересом следил за этим увлекательным поединком, однако, к его разочарованию, тот закончился довольно быстро: крысорока, признав свое поражение и обиженно каркнув, улетела, поджав свой длинный и тонкий хвост. Безликий удовлетворенно вздохнул и, поставив будильник на стол, нажал зеленую кнопку у него на боку. Сначала ничего не происходило, а потом будильник, откашлявшись, произнес: «двадцать шестое февраля тысяча девятьсот восемьдесят девятого года, двенадцать часов тридцать четыре минуты».

— Двадцать шестое февраля? – вскочив со стула, воскликнул Марио, - но ведь этого не может быть! Я же точно помню, как десять раз темнело, мы десять раз ложились спать, а потом я десять раз просыпался, потому что на небе светило ярко солнце!

— Я же говорил, - хмыкнул Безликий, - время к тебе еще хорошо относится. Могло бы и вообще продвинуться, скажем, часа на три-четыре. А так целых четыре дня…

— Десять дней! – продолжал настаивать на своем Марио.

— Тссс, - шикнул на него Безликий, - тише, мой мальчик, тише… не говори о нем в таком тоне, оно этого не любит. Запомни, что в Стране исполнившихся желаний восход солнца не всегда означает начало нового дня, а заход солнца – его конец. Равно как и смена осени и лета не означает смену времени года.

— Прости, - сказал Марио, - сам не знаю, с чего это я… Мне-то какая разница – что десять дней прошло, что четыре, все равно это ничего не меняет.

— Почему же, - неуверенно сказал Безликий, – меняет, еще как меняет… Просто мы не знаем, что, как и где. Так-то… Кстати, - уже бодрее добавил он, - что-то мы заговорились – наверняка уже давно послеобед, а значит, пора отдыхать.

И он, положив голову на руку, замолчал.

«Если бы у него были глаза и он мог бы видеть, то наверняка бы сейчас смотрел вдаль, на Конфетные горы, или на небо в облаках-барашках, или на дубосиновую рощу, - подумал Марио, - хотя… он же видит чашку и чайник, и сахар, и варенье. А может, и не видит – просто хорошо знает, где что лежит»…

Тянулось время – а может, и не тянулось, а спало себе, свернувшись калачиком вокруг маленькой и необъятной Страны исполнившихся желаний. За столом по-прежнему царило молчание – Безликий спал, хотя за это и нельзя было ручаться, а Марио сидел за столом, над остывшим чаем, и смотрел на осенние листья, которые, кружась в неспешном хороводе, поднимались с земли и словно приклеивались обратно к веткам. Марио наблюдал это диковинное явление не в первый раз, но зрелище от этого не становилось менее завораживающим. Где-то в вышине трещали крысороки, и все вокруг дышало таким спокойствием и безмятежностью, что Марио начало клонить в сон. «Что со мной происходит? – подумал он. – Что со всеми нами происходит? Первые дни я места себе не находил, психовал, безуспешно пытаясь найти выход из этого кажущегося крохотным мирка. Трижды я отправлялся в путь, чтобы добраться до Конфетных гор, думая, что выход там, но трижды я возвращался сюда, на поляну Чаепитий, словно шел по кругу. А теперь мне уже почти все равно, останусь я здесь навечно или нет, ведь можно вот так сидеть целыми днями и пить чай, а потом спать, и снова…снова…»

— Марио! Марио, да проснись же!

— А… кто… кто здесь? – очнувшись, воскликнул Марио, - я что, уснул? Кто…

— Кто, кто… - передразнил его Шляпник, ударяя пустой чашкой о стол. – Кто чай заваривать будет - моя очередь, что ли? Разлеглись тут... Этого, - он кивнул в сторону Безликого, - и громом не разбудишь, так что давай, заваривай, уже давно послеобед, а мы еще ни чашки не выпили! А для чая – самое время!

— Да сейчас я, сейчас… только не ворчи! – раздраженно ответил Марио, зевая. Он знал, что очередь Шляпника заваривать чай не наступает никогда – но спорить с ним, равно как и пытаться это доказать, было совершенно бесполезно, проще было не связываться. Поэтому тащить пустой самовар к рукомойнику и уже полный – обратно –приходилось Марио. Хитрый Безликий давно выработал свой способ уклоняться от частой трудовой повинности (чай, к слову, действительно заканчивался слишком часто) и делал вид, что спит (или действительно спал?), как убитый.

Шляпник, по мнению Марио, был самым странным жителем Страны исполнившихся желаний. И уж точно самым несчастным – может, со стороны гора из сотен спрессованных шляп самых разных фасонов, водруженных на голову несчастного, и выглядела величественно, но гордости его осанке она не добавляла, скорее наоборот – Шляпник всегда ходил сгорбленный, еле передвигая ноги – не трудно было догадаться, что и вес у его ноши тоже довольно «величественный». Поэтому Марио старался не ругаться с ним – он понимал, что сварливость шляпниковского хааркера во многом объясняется его надоевшей ношей, снять которую нет никакой возможности. Впрочем, когда-то такое было его, Шляпника, искреннее желание. Ну, или почти такое…

Так уж повелось, что в Страну исполнившихся желаний попасть было совсем нелегко – почти невозможно. Нужно было лишь, увидев падающую звезду, загадать настолько нереальное и абсурдное желание, которое ни при каких обстоятельствах не смогло бы исполниться. Но для этого и существовала Страна – что было невозможно в обычном мире, исполнялось здесь. Такую версию выдвинул Безликий, и Марио, хорошенько поразмыслив, вынужден был с ним согласиться.

Да-да, это значило, что Марио когда-то сам, будучи ужасно виноватым перед родителями, со всей своей юношеской горячностью пожелал самому себе провалиться сквозь землю – и не его вина, что тогда он не сознавал всей серьезности своей мольбы. В том, что все случилось именно так, не было вины ни Шляпника – когда-то широко известного по всей стране шляпных дел мастера, вконец разорившегося под старость и пожелавшего, чтобы все головные уборы, что он сделал за свою жизнь, вдруг вернулись к нему, ни Безликого – актера насколько известного, настолько уставшего от внимания поклонников и папарацци, желающего, чтобы больше никто и никогда не узнал его, пусть даже и не будет у него больше его до сумасшествия идеального и прекрасного лица, ни других обитателей Страны исполнившихся желаний. Но так вышло, что в один из вечеров какой-то звездочке было суждено сорваться с небосклона и начать свое падение, до того стремительное, что ее яркий след успел отразиться лишь в безумных глазах старика, сжимающего в руках последнюю шляпную болванку, в голубых глазах красавца-баловня судьбы, сидевшего в одиночестве на террасе своей загородной виллы, и в заплаканных глазах несчастного подростка, закрывшегося в своей комнате, чтобы хоть ненадолго спрятаться от родителей – и от своей совести.

Ни Безликий, ни Марио, ни кто бы то ни было еще из обитателей Страны не мог понять механизмов происходящего – например, почему сбывается желание, загаданное именно в тот момент, когда с неба падает звезда, или как объяснить, почему Марио, Безликий и Шляпник покинули обычный мир утром двадцать третьего февраля – а здесь появились по очереди? Ни на один вопрос такого рода не было ответа – впрочем, для Марио это, действительно, было не так уж и важно. Важным было то, что ничего, к сожалению, уже нельзя было изменить – ни молчаливое утро следующего дня, ни до боли знакомый путь в школу, ни совершенно обычную, необъяснимым образом возникшую посреди дороги кроличью нору, оказавшуюся вдруг необыкновенно широкой и до ужаса глубокой…

А если ничего нельзя изменить – то и осталось только наливать чай в заботливо приготовленные Шляпником чашки, пока…

— ОСТОРОЖНО! – в один голос вскричали Шляпник и внезапно проснувшийся Безликий.

Марио тряхнул головой. Задумавшись, он едва не плеснул кипящего напитка в чашку, стоявшую в отдалении от остальных.

— Уууу, душегуб! – прошипел Шляпник, схватив со стола чашку и прижав ее к груди.

В чашке что-то заворочалось, и сонный голос чуть слышно прошептал: «Я сейчас, еще минутку…». Потом в чашке вновь стало тихо, и Безликий со Шляпником с облегчением выдохнули. До Марио только дошло, что он едва не обварил Соню – всеобщую любимицу. Эта мышь просыпалась столь редко, что часок-другой ее бодрствования становились событием. Нет, не так – Событием, и посмотреть на нее приходили чуть ли не все обитатели Страны исполнившихся желаний, которая была не такой уж и маленькой, если вы, разумеется, не хотите найти из нее выход.

— Кажется, все обошлось, - сказал Безликий, - но тебе, мой мальчик, впредь следует быть осторожнее.

— Простите, - промолвил Марио, опустив глаза. Ему действительно было очень стыдно.

Внезапно чашки и чайник заходили ходуном, так что чай расплескался и пролился на скатерть, которая, как ни странно, не перестала быть от этого идеально белой.

— Кто это безобразничает? – насторожился Шляпник и подозрительно посмотрел на Марио, - уж не ты ли, сорванец?

— Не стоит волноваться, друзья мои,- спокойно сказал Безликий. - Кажется, у нас гости.

И точно – вот над столом показалась крохотная девчоночья голова, потом крохотные ручки, крохотное красное платьице в красный горошек, и наконец – согласитесь, было бы странно, если бы они не появились – крохотные ножки в белых чулочках и красных босоножках.

— Здравствуйте, - вежливо промолвила миниатюрная гостья и присела в реверансе, - меня зовут Элис, и я, кажется, заблудилась.

Очень приятно! – хором ответили Марио, Безликий и Шляпник, причем последний даже сделал попытку приподнять свои шляпы в знак приветствия, но, разумеется, у него ничего не получилось.

— И еще у меня есть одна проблема, - продолжила девочка, - вы не знаете, здесь можно как-нибудь вырасти?

— Эээ… кхе-кхе… вообще-то я знаю одну гусеницу…

Безликий и Марио удивленно посмотрели на обычно молчаливого Шляпника, но тот, не обратив на них ни малейшего внимания, продолжил, хоть и заметно смущаясь: - она, конечно, курит опий, кхе-кхе, что не может являться хорошим примером для такой милой барышни, как вы, но я думаю, что она сможет вам помочь.

— Ой, здорово! – захлопав в ладоши, закричала Элис и подбежала, огибая чашки, к тому месту, где сидел Шляпник. Тот покраснел и, казалось, еще больше втянул голову в плечи. – Вы ведь проводите меня к ней?

— Ну, вообще-то... – по привычке было проворчал Шляпник, но тут же спохватился, - но, в общем-то… это и отложить можно, так что я, так сказать, с радостью. Сопровождать столь милую барышню – большая честь для меня.

И он, посадив Элис к себе на плечо, побрел куда-то в сторону дубосиновой рощи.

— Ты видел, мой мальчик? – воскликнул Безликий. - Воистину, мир полон чудес! Никогда не видел, чтобы старик так себя вел.

— Да уж… дела, - промолвил Марио, почесывая затылок и думая, что, может быть, была в обычном мире у старика такая вот милая внучка, в которой он, может быть, когда-то души не чаял. От этой мысли Марио должно было стать грустно, да и наверняка стало бы, не пронесись мимо него кролик с его вечной сумкой, забитой пасхальными яйцами и шоколадом.

— Чаю?! – прокричал ему вслед Безликий, но в ответ донеслось только еле слышное «я опаздываю».

— Скажите, - обратился Марио к Безликому, - а почему он все время опаздывает, если время здесь течет так медленно, как ему вздумается?

— О, в этом есть свой секрет, - начал Безликий, включая «лекторский» тон. Зная, что это означало долгую историю, Марио подлил им обоим чаю и принялся слушать.

— Однажды я как-то пил чай с Котом-который-все-время-исчезает-и-появляется, и он рассказал мне, что как-то пил чай с Вилли-Бобром, который пил чай с Карзайцем, большим другом нашего кролика. Так вот, ему рассказали, что кто-то, ну.. неважно кто, пожелал, чтобы пасхальный кролик действительно существовал, и приносил всем раскрашенные яйца и шоколад ровно к пасхальному завтраку. И вот, мой мальчик, как несложно догадаться, это желание сбылось.

— Но я все равно не понимаю, - перебил его Марио, - ведь пасхальное утро случается только раз в год.

— Ну, это в обычном мире, - хмыкнул Безликий, - в Стране исполнившихся желаний нашему ушастому другу достаточно взять карандаш и написать на своем календаре «сегодня пасхальное утро», чтобы так и случилось. А потом схватить свою сумку, полную вкусностей, и бежать, бежать, бежать так быстро, чтобы опоздать всего самую чуточку…

— То есть вы хотите сказать, что он опаздывает специально? – не понял Марио.

— Ну да, - кивнул Безликий, - если он хоть раз опоздает, то перестанет быть самым собой, ведь пасхальные кролики всегда приносят яйца вовремя, правда? А значит, тогда он перестанет существовать в этой Стране – и для него это будет все же немного лучше, чем быть самим собой, но в Стране исполнившихся желаний.

— Да, но зачем же бежать со всех ног? Не проще ли было бы в таком случае вообще сидеть на месте?

— О, тогда это уже будет нечестная игра со временем. А я уже говорил, что с ним такие штуки не проходят… Ну что, я все доходчиво вам объяснил, юноша? – довольно спросил Безликий.

— Я вам очень признателен, - поблагодарил его Марио. – Вот только скажите, если кролик все еще надеется выбраться отсюда, и наверняка есть еще кто-то... Может, они знают что-то такое, чего не знаю я… не знаем мы?

— Я же тебе говорил, малыш, - недовольно сказал Безликий, - отсюда не выберешься. Сколько раз ты пытался уйти и всякий раз, заплутав, возвращался обратно? Но надежда – великая штука, она кружит голову и пьянит лучше чистейшего виски, что об этом говорить. Я здесь очень давно, пусть тебя и смущает это обстоятельство, ведь, как ты помнишь, мы отправились сюда в один и тот же день, но, хм… На чем я остановился? Ах да… Я видел так много закатов и восходов, что сбился со счета, видел много смельчаков, которые пытались найти выход, но все зря. Некоторые самонадеянные личности даже ходили к Звездочету, но лишь немногие из них возвращались обратно…

— А кто это - Звездочет? – переспросил Марио, - Вы мне раньше никогда о нем не рассказывали.

— А что о нем рассказывать? – удивился Безликий, - обычный чокнутый ученый – любитель опытов, иногда как взорвет у себя что-нибудь… в общем, типичный здешний обитатель, хе-хе. Живет на самой высокой дубосине, его дом сейчас и не увидишь, а только когда стемнеет - по огоньку можно выследить.

— Тогда зачем же к нему ходили всякие…эээ… - Марио запнулся.

— Самонадеянные личности? – подсказал Безликий.

— Ну да, они самые, – кивнув, продолжил Марио.

— Молва ходит, что Звездочет – самый старый обитатель этой Страны, - сказал Безликий, - и что знает он о ней гораздо больше любого из нас, но только мне в это что-то не верится.

— Так, может, мне… - начал было Марио, но осекся, увидев, что Безликий сложил руки на груди, что означало высшую степень раздражения.

— Что ж, мой мальчик, если не боишься сломать себе шею, навернувшись с какой-нибудь ветки, как многие до тебя, то скатертью дорожка, - холодно проговорил он. – Только учти - хоронить тебя никто не будет. И вообще, три часа как послеобед, а мы лишь раз почаевничали. А ну-ка…

Этой ночью Марио, в отличие от Шляпника и Безликого, уснувших там же – за столом, за очередной порцией чая, не мог сомкнуть глаз. Он все ждал, когда зажжется тот самый огонек, о котором говорил Безликий, и думал о том, что, возможно, это его последний шанс – пройдет еще неделя-другая, и он, подобно своим товарищам, будет так же беззаботно чаевничать дни напролет, пока не закончится его век – да и закончится ли, учитывая капризы здешнего времени?

Наконец Марио показалось, что там, в вышине, среди крон деревьев, словно мелькнул светлячок. Он присмотрелся – и вновь увидел яркую желтую точку. «Как высоко, - подумал Марио, - гораздо выше, чем я мог представить». Он поднялся и размял затекшие ноги. Мелькнула подлая мысль: «Смогу ли?». «Смогу, - тут же сказал он себе, - а если не смогу и сорвусь – невелика беда, это все же лучше, чем вечное чаепитие». И Марио, поплевав на руки, полез вверх…

Он лез, и лез, и лез, совсем потеряв счет времени. Его ноги гудели, а руки были все исцарапаны колючими ветками, и когда ему начало казаться, что он не выдержит и вот-вот сорвется, оказалось, что он все-таки справился – вскарабкавшись на очередную ветку и отдышавшись, Марио увидел веревочную лестницу, которая вела к площадке из связанных вместе веток, на которой и находился небольшой, словно голубиный, домик, единственное окно которого светилось ярким желтым светом.

— Ну и ну, кто же это к нам пожаловал, - с напускным равнодушием спросил некто неопределенного возраста в штопаном черном халате, колпаке и висящих на длинном носу перевязанных веревочкой очках. Казалось, он нисколько не удивился ночному гостю, - неужто сам Марио?

— Вы знаете мое имя? – удивленно спросил Марио.

— А как же, - зло ответил некто, который скорей всего и был Звездочетом, потому что никого другого в домике не было, - я вас всех, поганцев, знаю. Штопаю небо за вами ночи напролет, а вы знай себе чай внизу хлещете!

— Но… но я же, - растерянный Марио никак не мог подобрать нужных слов, - я ничего не понимаю. Кто вы вообще такой? И как можно штопать небо?

— А как можно загадывать идиотские желания, рушащие основы мироздания? - закричал Звездочет. - Каждая падающая звезда – это вам не шутки, это с осторожностью надо, ничего лишнего не пожелать, а вы… - он махнул рукой. – Каждое нормальное желание помогает мне создать новую звездочку. И всем ведь хорошо, вам – желание исполненное, мне - звездочка, так нет же!

Казалось, Звездочет разошелся не на шутку, и Марио оставалось только помалкивать.

— Каждый так выпендриться норовит, что реальность из кожи вон лезет, создавая вот такие вот островки абсурда, лишь бы сохранить себя в первозданном виде! А небо… а с небом что делается – ты видел хоть раз, сколько на нем черных дыр? И ведь неймется же, все придумывают и придумывают, словно соревнуются, у кого нелепей желание выйдет…

Звездочет замолчал. Глубоко вздохнул, смерил Марио недобрым взглядом и процедил сквозь зубы:

— Ты, собственно, зачем пришел?

— Ну, я… - окончательно растерялся Марио, - я ведь ничего, мне просто очень… очень хочется домой.

Последняя фраза далась ему легко, так, будто шла из самой глубины души, из самого сердца, и Марио понял, что дурман, который окутывал его здесь сплошным облаком и не давал собраться с мыслями, вдруг пропал. Вместе с этим вернулась тоска – по маме с папой, по своей комнате и даже своей кровати, и он, уже не сомневаясь ни секунды, сказал:

— Верните меня домой. Пожалуйста.

— Вот! Так бы сразу, - внезапно подобрел Звездочет и даже подмигнул Марио, - а то начал умничать, «кто вы такой», «как можно штопать небо»… Не твоего это ума дела, сопляк. А вот отправить тебя домой я, пожалуй, смогу – дырку-то я от твоего горе-желания заштопать еще не успел.

— Так значит, я все-таки смогу вернуться? – вскричал от радости Марио, но внезапно его лицо помрачнело. – Нет, я, наверное, все-таки не смогу. Пока.

— Почему, - снова напрягся Звездочет.

— Там, внизу, остались мои друзья, - сказал Марио, - и я должен вернуться и рассказать им, я не могу их так…

— А я говорю – оставь, - сказал Звездочет, подойдя к Марио и примирительно положив руку ему на плечо. – Понимаешь, ты один из тех, кто оказался здесь скорее по ошибке. Такие, как ты, в конце концов и приходят ко мне, потому что тебя не отторгал мир, и тебе есть куда и к кому возвращаться. А подумай, каково будет возвращаться им.

— Для них уже нет места, правильно? – спросил Марио.

— Боюсь, что да, - ответил Звездочет, - а вот тебе уже пора. Если ты, конечно, хочешь вернуться.

— Очень хочу, - ответил Марио. – Что я должен делать?

— Я сейчас пришью на место дыры новую звезду, - ответил звездочет, так что тебе останется только загадать желание. Только на этот раз – правильное… Итак, ты готов?

— Готов, - ответил Марио и закрыл глаза, - готов, готов…

— …готов! Эй, соня, повторяю, завтрак готов! Сынок, ну вставай же, а то школу проспишь!

— Сейчас, я… - разомкнуть глаза было очень тяжело, словно он очнулся после долгого сна. Наконец Марио это удалось и – о чудо – он лежал на кровати в своей комнате. Неужели…

— Мама? Мама, это ты? Я дома? – вскричал Марио, выпрыгивая из постели, распахивая дверь настежь и пулей выбегая из комнаты.

— Опять дуркуешь? - засмеялась мама, когда Марио обнял ее, счастливо смеясь, - да что с тобой?!

— Ничего, - улыбнулся Марио, - я просто по тебе очень, очень соскучился… - Мне такой странный сон приснился…

— О чем же? – спросила мама.

— Да так, ерунда, - махнул рукой Марио. Внезапно улыбка пропала с его лица, и уже серьезным голосом он продолжил, - Мам, мне нужно извиниться перед тобой, и перед папой за вчерашнее… мне ужасно стыдно…

— Сынок, с тобой все в порядке? – насторожилась мама. – За что это ты хочешь извиниться?

— Как, разве вчера… - начал Марио и осекся – электронные часы-радио на столе показывали время: десять двадцать два, и дату – двадцать первое февраля. «Значит, это был не сон, - подумалось ему, и мне дан еще один день, чтобы все исправить».

— Спасибо, Звездочет, - так тихо, чтобы не слышала мама, сказал он. - Спасибо, Безликий и Шляпник. Спасибо, время. Я не подведу, обещаю.

И Марио вновь обнял маму, и засмеялся, а она, растерянная, гладила его по голове и все твердила «сынок, ну хватит уже, ну, чего это ты», а в голове все еще звучал голос Звездочета: «…останется только загадать желание. Только на этот раз – правильное»…