Олег
№45374 "Пушкин – стцуко"

Пушкин – стцуко

«Три миллиона жизней – это плата за независимость?!» – сипела радиоточка.

– Ишь, что в мире деется… что деется, - посетовала старая ведьма, отодвинула

от пластиковой коробки радио связку сушёных мухоморов и принялась убавлять

громкость. – Хотя брехунец, он и есть брехунец. Врут, небось, как всегда. Помнится,

только Левитану верила, а боле никому.

Когда звук из радиоточки окончательно стих, стал слышен стук во входную дверь.

– Долбиться кто-то… фулиганы или звонок опять барахлит.

Старуха подошла к двери и прильнула к глазку.

– Хм, пиджак какой-то. – Открыла дверь, но цепочку убирать не торопилась.

Обозрев на пороге немолодого лысого мужчину в дорогом костюме, недобро прищурилась

и поинтересовалась: – Чё надо, мил человек?

– Я по делу… мне посоветовали…

– А у меня что – звонок не работает?

– Про звонок не знаю, думал к вам так надо…постучать…

– По лбу себе постучи, – старуха пошамкала беззубым ртом. – Ладно, проходи раз

по делу… Посоветовали ему… – ворчала бабка, скинула цепочку и пропустила гостя в

дом. Выглянула на лестничную площадку, осмотрелась и отметила: – Вроде чисто.

Ходют, стучат – обивки не напасёшься… Дальше коврика в прихожей не ходи, – строго

наказала посетителю.

– Мне порекомендовали вас, как специалиста самого высокого класса…

– Погоди, не тараторь, – грубо прервала его ведьма. – Давай, посмотрим, что ты

за гусь, а то ишь, порекомендовали ему… Я, мож, знать никого не знаю, ведать не ведаю.

Старуха закрыла дверь на ключ и злобно воззрилась на посетителя. Тот

почувствовал себя крайне неуютно, почему-то зачесались спина и подмышки.

Старуха тем временем обошла его, придирчиво осматривая со всех сторон.

– Вы не подумайте, я не Раскольников какой, – нервно хихикнул мужчина. – Топора

с собой не ношу.

Старуха шутки не поняла и продолжила буравить посетителя злобным взглядом.

В прихожую вошёл огромный чёрный кот, он недобро зыркнул на посетителя, а

заодно и на бабку, потоптался немного и вразвалочку проследовал на кухню.

Оба с опаской посмотрели ему вслед.

– Ну и кот у вас… – отметил посетитель и нервно сглотнул. Он почему-то

испугался кота даже больше, чем хозяйку квартиры.

Бабка поняла его, сказала тихо, даже где-то доверительно:

– Признаться, я и сама его боюсь.

– А как зовут?

– Кот, – просто ответила бабка.

– Это понятно, а кличка у него какая?

Бабка с удивлением воззрилась на гостя.

– Кот он и есть кот… Кисой ещё называю…

– Интересно, сколько ему лет?

– А бес его знает. Сколько себя помню, всегда он у меня был.

– Но коты так долго не живут… Ой! Извините, – испугавшись, что сказал

бестактность, стушевался гость.

Но ведьма не придала этому значения, считая, что возраст в её профессии только

прибавляет солидности.

– Чего извинениями зазря сыпать. А коту действительно годков много…

– Вы, наверное, помните его ещё котёнком?

– Котёнком ?! – удивилась старуха. – Вот ещё… Сколько себя знаю он всегда

таким был – здоровущим и наглым… Но ты не боись, он ручной, – правда после

короткого раздумья, добавила, и почему-то шёпотом: – Ну, почти…

Оба задумались… каждый о своём.

– Ладно, чего лясы точить да в коридоре топтаться, пошли в комнату. Ботинки

только сыми – у меня прислуги нет, чтоб полы лишний раз мыть.

Зашли в неприбранную, заваленную разнообразным хламом комнату. Ведьма

угнездилась в старое, видавшее виды кресло. Посетителю пришлось довольствоваться

колченогим стулом.

– Ну, чего желаешь, касатик?

Клиент немного помялся.

– Ну, чё мнёсся, – подбодрила его ведьма. – Чай ты не девка, а я не твойный

хахаль. Говори, зачем пришёл? Чего хочешь?

– Премию хочу, – единым духом выпалил посетитель.

– Ишь ты-ы! – деланно удивилась старуха. – Значит, одной зарплаты нам уже

мало?

– Нет, бабушка, вы меня не…

– Какая я тебе бабушка?! – неожиданным басом проревела ведьма, да так, что

одинокая лампочка в цветастом абажуре мигнула и чуть не погасла… Потом, вновь

войдя в роль немощной старухи, ведьма тихим голосом попросила: – Продолжай,

касатик, продолжай.

– Э-э… – начал было продолжать мужчина.

Но тут в комнату заглянул кот, привлечённый громким голосом хозяйки, и увидев,

что не происходит ничего интересного, убрался восвояси.

– Строгий. Шума не любит, – доверительно пояснила старуха. – Ну чё опять

застыл, излагай.

– Так вот, эта премия – она не простая, она специальная, она писателям даётся

за лучшее литературное произведение… Ну, типа Нобелевской…

– Ишь ты! Славы значит взалкал?! – недобро прищурилась старуха.

– Есть такое дело, – потупился клиент.

– А своего таланта, значит, не хватает?

– Почему, таланта сколько угодно, но ведь завистники.

– Конечно, конечно… – ехидно поддакнула бабка, но видя, что тема скользкая,

решила её замять: – Ну, хорошо … А деньги за это какие сулят? – глаза старухи алчно

блеснули, и она строго предупредила: – Учти, бабушка работает из половины.

– Половины?!

– Ну да. А ты как думал?

– Но это очень много.

– Скока? – тут же среагировала старуха, подавшись вперёд и подставив клиенту

старческое волосатое ухо.

Мужчина, преодолев страх перед ведьмой и некоторую брезгливость, которую та

у него вызывала, наклонился и прошептал сумму. Старуха вытаращила глаза, и

осмотрелась по углам, словно опасаясь увидеть там шпионов, потом пошевелила

бородавчатым носом.

– Да. Немало. Это ж надо бумагомаракам и такие деньжищи! Эх, жаль, что я к

грамоте неспособная, а то бы…Ух! – старуха врезала сухонькой ладошкой по

подлокотнику кресла.

– Я и говорю, что деньги большие, хватит и десяти… – Старуха так посмотрела

на клиента, что тот встал со стула и попятился, –…двадцати… пяти процентов.

– Что?!

– Но это огромные деньги.

– Так, касатик, – ты разберись в себе. Чего тебе больше надо. Славы или денег? А

если и того и другого, то пшёл вон отседова! У бабушки и без тебя работы хватает!

Клиент под пристальным взглядом старухи попятился через комнату к входной

двери, оставляя влажными носками две мокрые полоски на линолеуме. И пятился до тех

пор, пока не упёрся спиной в обшарпанный дерматин… Там, на этом последнем рубеже,

он сдался:

– Ну, хорошо, хорошо, ваша взяла. Пусть будет половина.

– Вот и ладушки! – кивнула, враз подобревшая старуха. – Хватит попой по

дверной обивке елозить, чай она у меня не казённая. Авансец пожалте и можно

приступать… – ведьма зевнула, – к таинству.

– А сколько аванс?

– А сколько не жалко… да не потей так, аванс в счёт моей половины идёт.

Клиент вынул кошелёк из крокодиловой кожи и под пристальным взглядом бабки

отсчитал несколько купюр крупного достоинства, положил на стол. Ведьма немного

покрутила кривым бородавчатым носом, и когда было добавлено ещё две купюры,

удовлетворённо кивнула:

– Приемлемо… Смотрю, писатели кучеряво живут.

– Не все… Да и мало таких, как я.

– Талантливых? – ехидно прищурилась старуха.

– Ну, да.

– Это ж как везде. Ладно, хватит болтать. Подь сюды. Садись обратно на стул.

Ща ворожить буду. Как премия называется, не уточняем, там, - ведьма махнула куда-то

вниз, – должны знать… – Она покопалась в своих вещах, вынимая нужное для

колдовства, потом поинтересовалась: – А как звать-то тебя? Мне для ритуала нужно.

– Владимиром, а отчество…

– Мне, Вова, без разницы, как тебя по батюшке, молодой ты ишо… Теперь сиди и

не трепыхайся, головой не верти, а если увидишь что страшное, не подавай вида…

Значит надо так… Самое главное не дёргайся, со стула не вскакивай. Усёк?

Володя кивнул.

– Вот и ладушки.

В комнату неслышно прошмыгнул кот и улёгся под стулом, на котором сидел

клиент.

И таинство началось.

Сам собой выключился свет. Старуха разбросала вокруг претендента на

литературную премию сушёные растения и принялась что-то наговаривать.

Старая ведьма несколько минут, согнувшись, ходила вокруг клиента и тихо

бормотала, эхо от этого получалось таким странным и неожиданно громким, что

отразившись от стен, создавало мистический гул и какофонию, в него вплетались

замогильные, зовущие к себе голоса. По стенам побежали неясные тени самых жутких

очертаний. От страха у Владимира стали шевелиться волосы, ему захотелось убежать

и забыть обо всех своих желаниях – не стоили они того.

Вдруг неожиданно всё кончилось: зажёгся свет, ведьма распрямилась, так, что

затрещали старческие кости.

– Вот и всё, Вова, будет тебе премия… Только ты бабушке половину не забудь

отдать… А то бабушка осерчать может… Таланта лишить или ещё чего

посущественней…

Сказала и зашлась каркающим хохотом.

– Не хотелось бы, – произнёс писатель. Он неожиданно почувствовал, как в

штанах стало тесно. Вдруг появились какие-то почти забытые желания.

– Ха! Так ты у нас ещё и озорник! – гыкнула бабка.

Было видно, что после ритуала с писателем произошли какие-то изменения, он

подтянулся и перестал быть квашня квашнёй. Точнее не так… он как бы весь

преобразился. Его даже не напугал каркающий смех ведьмы. А ведь она считала это

своей коронкой – ей нравилось, когда, услышав этот смех, клиенты со всех ног

улепётывали из квартиры, некоторые даже проделывали это босиком. Потом жадная

до денег старуха продавала оставленную обувку знакомому барыге. А этот клиент и

ухом не повёл: встал, расправил плечи, подобрал живот и пошёл вон из квартиры, на ходу

ловко всунув ноги в ботинки.

Старуха была слегка раздосадована.

– Вот, зараза, даже спасибо не сказал… – Подбежала к двери и крикнула вдогонку:

– Половину прислать не забудь! Хм, писатель…

Ведьма огорчалась недолго, а вспомнив об открывающихся денежных

перспективах, и вовсе пришла в прекрасное расположение духа – мурлыкала что-то под

бородавчатый нос…

– Ну, бабушка, дождалась. Хорош заказец, а? – подмигнула она, сидящему под

стулом коту. – Верила бы во что – помолилась бы. Наконец-то на старости лет –

достаток в доме.

Тут ей показалось, что кто-то невнятно произнёс:

– Рано радуешься.

Но это, скорее всего, было кряхтение кота. Он сидел под стулом с непривычно

недоумённым, даже ошарашенным видом, его пасть была раскрыта, казалось, что кот

отчаянно зевал.

Обращаясь к коту, ведьма завистливо произнесла:

– Видал киса! Гребут же деньгу эти писаки! Литературная премия, ты подумай!

– Это точно, – раздался тот же голос, что и раньше: – Слушай, старая… Как

пишется слово «буккер» с одной или с двумя «к»?

– А шут его знает, я ж безграмотная, – машинально ответила бабка, потом

подпрыгнула на кресле и, вскрикнув: – Кто здесь?! – Стала испугано озираться.

Она точно помнила, что закрывала за писателем дверь. А в квартире кроме неё и

кота никого нет. Правда, до недавнего времени жила ещё канарейка, но кот её сожрал.

– Ну всё, доигралась, старая, глюки начались… – И вдруг напуганным, каким-то

обречённым голосом произнесла: – Не-ет, это демоны за мной пришли… сколько

верёвочке не виться… – потом чуть прислушавшись облегчённо выдохнула: – Тьфу ты,

совсем с этой работой ума лишилась… Это ж брехунец на кухне что-то талдычит –

будь он неладен!

– Да ладно, не парься. Я это… – кот вылез из-под стула и, встав на задние лапы,

опёрся о дверной косяк.

От неожиданности старуха свалилась с кресла.

– Это как же я так накосячила?

– Да ладно, в первый раз что ли… – Потом кот чисто по-человечески рассмеялся:

– Не изводи себя, старая, это я всё устроил. Я ж от вас ведьм за свою долгую

жизнь много чего нахватался. Сам ворожить, может, и не умею, но вот как

подстроить, как влезть в заклинание, как направить его по нужному мне пути, добиться

от заклинания необходимого мне эффекта, знаю… Наверно, помутнение рассудка на

меня нашло – залез под стул, когда ты над плешивым ворожила, кое-что перенаправил.

Итог: хотя человеком не стал, но и котом больше не являюсь. Эх, захотел я, дурак

лохматый, человеком немного побыть… ну не человеком, а почти… скажем, писателем…

Засвербело чего-то у меня, дай, думаю, и я накалякую что-нибудь, шедевр какой-никакой

напишу…

– А этот лысый теперь как же? – наконец пришла в себя ведьма и начала

осознавать случившееся. – Вся ж ворожба в другую сторону ушла, чтоб, значит, что-то

в вас местами поменять.

– А что лысый? Лысый теперь кайф от жизни ловит… Ну, с «кошечки» какой-

нибудь сегодня он точно не слезет. Мня… Я бы на его месте случая такого не упустил…

А вот мне после этой ворожбы, что-то вообще ничего не хочется…

– А как же премия эта? Всё ж прахом теперь пойдёт. – Старуха была явно

удручена и думала только о своём. – Это ж пятно на моей почти безупречной репутации.

И деньги немалые опять же уйдут.

– Не унывай, старая. Не пропадём, – кот поощрительно потрепал лапой по щеке

сидящую на полу ведьму: – Ты Пушкина знаешь?

– Прыщавого, из пятнадцатой квартиры? Который палёной водкой торгует?..

– Да не-ет. Писателя?

– Писателя? – Ведьма, кряхтя, стала подниматься с пола, сначала на корточки,

потом на коленки, затем, опираясь на спинку стула, встала. – Писателя Пушкина?! Чё-

то такое припоминаю, но смутно, смутно… А! – ударила себя по лбу старуха, –

Вспомнила! Вспомнила я! Сказка «Золотая рыбка»! По радио читали! Ничего так,

жизненная вещь, я в конце даже малость всплакнула – уж больно тяжело заканчивается.

Бабку до невозможности жалко, считай ни за что пострадала старушка. А старик

ейный – размазня и тюфяк, не люблю таких… Нда… О! – приподняла вверх указательный

палец ведьма. – Погодь, киса! Ещё вспомнила! Передачу по брехунцу передавали: «Пушкин

наше всё!» Но давно это было! Там ещё что-то про няню говорили… Всё вспомнила. Нда,

Пушкин, конечно, это тема! Но что с того?

– А вот слушай. Тут без няни как раз и не обошлось. Ведь няня его, Арина

Родионовна – знатная колдунья была, сейчас таких уже нет… – погружаясь в

воспоминания, проговорил кот. – А Сашенька, пакость мелкая, заявляет, хочу говорящего

кота, чтобы сказки мне рассказывал… Сказано-сделано. Арина Родионовна взяла меня и

заколдовала барчуку на потеху. А тот, гад такой, на цепи меня держал, как пса какого-

нибудь, к дубу привязывал… Сказки ладно, мало ему… видите ли, песни пой… у-у, сволочь

кучерявая…

– Ох, кисонька, вот жизнь то у тебя была, – искренне посочувствовала ведьма.

– А то! Ведь так оно и выходит, что Пушкин у меня все истории взял. Считай,

что потом всю жизнь с моих сказок кормился… А когда барчук в лицей уехал, насилу

упросил Арину Родионовну обратно всё возвернуть. Эх! Кудесница была первостатейная,

и что-то со мной такое сотворила, видать, за тяготы, что я перенёс, вроде как

долгожителем меня сделала… Во как! – кот вздохнул и продолжил: – Кудесница-то она

кудесница, да что-то там недоделала. А может специально это, пошутила так – не

знаю. Когда рядом со мной кто-нибудь мало-мальски одарённый в литературном смысле,

такой творческий зуд во мне просыпается, что сметана в горло не лезет… Хоть на край

света беги, где людей нет. Ну и в этот раз тоже самое, такой вот «удачный» случай

подвернулся. Писака этот – Вова… Эх, засвербело что-то во мне и не удержался…

Нетленку какую-нибудь сочинить хочется, прям скребёт всё внутри. И никуда от этого

не денешься… Короче, стцуко этот Пушкин! Стцуко! Он виноват в том, что со мной

происходит! Он и боле никто!

– С Пушкиным всё понятно, только нам то что? Что мы с тобой делать будем?

С Володей этим? С премией?

– Чё делать, чё делать… Попробую что-нибудь придумать… Наваять…

– Ты придумай, киса, наваяй, а я уж со своей стороны расстараюсь.

– Придумать то я придумаю, а вот наваять… Как этим я писать буду. – Кот

показал лапы. – Под диктовку ж не получится – ты у нас безграмотная.

– Это да, – вздохнула бабка.

– Покупай компьютер и мы что-нибудь сообразим.

– Так он же, небось, дорогущий.

– Ну, не дешёвый, это уж точно…

– А глазки у тебя приспособлены с экрана читать? Не вредно будет? – не

сдавалась бабка, траты на компьютер не входили в её планы.

– Не переживай, с глазками у меня в этом отношении сейчас порядок – с

монитора прочитаю.

– Мож, подержанный? – пошла старуха на попятный.

– Никаких! Не жмись, старая. Тебе аванс оставили, вот и покупай.

– А если не сдюжишь, киса? Ведь возвертать деньги клиенту придётся.

– Не боись, сдюжу, опыт кое-какой в этом деле имеется. Вся Россея меня не одно

столетие читает, – с пафосом произнёс кот.

– А кидалова с твоей стороны никакого не предвидится?

– Да какое кидалово, ты ж меня сколько лет знаешь.

– То-то и оно, что знаю, – грустно вздохнула бабка. – Ладно, делать нечего, –

решилась она. – Ходит тут у меня в должниках один хакер, с него и стребую.

Кот задумчиво смотрел на свои лапы.

– Колпачки мне сделай, чтоб я печатать мог… Ну и раз такое дело произошло,

вроде как ты от меня теперь зависишь то… – кот сделал театральную паузу.

– Что? – не выдержала бабка.

– За печёнкой в магазин шагом арш!

– Уже бегу, киса.

– И вот ещё что, – окликнул кот старуху, когда та была уже в дверях.

– Да?..

– Не называй меня кисой.

– А как же тебя звать? – опешила старуха.

– Зови Варфоломей Игнатьевичем.

– О господи, – только и смогла произнести старуха. Тяжело вздохнула и

посеменила в магазин за продуктами.

Когда ведьма ушла, кот произнёс:

– Вот ведь незадача, пивка с воблой захотелось… Ладно, старая ещё раз сбегает,

– громко зевнул, – за ящичком…

В трудах и заботах прошло несколько недель.

Коту был куплен компьютер, принтер – ну всё как положено, сшиты специальные

колпачки на лапки. И кот творил!

Вымотались оба: и бабка, и кот. Каждый по-своему тихо выражал своё

недовольство.

– Надоело, не кошачье это, хочу обратно в «свою шкуру». Всё тело ломит, лапки

болят. По клавиатуре стучать – не по помойкам бегать. На улицу не выйдешь, кошки

вслед смеются, импотентом обзывают.

Бабка, та и вовсе еле волочила ноги, клиентов не принимала – только выполняла

прихоти раскапризничавшегося сверх всякой меры кота: то это ему не то, то то не

так… А что делать – деньги в него уже вложены… И потом, не выгонять же на улицу –

всю жизнь с ним, единственный, можно сказать, друг.

– С тех пор, как этот обормот пушистый заговорил – умаялась я, спасу нет. То

одно ему принеси, то другое, вконец замучил бабушку, уж лучше бы молчал. Теперь по

такой жизни только одно и остаётся – в мешок и в реку. Либо его, либо себя…

Но до крайности доводить не стали. Посовещались. Решили Варфоломея

Игнатьевича обратно в кошачью ипостась переводить. Но только после того, как он

шедевр закончит – не зря же мучились. А для полного превращения нужно было

присутствие писателя Володи, в которого часть кошачьего ушло, чтобы обратно

вынуть.

И наконец наступил день, когда литературный шедевр был закончен.

– А этот придёт – никуда не денется, тоже ведь припекает его – не всё коту

масленица, – пообещала старуха, потом с подозрением посмотрела на кота:

– Так ты что, даже если я тебя обратно превращу, такое вновь учудить

сможешь?

– Без проблем, если какой художник слова рядом появится, и ты на него ворожить

будешь, то запросто.

– Та-ак, – побарабанила пальцами по выключенному компьютеру старуха. –

Значит, от литераторов надо держаться подальше. Эх, не зря я предубеждение к

грамоте имею.

В тот же день, как и говорила бабка, пришёл Володя. Худой, глаза запали, дорогой

пиджак висит как на вешалке. У него свои проблемы.

– Ничего не пишется, – пожаловался он старухе. – Какой там шедевр,

простенький плановый рассказ и тот не выходит. Одни бабы на уме. – И тут же,

нисколько не стесняясь, похвастал: – Могу это самое без перерыва хоть целый день

делать.

– Само собой, – понимающе произнёс кот. Он сидел на кухне и подслушивал

разговор.

Старуха посмотрела на писателя и, притворяясь, горестно вздохнула:

– Чтоб ты без бабушки делал.

И протянула стопку отпечатанных на принтере листов.

Писатель взял и быстро принялся читать, восклицая:

– Гениально! Гениально! – Потом, оторвавшись от прочитанного, спросил у

ведьмы: – Так это вы сами?!

– Бери, бери и глупые вопросы не задавай, – вот на тебе папку канцелярскую,

листочки туда положи, ещё флешку в карман вот я тебе сую…

Писатель схватил папку и окрылённый собрался бежать.

Тут с кухни раздалось:

– Стоять!

Этот крик больше напоминал кошачий мяв во время драки.

Писатель встал как вкопанный и принялся опасливо озираться – кота он помнил.

– Действительно, касатик, куда это ты к двери ломанулся. Не торопись. У нас

ещё одно дельце есть, закончить надо, – как могла успокоила его ведьма. – Присядь.

– Варфоломей Игнатьевич! – позвала бабка.

В комнату на задних лапах вошёл кот и недобро зыркнул на писателя, от чего тот

попятился и, прижимая к груди папку с драгоценной рукописью, сел на давешний

колченогий стул.

– Что мне до скончания дней в писателях маяться? – обратился кот к

ошарашенному Володе. – Чтобы такого больше не было. Писательская шкура не про

меня. Не приходи сюда больше, а то вдруг опять у меня творческий зуд начнётся.

Понимаешь? – И повернувшись к бабке строго настрого предупредил: – Писателей на

порог вообще не пускай. – Потом вновь обращаясь к Володе, кот кивнул усатой мордой в

сторону ведьмы: – Если какую другую премию захочешь отхватить, не приходи сюда

больше. Оставь мою хозяйку в покое. Об одном прошу: оставь её в покое!

– А как же я деньги оставшиеся передам, когда премию получу? Разве что по

безналу перечислить.

– Э-э-э!.. – зашумела, словно очнувшаяся ото сна бабка. – Ты со мной так не шути!

Молодой, да видно из ранних! По безналу! Знаем мы такие штучки! Разок сюда прийти

можно – с деньгами.

На том и порешили.

Бабка поворожила.

Кот стал котом.

Писатель… ну, скажем так… писателем.

Володя получил-таки желанную премию. И после того, как принёс деньги, а

старуха их тщательно пересчитала, просмотрев на свет каждую купюру – всё было

точно – рублик в рублик… И только потом Володя намекнул, что неплохо было бы

подумать о Нобелевке… и тут же был спущен с лестницы, под громогласный ор кота и

улюлюканье старой ведьмы.

Стали кот со старухой жить-поживать, а писателей на свой порог не пускать –

вдруг у Варфоломея Игнатьевича опять творческий зуд случится.