chmyrnovich
№45378 "Высшая деятельность"

Высшая деятельность

«Три миллиона жизней – это плата за независимость?!» - голос Олега Звонарёва звенел от

возмущения.

— Три миллиона жизней – это хорошая плата за независимость. – Космокаперанг Карл

Густав Берг повысил голос. Посмотрите внимательно на мониторы.

В условных координатах мы увидели прогноз развития Кербы – небольшого государства

на Пятой планете Альфы Ориона. Скрипучим голосом лектор продолжил:

— Начальные условия нашей задачи таковы: рост экономической мощи Кербы неизбежно

приведет к войне с соседней Ганией, в которой у Кербы не будет никаких шансов.

Красная линия на графиках означает область невозврата…

Карл Густавович читал нам, второкурсникам, лекции, начиная с первого дня обучения в

ШВД – Школе Высшей Деятельности. На факультете социохирургии училось всего лишь

пятнадцать человек – тех, кто не прошел по конкурсу на другие факультеты.

Справедливости ради надо сказать, что конкурса на наш факультет попросту не было.

Профессор Берг читал нам основы Планетного Функционального Анализа – главной

дисциплины всей ШВД. Поговаривали, что на заре своей бурной юности лейтенант Карл

Берг остался практически без головы, когда лазер повстанцев на Бета Центавра разрезал

кабину глиссера, который вел кавалер трех Орденов Безумной Храбрости. С тех пор он с

таким уважением стал относиться ко всякого рода хирургии, что вот уже двадцать лет

читает курс минимизации Общепланетных Функционалов на соцхере.

Нас, студентов, называют соответственно – соцхерами. Обижаться нам не приходиться –

ни в косморазведке, ни в боевых действиях участвовать нам не придётся. В этом смысле

мы обижены после вступительных экзаменов – при распределении по факультетам. Мы –

тыловые крысы невидимого фронта. Наше вмешательство должно быть минимальным. И

функциональным.

— Воронцов! – голос Берга вывел меня из задумчивости. – Курсант Воронцов!

Сформулируйте первую теорему управления.

Я вскочил на месте и, выкатив глаза, затараторил:

— Между двумя потенциально одновременными точками развития любой системы

существует единственный минимальный функционал воздействия, переводящий одну в

другую за…

Берг слушал, покачиваясь на носках, прикрыв веки с синими прожилками. Кивнул,

жестом разрешил сесть. Потом отвернулся к окну и некоторое время всматривался в

какую-то точку на горизонте, потом повернулся к классу и с нажимом сказал:

— Три миллиона жизней – это минимальное значение функции воздействия, Звонарёв. В

вашу задачу входит научиться абстрагироваться от физического воплощения

математических объектов.

— Три миллиона за независимость! – Олег покачал головой. – Как же тут

абстрагироваться?

Группа зашумела, раздались голоса:

— Да ладно, это же минимум, чего тут неясного?

— Это всего лишь модель!

— Принцип наименьшего действия!

— Это же каннибалы! Дикари!

Раздался звонок и все, кроме нас троих, вышли из аудитории. Мы трое – это я, Маргарита

Венгер и Олег Звонарёв. Так уж получилось, что, закончив среднюю школу, мы втроём

подали документы в ШВД – я на факультет быстрых решений, Марго – на палеомеханику,

а Олег – на факультет оправдания решений. Оправдания – это только так называется. На

самом деле там готовили прокуроров космофлота. Если со мной и с Марго всё было

прозрачно – нас манили романтика боевых кораблей и окаменевшие газы предыстории

соответственно, то выбор Олега был, мягко говоря, странен.

Галактический Трибунал был собранием убеленных старцев. В прошлом они

собственными руками, тогда ещё – вовсе не склеротическими, а крепкими, обожженными

жёсткими гамма-квантами до фиолетового загара, раздолбали не одну галактику; теперь

они же принимали решения по гуманному воздействию на завтрашнюю реальность. Тьфу!

Ехать в другую галактику, чтобы стать прокурором. Только Олег мог до такого

додуматься.

— Ты чего взъерепенился, Олег? Это же классическая модель, только и всего. – Марго

тряхнула головой и черные волосы рассыпались по плечам и стекли на спину.

Олег посмотрел на неё хмуро и сосредоточенно, потом перевёл взгляд на меня.

— Макс, а ты что скажешь?

— Я скажу, что пойдём-ка мороженого съедим.

— Мороженого! – подхватила Марго. – Мороженого мамонта!

— Нет, постойте. – Олег насупился.- Вы тоже считаете, что три миллиона каннибалов – это

выгодная цена за независимость?

— Не за независимость – Марго была сама мягкость. – За минимизацию функционала.

— Ты же знаешь, Олег. Цена жизни разумного существа является абсолютом – вступил и я.

— Абсолютом. – согласился Олег. – только потом мы начинаем строить приближения и

поправки – культурный уровень, этический уровень, цивилизационный фактор.

— А ты хочешь сказать, что жизнь дикаря равна жизни современного человека, да?

Скажем, Президента Вселенной?

Олег посмотрел и зеленые искорки смеха окружили роговицу глаз.

— Представляю себе Президента с дубиной в руках. Он её и поднять-то не сможет.

— Ну и что?

— А то! С точки зрения дикаря твой Президент – небольшой кусок несвежего мяса.

— Вот именно – с точки зрения дикаря. – сказала Марго и зевнула.

— Пошли-ка за мороженым! – сказал Олег.

— Королева, позвольте понести ваш плащ? – я привычно шаркнул ногой в полупоклоне.

Марго улыбнулась и покачала головой.

— Не ваша очередь, милый граф.

… Это было давно. Наша троица преодолела курс и теперь мы проходили первую

межкурсовую практику на Дельте Стрельца. На мониторах орбитальной станции мы

видели, как дуболомы с факультета быстрых решений в боевом порядке снижали

маленькие корабли над поверхностью зелёной планеты. Развитие планеты находилось в

условно-юрском периоде – это значило, что до появления разумной жизни должны были

вымереть поколения и поколения динозавров. Картинку сопровождал голос профессора

Инны Альбертовны Дейнеко:

— Необходимо придти в точку образования запасов ценных материалов и разумной жизни

в один момент времени с точностью до нескольких тысячелетий.

На экране возник алый глаз какого-то чудища и через секунду вылетел длинный язык

пламени.

— Ледники должны сойти на этой планете через сто тысяч лет. Посмотрите, какая фауна!

Её образцы уже взяты для исследований.

На главном мониторе появилось изображение исполинского гнезда, в котором лежали два

абсолютно круглых голубых яйца. Вдруг по одному из них пошла трещина и показался

кожистый клюв.

— Это гигантоптерикс – пояснила Дейнеко. – Минимизация общепланетного функционала

показала необходимость сталкивания ледников в ближайшее время, иначе вымрет

единственное племя гуманоидов на одном из полярных архипелагов. Учебно-боевой

Корпус космофлота атакует ледниковые шапки и сдвинет тектонические плиты, что

спровоцирует начало ледникового периода.

Над гнездом пролетел глиссер и тут же за ним ринулся гигантоптерикс, который, видимо,

прятался где-то неподалеку. Струя пламени ударила в крыло корабля, покачнув его на

мгновение. Пилот развернулся и выстрелил. Ящер рухнул, раздавив гнездо, и в ту же

секунду на глиссер начало атаку ещё одно чудовище. Оно появилось сверху и просто

рухнуло на глиссер, лишив его возможности маневра. Ещё через миг раздался взрыв и

острый обломок скалы пролетел по воздуху, волоча на себе окровавленный труп

животного.

Все повскакивали с мест, я посмотрел на Марго – на её лице был ужас. Только Олег сидел

неподвижно, глядя в стол.

— Сесть! - скомандовала Дейнеко и выключила монитор.

Все сели на свои места.

Помолчав с минуту, профессор откашлялась и продолжила:

— Как вы сами понимаете, гибель пилота в уравнение функционала не входит. В целом

задача, поставленная перед корпусом, будет выполнена.

— Вот вам и плата за минимизацию – горько прошептал Олег. – Богами себя

почувствовали. Как бы молиться не пришлось.

— Заткнись! – шепотом ответил я. – Смотри, королева плачет. – По лицу Марго катились

две огромные слезы.

— Я не о пилоте плачу – прошептала Марго.

… Эти две слезы долго стояли в моей памяти, потому что Марго вдруг перестала

задерживаться после занятий. У неё на Земле заболела мама и Марго сразу после занятий

убегала на сеансы связи, которые занимали всё её свободное время. Наша троица

распалась, хотя мы продолжали видеться в ШВД. В конце концов нас распределили по

индивидуальным предметам, и общение прервалось. Получилось так, что последнее о ней,

что я запомнил ярко, была Марго, плачущая над гнездом древнего ящера. В результате я

перестал общаться и с Олегом, поскольку наш самый главный общий интерес исчез…

— Сегодня вы будете сдавать магистерскую практику – проскрипел Берг. – Я надеюсь, что

все пройдёт успешно. Четыре года вы шли к этому дню. Эта формальность позволит вам

учиться ещё два года перед самостоятельной работой. Начинает – Берг сверился со

списком – Маргарита Венгер, следующий – Максим Воронцов. Приготовиться Голубеву.

Зал Главного Трибунала осветился желтым светом и погас. На экране появилась Марго и

прозвучал электронный голос презентации:

— Полный гуманоидный аналог Земли в Бета Гидры. Развитое общество, феодализм в

начальной стадии, междоусобные войны плюс война за независимость Мории.

Видео показало древний город, обнесенный деревянной стеной. Город горел, под его

стенами сражались на неведомом оружии четырехрукие гуманоиды разных цветов и

оттенков. Осаждавшие были темно-зелеными в коричневую крапинку, а защитники

города имели цвет морской волны с розовыми пятнами.

— Важным фактором является религиозная дифференциация по цветовому пигменту –

продолжала Маргарита.

Из-за леса показался огромный отряд темно-зеленых. Съемка резко ускорилась. Через

несколько минут стена рухнула и темно-зелёные ринулись внутрь, добивая раненых на

ходу.

— Естественный социопрогноз дает полное доминирование темнозеленой расы, которая

называется гломами. Гломы жестоки и воинственны. Между тем, морийцы могут придти к

химии уже через век, если им удастся защититься. В целом это приведет к всплеску

цивилизационного фактора по всей поверхности. Сейчас вы увидите реализацию

минимума функционала.

На экране снова возникла Марго. Одетая в рабочий халат, она стояла возле лазерной

установки стандартного образца. Она сделала несколько движений рычагами, нажала

несколько кнопок и вытянула из аппарата круглую сверкающую доску с каким-то

рисунком, очевидно, нанесенным лазером.

На видео снова возникла Мория. По дороге шел мориец, одетый в длинный плащ с

капюшоном. Четырьмя руками он перебирал местный аналог четок – зеленый правильный

додекаэдр, каждая грань которого имела собственный оттенок. Вдруг что-то ярко

сверкнуло прямо на дороге перед ним. Мы узнали доску Марго и смогли разглядеть, что

на ней изображен восьмирукий яркозеленый гуманоид. Мориец подошел к диску и вдруг

побежал со всех ног в обратную сторону, выронив додекаэдр. Неожиданно что-то выбило

из-под него землю и он упал в пыль. Невидимая рука схватила его за шиворот и

подтащила к диску. Мориец закрыл лицо руками и пополз в сторону от дороги, но был

брошен назад. Он обреченно прижал диск к груди и пошел дальше, обливаясь

счастливыми слезами.

— Обретение нечетырехрукотворного диска зеленой обители всемирного добра! – громко

объявила Марго. - Через месяц после Обретения гломы отброшены назад, границы

восстановлены.

— Чистюля – раздался чей-то шепот в темноте за моей спиной.

Экран погас, зажегся свет. Раздались аплодисменты. Я оглянулся, но по лицам сидевших

за мной не мог понять, кто шептал. Пришла моя очередь.

Я запустил свою презентацию и окунулся в воспоминания.

Отпущенное мне время для деформации составляло полмиллиона лет. Это означало, что

малейшая неточность приведет к большим отклонениям. На предварительные расчеты я

угробил два с половиной месяца. Теперь я брел по расчетной тропе, вспоминая того

несчастного пилота с Дельты Стрельца. Его машину потом собирали по кусочкам – только

для того, чтобы археологи будущего ничего не могли обнаружить. Теперь я сам был в

аналогичной ситуации. Совсем юная планета трепыхалась под моими ногами, не зная, что

её будущее уже рассчитано. На тропинку села бабочка. Я присмотрелся к рисунку её

крыльев и наступил на неё. Всё было кончено.

Раздались аплодисменты и крики «Пижон!», «Стильно!». Я сел на место.

Шестым докладывался Звонарев.

Он был бледен и явно нервничал. Включился монитор и на нём мы увидели какого-то

книжника или монаха, сидевшего в келье над книгой. Сквозь окно лился странный

раздвоенный свет и я догадался, что Олегу досталась двойная звезда.

— Бета Лиры – раздался голос Олега – монастырь Двух Начал. Социоразвитие –

средневековье с вектором упадка. Монах, которого вы видите, разрабатывает

феноменальную теорию троичного кодирования всемирной информации. В отличие от

двоичной «свет-тьма», троичная теория дает два света и одну темноту. Потенциально она

приведет к суперкомпьютерам во времена ранней буржуазии.

Кадр сменился. Знакомый нам монах сидел в каком-то кабаке, грязном и темном, в

окружении несомненных бандитов. Неожиданно вспыхнула драка, монах получил

кружкой по голове и упал на пол. Над ним склонился двухметровый рыжий головорез с

острым кривым ножом.

— Бьюсь об заклад, я распотрошу его не меньше, чем на пять монет! – воскликнул он.

— Смотри, как бы тебя не распотрошили! – раздался громкий голос, и из угла комнаты

появилась черная фигура, в которой я с ужасом узнал Олега.

Верзила бросился на него, не говоря ни слова. Сверкнул огромный нож, Олег метнулся

прямо на лезвие и закрутился волчком, вцепившись в руку рыжего. Внезапно он присел и

здоровяк рухнул на собственный кинжал боком. Стало видно его лицо. По остекленевшим

глазам всё было понятно.

Олег выключил компьютер и слегка поклонился.

В зале повисла тишина. Я хотел найти Олега после защиты, но он исчез. На следующий

день Олега на занятиях не было. Поговаривали, что его отчислили с факультета, но

официальной информации никто не дал. Дома у Олега и быть никого не могло – его

родители жили на Мицаре.

А ещё через полгода исчезла Марго. Она просто не появилась на занятиях, и в общаге её

не видели. Через какое-то время я получил звание и назначение в сектор Алголя. В

напутственном слове Берг сказал:

— Вы станете управляющими планетных систем. В вашем распоряжении окажутся все

силы космофлота в вашем секторе. Более того. В вашем распоряжении будут настоящие и

будущие жизни существ в ваших секторах. Вы будете отвечать за всё.

… Эти воспоминания пронеслись передо мной теперь, на Алголе-два. Планета переживала

бурный экономический рост, связанный с новыми видами топлива. Первые два года

фактически я бездельничал, только проверяя аналитику, которую выдавала аппаратура

орбитальной станции. Раз в месяц я спускался в полярную обсерваторию, чтобы

проверить работу систем по сбору данных. Гуманоидная цивилизация копировала Землю

почти полностью, поэтому наблюдать было особенно интересно. Отклонением было

отсутствие на планете птиц, несмотря на вполне пригодные условия. Вероятно, именно

поэтому населявшие А-2 люди не осуществляли попыток полетов. Вместо этого они

занимались развитием наземных и водных видов транспорта. География была развита до

такой степени, что наземные карты не отличались от спутниковых, а подводные –

превосходили их в точности и детализации.

А-2 развивалась не совсем стандартным образом – вероятно, из-за наличия двух солнц,

которые делили её на четыре разные части с переменным освещением. Большая часть

населения занимала благоприятные районы, освещаемые, в основном, Голубым гигантом.

Представители этой расы развивали технические навыки, достигнув в этом деле

значительных высот, вплоть до роботостроения и компьютеров. На пустынных

континентах под Белым карликом жили кочевники. То есть когда-то они действительно

были кочевниками, но постоянная забота о своих верблюдах и конях сделала их сначала

селекционерами и ветеринарами, а ещё через пару тысячелетий – генетиками и врачами.

Две другие части планеты, которые попеременно освещались обоими солнцами, были

необитаемы. Соотношение «кочевников» и «технарей» было 1:49, что однозначно

указывало на постепенное выдавливание первых из цивилизационного процесса.

Любопытно, что обе расы придерживались стандартных гелиоцентрических религиозных

верований – сын солнца пришел и населил землю. Соответственно, у одних бог был

несколько голубоват, у других – ослепительно бел.

И, что уж совсем интересно, обе религии были религиями свободы. Они воспевали

свободу, как самую большую ценность. И особенно – свободу от религии. Это было очень

забавно. Между тем, развитие планеты шло предсказуемо. Я без выкладок знал, что

кочевникам уготована роль гидов по бескрайним пескам. Впрочем, кратковременный

численный прогноз, сделанный на расчётном комплексе «Махаон», мои предположения

подтверждал.

Поэтому, когда на орбитальной станции установили суперкомпьютерный комплекс

длительного прогноза «Парусник», я ничего интересного не ожидал. Целый месяц ушёл на

введение основных параметров, а ещё через месяц я получил результаты пятисотлетнего

анализа. Выходило, что два процента всадников через двести лет разбивали «технарей» в

хвост и в гриву, которых у этих последних и в помине не было. Но самое главное

заключалось в том, что в результате кровавой (что меня меньше всего волновало) победы

кочевники не собирались вооружаться техникой. Они возвращались к своим коням и

пескам. Таким образом цивилизационный фактор планеты падал в сотни раз. Повторный

расчет на тысячелетнем цикле дал тот же результат.

В общепланетном функционале, иерархически подчиненным секториальному и далее –

галактическому, цивилизационный фактор имеет большой вес. Поэтому его падение на

планетном уровне – почти всегда сигнал к действию. И я начал искать. Это только на

словах хорошо звучит – поиск минимального действия. На деле это черт знает что и сбоку

бантик с девочкой. Разумеется, стандартные методы существуют. Но работают они либо

на коротких временах, либо на линейных системах.

Перебор стандартных алгоритмов не дал результата. Странным образом численный

перевес и техническое превосходство не давали победы расе технарей. Через месяц битвы

с Махаоном и Парусником я понял, что они мне ничем не помогут. Хоть вызывай

ударную бригаду космофлота. Чего я только не пробовал – от бурь в пустыне до манны

небесной и полного озеленения. Чертовы кочевники, согласно расчетам, восстанавливали

популяцию после торнадо в считанные годы, сводя на нет все изменения начальных

данных. А уж их верблюды с конями могли запросто сожрать такое количество сейвы,

которое я вырастить-то не мог. Если б не должностная инструкция, я бы уже возненавидел

и кочевников, и их континенты. Впервые в моей практике встал вопрос об уничтожении

целой расы.

И тут я вспомнил Марго. Перед глазами встал зеленый додекаэдр и мориец, нашедший

диск на дороге... Через месяц из центрального сектора прилетел корабль с моим заказом.

Огромный контейнер с золочеными печатями Космофлота. Как же я ждал его! Перевозчик

отгрузил его на полярную базу, а я перетащил на Континент Голубого Гиганта. И

однажды утром, в лучах своего прохладного солнца жители континента увидели, как по

небу летят два невероятных создания, огромных, лёгких, с длинными изогнутыми

клювами. Это были аисты.

Я смеялся, как ребенок, когда меньше, чем через два года в воздух поднялся первый

лайнер алгольцев. Это означало, что через пять лет наступит эра тяжелой и

стратегической авиации, а значит, никакое противостояние между кочевниками и

технарями станет невозможным. Ещё через два года я пожинал лавры

самоудовлетворения, наблюдая, как на пустынных континентах уже возводятся первые

взлетно-посадочные полосы технарей, когда вдруг один за другим рухнули несколько

самолетов. Исследование причин аварий показало, что самолеты были сбиты ракетамис

территории кочевников.

Сразу вслед за этим боевые корабли технарей пересекли океан и встали на рейде возле

чужих берегов. Война была неминуемой, а это означало, что я упустил скачкообразное

развитие событий на планете. Наземные датчики новой информации не давали, было ясно,

что на поверхность придётся спускаться самому.

Месяц пожирания песка во время наблюдений даром не прошёл. Выяснилось, что около

года назад сын Белого Солнца Пипецкомутль пришёл с неба с двумя птицами в руках.

Перспективы вырисовывались одна другой краше – от полной отставки до тюрьмы на

Плутоне. Если этот мессия – просто жулик от партии свободы, это ещё полбеды. Но то,

что были сбиты два самолета, указывало на то, что казачок – засланный. Звали его,

конечно, не Пипец. Местные называли его Алго. Этот парень, завернутый в белую тряпку

с ног до головы, собрал старейшин, прочитал им лекцию стандартного образца и показал

двух маленьких птиц. А потом выпустил их в небо, и каждый вернулся с мертвым аистом

в лапах. И тогда Алго сказал: «Подобно тому, как маленькая птица убивает большую, так

белый карлик может победить голубого гиганта.» Теперь этот парень командовал

огромными отрядами идиотов пустыни, которые успешно сбивали самолеты и не было

особых сомнений, что доберутся и до кораблей.

Два варианта расчета на «Паруснике» ясно показали, что все мои усилия пошли прахом.

Но зато краткосрочный прогноз «Махаона» давал удовлетворительный результат в случае

изъятия Алго из обращения. По счастью, его местонахождение было мне известно

сверкающий белый шатер стоял в центре пустыни. В принципе, можно было заручиться

поддержкой 1-й бригады космофлота, или попросту уничтожить Алго одним из многих

способов, имевшихся в моем распоряжении. Надо было так и поступить. Но я рассудил

иначе.

В одну из ночей на пустыню опустилось огромное серое облако, а когда утром оно

растаяло, Алго в шатре не оказалось. Вероятно, это породило какие-то легенды, но мне

было все равно. Через усыпляющий газ я пробежал к шатру, схватил тело и бросил в

глайдер. А через полчаса был на борту станции.

Усадив спящего пленника в кресло, я сорвал белую тряпку с лица. В кресле передо мной

сидела Марго. Я усмехнулся. После укола она пришла в себя. Оглядела мониторы станции

и, кажется, поняла, где находится.

— Привет, Марго!

— Тьфу на тебя. – речь была ещё вялой, поэтому реплика эмоцию не несла.

— Ты зачем это сделала?

— Отпусти меня на планету! – глаза сверкнули

— Ты с ума сошла! – я покачал головой. Я бьюсь над минимизацией функционала, спасаю

целую планету от ужасной войны, выращиваю цивилизационный фактор. И тут приходит

какая-то авантюристка, контрабандой провозит ловчих соколов и портит мне всё. Ты что,

Марго? Или Алго?

— Цивилизационный фактор! – прокричала она в гневе. – Ты обрекаешь на вымирание

целую расу!

— Да при чем тут я? У них коэффициент социоразвития такой. Это тупик. Уравнение

функционала показать?

— Уравнение! – передразнила она. – Тебе никогда не приходило в голову, что это

уравнение написано в координатах, связанных с Землей? С Космофлотом? Со Школой

высшей деятельности? Ты не думал о том, что мы, приходя на другие планеты, просто

пользуемся правом сильного, умного, богатого, вооруженного? Что все эти весовые

коэффициенты – это самооправдание и не более того? Что мы не оставляем им шанса?

— Марго! У кочевников и нет шанса. И не было. Прозябание в пустыне. Дельта-функция на

временной оси, их и не заметил бы никто.

— Да? А кто это решил? Ты? Может быть, ты у нас – бог?

Я рассмеялся.

— Нет. Бог у нас – ты. Бог Свободы, кстати, если ты плохо знаешь местные верования.

Успокойся.

— Если бы бог был, я бы попросила его отменить первую теорему управления. Это так

мало… Скажи, Макс… Если бы бог был, Макс, то о чем бы ты его попросил?

— Мороженого мамонта. Господи, Марго! Мороженого мамонта!

И вдруг мониторы станции зажглись. Побежала рябь и на экранах появилась надпись:

«Твоя молитва услышана. Берегись!»

— Чья?! Чья молитва услышана?! – заверещала Марго.

— Сама подумай. – неожиданно ожили динамики.

На экранах, повторенное много раз появилось лицо Олега Звонарева.

— Ну, здравствуйте. Макс, Марго, я совершенно не рад вас видеть.

— Что это значит? – в ужасе прошептала Марго, прижимаясь ко мне.

— Факультет Оправдания Решений. – ответил я.

— Капитан Воронцов! Макс. Служебное несоответствие. Сообщаю тебе, что расчетные

комплексы «Парусник» сейчас отзываются со всех орбитальных станций. Системная

ошибка. Тем не менее, ты будешь переведен в сектор палеомузея. К мороженым

мамонтам. За это

— Обер-лейтенант космофлота Венгер! Вы обвиняетесь в контрабанде и вмешательстве в

цивилизационный процесс. Обвинение в терроризме не выдвинуто.Вы оба имеете право

на последнее слово.

— Да иди ты в задницу! – проорала Марго.

Олег повернулся ко мне и вопросительно посмотрел на меня.

— Об одном прошу: оставь ее в покое.