Delta
№45387 "Нерепрезентативная выборка"

— Три миллиона жизней - это плата за независимость?!

— Да не плата это, - буркнул Сергей, на секунду оторвавшись от записей.

— Как говорил дедушка Сталин - «смерть одного человека – трагедия, смерть миллионов – статистика»!

— Ремарк.

— Что? – удивился гость. Он встал с подоконника и подошел ближе к ученому. Жалобно скрипнул стол, но тут же затих.

— Ремарк сказал это, - Сергей откинулся на спинку кресла, работать в такой обстановке определенно невозможно.

— Ремарк, - неопределенно повторил гость, подхватил со стола ручку и закрутил ее меж пальцев, - Ремарк. Это тот, который Эрих Мария? Ага… Но Сталин, ведь он тоже мог сказать?

— Мог. Но не сказал.

— Ну, да. А где доказательства. И вообще я не верю, что первым был Эрих! – с вызовом бросил гость.

— Да ну тебя. Вопросы веры – это не мне. А хочешь поспорить, так озаботься поиском первоисточников.

— Уел, - неожиданно легко согласился собеседник.

— И ручку на место положь.

Гость на мгновение уставился на покусанную ручку:

— Скучный ты. Я её на память возьму.

— А ты сегодня сам не свой. Кровожадный. Так вот по нашим исследованиям, необходимо сообщество, по крайней мере, из 3 миллионов взрослых работоспособных человек, чтобы создать современное независимое государство, обладающее всеми необходимыми признаками. Живых человек! Ты ясно слышал?

— Вроде того. А что они будут совершенно независимы? Смогут полностью закрыть границы?

— Закрыть границы-то они смогут. Но тогда они не смогут построить современное общество, упадет уровень жизни…

— Это плохо?

— Все хотят жить лучше. Наука, например, будет в загоне.

— А-а, ну тогда ясно. Но все равно ведь все умрут.

— Да пошел ты! Не мешай, мне завтра…

— Намек понял, сваливаю. Привет жене. Кстати, с меня пиво.

Сергей уставился на хлопнувшую дверь. Настроение работать пропало совершенно. Старый друг вел себя непонятно и странно. Надо пиво сразу стребовать, потом ведь не дождешься. «И ручку гад забрал», - подумал он, сплюнув остатки простого карандаша.

Работать! Работать! Инга с трудом дотянулась до старой пыльной коробки, стоящей на шкафу. С этим пылесборником давно пора что-то сделать. И еще не много… Коробка с трудом оторвалась от годами насиженного места и тут же испустила дух. Девушка взвизгнула, ее балансировавшую на старой табуретке с головы до ног окатило пылью, перемешанной с исписанными бумажками, старыми школьными тетрадками.

«Да чхала я на эту уборку!» – от расстройства Инга таки навернулась с табуретки и теперь, сидя в груде мусора, там, где еще совсем недавно был старательно намытый пол, она окончательно сдалась чиху.

Клепа смотрела на весь этот беспорядок сверху и спускаться не намеревалась. Она неопределенно мяукнула, потянулась и продолжила наблюдать за хозяйкой.

Инга с запозданием взвизгнула и, потирая мягкое место, поднялась на ноги. Вроде всё цело, но синяк, наверное, будет – мама не горюй. Осталось только разобраться, из-за чего она только рисковала жизнью и страшно подумать здоровьем. Школьные тетради, дневники. Господи, неужели это ее почерк?!

Погрузиться в воспоминания не давало то самое зудящее чувство, которое заставило её навести идеальный порядок в квартире. И это в субботу! В любую другую субботу она растерзала бы того, кто имел глупость попытаться ее разбудить в полвосьмого утра. Тем более зимой, когда солнце за окном – его там просто не было!

Непонятное ощущение непреодолимо нарастало. Инга заскрипела зубами, но сопротивляться не смогла. В конце концов, ей и самой уже стало интересно, что именно она сейчас ищет. Что-то вполне определенное и в то же время позабытое. Вот все бумажки покрытые каракулями, рисунками. Последняя общая тетрадка, наклейка с обложки оторвалась, оставив после себя грязное пыльное пятно. На первой страничке, ах, это анкета заполненная рисунками, интересными ответами и треугольничками секретов. Ваш любимый актер? Что такое любовь? Да, они старались, что бы ни один ответ не совпадал. Аккуратно выведенные буковки, так старательно никто не писал ни один диктант, ни одно сочинение.

Инга быстро пролистала половину тетради, но записи неожиданно пропали, остались только номера страничек. Словно что-то оборвалось. Заинтригованная она вернулась назад к последней. «Инга – жирная корова!». Анкета захлопнулась, вот ведь! От старой детской обиды сжались кулаки. Вот именно, тогда на каждой странице появились всякие гадкие записи. Буквально про всех. Кажется, мама тогда подобрала брошенную в истерике тетрадку и положила в коробку. Инга тогда не рискнула спросить, кто это сделал. Ясно ведь кто! «Зато ты как была доской, Ленка, так и осталась!» - злорадно усмехнулась Инга.

Но было что-то еще. Она снова открыла последнюю страницу. За роковой записью обнаружились два четверостишья. Фломастер мешал, но прочитать можно. Детский стишок с кривой рифмой. Странное чувство затихло. Так вот что ему нужно, вот из-за чего весь переполох! Ну, все? Довольно?

Стоило так подумать, как тут же пришло осознание того что это еще не конец. «Может Пушкина?» - попыталась она убедить сама себя, но не удачно. Что-то свое. «Не умею я! – продолжала настаивать Инга, - Все это, нужно знать ямбы, как их, хореи. Танки что ли? Танку?» Но все бесполезно. Требовалось нечто большее, и если все пойдет в том же духе, ей еще придется узнать и страшное слово амфибрахий, и множество других.

Но девушка не думала так просто сдаваться, она не побоялась и снова залезла на подлую табуретку. Вот здесь в углу затерялась еще одна помятая тетрадочка, двенадцать страничек и надписью «Стихи». Ласковая ручная кошечка попятилась и зашипела. Она уставилась на хозяйку как на совершенно чужого и незнакомого человека. Но Ингу сейчас больше интересовало то спокойствие, которое она рассчитывала получить взамен старому детскому увлечению.

—Клепа?

Кошка полоснула когтистой лапой и черной молнией вылетела в открытую форточку.

— Пятый этаж… - растерянно пробормотала Инга.

Накинув пальто, и с трудом натянув зимние сапожки, такие красивые и с такими неудобными сейчас каблуками она выскочила на улицу. Под ногами захрустел свежий снежок.

—Клепа? – неуверенно позвала Инга, - Кис-кис.

Покрытые снегом кусты не давали как следует разглядеть место под окном. Девушка решительно шагнула вперед, но осыпавший ее снег попал за ворот, заставив ее зябко поежиться. Попытки пробиться в глубь были оставлены, тем более что место там было отчего-то утоптанное и никаких следов черной кошки.

А на дороге перед домом столпились люди. Инга подошла ближе, прежде чем успела подумать, что не успела привести себя в порядок. Всю косметику она старательно утром смыла. Поздно, но лучше чем никогда. Однако никто не обратил на нее ровным счетом никакого внимания. Хорошо, но как-то все равно обидно.

— Песец. Даже ботинки отлетели, - услышала она из толпы.

— Стопудово кранты, - отозвался другой голос.

И тут же противно завизжав сиреной, подкатила скорая. Разобрать что-либо стало невозможно. Да и толпа уже начала рассасываться. В Инге снова боролись смешанные чувства, но на этот раз она была уверена, что это ее собственные, ей хотелось самой глянуть, хоть одним глазком, и в то же время страшно. Не дай бог еще ночью приснится.

— Дорогу перебежала… - услышала она сбивчивые слова неудачливого водилы, - кошка... чёрная.

После этих слов Инге захотелось убежать и не вспоминать об этом никогда. Она бегом, спотыкаясь на ступенях, поднялась в квартиру по лестнице. И захлопнув дверь, сползла по стене, пытаясь справиться с дыханием. Что-то ее испугало, словно глупую Клёпу пугал пылесос.

Странное чувство практически исчезло, растворилось. А может просто стало незаметным. Ведь Инга уже сдалась. Она будет писать стихи, если это так необходимо. Ведь их же необязательно кому-либо показывать?

Холодно. Снова пошел снег. Лучше чем дождь, конечно, как позавчера. Но все равно неприятно. Холодно. А хочется лета. Много чего хочется! Федор выругался и сплюнул и, как назло, попал мимо урны. И это под пристальными взорами бабулек, с упорством часовых наблюдающих за тем, что происходит с другой стороны стекла. Надо же участковый…

Обычное ДТП. А устроили целую детективную историю, его вытащили из дома. А зачем? И так все ясно. Гололед, не справился шоферюга с управлением. Была кошка, нет ли. А вот превышение скорости было, был и переход улицы в неположенном месте. А тут какая-то мифическая кошка, черная, причем выброшенная из окна едва ли не с явным покушением на убийство.

— Эй, дядька Федор, пиво будешь?

— Да, я как-то, вроде на работе? – неуверенно ответил участковый, что-то в голосе старого друга звучало такое, что отказывать было неудобно. Прямо крик о помощи.

— Вот и я тоже не буду, - Алексей встряхнул гривой волос, - Совсем не буду больше. У тебя резинки нет? Да не жвачку, а на волосы. Ладно, давай, я побежал! У меня соревнования сегодня.

— Ты ж месяц как бросил спорт, - промямлил Федор, глядя на удаляющуюся широкоплечую фигуру борца.

Но тот уже не слышал. Алекс уже больше трех недель не тренировался, и за это время страшно пристрастился к пиву. Если быть честным до конца, то он и до этого не особо-то напрягался. Все чаще пропускал и забивал. И тут соревнования.

Какое к чертям пиво, тут водку надо. Без поллитры точно не разобраться в том, что сегодня с самого утра творится. Да еще шарики с роликами клинит по страшному, и вращаться они не хотят. Правильно мама вчера говорила, пить надо меньше, тем более на дне рождения отца. Голова теперь никакая.

— Явился, - Алексей столкнулся с тренером еще на пороге спорткомплекса, - Ну, говори, зачем пришел?

— Я, это, участвовать буду, - задыхаясь после долгого бега, ответил он.

— Участвовать он будет! А кто из секции ушел, скажите, пожалуйста? Не ты ли?

— Я, - Алексею захотелось плюнуть на блестящую, прямо таки отполированную за время долгих тренировок, лысину тренера, - И сейчас уйду, если не пустите. На нашей университетской секции свет клином не сошелся.

— Ладно. Остынь, - сменил гнев на милость тренер, - Я тебя как-то из списков не убирал, так что выставим мы тебя с полным правом. Скажи мне только, какая муха тебя укусила. Я уж думал, что ты совсем бросил?

— Я даже не знаю…

— Что-то ты как-то неуверенно.

— Если я сегодня проиграю, то себе этого не прощу, - выпалил Алексей, это не совсем его слова. Как-то слишком пафосно и глупо, как в кино прям.

— Ну-ну. Кстати, Кузнецов здесь, так что губу-то закатай обратно.

Больше тренер ничего не сказал. Алексей побежал переодеваться, скоро уже взвешивание. Еще бы немного и было поздно. Раздевалка уже опустела, все спортсмены уже в зале. Разминаются, кто-то сгоняет последние граммы лишнего веса.

Кузнецов здесь. Все-таки хорошо бы попасть в другой вес. Бороться с этим ботаником ему совсем не улыбалось. Человек успешный в учебе, успешный в спорте, у Кузнецова все хорошо получалось. При этом он был ботаником во всем. Его отношение к спорту было именно таким же, как и к учебе. Бескомпромиссным, последовательным вплоть до победного конца. Разница заключалась только в одном: Кузнецов в очках и Кузнецов без очков.

Но вот то чувство, что привело Алексея сюда, оно заявило, что ему нужен Кузнецов. Нужен, и все тут. Тело при этом отчаянно протестовало даже против разминки, оно явно не в лучшей форме. Однако мысль о поражении, а тем более сдаче причиняла гораздо большие неудобства.

Все ерунда, главное сейчас хорошо размяться. Посмотреть, как садится на шпагат девушка дзюдоистка с длинной косой. Интересно она ей не мешает? На счет своего хвоста Алексей не был уверен, длинные волосы определенно доставляли неприятности. А девушка вполне ничего себе, такую увидишь и не скажешь, что она серьезно занимается единоборствами.

Бросок, захват, болевой. Девушка с косой заняла второе место, теперь она сидела в позе лотоса и наблюдала за поединками. Наверное, за всеми тремя сразу. А вот Алексею предстояло еще три боя, если все будет хорошо. Три боя до первого места. Он прошел на бреющем, где честно, а где не очень, чаще на одной силе воли. Вот теперь четвертый круг его, а напротив главный враг. Самый сложный бой, которого хотелось бы избежать, тот в котором он хотел сразиться.

Началось. Прошло несколько секунд, а ковер уже вылетел у него из-под ног. Зал завертелся, еще мгновение и удар. И что это все? Конец? Черт побери! Он хочет победить!

Немного перетерпеть, схватиться за крылышко самбовки. Не отпускать! Бросок! Кузнецов провел чистый бросок. Почти. Уже оказавшись на ковре, Алексей дернул противника на себя и подсек ногами. Перетерпеть, перевернуться и захватить локоть. Болевой! Вот так, еще немного. А ботаник терпит. Выворачивается. Не уйдешь!

Очки Кузнецов уже заработал, не дай бог поднимут. Вот уже почти вывернулся, гад. Резко, насколько вообще возможно, Алексей выгнул корпус, если не выйдет, то все… Хлопок. Хлопок. Хлопок!

Победа болевым!

Алексей поднимался тяжело. Приземлился он очень неудачно, удар не амортизировал. Хорошо еще Кузнецов сверху не накрыл, а так бы точно ребра поломал. Теперь простоять несколько секунд, пока поднимут вверх руку.

Теперь еще два боя. Но дальше он уже справится, стоит только отдышаться. Он пришел сюда победить.

— Витя, ну ты что? С кем не бывает?

Кузнецов отмолчался, он упорно массировал руку. Перетерпел, а последний противник оказался крепким орешком. В раздевалке они одни с тренером, больше никто не спешил.

— Нет, Сергей Павлович, я уже всё. Решил. Мне работу предложили и место в НИИ. Тренироваться приходить буду, но на соревнования ездить времени не будет. Не хотелось так заканчивать, да ладно. Так оно правильнее.

— Дурак ты, Витька.

— Да не, наоборот, - Кузнецов отвернулся и принялся заматывать руку бинтом, - слишком умный, наверное. Чувствую должен я что-то сделать. Но в самбо мне серьезно не светит ничего, да сделать что-то не на ковре.

— Дурак ты все-таки, - повторил Сергей Павлович, - Но выбор твой уважаю. Захочешь - приходи, но смотри, обгонят все тебя.

— Это обязательно.

Он будет заходить тренироваться. Иногда. Чтобы совсем уж не терять форму. Но большую часть его свободного времени займет углерод, фуллерены и нанотрубки. Всерьез и надолго.

«Вот так, дядя Федор, это еще не всё», - пробормотал участковый, поднимаясь по лестнице. Сумасшедшие жильцы пожаловались на своего соседа сверху. Он не то, чтобы шумел, к нему никто не приходил, никого не заливал, но отчего-то его невзлюбили. Эти психи вечно ходили и жаловались буквально на все: на провода интернета, проходящие через щиток, спутниковую тарелку на соседнем доме, которая смотрела им прямо в окно, сотовый телефон девчонки снизу и о, ужас - компьютер. Это создавало негативную ауру, вредное излучение или хотя бы помехи. Впрочем, старый телевизор, а вместе с ним и коаксиальные провода, растянутые по всему дому, или телефон, или, например, электросеть были в норме вещей, необходимостью, и их это нисколько не смущало. На этот раз они слышали странный неслышимый гул, уже несколько дней доносившийся из закрытой квартиры. Ключевое слово здесь – «неслышимый», что означает бесшумный. Но против десятка другого звонков не попрешь. Они успели достать даже МЧСовцев.

Начальство же обратило внимание на тот факт, что за сегодня с этого дома уже восемь несчастных случаев с летальным исходом («Сейчас будет девятый», - подумал Федор), и проверять теперь придется самый горячечный бред местного прокаженного.

Возмутители спокойствия – пара, лет под сорок-сорок пять, бывшие военные, ударившиеся во всякую оккультистику, экстрасенсов и прочие летающие блюдца. Недостатком образования они не страдали, но критическое мышление уже подавлено напрочь.

Федор пару раз нажал на кнопку звонка. Звук противный громкий, хоть мертвого разбудит. Вот вроде и все. Никого нет, за дверью тишина. Оснований для беспокойства нет. Но уйти не удалось, на лестничной площадке собралась небольшая толпа, активно жалующаяся на собственные болячки и перетирающая косточки отсутствующим соседям. Где ж вы все, товарищи, бываете, когда понятых ищут?

«Хозяйка идет», - услышал Федор. Значит, они и ее вытащили. Да тут не позавидуешь, квартирка-то сдавалась неофициально. Как теперь в случае чего себя вести? Собравшаяся толпа ее напугала, она-то одна приехала без мужа. Нерешительно щелкнул замок. Люди вздрогнули и подались вперед, но дверь пока осталась закрытой.

— И в чем дело? По какому случаю митинг? – раздраженно бросила хозяйка. Она оглянулась на участкового, - И вы здесь?

— Тут жалобы поступили, - неуверенно начал Федор.

И тут же пожалел, что еще не оглох. Бывшие вояки, оба два, вся семейная чета подняли такой хай, что уши вяли. Прервал их мужичок интеллигентного вида, с короткой, но густой бородой, он постучал пальцем по щитку со счетчиками. Диск вращался со страшной силой, словно циркулярная пила. Хозяйка сдалась, ее ужаснули накручивающиеся киловатты. Кто знает, что там за дверью творится. Тихо вроде.

Она пропустила участкового вперед. «Мы входим», - зачем-то громко предупредил Федор. Никого. Обуви нет, окна занавешены. Пыль. Словно никто здесь давно не появлялся. Первая комната. Пусто. Нет там, конечно, одна кровать занимала большую часть помещения, еще был шкаф и письменный стол, но при всем этом полное отсутствие личных вещей. И ничто не могло потреблять столько энергии.

Попытавшись заглянуть в большую комнату, Федор наткнулся на наблюдательного интеллигента, замершего на пороге. Там внутри стояла Машина. Именно Машина с большой буквы. Как в фильмах иногда, в лабораториях самых безумных ученых. Только в отличие от них этот агрегат имел функциональный вид, и явная кустарность сборки не могла тому помешать.

Сзади надавили, и Федора буквально вытолкнули к Машине, бодро сверкавшей электрическими разрядами, что облизывали такие тонкие стенки колб. Хорошо хоть изнутри.

— Что это? – озвучила общий вопрос хозяйка.

— Я всегда говорил, что этот мужик какой-то не такой! Шпион или инопланетянин.

Сергей неуверенно разглядывал хитросплетения трубочек, проводов, электронных ламп и микросхем. Чтобы просто собрать нечто подобное необходимы грандиозные усилия, даже для того чтобы просто лампочки мигали. Но машина определенно работала. Сергей не слишком дружил с физикой, но должна же куда-то деваться вся эта энергия? В тепло она явно не уходит. Значит, излучение с достаточно большой длиной волны, чтобы не изжарить вокруг все. Дозиметры бы здесь определенно не помешали.

Зачем понадобились электронные лампы, не для красоты же? Опять же излучение? Или попытка получить высококачественный усилитель? Но, определенно, они здесь не просто так для красоты воткнуты, достать их в наше время весьма проблематично.

— Думаю, ничего не стоит здесь трогать. Надо эвакуировать…, - начал было Сергей, но его тут же прервали.

— Выключить её! Она нам жить не дает! А вот и кнопки. Черная - пуск, красная - стоп.

Тут же нашелся какой-то умник и выволок на свет божий пульт с длинным черным проводом:

— Вырубаем?

— Выключайте ее немедленно, - скомандовала хозяйка квартиры, вспомнив о будущих счетах за электроэнергию.

Машина погасла. Следом печально взвыли трансформаторы. Возникло ощущение, что сейчас накроет. Уже сейчас и бежать бесполезно. Глаза закрыла красная пелена, но тут же окрасилась фиолетовым, сквозь который едва проступали контуры окружающих предметов.

Сергей видел, как ринувшихся прочь людей повалила на пол неведомая сила. Сам он отчего-то устоял на ногах, словно действие было избирательным. Когда зрение снова вернулось к нему – машины не было. Оставалась только платформа, отдаленно напоминающая об увиденном технологическом чуде.

Теперь, когда главный раздражитель исчез, удалось разглядеть детали. Груду исписанных листков на столе, следы от кружки. Черный нетбук, открытая тетрадь набитая сменными блоками более напоминала маленькую папку. Она забита под самую завязку, по большей части это были распечатки с пометками от руки. Имелось так же оглавление: нейролингвистическое программирование, гипноз, влияние ЭМ излучения на поведение животных, солнечные бури, история религий, методы манипулирования общественным сознанием. Никакой особенной системы не наблюдалось, за исключением того, что всё, так или иначе, касалось влияния на поведение человека.

В то, что там будет что-то существенное, Сергей не верил, скорее по этим страницам можно было попытаться отследить общий ход мыслей. Попадись ему такое раньше, он бы посчитал это записями не совсем адекватного человека, да и сейчас тоже. Но независимо от его мнения, Машина в этой комнате однозначно являлась примером подобного воздействия. Была она в самом деле, нет ли, но единственной предпосылкой к тому, чтобы ее увидели все разом, могли быть только показания счетчика. Стоит потом уточнить у хозяйки размеры счетов, на всякий случай.

Люди, с которыми он пришел в квартиру, все еще ползали по полу с булькающими, нечленораздельными звуками. Накрыло по серьезному, ароматы общественной уборной подтверждали это на все сто. Сергей убрал тетрадь в безразмерный карман пальто, туда мог бы еще влезть нетбук, но к тому моменту подал первые признаки разумной жизни местный участковый.

Неизвестно с чем связанная фора во времени закончилась. Что-то еще трогать становилось опасным, причем не в отдаленной перспективе, а прямо здесь и сейчас. И все же Сергей прежде, чем идти помогать пострадавшим, ткнул кнопки питания ноутбука и стационарного компьютера.

Вот как это вопрос не меньший. Помочь подняться участковому, придержать его за руку и определить в кресло. Остальных, не имея хотя бы нашатырного спирта, трогать смысла нет. Просто следовало проверить, не лежит ли кто на спине, чтобы язык не проглотили.

Закончив, Сергей вернулся к компьютерам. Большая машина даже не подумала запускаться, а нетбук выдал жалобу «Non system disk, or disk error», что само по себе неплохо. Так теперь выключим его и закроем крышку.

— Не трогайте здесь ничего, - раздался слабый голос из-за спины.

— Я? Я это как-то запутался. Автоматом, - неуверенно оправдался Сергей, - у меня такой же стоит.

Участковому такого объяснения оказалось достаточно, в сравнении с мокрыми штанами – действительно ерунда. И надежное объяснение, откуда появились отпечатки пальцев, плюс общее неадекватное поведение. Он ведь уже наследил, когда включал.

— Надо записать паспортные данные и контактные телефоны всех пострадавших. Вы мне поможете? – не унимался милиционер.

Сергей согласился, спешить теперь уже действительно некуда. Скрывать свое имя бессмысленно и подозрительно. С другой стороны есть вероятность, получить частичку информации из рук официальных источников.

Не успев приступить к своим новым обязанностям добровольного помощника милиции, Сергей почти столкнулся с девушкой в цветастом халатике, испуганно озиравшуюся вокруг. От неожиданности она икнула и выпалила:

— Вы мою Клёпу не видели? Кошку… черную…

Никого из них не задержали, то ли не сочли нужным, то ли у милиции не хватало сил уделить им должное внимание. Вернувшись, Сергей обнаружил записку: «Ушла к маме. Обед в холодильнике. Буду завтра». «Ужин уже», - грустно подумал Сергей, вроде не ругались. Могла бы хоть позвонить что ли. Катю она с собой взяла? «Катенька со мной», - было написано на другой стороне листка.

Надо хоть позвонить что ли. Сергей неуверенно достал мобильник, и что сказать? Извиниться, спросить о здоровье тёщи. Выслушать возмущенный, но пока еще спокойный вопрос «где был?», отвечать лучше честно, по-возможности. Что-то вроде того: стал свидетелем несчастного случая, пришлось в милицию идти свидетелем, вроде как это правильно и должно делать. Почему не звонил? Телефон сел, да и не до того было».

Сергей озабоченно уставился на сотовый. Стоп. Не мог же он и в самом деле уже разрядиться. Для надежности проверил с зарядкой – телефон не подавал признаков жизни. Теперь можно честно сказать, что сломался.

Это означало еще кое-что. Случай могли взять под свой надзор более серьезные службы, чем милиция. Возможно, потому и отпустили, чтобы проследить за всеми пострадавшими в естественной, так сказать, обстановке. Может уже и отъезд Светы с Катей их рук дело? Нет, это уже паранойя, никакая служба так быстро не работает. Но тетрадь изучить надо сегодня, потом как-нибудь от нее избавиться.

Но все-таки сейчас черед воевать с городским телефоном, вспоминать номера и дозваниваться до благоверной.

Порывшись в холодильнике, Сергей выудил на свет початую бутылку водки. Что ж, алкоголь в умеренных дозах помогает бороться со стрессом. Главное не прибегать к этому рецепту слишком часто. Две, три стопки – не больше. Хотя, после недавнего разговора на повышенных, сначала с женой, а потом еще и тещей, многие уже пошли бы искать компанию для потребления беленькой в ударных объемах.

«Зомбирование». Хорошее начало, Сергей закатил глаза и стал махать руками, изображая из себя зомби. Не смешно. Интересно, будет ли теперь ему страшно на фильмах ужасов, ранее ничего кроме смеха или отвращения не вызывавших? Результатом стали расплесканные из поварешки остатки борща, вот такое поведение не пристало солидному научному сотруднику.

Тетрадь. Словно обзор желтой прессы, пометки на полях подтверждали и соглашались с этим мнением. Но почему-то эти листки остались на месте, была еще пара мест с остатками вырванных страниц – это из блока, где каждую страницу можно аккуратно вынуть или вставить. Одно из двух важная информация находится на вырванных листах (их все равно нет), или осталась внутри. Жуткая смесь со вполне серьезными исследованиями, популярными статьями. И ничего конкретного. Очевидно, что можно попытаться вытащить только общую мысль: управление и влияние. Что могло это дать радиофизику, пусть не талантливому, но и не полной посредственности?

И к чему был тот разговор двухмесячной давности? Выживаемость социумов в неблагоприятных условиях, в том числе человечества как вида. Условия самодостаточности и отставание развития групп в условиях изоляции. Что-то близкое к его текущим исследованиям. И еще: «жертвы», «все умрут». Государственный переворот? Глупости. Он бы никогда таким не занялся, или?

Что если не он один, а есть целая группа людей. Это могло бы объяснить сложность увиденного оборудования (если оно вообще существовало). В такой ситуации мнение одного человека, тем более не слишком активного, не имеет большого значения.

Борщ закончился. Рука сама потянулась за пятой стопкой, Сергей решительно опрокинул ее в раковину – стоп. Теперь все убрать, помыть тарелку, не то обвинят в пьянстве.

Что произошло за эти два месяца? Началась война. Сергей закашлялся. Ну, точнее, снова разгорелся вялотекущий конфликт на юге. Даже вроде небольшой теракт был. Как-то они привыкли за последнее время ко всему этому. Еще американцы куда-то вторглись, китайцы навели шухеру в Тибете и Африке.

Что еще? Еще можно поднять статистику по происшествиям. Это он может сделать, не привлекая особенного внимания, его работа вполне может включать подобные моменты и если это сделает не студент-лаборант, а почему бы и не студент? Надо только формулировку задачи придумать к понедельнику. Проскакивало же в газетах что-то про всплеск числа несчастных случаев, и про разгоревшуюся вновь активность всяких любителей НЛО и прочих потусторонних чудес, такие люди сами рады обманываться. Значит три миллиона жертв? Такие числа скрыть невозможно.

Утро встретило Сергея, неуверенно постучавшись в окно ветвями рябины, с другой стороны смотрело нечто зомбеподобное с красными ягодами глаз. На кухне затаилась испуганная жена, дочь пока спокойно спит. Но это она еще папу не видела.

Литры кофе. Дымящийся компьютер, что еще нужно для полного счастья. Лаборант за зачет автоматом вызвался скинуть первичный анализ по мылу сегодня днем и выглядел, наверное, не лучше. Общая картина уже вырисовывалась – обострение психических заболеваний, лавинообразное увеличение числа несчастных случае и преступлений. И явный пик вчера.

Почти с любовью он оглянулся на зомбоящик. Уж лучше телек смотреть, чем так. В дверь позвонили, разглядев корочку, Сергей открыл дверь – быстро они.

— Нам необходимо Ваше содействие.

Еще звонок. СБшник кивнул: «Откройте», и ушел в комнату. Отчетливо лязгнул снимаемый с предохранителя пистолет. «Слишком громко», - подумал Сергей. Мог ли бы предупредить, он бы сказал жене, чтобы она у тещи осталась. Но сейчас слишком поздно.

— Привет! Я вот пиво принес.

— Что?

— Пиво, говорю, принес. Ну, помнишь, в прошлый раз обещал? – с нажимом повторил гость.

— В канистре? – непонимающе спросил Сергей.

— Нет в пакете. В канистре, не поверишь – коньяк. Армянский. А знал бы ты, как он мне достался! – гость взмахнул канистрой. Сквозь белый пластик было видно, как там бултыхнулась темная жидкость – полная, все десять литров. – Что-то ты неважно выглядишь. С тобой все в порядке?

— Да. Работал всю ночь, - выдавил из себя Сергей.

— Вижу, глаза красные, как обкурился.

— Я не курю.

— Знаю. Ничего сейчас мы тебя лечить будем. Выходной все-таки. Твои дома? На кухню?

— Не, - Сергей мотнул головой, - Сюда.

Гость пожал плечами, благо в комнате посуды хватало, и столик имелся в наличии. Когда янтарная жидкость полилась в бокалы, Сергей достал тетрадь и хлопнул по ней рукой:

— Нам надо серьезно поговорить.

— Э, - гость помрачнел, - вот у тебя привычка портить с утра настроение.

— Я хотя бы не пью с утра, - парировал хозяин.

— Верно, - усмехнулся гость, засучил рукав, - Во! Ровно двенадцать. Две-три-четыре секунды. Так что все путем.

— И давно ты этим занимаешься?

— Чем? Пью пиво? Лет несколько, - ответил гость, отхлебывая из бокала, - давай не отставай, иначе буду молчать.

— Я серьезно!

— Я тоже. Только для серьезного разговора у тебя больно неопределенные вопросы.

— Что вчера случилось? Что это за разговоры о жертвах, зомби и прочей ерунде?

— Значит так? Ну ладно. Я, пожалуй, сделал самую большую глупость в своей жизни, а их у меня хватало.

— Глупость?! – Сергей приподнялся.

— Глупость, глупость. Чудовищную глупость. Когда все начиналось, я не мог себе представить, что будет именно так.

— Убийства?

— Ну, все-таки не убийства, формально. Как ты говорил, они нужны живые и это правда. Мертвые никому не нужны, с ними нельзя поговорить – они не ответят. С ними нельзя пить пиво. Но все изменилось.

Ты был когда-нибудь один? Совсем один? Как во тьме, как ночью в лесу, нет – в глухой пещере. Когда ни звука, и слышишь только свой тихий шепот? Сначала было тепло, мерный стук сердца, он, знаешь, успокаивает. Хорошо спать. Но человек не может спать вечно. И метроном, отбивающий гулкие удары, начинает бесить. Это бесит.

— Я тебя прерву? Один вопрос, ты в своем уме?

— Нет, конечно, - грустно усмехнулся гость, - как минимум уже пару месяцев.

— Переселение душ? – в ответ оскалился Сергей.

— Может, на коньяк перейдем? Нет? Ну ладно, нам еще поговорить надо. Так вот о чем? А, да. Переселение.… Нет, скорее все-таки объединение.

— Как?

— Долго объяснять. Ты все равно ничего про антенны не знаешь. Ну, в общем-то, начинается все с простого обмена сигналами, потом выработка общей терминологии и, наконец, трансляция. В результате суперпозиции… Тебе еще? Так вот сначала, было медленно. Но за тем получалось все быстрее и быстрее. Как бы два сознания в одном человеке, понимаешь?

— Но зачем? – Сергей начал понемногу пьянеть, слишком быстро, сказывалась бессонная ночь.

— Помнишь, мы говорили о трех миллионах? Абстрактная цифра, и мне она вообще ни к чему, но чисто психологически надо было от чего отталкиваться. И тетрадка эта, возможно, я хотел, чтобы меня остановили, - у гостя начал вязаться язык, понимать его становилось все труднее. Но Сергей помнил, что это нормально – его собутыльник опьянеет гораздо позже. Просто с речью у него всегда проблемы были даже у трезвого, - Да и поговорить хотелось с умным уважаемым человеком. Идея была хорошая – прожить эти самые три миллиона жизней. Времени мало, даже просто сосчитать до трех лямов нереально. Процесс должен быть как ядерные реакции, расширяться самостоятельно. Нужны были механизмы, чтобы контролировать реакцию как стержни в реакторе. Но все пошло не так. Я понял, что у меня их не было, когда уже вляпался.

— И что?

— Так вот. Про тьму я уже говорил. Ужасная тьма, страшное одиночество. Я психанул, я не мог ждать, пока их жизни угаснут, чтобы может быть попытаться выбраться. Реакция остановилась, но хуже всего одиночество.

— Это больше похоже… Никогда не думал, что ты просто голодная тварь?

— А голодная тварь часто об этом думает? Нет, наверное. Я так не думал. В какой момент, я думал, что проблемы решится только со смертью носителя. Раз и все, круги разбежались по воде. Видел, что такое фракталы?

— Война – это тоже твоих рук дело?

— Нет. Войну... это… вы… сами…, - слово за словом выдавил из себя гость, - Но это было… интересно. Так вот я понял, что ошибался, можно просто подталкивать людей к действию, заставить вырваться из повседневной рутины – это тоже выход.

— Не похоже. По статистике число несчастных случае растет все два месяца!

— Да. Дело в том, что когда ломаешь ежедневную программу, начинают ломаться люди. Сами или в результате стечения обстоятельств. В конце концов, наиболее интересны не совсем обычные люди, содержание намного более важно, чем масса.

— А я?

— Ты? С тобой интересно поговорить, выпить пива.

— И всё?

— Поверь, этого для одинокого человека вполне достаточно.

— Вас же много?!

— Одиночество странная штука, давай все-таки коньяк.

— Но ты здесь не только за этим, - осторожно спросил Сергей.

Гость отвернулся. Он поднял канистру и стал разливать коньяк.

— Ну же!

В дверях неожиданно, словно тень, появился Сбшник. Он выставил ствол, и чуть махнул им:

— Руки вверх! Оба!

— Это ловушка? – как-то не по-человечески спокойно поинтересовался гость, в его голосе не чувствовалось ни капли выпитого алкоголя, - Разумно.

Сергей подчинился, но его старый и теперь немного сумасшедший друг не успокоился. Он вскочил из-за стола. А потом он двигался нечеловечески быстро, словно уклоняясь от пуль. От одной он действительно уклонился, от второй тоже. Стена вздрогнула, посыпалась штукатурка. Но третья все же оказалась быстрее, она вонзилась в плечо у самого горла и забрызгала кровью новые недавно поклеенные обои с мячиками и мишками.

Его опрокинуло. Он упал на пол, раскинув руки в неправдоподобном жесте, словно хотел остановить ими пули. На паркете появилась и стала расти красная лужица. Сергей оглянулся на СБшника, тот дружелюбно усмехнулся и заявил:

— Вот так, Серега, хорошо у нас агентуру государство готовит. Но по одному им ходить нельзя. Мы с тобой на коньяке остановились. Ну, будем что ли.

Сергей послушно поднес бокал ко рту, глотнул, не чувствую вкуса. Странно как-то смотреть на незнакомое лицо, и узнавать знакомого человека. Особенно когда этого человека только что при нем убили!

— Вот ты говоришь, жертвы. А как же без того, сколько человек погибает на дорогах?

— Так говорит паразит? – поинтересовался Сергей, опустошив бокал. От такого количества коньяка он опьянеет быстро, но оставалось еще одно дело. Он дотронулся до еще теплого ствола пистолета, гость никак не отреагировал. Тогда он взял оружие в руки.

— Зачем так грубо? – натурально обиделся СБшник(?), - Вот вы старательно посчитали всю негативную статистику. На мне едва ли сотая часть от всего этого. Но из вас пессимизм так и прёт. Вы не посчитали, сколько жизней было спасено. И это ведь еще не всё!

— Оправдываешься?

— Да. Разве нельзя? Все не так просто. Ту машины, что вы видели. По большей части вы представили ее сами, каждый по-своему. В меру своих знаний. Ты спросишь о ретрансляторах? У этого агента слишком длинный язык, на его работе так нельзя. Так вот – это люди. Машина была всего одна. Кстати, спасибо, что ее вырубили.

— Я один не пострадал? Но там участковый вроде ничего себя чувствовал?

— Ага. Только он сегодня собрал манатки и слинял в горячую точку. Люди говорят, что это ненормально.

— А я? Что случилось со мной?

— С тобой? Да все в порядке. Просто отреагировал ты адекватно, не мучился внутренними парадоксами. Вот тебя и не накрыло.

— И всё?

— Всё.

Они смотрели друг на друга, глаза в глаза. И пистолет между ними.

— Зря ты это. Лишнее. От неконтролируемой реакции никому лучше не будет, - ответил гость.

— Ну, нет. У меня к тебе будет одна просьба, - Сергей приставил пистолет к виску. Страшно не было, только необычное ощущение свободы, - Я тебе вот как скажу. Ты получил, что хотел. Одиночество, от которого ты бежишь – будет твоей наградой. Одиночество и невыносимый голод будут преследовать тебя, пока ты не растворишься окончательно. Как капля в море. А теперь - прощай!

СБшник обмяк на стуле, его голова глухо стукнула по столу. Говорить было больше не с кем. Гость поднялся, зажимая рану рукой. Ничего серьезно, пуля прошла на вылет, и уже почти зажило.

— Дурак ты, Серега, - пробормотал он.

На пол упала пожеванная авторучка и закатилась под стол. Гость кивнул, так правильно. Он опрокинул канистру, чертов коньяк был лишним.

Хлопнула дверь, он спускался по лестнице. Там его уже ждут. Но они не заметят его. Безымянный потерял своего последнего друга. Больше не с кем сесть, поболтать. Все остальное лишнее. И грязная лестница и разбегающиеся с дикими воплями кошки – все это лишнее. Важно только одно, последняя просьба друга, старательно не смотревшего в сторону кухни. Невысказанная просьба как эхо: «Об одном прошу: оставь ее в покое».